Светя другим, сгораю сам/Aliis inserviendo consumor

Список, который мне достался, состоял из трех тысяч имен и локаций, в которых эти люди находились на данный момент. Я полагал, что в списке будет от силы имен пятьдесят, и в момент, когда я дошел до последнего имени, ко мне пришло окончательное осознание того, почему именно Сулла говорил: нам не хватит одной жизни на то, чтобы упокоить всех. Он проделал огромную работу, и я был уверен - изначально список был еще больше. Во много раз больше, ведь он занимался им тысячи лет. Они были разбросаны по всему миру, и я слабо представлял себе, как мы справимся со всем этим. Кроме того, наши возможности были существенно ограничены. Со временем наши тела состарятся и умрут, и даже при условии, что в следующий раз мы будем помнить абсолютно все, мы потеряем как минимум двадцать-тридцать лет. Нас может отбросить друг от друга на сотни тысяч километров. Мы можем полжизни потратить на то, чтобы найти друг друга снова. Я сделал глоток остывшего кофе и покосился на диван. Сулла дремал, свернувшись комочком, что совершенно не вязалось с его образом жизни и мыслей. Сложно было заподозрить в нем внутреннюю потребность в защите, если верить постам в Интернете о том, что означает поза, в которой ты спишь. Сам я всегда засыпал и просыпался на спине. Я сомневался. Его задача не имела решения. На это действительно можно было потратить огромное количество жизней и так и не добиться успеха. Понятно, что ему нужны рабочие руки, но было бы логичнее найти другой способ решения проблемы. Нанять киллера, например. Психопата какого-нибудь. Чем тебе не тот, кто действительно захочет тебя уничтожить. Что-то Сулла от меня утаивал, или же все изначально обстояло совершенно не так, как он преподносил. Я понимал, что с Юлием мне придется расправиться самостоятельно. Я знал это еще до того, как нашел его имя в списке. Имя Метробия, соответственно, оказалось в списке Суллы, и это имело смысл. Я ощущал нечто, очень напоминающее сожаление. Метробий нравился мне как человек и как сосед, и он совершенно искренне расстроился, когда я сообщил ему по телефону, что съезжаю. Я думал, Сулла остановит меня. Ведь ему было бы выгоднее оставить меня в доме Метробия, чтобы получить благовидный предлог для визита. Но, видимо, он решил разобраться со своей проблемой самостоятельно. Мне было интересно, как он собирается это сделать, но расспрашивать я не стал. Он выглядел так, словно знал, что я останусь у него. Возможно, он даже к этому готовился. Подтверждение этому я нашел в ванной, которую посетил, чтобы умыться и немного взбодриться. Его квартира говорила о том, что он живет один, однако на полочке лежали две зубные щетки, а в выдвижном ящике я обнаружил второй набор бритвенных принадлежностей. Убедившись в том, что он предусмотрел мое решение, я стал подозревать страшное. Шмотки, которые он швырнул в меня, заявив, что у нас один размер, также были куплены заранее. Его потрясающие аналитические способности и так были мне известны: подтверждение им лежало на кухонном столе, но я и представить не мог, насколько он уверен в своих суждениях. Ему даже в голову не пришло, будто я могу отказаться от его предложения или хотя бы заехать в квартиру Метробия за вещами. Он легко мог бы снова встать во главе государства. Но предпочел вместо этого выискивать тех, кто продолжает рождаться снова и снова. И убивать их. Этому должна была быть причина, помимо хрупкости мира, о которой он говорил. Однако пока что эта причина оставалась скрытой для меня, и я намеревался вытащить ее на свет. Только вот не знал, как это лучше сделать. Я не представлял себе, что я буду делать дальше. Как я вернусь в офис, и вернусь ли вообще. Вероятно, мне придется сделать это, потому что иначе с Юлием не разобраться. Я оперся ладонями о раковину и закрыл глаза. Он больше ничего для меня не значил, но я не хотел уничтожать его, как выразился Сулла. Мне было все равно, чем он живет, но я не испытывал к нему ненависти. Мне не хотелось причинять ему боль. Если я просто наброшусь на него с ножом, ничего не выйдет. Мое будущее виделось мне смутно. Первое впечатление начало отступать, и я ясно увидел все возможные проблемы, с которыми мне придется столкнуться. Я не могу просто сидеть на шее Суллы и сжирать его запасы. Я привык работать и зарабатывать на жизнь самостоятельно, пусть и не в таких количествах, но своим трудом. Мне не очень нравилась моя работа, потому что я все это время цеплялся за прошлую жизнь, которую считал настоящей, и все остальное блекло в сравнении с ней. Возможно, со временем я нашел бы себя в каком-нибудь другом деле, но то, что я делал сейчас, подводило меня к тому, что я стану альфонсом в лучшем случае, и с тесаком за пазухой – в худшем. - Не забивай голову. - Да прекрати ты уже появляться так неожиданно! Я ударил кулаком по раковине и повернулся к нему. Я был в ярости, но он снова только улыбался в ответ, и это бесило меня еще больше. - Я давно живу на этом свете, но таким тебя не удивишь. Скажем так, я давно осознанно живу на этом свете. Я не читаю твои мысли, но