Хорошо Быть Тихоней

Сириус никогда в жизни не видел, чтобы Гарри когда либо очень сильно из - за чего - то расстраивался или плакал, и поэтому сейчас, смотря на него - совсем испуганного и отчаянно пытающегося вытереть с глаз льющиеся непрерывным потоком слезы, мужчина впал в откровенный немой ступор и замешательство, продолжая, как вкопанный, стоять на пороге комнаты и растерянно блымать глазами, абсолютно не понимая, что ему следует дальше сделать и как ему в этой ситуации лучше всего действовать и поступить.  - Гарри. - наконец - то слабо выдавил он, делая несколько неуверенных шагов вперед и медленно присаживаясь рядом с мальчиком на колени, при этом мягко поглаживая его рукой по плечу. - Эй, ты чего? - Ничего. - жалобно и совсем по - детски пролепетал в ответ юный Поттер, поспешно отводя в сторону глаза и слегка одергивая назад левую руку, чтобы снова сделать тщетную попытку вытереть с лица горькие горячие струйки слез, никак не желающие высыхать и останавливаться. - Все…В порядке… - Нет, Гарри. - на этот раз чуть настойчивее проговорил молодой Блэк, бережно обхватывая ладонями его лицо и смотря на него с явным замешательством и беспокойством во взгляде. - Не в порядке…Скажи мне, что случилось? Тебя кто - то обидел? - Нет… - А что тогда? Ах…- выражение лица мужчины внезапно резко сменилось с серьезного на сочувственное и понимающее, а сам он почему - то заметно помрачнел и поник, тихо и совсем уныло печально вымолвив. - Это все из - за тетушки Мэдди, да? Ты до сих пор так сильно из - за этого переживаешь? - Д - да…- умело соврав, активно закивал головой крестник. - Переживаю… - Ну иди сюда. - Сириус вдруг, как маленького, подхватил его на руки и крепко прижал к себе, поспешно выходя из комнаты, спускаясь на первый этаж и присаживаясь вместе с ним на диван, при этом не переставая осторожно его укачивать и с нежностью гладить по голове, шепча на ухо поток ласковых бессмысленных утешительных глупостей.  А Гарри было просто до ужаса стыдно и неловко, ведь он еще никогда, никогда в жизни не показывал никому свои эмоции и чувства и уж тем более не плакал и не устраивал такие позорные идиотские " детские" истерики, ни в коем случае не позволительные и не допустимые для мальчиков его возраста. От этих мыслей в горле снова встал тугой болезненный комок, а из глаз с новой силой хлынули горькие предательские безудержные слезы, которые Гарри только и успевал, что бесконечно размазывать по лицу и вытирать об Сириусову разноцветную футболку, который теперь обсыпал его многочисленными успокоительными поцелуями и мягкими легкими движениями растирал ему спину, в пол голоса сочувственно заботливо шепча: - Т - ш - ш - ш - ш…мой маленький, т - ш - ш - ш…не плач. Я здесь, я с тобой, все хорошо…Больно, больно, я знаю, но это просто надо пережить…Не плач, мой хороший, все пройдет…Все пройдет, милый, надо просто немножко потерпеть…Мне самому очень больно, и я сам до сих пор не могу смириться с этой потерей, но нам надо просто попытаться пройти через это и жить дальше, понимаешь?…Не плач, солнышко, я прошу тебя… - он слегка прикрыл от усталости глаза, тяжело прерывисто горестно вздохнул, а затем вдруг прижал голову мальчика к своей груди и запел. Тихо, вдохновенно, мелодично…Запел так, что Гарри тут же от удивления и немого восторга перестал плакать и посмотрел на него с явным восхищением и упоением во взгляде, слегка от него отстранившись и подняв на него мокрые и немного припухшие от долгого плача и слез глаза. Он еще никогда не видел, чтобы Сириус пел, а Сириус никогда не видел, чтобы он когда либо плакал. Сегодня они оба узнали друг о друге что - то новое, и эти открытия будто сломали между ними какую - то тонкую невидимую стеклянную стену, всегда останавливающую и отгораживающую их от того, чтобы рассказывать друг другу о своих тайнах и секретах, а также приходить друг к другу не по какому - то важному делу или вопросу, а только лишь для того, чтобы просто понежиться друг у друга в объятиях, погреться под теплым пледом у камина, а также поплакаться друг другу в плечо, рассказывая о каких - то своих пустых проблемах и переживаниях, порой абсолютно несерьезных, глупых и бессмысленных… А теперь вот они - как настоящие отец и сын, сидят, прижавшись друг к другу, на диване и обнимаются так крепко, как будто не видели друг друга целый месяц или два. Гарри, будто маленький, выброшенный на улицу щенок, жмется к нему, утыкается носом в его черные шелковистые вьющиеся волосы и тихонько надрывисто всхлипывает куда - то в плавный изгиб его тонкой худой шеи, а Сириус медленно осторожно раскачивается на месте, не переставая с нежностью и любовью гладить его по лохматой растрепанной голове и мягко успокаивающе негромко петь. Песню, услышанную еще когда - то много лет назад в один прекрасный теплый летний вечер, проведенный в местном городском парке на лужайке под высоким зеленым развесистым кленом, отбрасывающим широкую серую тень на мягкую, чуть примятую изумрудно - салатовую траву, поверх которой мужчина  так предусмотрительно постелил красный шерстяной клетчатый плед, чтобы удобнее было лежать и сидеть… Мальчику требуется достаточно много времени, чтобы успокоиться и расслабиться, но вскоре он - убаюканный тихим ласковым пением и нежными осторожными легкими покачиваниями,  наконец - то перестает плакать и всхлипывать и начинает медленно погружаться в мирный крепкий спокойный сон, удобно устроив голову у крестного на груди. А тот устало тепло улыбается, слегка подается вперед и бережно касается губами его лба, произнося негромкое искреннее: " я люблю тебя ". - Я тебя тоже. - сквозь сон отвечает ему мальчик, и его глаза окончательно закрываются, впуская его в прекрасное удивительное царство Морфея, наполненное чудесными волшебными мирами и яркими красочными сновидениями, безостановочно греющими его душу и наполняющими его сердце теплом, радостью и искренним детским счастьем, так сильно ему сейчас нужным и необходимым… Ему снится лазурное сверкающее море, в котором он еще никогда не купался и золотое песчаное волшебное побережье, на котором он еще ни разу в своей жизни не был…