Светя другим, сгораю сам/Aliis inserviendo consumor

Управление службы безопасности занимало несколько нижних этажей Цитадели и разветвленную сеть подвалов, по которой можно было добраться, в том числе, до панели управления всем парящим материком. Кабинет, в котором предложил встретиться Феликс, располагался на самом верхнем из занимаемых этажей и принадлежал им обоим. Работали они посменно, хотя в выходных не нуждались, и тратили свое свободное время на повышение квалификации и параллельное решение возникающих вопросов. Стиль работы у них был разным, однако к порядку на рабочем месте оба относились серьезно и с достаточной долей педантичности, поэтому споров по этому поводу у них не возникало. Навязчивые мысли о разговоре с императрицей, на который намекнул ему поляк, настолько захватили Александра Васильевича, что он не сразу заметил гостя. Главнокомандующий военно-воздушными силами Небесного Королевства удобно устроился на подоконнике и перебирал какие-то листки, уютно попивая дымящийся напиток из чашки Колчака. - Хамите, - Александр Васильевич отобрал чашку и сделал внушительный глоток. - Но за этот кофе я вас прощаю. Что вы здесь делаете? Могли бы просто позвонить. Колчак не мог сказать, что барон ему неприятен, это, конечно же, было вовсе не так. Но и вторжения в свое личное пространство (а сейчас кабинет принадлежал ему по праву дежурного) он тоже стерпеть просто так не мог. Приятное лицо с правильными чертами осветилось по-детски широкой улыбкой. - Ну что вы, конечно угощайтесь. У вас нет гостевой посуды, так что... - барон развел руками в извиняющемся и одновременно не извиняющемся жесте. - Я не мог позвонить хотя бы потому, что только что вернулся. И сразу же был злодейски схвачен вашими жуткими приспешниками, утащившими меня прямо сюда, поскольку ваш коллега посчитал необходимым мое присутствие на вашей... планерке? Как вы это называете? Ну, когда вы плетете заговоры во славу Империи. Господи, какой мальчишка... Александр Васильевич сделал еще один глубокий глоток, чтобы не высказать все, что он думает по поводу этой краткой речи. Только барон мог позволить себе разговаривать с ним в таком тоне, потому как знал, что ему ничего за это не будет. Он был единственным, для кого императорская семья сохранила земной титул. Единственным, кого сразу же назначили на невероятно ответственный пост, сместив для этого предшественника (а в Империи предшественники смещались только одним способом: через упокоение). Единственным, кто умудрился одним фактом своего существования взбесить абсолютно всех, и еще половину от этих всех влюбить в себя окончательно и бесповоротно. Колчак полагал себя единственным, на кого обаяние барона не действовало, поскольку Феликс нет-нет, да и позволял отеческой улыбке набежать на тонкие губы, спуская детские, но при том весьма опасные шалости на тормозах. Спуститься на твердь, чтобы всю ночь шататься по какому-нибудь городу? Конечно, деточка. Угнать чью-нибудь лошадь? На здоровье, деточка. Несколько раз явиться мечтательным барышням - да пожалуйста, ну какой от этого может быть вред! Одни только воспоминания об этом заставляли Колчака кипеть. Кофе, между тем, закончился, и скрыть свое раздражение было уже невозможно. - Да будет вам известно, молодой человек, что здесь мы не плетем заговоры, а раскрываем их, - Александр Васильевич постарался поставить чашку как можно аккуратнее, но все равно грохнул ею так громко, что секретарь за дверью уронил то ли стул, то ли себя. - Если бы вы потрудились хотя бы изобразить соответствие вашей должностной инструкции, как минимум половина забот была бы снята с наших плеч, а в сутках осталось бы время для сна. - Ну и скучно вы бы тогда жили, вот, что я вам скажу! Еще кофе? Черный, как ваша злодейская душа? Пять минут. Барон элегантно соскочил с подоконника, дружески хлопнул Колчака по плечу и исчез в дверях прежде, чем тот осознал, что только что