я достаточно изучил людей твоего типа, чтобы предугадать, о чем ты подумаешь или как себя поведешь. Все просто. - А крадешься ты тоже поэтому? - В моем деле важно быть незаметным. Я просто не могу иначе. - Ходи на каблуках, я не знаю, звени в звоночек, но не подкрадывайся ко мне со спины, твою мать! - Со временем я попробую и то, и другое, - совершенно серьезно пообещал он, убрав улыбку. – Я не хотел тебя напугать. - Ты не пугаешь меня, - неохотно пояснил я. – Просто это неожиданно. - Со мной иначе не бывает. Я думал, ты уже это понял. Я не ответил. Я ждал, когда он продолжит мысль, с которой ко мне явился. Он смотрел на меня внимательно и спокойно, и мне захотелось, чтобы он улыбнулся, потому что я не был готов к серьезному ответу. - Ладно, - он хлопнул ладонью по стене и вошел в ванную, снова оттеснив меня вглубь тесной комнатушки. – Я расскажу тебе, как я вижу ситуацию. Ты остаешься со мной, потому что ты впервые встречаешь кого-то, кто понимает и принимает тебя. Потом ты задаешься вопросом, правильно ли это, и что ты будешь делать дальше. Я не сажаю тебя под замок и не заставляю ублажать меня денно и нощно. Ты можешь работать, где тебе вздумается, но я рекомендую тебе вернуться в офис, чтобы завершить свою работу. То, что ты перебрался ко мне, поможет тебе в этом, поверь. - А что потом? После того, как я упокою Юлия? После того, как мне больше негде будет работать? - Можешь забрать студию себе, мне все равно. Или я найму кого-нибудь другого на место Юлия. Ты же не думаешь, что студия работает только потому, что в ней есть он? В голосе Суллы прозвучало пренебрежение, и это меня удивило. - Вы трахались, что ли? – осенило меня. - Не прошло и года, - Сулла раздраженно фыркнул и уставился в раковину. – Пока я не вышел на тебя физически, и не убедился в том, что ты тот, кто мне нужен, я думал сам покончить с ним. А для этого мне нужно было… - Я тебе сейчас всеку. Он уставился на меня чистыми, практически невинными глазами удивленного ребенка. Богатство его мимики не переставало меня удивлять, однако желание размазать кровавые сопли по его лицу не исчезало. Я действительно сжал кулак, намереваясь пустить его в ход, потому что вся мерзость сложившейся ситуации, наконец, дошла до меня. А он, уебок, реально не понимал, почему ему сейчас прилетит. - Мне кажется, мы уже обсудили с тобой этот вопрос. - Так это был не сарказм?! – мой голос предательски сорвался на фальцет, но я решил обдумать это позже. – Ты что, реально ебешься со всеми своими жертвами?! Да только в моем списке их три тыщи штук! Жопа-то говно еще держит?! - Нет, не со всеми, - спокойно проговорил он. – Только с теми, кого мне не хочется разорвать при первой же встрече. Я нарабатывал свое отношение к этим людям тысячи лет, и в большинстве случаев мне удалось достаточно их возненавидеть, но с некоторыми система дает сбой. Я так и не ударил его. Это ничего бы не изменило. Он не выгнал бы меня. Ушел бы на кухню за льдом, подождал, пока я успокоюсь, и продолжил рассказывать свои охуительные истории одну за одной, пока мой мозг не расплавился бы окончательно. - Ты мне отвратителен. - У среднестатистического человека за жизнь половых контактов больше, чем у меня, поэтому я не понимаю твоей претензии. - Я тебе сейчас на пальцах объясню. Ты спал с Юлием. Скорее всего, он тебе даже верил. Возможно, строил планы на будущее. И вот, после того как ты нашел меня, ты просто выбрасываешь его. Прекрасно зная, что его ждет. И тебя это не трогает. - Мои возражения: да, я с ним спал. Все остальное – его собственная оплошность, я никогда не давал ему повода думать, будто это надолго. И он прекрасно знал, что в один прекрасный день я выкину его за порог. Строго говоря, он знал это, уже когда вез тебя ко мне. - Так ты ТАК это все представил?! Я задохнулся от возмущения. У меня не было слов, чтобы выразить всю степень своего негодования, но это и не требовалось. Я слыхал о его беспринципности, но впервые с ней столкнулся. - А что я должен был ему сказать? Для повышения ты не годишься: не проявляешь рвения на службе. Зачем еще мне тебя звать? Или я должен был рассказать ему то же, что и тебе? Я был вынужден признать его правоту, но негодование никуда не делось. Судя по всему, он понял это, поскольку следующим его действием было бегство с поля боя. Он просто развернулся и ушел, оставляя меня наедине со своими эмоциями. Которых, к слову, я не испытывал уже очень давно. Я не мог вспомнить, когда действительно так злился в последний раз. Или когда испытывал к кому-то настолько противоречивые чувства. Я приехал к нему на следующее утро после нашей встречи, проигнорировав рабочий день. Юлий мог сделать вывод, что я изначально поехал к нему, что я провел с ним ночь и поэтому не явился на работу. И он даже не позвонил мне, чтобы узнать, где я, и это доказывает мою правоту. Я не представлял, как явлюсь в офис. И не представлял, что я ему скажу. Как я вообще буду на него смотреть. Я выругался, умылся холодной водой и вошел в спальню, чтобы переодеться. - Почему ты вообще решил, что это сделает ему больно? Сулла ждал