произошло. Наглость настолько неслыханная, что секретарь наверняка уже стенографирует своим знакомым, а те - своим знакомым, и это тут же попадает в вечерние новости в гиперболизированном виде, и обязательно что-то вроде "щелкнуть по носу", чтобы в очередной раз обсудить длину его носа... Колчак застонал и рухнул на стул, решив для разнообразия ничего не разбивать: нечего тешить самолюбие щенка. Александр Васильевич спросил самого себя, что конкретно в бароне настолько его бесит. Прусский акцент? Нет, к его звучанию Колчак привык еще при жизни и почти не замечал. Молодость? Учитывая, при каких обстоятельствах они вообще тут собрались, это должно было вызывать скорее сочувствие. Смазливая мордашка? Нет, определенно нет. В сравнении с Феликсом барон выглядел деревенщиной, завидовать такой роже он точно не стал бы. Вероятно, все дело в том, что ему все позволяется, и все его любят. Даже те, кого он раздражает. Даже он сам. Господи, насколько же бесит! И пяти минут не прошло, как Манфред просочился в кабинет, неся поднос, уставленный сластями всех мастей и тремя чашками с бодрящим напитком. - Дядя Феликс написал, что скоро будет, - доверительно сообщил барон, аккуратно водружая поднос на стол и возвращаясь на свое место у окна. - Дядя Феликс, вы подумайте, - Александр Васильевич закатил глаза и досчитал до десяти. - Вам нигде не жмет? - Намекаете, что мне стоило бы поменьше есть сладкого? А вот и нет. - Господи! Да заткнетесь же вы наконец! Я намекаю на то, что Феликс вам не дядя, и нечего его так называть! - А ему нравится. - А мне нет! - Ну так я вас и не называю дядей. - Попробовали бы вы! - И что бы вы сделали? - Самодовольный сучонок! - Александр Васильевич едва сдерживался, чтобы не навалять мерзавцу по первое число. - Привыкли, что вам все дозволяется! Вы прекрасно знаете, чем заканчивается ваше упрямство, я могу устроить вам вечер воспоминаний, да так, что вы ближайшую сотню лет будете ощущать самые приятные, самые невероятные чувства в области лопаток! - Не раньше, чем я искупаю вас в проруби. "Ну все, ты огребаешь" потонуло в грохоте распахиваемой двери. Вообще-то Феликс предпочитал входить спокойно и тихо, но ему уже сообщили, что его коллега остается наедине с бароном слишком долго, поэтому поляк бежал так, как бегал в последний раз только от казака с шашкой наголо. - Товарищи! - Дядя Феликс, вы как раз вовремя, кофе остывает, - как ни в чем не бывало заявил Манфред, и не подумав хотя бы отстраниться. Глядя на его спокойное улыбающееся лицо, Александр Васильевич понял, чем он так его бесит. Отсутствием страха. Перед наказанием, перед последствиями, перед ним лично, перед чем угодно вообще. Вообще-то бесстрашие он ценил, но в данном случае... В данном случае оно скорее соответствовало выражению "слабоумие и отвага", которое часто встречалось на забавных картинках в человеческой сети. - Господи, ну что за долбоеб небесный... - Александр Васильевич, ну в самом деле! Феликс возник между ними как раз в тот момент, как Манфред, кажется, впервые за сотню лет изволил оскорбиться. Крепких слов в своем присутствии поляк не одобрял, и даже в пылу спора не прибегал к ним, умудряясь охладить и унизить собеседника и без этого. А вот Александр Васильевич нередко прибегал к морской лексике, хоть и старался искоренить эту привычку, чтобы реже видеть гадливое выражение на породистом польском лице. - Нам сейчас не до разборок, - чуть мягче проговорил Феликс, угощаясь пирожным и оттесняя барона в угол подоконника. - Необходимо, как я и говорил ранее, ознакомиться со списками. И заодно с планом действий. Итак, Манфред, ты уже наверняка поинтересовался списками. Что думаешь об этом? - Это имена людей, - Манфред пожал плечами и рассеянно пробежал взглядом по листам, разбросанным по подоконнику в творческом беспорядке. - Все они жили когда-то... И почти все они римляне так или иначе, но встречаются и другие представители. Греки, египтяне... Их объединяет то, что все они жили очень давно, самый свежий здесь я. - ТЫ?! От удивления Колчак совершенно забыл о приличиях и перешел на "ты" без брудершафта. - Ну да, разве императрица вам не рассказывала? - Манфред откровенно наслаждался ситуацией. - Вот. - Да ну на хуй не может блять быть. - Господи... Феликс прикрыл лицо рукой, то ли стремясь скрыть отвращение от неудобоваримой лексики, то ли пытаясь привести себя в порядок. - Я одного не пойму, как только существо с таким куцым мозгом могло добиться таких высот, построить Империю, в конце концов, и при этом не сдохнуть где-нибудь самым бесславным образом?! - Вероятно потому, что вы недооцениваете мои умственные способности. Или потому, что рядом со мной всегда находились нужные люди. Выбирайте, что вам больше нравится. - Так вот, почему ты такой выебистый! - Александр Васильевич, я бы попросил вас быть сдержаннее, - тихо проговорил Феликс, и это подействовало. - Как я и говорил, у нас нет времени на ваши игры. Ты прав, Манфред, все эти имена действительно имеют нечто общее. Ты знаешь, почему твое имя я обвел, а другие нет? - Вероятно потому, что тот, кто собрал этот список, абсолютно уверен, что он больше никогда меня не увидит. Колчак сел. Улыбка, которая появилась на лице Манфреда, не имела ничего общего с его обыкновенной детской широкой улыбкой, от которой все лицо будто бы освещалось изнутри и заодно освещало каждого, к кому оно было обращено. Нет, на сей раз это был настоящий звериный оскал. Определенно, в этом парне слишком много всего. Обескураживающего, раздражающего, но и интригующего вместе с тем. - Я рассчитывал, что ты догадался сам. Тогда ты, вероятно, знаешь, зачем я тебя пригласил. - Вы планируете выманить его. Рассчитываете, что он бросится за мной. Вот только я никак в толк не возьму, как вы собираетесь сделать это, если ваши рожи будут маячить поблизости. - Даже и не думай, что я отпущу тебя одного, - неожиданно жестко отрезал Феликс. - Императрица весьма четко выразилась на этот счет. Но и болтаться поблизости постоянно мы действительно не можем. Я не могу оставить тебя одного ни на мгновение: тебе нужна защита, а нам нужна возможность взять его с поличным в момент попытки убийства. Ты понимаешь, к чему я клоню? Манфред тяжело вздохнул и отправил в рот очередное пирожное. - Я - мозг этой операции, - Феликс теперь обращался непосредственно к Колчаку, хотя и не смотрел на него. - Манфред, точнее, Октавиан - наша наживка. А вы, Александр Васильевич, наши мускулы. У вас достанет мощи справиться с кем и с чем угодно, даже не пытайтесь отрицать, я знаю о ваших особых тренировках. Я долго думал, как нам справиться с нашей многочисленностью, и единственный выход, который я вижу - использовать вас в качестве естественной защиты для Манфреда. - Чего? Вообще-то Александр Васильевич вовсе не был тугодумом, просто ему сложно было поверить в то, что Феликс сам боялся произнести вслух. - Мы спустимся вниз втроем, но проводников будет только двое. Мы должны будем взять мерзавца до того, как один из проводников сойдет с ума. У нас будет очень мало времени. Колчак пожалел, что в кабинете не припрятано ничего покрепче кофе. Проводниками назывались люди, способные на время становиться вместилищем для других душ, в том числе и для небожителей. Конечно, о долгом пребывании речи никогда не шло, а присутствие некоторых небожителей и вовсе могло выжечь душу проводника начисто. О том, чтобы влезть вдвоем в одно тело, раньше и вовсе не помышляли. Но, немного поразмыслив, Колчак пришел к выводу, что это действительно был единственно возможный вариант. - Что ж, я согласен, - проговорил он, стараясь не глядеть на Манфреда, как до того Феликс не глядел на него самого. - Времени у нас будет действительно мало. И это... будет сложно. "Ты не представляешь, насколько в действительности это будет сложно" - вот, что читалось на лице Феликса, но вслух он этого не