меня, раскинувшись на кровати, которая занимала большую часть помещения. Выглядело все так, словно он мается в ожидании, не зная, чем себя занять. С того момента, как я согласился на его предложение, он только и делал, что валялся то на диване, то вообще на полу, то вот теперь на кровати. Приготовление завтрака было единственным делом, которое он совершил за этот день, и я подозревал - он чего-то от меня ждет. Ходит за мной, и хрен пойми, что ему надо. - Ну… - я не знал, как выразить свои мысли, но он и не ждал от меня точного ответа. - Ты идеалист и романтик. В очередной раз я не знал, что ему ответить. Я не мог ожидать, что кто-то, вроде него, охарактеризует меня именно таким образом. - Мы просто трахались, и нас все устраивало. Да, упокоение точно сделает ему больно, но это сделаю не я, а ты, поэтому прошу тебя не перекладывать на меня свои собственные переживания о том, что ты – о боже мой – убьешь человека. Разучился, что ли? - Война есть война, - возразил я. – А это… - А это – лучшее, что ты можешь для него сделать. Он не на своем месте. По сути, он просто существует, как существовал ты, только у него нет даже воспоминаний, за которые он мог бы держаться. Он ощущает, что мог бы стать кем-то большим, но никогда не станет. Он проживет жизнь и умрет бессмысленно. И вернется снова, и это никогда не кончится, если ты не вмешаешься. Эти слова не выходили у меня из головы на протяжении оставшегося дня. Я думал о том, искренен ли он со мной, пока ехал в метро к офису, где рабочий день уже подходил к концу. Я думал о том, не скрывается ли за его желанием «упокоить» этих людей его собственная неприязнь к ним. В конце концов, мы снова пришли к проскрипционным спискам. Неожиданно для самого себя, я улыбнулся этой мысли. *** Как я и ожидал, офис почти опустел. Даже секретарша смоталась. Из всего отдела работали всего двое, да и то по их лицам можно было догадаться, что они не могут дождаться, когда рабочий день закончится официально. С одной стороны, свидетели не были мне нужны. С другой стороны, их присутствие оправдывало и мое появление. Я махнул одному из них рукой, когда он поднял голову. Я не помнил, как его зовут, это меня никогда не интересовало. Я кивнул в сторону кабинета Юлия, уточняя, на месте ли он. Короткий ответный кивок показал, что на месте. Театрально перекрестившись, я вошел в кабинет, и успел услышать короткий смешок человека, который должен был уйти сегодня вечером к своей семье и вернуться завтра утром на место преступления. Эта мысль мне не понравилась. Расправляться с Юлием в офисе – идея так себе. Он поднял на меня взгляд, едва я переступил порог. По его лицу нельзя было сказать, что он расстроен. Напротив, таким довольным я его еще не видел. - Ну, как прошло? В его голосе слышался неподдельный интерес, и это почему-то меня разозлило. Возможно, я был излишне старомоден в вопросах отношений, и потому не мог принять его любопытства. Я на его месте пришел бы в ярость. - Ну, я все-таки здесь, так что… - Полагаю, у тебя есть ко мне дело? Я не знал, что ему сказать. В этот момент я осознал, что совершенно не подготовился. Куда мне его вытащить, и что с ним потом делать, где мне его убивать, и куда спрятать тело – я только надеялся, все эти вопросы не отразились на моем лице. - Он тебе рассказал? – в его голосе послышалось сочувствие, и я понял - что-то на моем лице все-таки промелькнуло. - О чем? – я уселся на стул и сложил руки на коленях, не зная, куда еще их деть. Юлий встал из-за стола, прошелся по кабинету, заложив руки за спину, раздумывая, что мне ответить. - Ну, - очередной лукавый взгляд и тонкая улыбка, - что мы трахались, например. - Пару часов назад, - я не стал ему врать, надеясь, что дальнейший диалог подтолкнет меня к мысли о необходимости прикончить его с удовольствием. - Скажу тебе честно, я не хотел бы прерывать это. - Даже не знаю, чем тебе помочь, - я с удивлением вслушивался в свой голос, в котором чувствовалось столько яда, сколько не накапливалось раньше никогда. - Это не значит, что я прошу тебя уйти с моей дороги, я просто думаю, что нам незачем скрываться друг от друга. Провести время вместе – идея получше, чем встречаться по отдельности. Он все равно придет ко мне, он всегда приходил ко мне, и ты тоже придешь. Все это время ты делал вид, что ты совершенно меня не знаешь, и я тебе не интересен, но я-то знаю, что это не так. Он остановился напротив меня. Его лицо, как и лицо Суллы, было теперь четким, без дымки, закрывающей истину от моих глаз. - Я сам так делал, - он уселся на стол, элегантно выгнув спину, и я понял, что кое о чем даже Сулла не догадывался. – Даже он не додумался, куда уж тебе. Как видишь, я довольно терпелив. Могу подождать еще пару сотен лет, пока ты справишься со своими «чувствами» и допрешь, что вместе намного удобнее. Я лихорадочно соображал. Скорее всего, Сулла действительно не подозревал о том, что у Юлия сохранились воспоминания. Более того, об этом не подозревал даже я, а ведь первые жизни я тратил на то, чтобы найти его. Иногда находил, и мне даже удавалось вернуть видимость былых