сказал. *** Нисхождение всегда происходило по одному и тому же сценарию. Выбор проводника, краткий телепатический разговор, получение формального согласия, а затем вход, который всегда нес с собой одни и те же ощущения. Ощущения последней смерти. Именно поэтому охотников прогуляться по тверди в чужом теле было не так уж и много. Любая смерть, даже в собственной постели от старости, начисто стирала удовольствие от кратковременного прикосновения к человеческому миру. Проводники, которых выбрал Феликс, жили вместе в небольшой студии на задворках Петербурга. У них не было домашних животных, они старались вести здоровый образ жизни, и вообще недостаток у них был только один, но об этом Феликс предпочел на брифинге умолчать. И правильно сделал, поскольку Александр Васильевич никогда не согласился бы ни с этими кандидатурами, ни с последующими доводами, ни вообще с чем бы то ни было. Феликс ушел первым, чтобы иметь возможность проконтролировать процесс нисхождения в одно тело и помочь в случае необходимости. Манфред потоптался немного в очевидном замешательстве, не зная, пропустить Колчака вперед или пойти самому: теперь сложно было определенно сказать, кто из них старше. В результате решили идти одновременно, чтобы уж точно не облажаться. И не облажались. Нисхождение встретило Колчака резкой болью в местах, куда вошли пули, и сразу - обжигающе холодной водой. Ужасное ощущение, быть еще живым в этот момент. Морозный воздух, запах лошадей, табака и сапог, лай собак, тихие голоса людей. Скрип снега под ногами. Чистое небо, полное звезд. Чужие ощущения смели возводящуюся оборону. Приятная тяжесть воды сменилась свистом ветра и азартом погони. Что-то мягко кольнуло спину... На этом воспоминания резко оборвались: Манфред оказался неожиданно силен в этом вопросе, быстро возведя стену, за которую Александр не мог, да и не хотел перепрыгивать. Чужая боль - это чужая боль. Стыдно было лишь, что Манфред видел его собственную и, без сомнения, ощущал ее. - Вы в порядке? Чужой голос заставил Александра резко вернуться в действительность и провести диагностику систем доставшегося ему организма. Присутствие Манфреда ощущалось на удивление ненавязчиво. Он умел быть профессионалом, когда хотел этого. - В порядке. Собственный голос прозвучал довольно неприятно, поскольку больше не был его голосом. Высоковатый и при этом с хрипотцой, не самое приятное сочетание. Феликсу достался довольно рослый экземпляр, хорошо развитый физически. При желании Александр мог разглядеть настоящее лицо, но контраст между ними был настолько велик, что это лишь помешало бы. В противовес тонкому и легкому Феликсу, этот проводник выглядел по-настоящему мощно и почти устрашающе. Однако же не был лишен безусловной мужской красоты. Ему самому досталось тело куда более слабое. Оно больше подошло бы самому Феликсу, который явно не знал, что с этой грудой мышц делать. - Октавиан всегда выбирал тела посимпатичнее, - пояснил Феликс, чей голос звучал теперь низко и странно вибрирующе. - Если бы мы распределили наш выбор иначе, вся операция могла бы оказаться под угрозой. - Согласен. Какая у нас легенда? - Мы сотрудники одного из филиалов сети, которой владеет Сулла. - Так вы все это время знали, кто все это делает. - Ну конечно. - И не пожелали поставить меня в известность. - Ставлю сейчас, - Феликс начинал терять терпение, и от раздраженного выражения на его лице Александр внезапно ощутил весьма необычные эмоции, которые вряд ли принадлежали ему самому. - Так вот, мы сотрудники одного из филиалов, работаем и живем вместе. Что наиболее удобно - мой проводник входит в команду утилизаторов, которую Сулла приглашает для устранения последствий своей деятельности. - Какая редкая удача, - едко процедил Александр. - Вы работали над этим. Достаточно долго, как я погляжу. Вы все узнали. И поставили меня в известность только тогда, когда выяснилось, что без меня вам не обойтись. - Сейчас не время для этого. - Никогда не время для этого! - окрик вышел скорее жалким, чем угрожающим. - Вы не должны так делать! Основа нашей работы в том, чтобы делать ее вместе, а не за спинами друг друга! - Александр Васильевич, - от тяжелого взгляда темных чужих глаз по спине проводника Колчака пробежали мурашки, но все еще весьма приятные. - Правда в том, что вы занимаете этот пост временно, пока проходите основное обучение. А я - нет. Когда я могу обойтись без вас - я обхожусь без вас. Самое время вспылить, но в чужом теле собственные эмоции подавлялись привычными реакциями на схожие диалоги. Вместо бешенства Александр ощутил неприятную пустоту в области живота. По какой-то причине вероятность, что обладатель мощного тела может обойтись без обладателя более легкого телосложения, причиняло последнему боль. "Это все потому что они не просто живут вместе, а еще и спят вместе, воспоминания последней ночи довольно интересные, хотите, покажу? Для натуралистичности". Манфред, как всегда, вылез совершенно не к месту и не ко времени. Колчак не успел ничего подумать в ответ, как предложенные картинки возникли перед его мысленным взором. Не то чтобы он был ханжой или не подозревал о такого рода отношениях, он же служил во флоте, да и в принципе имел множество самых разных знакомств, но к такому его жизнь не готовила. С одной стороны ему хотелось уединиться и хорошенько проблеваться, потому как воспоминания не ограничивались одним лишь видеорядом. С другой стороны, тело проводника живо откликнулось на них, воспылав совершенно неуместной страстью. - Вашу мать! Черт побери! Промудохуеблядское пиздопроебище! А об этом вы когда собирались мне сообщить?! - При удобном случае, - очевидно, Феликс легко проследил жалкую внутреннюю борьбу и сообразил, в чем дело. - Видите ли, Сулла отличается весьма... интересным подходом к своим жертвам. Он буквально спит с каждой из них, исключая лишь тех, кого при жизни достаточно ненавидел. По счастливому совпадению, он спит сейчас и со своим подельником, используя это обстоятельство на полную катушку, надо полагать. Вы должны знать, что люди такого склада безошибочно различают себе подобных, Сулла - так точно. Все должно выглядеть максимально естественно, чтобы он мог подойти достаточно близко. - Я не собираюсь с ним спать! "Вам и не придется. Фактически - никому из нас не придется, он в достаточной степени ненавидел меня, и возненавидит еще сильнее, едва только увидев внизу снова. Но он определенно попробует, и наша задача заключается лишь в том, чтобы поймать его за руку, как только в ней окажется нож". На этот раз возразить Манфреду было нечего. Непривычно было оказаться тем из них двоих, кто нуждался в рациональных пояснениях. Это обстоятельство несколько охладило раздражение и заодно избавило от неуместной эрекции. Феликсу, должно быть, не менее неприятно находиться в такой ситуации, однако же он не истерит как баба в определенные дни. Необходимо было взять себя в руки. - Возьмем несколько дней на исследование обстановки, - проговорил тем временем Феликс. - Привыкнем к телам, научимся не выдавать себя, посетим пару баров. За это время Сулла может выйти на нас сам. Если нет - прибегнем к другому плану, в ходе которого мы продемонстрируем ему нашу наживку, от которой он не сможет отказаться. Возражения? Возражений у Колчака не было. Не было их и у Манфреда. Коротко кивнув, Феликс скрылся в ванной, оставив Александра разбираться с самим собой. Все же различия между человеческими телами и теми телами, что оставались в другом срезе, были весьма существенными. Здесь нужно было снова ощущать свое "я". Снова прислушиваться к малейшим изменениям в самочувствии, в сознании. Отслеживать состояние Манфреда и проводника, находящегося в глубоком коматозном сне. Нужно было взять командование этой посудиной на себя. И Колчак взял, позволив всем звукам и запахам мира проникнуть в него. И поглотить.