отношений. Иногда они были даже лучше, чем в настоящей жизни. Но он всегда выглядел так, словно мы встречаемся впервые. Всегда все начиналось одинаково: мы знакомились, узнавали друг друга как обычные люди, иногда он исчезал с горизонта, иногда оставался со мной, но никогда мы не прожили вместе достаточно долго, чтобы это можно было считать победой. Он всегда смывался куда-то, и однажды я просто перестал его искать. Пока он сам не нашел меня. Я думал, что он действительно не помнит меня и не узнает, и именно в этом причина. Оказалось, причина была в другом. - Если ты сейчас расплачешься и станешь спрашивать, почему я был с тобой так жесток, я передумаю и выкину тебя в окно. Вот что-что, а плакать я точно не собирался. Равно как и спрашивать, почему он был так жесток. Собственно, такого вопроса у меня вообще не возникало. Юлий никогда не становился жертвой обстоятельств. Он всегда подминал их под себя, и любую ситуацию оборачивал в свою пользу. Вот и в этой ситуации он считал себя победителем. Осознав, что возвращается снова и снова, бережно храня собранную информацию о мире вокруг, он наслаждался жизнью, восприняв это проклятие как дар и убедив себя в том, что это одна из форм бессмертия. Я понял это, вспомнив, каким он был раньше. Мой Юлий сделал бы точно так же. - Ты злишься? – он слез со стола и опустился на корточки передо мной, взяв мои руки в свои ладони, и я почти простил его за все, что он со мной сделал: настолько трогательно выглядело его почти искреннее раскаяние. – Я не виноват в том, что ты замкнулся в себе и предпочел жить в прошлом. Мне не интересно прошлое, понимаешь? Если зацикливаться только на нем… - Ты мог бы завоевать весь мир, - я слышал свой голос как бы со стороны, потому что разочарование не позволяло мне контролировать свои действия или слова, - с твоими знаниями и опытом. Вместо этого ты сидишь здесь. Это твой потолок в новом мире? Это предел твоих мечтаний, божественный Юлий? Быть руководителем, которого владелец во все дыры жучит? - Мне незачем захватывать весь мир. Он уже принадлежит мне. В определенном смысле он был прав. Действительно, раньше наш мир ограничивался сравнительно маленьким куском земли. Теперь же мы могли поехать, куда угодно, и везде могли бы остаться и прожить абсолютно любую жизнь. Пока я копался в прошлом и грезил о войнах, которые приносили мне покой и удовлетворение, он приживался в изменяющемся мире, изменяясь под стать ему. И, в конце концов, от прежнего Юлия осталась только его память и взгляд. И оказалось, что меня он выкинул из своего нового мира в первую очередь. Это отрезвило меня. - Не вздумай говорить об этом при Сулле, у него пунктик на таких, как ты. - Пунктик? – Юлий рассмеялся и встал, задержав мои ладони чуть дольше, чем надо было. – Интересно, о чем вы говорили, если вообще говорили. А то ты любишь делать выводы, не спрашивая других людей. Я сделал вывод, что Сулла ни о чем ему не рассказывал, и даже не пытался выяснить, притворяется ли Юлий. Впрочем, эти двое достаточно хорошо друг друга знали, чтобы мести хвостом, не опасаясь разоблачения. Вероятно, поэтому я Сулле и потребовался. Если бы Юлий открылся мне раньше, если бы он не был таким мудаком, я мог бы принять иное решение. Но, глядя в его красивое лицо, я думал только о том, как приятно будет, наконец, избавиться от призрака, который мучил меня тысячелетиями. - Ну, собирайся тогда. Поедем к нему. Если повезет, он вышвырнет только тебя, а не отпиздит нас обоих за то, что все без него решили. Юлий рассмеялся, хлопнул меня по плечу и вернулся за стол, чтобы собрать какие-то бумаги. Он что-то говорил, очень быстро, так говорят люди, которые испытывают огромное облегчение от того, что ситуация разрешилась в их пользу. Так тараторят дети, которые понимают, что родители больше не злятся на них. Или супруги, которые поняли, что их измена прошла незамеченной. Так говорят только те, кто подспудно чувствует свою вину. Это решило его судьбу окончательно. В такси я специально сел на переднее сидение. Мне было плевать, заподозрит ли Юлий хоть что-то, и мне было плевать, обидел ли я его. Я достал мобильник и написал Сулле смс. Я написал ему, что Юлий все помнит, и все это время водил его за нос. И еще я написал, что мы едем к нему вдвоем. Поразмыслив, я стер ту часть текста, где говорил о том, что расправлюсь с ним сегодня же. Мне почему-то показалось, что Сулла и так это поймет. *** Мне было противно ехать с ним в одном лифте. Юлий чувствовал, что я напряжен, но не понимал, почему. Его неловкие попытки сблизиться со мной раздражали меня еще больше. Раньше от любого из этих прикосновений я сошел бы с ума, теперь же я хотел только одного: чтобы лифт быстрее поднялся, и можно было отойти от Юлия как можно дальше. Я одернул себя, вспомнив, что Юлий прекрасно притворялся все эти годы. Чего мне стоит поступить так же: всего несколько часов потерпеть. За этаж до выхода, я притянул его к себе и поцеловал так, как целовал когда-то. Он облегченно выдохнул и потерся носом о мой нос. Привычка, которой я ранее за ним не замечал. - Тебе понравится, - пообещал он. - Надеюсь. Сулла поджидал нас прямо у лифта с препохабной ухмылкой. Я подавил возмущение и вышел ему навстречу, гадая, пылает ли мое лицо на самом деле или это мне только кажется. Удостоив меня коротким серьезным взглядом, Сулла снова нацепил на лицо улыбку и тепло поприветствовал Юлия. Если бы нас кто-то увидел, точно не подумал бы ничего хорошего. От вида того, как ладонь Суллы скользит по спине Юлия и останавливается на его заднице, а затем начинает поглаживать ее расчетливо меленными движениями, мне захотелось вцепиться Юлию в горло прямо сейчас. Я оставил их наедине, держась чуть позади и стараясь не смотреть на то, что передо мной происходит. Они еще не вошли в квартиру, а уже сосались, причем так, что меня едва не вывернуло. Я всегда считал, что поцелуй должен быть глубоким и сухим, но то, что я видел, не вписывалось в мою картину мира, и я надеялся, мне не придется испытать это на себе. Мне пришлось закрыть за ними дверь, потому что Сулле явно было не до этого. Пока я возился с замком, исчадия ада уперлись в спальню, посносив при этом картины со стены. Я прогнал от себя мысль просто посидеть в гостиной и посмотреть телек, пока они насыщаются друг другом, поскольку мое присутствие все-таки подразумевалось. Я гадал, взял ли Сулла что-то с собой в спальню. Как мне незаметно пронести с собой кухонный нож? «Привет, дорогой, я хочу поиграть в Ганнибала, и мне нужна твоя печень» - так, что ли? - Ты там заснул? – нетерпеливый окрик Суллы вернул меня к действительности. – Потом пожрешь, дуй сюда немедленно. Я сделал вывод, что нож он все-таки взял. Действительно, Сулла – и не подготовился. Сюрреализм какой-то. Я глубоко вздохнул и пересек темный коридор, чтобы войти в спальню, где Юлий уже самозабвенно отсасывал Сулле. «Я не хочу на это смотреть». Я не издал ни звука, но надеялся, что Сулла в состоянии читать по губам. В ответ он сделал вид, что смахивает слезы, и я подумал, что мне будет довольно просто убить и его тоже. Кто бы мог подумать, что такое вообще когда-нибудь произойдет. От нервов мне захотелось смеяться, но вместо этого я отвернулся к стене и стал расстегивать рубашку. Я чувствовал себя лишним в этой комнате. Собственно, я чувствовал себя лишним и в этой жизни, так что ничего нового. - Нет, так не пойдет. Разочарованный стон Юлия и шорох белья подсказал мне, что Сулла встал и идет ко мне. Когда его руки коснулись моих, чтобы помочь с рубашкой, ощущение неправильности куда-то исчезло. Вот так и должно быть, подумалось мне. Мы здесь одни, больше здесь никого нет, и он помогает мне расстегнуть рубашку медленными, уверенными движениями. Он не стал прижиматься ко мне, и я был благодарен ему за это. Его тонкие сухие губы касались обнаженных плеч и шеи также медленно и уверенно, как его руки касались пуговиц. К моему удивлению, он не сбросил рубашку на пол, а сложил ее и аккуратно положил на стул. Развернув меня мягким, но не терпящим возращений прикосновением, он занялся ремнем. За его спиной я видел бледное лицо Юлия, глаза которого были похожи на глаза загулявшей кошки. Наблюдать ему нравилось точно так же, как и участвовать, и я задался вопросом, впервые ли в их постели появится кто-то третий. - Смотри на меня, - едва слышный шепот Суллы отвлек меня от лица Юлия. – Ты помнишь, зачем это все. - Помню, - также едва слышно согласился я, - но не понимаю. - Поймешь, - пообещал он. Его поцелуй мне понравился больше, чем предыдущий поцелуй в ванной. Он был таким, как я люблю. Глубоким и сухим. Теперь он не старался подавить меня или показать свое превосходство. Увлекая меня за собой к кровати, он касался только моих плеч, но никогда еще я не чувствовал себя настолько возбужденным. Впрочем, я уже смутно помнил, как оно бывало раньше. Последние несколько жизней я провел девственником, и эта жизнь не была исключением. Впрочем, память никуда не делась, и единственное неудобство, которое могло бы возникнуть – член одного из них в моей заднице. Это надо было пресечь. Благо, Сулла, кажется, догадался и об этом, потому что Юлий оказался между нами, и сценарий ближайшего часа нарисовался вполне себе четко и ясно. Мне не хотелось целоваться с ним, но Юлий всегда любил бессмысленные ласки, которые выводили меня из себя. К счастью, он быстро понял, что у моего тела есть и более интересные места для этого. Он действительно был похож на кошку. Вылизывал меня так тщательно, что мне снова захотелось ржать. Сулла предостерегающе уставился на меня, жестом показывая, что со мной будет, если я заржу. Стоит ли говорить, что от этого ржать захотелось только сильнее. Я едва дождался благословенного момента, когда Юлий, наконец-то, возьмет в рот. Для меня он редко это делал, но его талант, безусловно, существенно улучшился с нашей последней встречи в постели. Сулла деловито намазывал член лубрикантом, и я запрокинул голову, чтобы немного успокоиться. Вид идеально белого потолка немного меня отрезвил. Не глядя на то, что происходит в непосредственной близости от меня, можно было даже получить удовольствие. Легкий толчок и гортанный стон Юлия несколько переменили ситуацию. Теперь я знал, что Сулла в деле, даже если не смотрел на это. «Обнаружено новое устройство». Эта незатейливая шутка возникала в моей голове каждый раз с тех пор, как у меня появилась первая флешка, и каждый раз не к месту. Это было странно, но я даже зажмурился от удовольствия и совершенно расслабился. Сулла задавал понятный мне, четкий ритм. Юлий кайфовал и брал глубоко в горло, изредка постанывая и увеличивая амплитуду. Я знал, что не кончу, сколько бы он ни сосал, потому что единственное, что поддерживало мое возбуждение – мысль о том, как выглядит Сулла, когда не думает ни о чем, кроме секса. Эта мысль настолько меня заинтересовала, что я открыл глаза и переменил позу, чтобы иметь возможность смотреть на него. Наши взгляды встретились. Я почувствовал неуместное смущение, осознав, что он смотрел на меня все это время. По его лицу нельзя было сказать, что он расслаблен или сосредоточен на собственном удовольствии. Да, он выглядел сосредоточенным. Но это была угрюмая сосредоточенность человека, который размышляет на несколько ходов вперед. Хлопнув Юлия по заднице, он, видимо, запустил алгоритм действий, который был понятен только им, потому что Юлий среагировал моментально. Выпустив мой член изо рта и глядя на меня пустыми блядюжными глазами, он опрокинулся на спину, потянув меня за собой. Его голова оказалась на краю кровати, что, видимо, и нужно было Сулле, потому что он тут же положил ладонь на горло Юлия и вставил член ему в рот. В который раз за день я подумал, что меня вот-вот стошнит, потому что его член все еще был в лубриканте, и я не был уверен, что Юлий готовился к встрече, как следует. Нетерпеливое движение бедер Юлия напомнило мне, что я здесь не для того, чтобы наблюдать и осуждать. Я опасался засаживать ему без защиты, учитывая свободу его нравов, но предположил, что в крайнем случае стрясу с Суллы достаточно бабла, чтобы сдохнуть в шикарных условиях. В настоящей жизни я кончил бы минут через пять в таких условиях. Но теперь я лишь отстраненно подмечал, что задница Юлия, кажется, знавала и лучшие времена. Только вид ладони Суллы на горле Юлия поддерживал меня в тонусе. И еще выражение его лица, которое обрело, наконец, нормальный вид человека, который занимается сексом. Я воспринимал Юлия как досадное препятствие, которое отделяло меня от Суллы. Я не понимал, когда это Сулла стал для меня пределом сексуальных мечтаний, но сути это не меняло. Иногда ты просто хочешь кого-то, и все. Я даже не додумался подрочить Юлию. Я не хотел касаться его больше, чем это не обходимо. «Все будет так, пока он жив». Я тоже умел читать по губам, даже если они расплывались в мерзкой ухмылке. Я подумал, что это ничтожное основание для того, чтобы убить кого-то. Проще выкинуть и забыть о его существовании. Видимо, сомнения отразились на моем лице, потому что Сулла покачал головой и кивком указал на подушку. Очевидно, нож лежал под ней. - Как только мы закончим, - сказал он в полный голос, и я ощутил, что только от звука его голоса удовольствие возрастает в геометрической прогрессии, - займемся по-настоящему приятным делом. Мне не было нужды вспоминать, почему я злился на Юлия или почему я хотел его смерти еще в офисе. Достаточно было того, что его присутствие отделяло меня от Суллы и мешало мне прикоснуться к нему. Я отбросил подушку в сторону, и мои пальцы сомкнулись на рукояти ножа, который вовсе не выглядел кухонным. Я всадил нож Юлию в живот одновременно с тем, как вышел из его раздолбанной задницы. Сулла зашипел. Я злорадствовал. Ничего страшного, авось не откусил. Конечно, Юлий пробовал брыкаться, но я все еще держал его ноги широко раздвинутыми, и он только усугублял свое положение, теряя больше крови. Не вынимая ножа из раны, я повел его выше, вспарывая его живот и по-настоящему наслаждаясь его приглушенными воплями: Сулла зажал его рот обеими руками, запрокинув его голову так, чтобы он не мог вырваться. Я знал, Юлий больше не вернется, даже если снова произойдет какая-то накладка, и он станет воспоминанием, каким был я когда-то. То, что я делал, было хорошим предупреждением о том, что его ждет. Я узнаю его. Я найду его. И я снова уберу его с дороги. Я не хотел ждать, пока он истечет кровью, поэтому я перерезал ему горло и стал смотреть, как его тело содрогается в судорогах. Несмотря на то, что кричать он больше не мог, Сулла еще держал его какое-то время. Потом Юлий затих, и Сулла выдохнул, отняв ладони от его рта. - Великая потеря, - сказал он, сбрасывая тело Юлия с кровати и залезая на нее, несмотря на то, что она была вся залита кровью. – Не чувствуешь себя предателем? - Почему я должен чувствовать себя предателем? – поинтересовался я, отбрасывая нож в сторону и вытирая руки о наволочку. - У тебя была возможность прожить прекрасную жизнь, кувыркаясь с нами обоими или с ним в отдельности, а ты выбрал тернистый путь убийцы, когда он решил довериться тебе. - Довериться? – я, наконец, рассмеялся и почувствовал облегчение. – Я не назову это доверием. То, что валяется на полу, уже не Юлий. - Трудно поспорить, - согласился Сулла, завороженно глядя на мой торс, по которому, судя по ощущениям, продолжала стекать кровь. – Но тогда и я больше не я, и ты больше не ты. Время меняет всех. - Я не знал тебя раньше. Но ты – это все еще ты. Посмотри, что здесь происходит. В твоих лучших традициях. Он не ответил. Потерял терпение. Я невольно ахнул, когда он набросился на меня и подмял под себя. Он был тяжелым и горячим. И он слизывал кровь с моей груди и живота. Но, если язык Юлия был мне мерзок, то прикосновения Суллы приводили меня в восхищение. -Ты животное, - я не удержался от комментария. - Как и ты. На этот раз его поцелуй был таким же, как в первый раз, но теперь это мне нравилось. Мне нравилось, как его руки беспорядочно ласкают мое тело, словно не зная, где им лучше остановиться. Нравилось чувствовать прикосновение его напряженного члена. Нравилось, когда его язык глубоко проникал в мой рот. И нравилось, как его пальцы аккуратно прикасаются к моему анусу, намекая, что Сулла привык быть сверху, и мне придется с этим смириться. - Будет больно, - хрипло пообещал он. - У тебя же есть смазка. - Не хочу. Я задохнулся от возмущения, и уже собирался прочитать ему лекцию о последствиях такого решения, но он резко закинул мои ноги себе на плечи и выбил из меня дух одним движением. К своему стыду, я почувствовал, как из глаз потекли слезы. Я даже не мог заставить себя закричать, потому что мои крики могли бы спровоцировать повышенное внимание соседей, а у нас в спальне валялся труп. Действительно, было больно. Я даже не думал о том, чтобы получить удовольствие в эту ночь, потому что возбуждение оказалось вытеснено совершенно отвратительными ощущениями. С одной стороны, я ощущал боль от его движений и знал, что мерзко хлюпает не только кровь Юлия, в которой мы оба были измазаны. С другой стороны, я ощущал себя так, словно вот-вот обосрусь, и от этого ощущения хотелось избавиться в первую очередь. Дыхание перехватывало, я не мог его восстановить, и все, что мне оставалось делать – это вцепиться зубами в его плечо, чтобы хоть как-то выразить свое отношение ко всему происходящему. К моему удивлению, ему это понравилось. В другой момент его стон оказал бы на меня волшебное действие, но в этот момент мне хотелось лишь причинить ему максимальные страдания. Напряжение дало о себе знать, как и длительная прелюдия, и он кончил достаточно быстро. Горячая сперма добавила еще один пункт в длинный перечень моих страданий и неудобств. Я понял, что меня колотит. Когда он вышел из меня, я опасался худшего. Сулла деловито вытер член покрывалом, взглянул на меня и ободряюще улыбнулся. - Потом будет лучше, - сказал он. - С чего ты взял, что будет «потом»?! – взорвался я. Мой голос звучал так, словно я прорыдал несколько часов подряд. Я едва не икал, я задыхался, и выглядел жалко. - Вот увидишь. Я наберу ванну. Он удалился, оставив меня на липкой от крови и спермы кровати, наедине с трупом Юлия, который хорошо было видно с моего места. Я подумал, что должен ощущать сожаление или раскаяние, после того как все было сделано. Но оно так и не пришло. От звука набирающейся ванны мне захотелось спать, но я знал, что сначала надо привести себя в порядок. Я поморщился, представив, как будет больно сидеть в горячей воде. - Ты идешь? Я с трудом соскреб себя с кровати, перешагнул через Юлия и прошел по разложенным полотенцам к ванне. - Ты реально думаешь, что полотенчики помогут тебе скрыть убийство? – издевательски поинтересовался я, залезая в широкую ванну и морщась от боли. - Полотенчики не помогут, ты прав. Зато помогут мои утилизаторы. Сейчас мы отмоемся и приведем себя в порядок. Потом я позвоню им. Пока мы будем пить кофе на кухне, они разберутся с тем, что осталось в спальне. Надеюсь, ты не оставил там никаких важных вещей? - Смеешься? Одежда там, мобильник… - Мобильник брать с собой не стоило, но это поправимо. Я куплю тебе новый. Какой ты хочешь? - Не смей. - Не сметь что? - Не смей разговаривать со мной так же, как с ним. Может, ты мне еще подаришь маленькую собачку или машину? Или и то, и другое? Сулла влез в ванну, заставив меня поджать ноги, и взглянул на меня неожиданно тепло. - Я не разговариваю с тобой, как с ним. Я не предупредил тебя, что в комнату нельзя брать важные вещи. Моя вина, что твой телефон придется утилизировать. Поэтому я и предложил купить тебе новый, какой захочешь, в качестве компенсации. - Ты думаешь, я не в состоянии купить себе телефон?! - Думаю, нет. Сколько ты зарабатываешь? – он подождал и удовлетворенно кивнул, не дождавшись ответа. – А сколько стоит телефон, который ты действительно хочешь, а не выбираешь просто потому, что только его и можешь купить? Вот то-то и оно. - Мы отсюда съедем? Сулла задумался. Он молчал, пока выдавливал гель для душа на мочалку, и молчал, пока остервенело сдирал с себя кровь вместе с кожей. - Думаю, да. Это проблема? - Это твоя квартира, ты мне скажи. Он промолчал, и я понял, что он имел в виду. Мы должны были вернуться к Метробию, потому что теперь была его очередь разбираться со своим прошлым. Метробий нравился мне, и я не хотел участвовать в его смерти. Только не таким образом. Я открыл рот, чтобы ему ответить, но неожиданно понял, что отступать теперь не имею права. - Я позвоню ему с твоего телефона. Я думаю, он будет рад нас принять. - Ты не расстроишься, если какое-то время мы… Просто поживем там? Он отвел взгляд. Продолжал остервенело намываться, но не смотрел на меня. Он чувствовал вину за то, что просил об этом после того, как я только что прикончил Юлия, которого, как мне казалось, любил больше всех своих богов. - Конечно, нет, - я положил ладонь ему на колено, и он посмотрел прямо на меня, недоверчиво склонив голову набок. – Я думаю, это будет полезно. Нам нужно отдохнуть. Но я буду против, если ты… вовлечешь его в нечто подобное. Он кивнул, принимая мои условия, и явно повеселел. *** Сулла варил прекрасный кофе. Мне нравился его вкус, и нравилась его плотность. Какое-то время я проработал бариста, так что мог различить говно и конфетку. Дверь на кухню была плотно закрыта, но я все равно слышал, что происходит в спальне. Сулла деловито намазывал джем на тост и выглядел посвежевшим. Я позвонил Метробию сразу же, как мы устроились на кухне. Он был рад слышать меня, и еще больше обрадовался, когда узнал, что я приеду не один. У него тоже были для меня новости. Он говорил, что ему, наконец-то, дали главную роль в каком-то унылом спектакле, и я сделал вид, будто и так знал, чем он занимается, и очень за него рад. Эта новость вызвала у Суллы очередную горькую усмешку. Мне было неприятно думать о том, что Сулла все еще думает о нем с нежностью. Я не смог пронести это чувство через все мои жизни, и чувствовал себя ужасно. Еще хуже я чувствовал себя, когда думал о том, что Метробий – единственный, кого Сулла способен любить. И что мое влечение к Сулле, влечение моей души, изголодавшейся по кому-то, кто понимал и принимал бы меня, никогда не будет взаимным. Мы могли трахаться, сколько угодно, но новый мир не уравнивал секс с полноценными отношениями. Юлий – яркий тому пример. - Послушай, если ты захочешь отложить… упокоение Метробия, я… - Не захочу. Мы просто поживем какое-то время у него. Я избегал его все это время, и хочу посмотреть, какой он теперь. Вот и все. Может быть, даже сходим посмотреть на его дебют. - Ты не думаешь, что снова привяжешься к нему, и что тебе сложно будет убить его после того, как ты проживешь с ним под одной крышей какое-то время? Метробий – не Юлий. Он хороший человек, и… - Да знаю я! – Сулла швырнул нож для масла в сторону, и он упал на пол, закрутившись от удара. – Это ничего не меняет. Ему нужно покинуть этот мир, но он не знает, как это сделать. Я помогу ему. Вот и все. Или ты боишься, что я сорвусь и потащу мальчика на кривую дорожку? Не хочешь меня ни с кем делить? - Не хочу. Я не видел причин скрывать это, но мой ответ почему-то удивил Суллу. Он посмотрел меня как-то странно, я не мог расшифровать его взгляд. Никто не смотрел на меня так, никогда. Он ничего не ответил, но я запомнил этот взгляд. Однажды я узнаю, что это значило. *** Метробий запасся на славу. К нашему приезду он приготовил настоящий пир. Таким довольным я его еще не видел. Истина определилась, когда Сулла отошел отлить после обильных алкогольных возлияний. - Я и не ждал уже, что ты кого-то приведешь, - Метробий пихнул меня локтем в бок и коротко рассмеялся. – Когда ты сказал, что съезжаешь, я, честно говоря, заподозрил худшее. Ну там, увольнение… Или долги… Или и то, и другое… Но! Ты все это время был с ним? Почему приехали сюда? - У нас ремонт, - коротко ответил Сулла, управившийся на удивление быстро для человека, который едва стоял на ногах. Метробий понимающе закивал, хотя вряд ли мог себе представить, по какой причине ремонт вообще потребовался. - Ну, оставайтесь тут сколько угодно. Вам, наверное, будет немного тесновато… - Это не твои проблемы, - я ласково взъерошил его волосы и поймал удивленный взгляд Суллы. – Как-нибудь управимся. - Это уж точно. Но! Не шуметь, когда я сплю. В последнее время мне трудно заснуть, и я хреново высыпаюсь, поэтому очень вас прошу вести себя потише после полуночи. Разговор плавно перетек в бессмысленное русло. Для меня бессмысленное, так как меня совершенно не интересовала театральная жизнь, а вот Сулла слушал очень и очень внимательно. Внимание его было неподдельным, но я не ощущал ревности на этот счет, пусть и не мог так же заинтересовать его разговором. Я смотрел на него, чтобы понять, о чем он думает и что может чувствовать. Он выглядел расслабленным, но мне казалось, я вижу печаль в его глазах. Возможно, это была просто усталость. Когда мы улеглись на узком диване, и он уткнулся носом в мою шею, обвив меня всеми конечностями, я задался вопросом, какие выводы он сделал из встречи с Метробием. И он не разочаровал меня, ответив на мой вопрос сразу же, как я сформулировал его для себя. - Я изменился. Ты изменился. Мир изменился. А он остался прежним. - Это хорошо? Сулла вздохнул, и я поежился от щекотки. Он не отвечал долго. Я уже начал засыпать, когда он, наконец, сказал: - Это все еще мой Метробий. Но в этом мире ему совершенно нечего делать.