Карточный двигатель

      Золотые шары сверкали на зеленых ветках стоящей в коридоре ели. Первый ряд игрушек был синего цвета, второй белого, третий красного, а четвертый золотого. На верхушке красовалась светящаяся разными огнями звезда, освещающая темное пространство коридора. Стоило только накинуть блестящую мишуру на елку, так свет звезды стал отражаться от неё и создавать «зайчиков» на стенах.       За окном безветренно, солнечно и сухо. Снег не выпал, а воздух пах весной, но это не мешало просочиться новогоднему настроению. В окнах лавок уже показывались нарисованные гуашью тематические рисунки: снеговики, елки, и, конечно, Санта. По периметру всей площади были накинуты гирлянды, испускающие мягкое желтое свечение. Город казался уже не таким мрачным, даже бедняков стало меньше. Начало декабря, а точнее, начало его второй недели. До праздника двадцать три дня и шестнадцать часов. Сидя на диване, Николай думал, что же подарить мастеру. Впрочем, клоун считал, что обязан ему всем, ведь всё имеющееся на данный момент у Гоголя – заслуга именно Фёдора. Улыбнувшись, он пришел к тому, что нужен ещё один кот и новый плащ. Какие-никакие сбережения у блондина были, потому это вполне возможно. Нерешенным оставался один вопрос: снятие мерок. Будет очень проблематично, учитывая желание механика идти куда-то, кроме лавки с деталями для устройств. Накинув плащ и проверив, в мастерской ли Достоевский, Гоголь пошел на рынок. Всё-таки близится светлый праздник, воровство надо исключить. Совершенно разносортные, не похожие друг на друга люди ходили от прилавка к прилавку, активно скупая товар. Пройдя в лавку с одеждой, клоун стал расхаживать по помещению. Вся одежда была выглажена и аккуратно висела на плечиках, не то, что у них дома. Все стены, кроме потолка были увешаны самой разной одеждой, а в центре помещения расположилась огромная вешалка, упирающаяся в потолок. — Здравствуйте, — из примерочной вышел низкорослый мужчина с моноклем на правом глазу. Внимательно рассматривая циркача, он повернулся в сторону двери, — Сигма, тут к тебе. — Эм? – тонкий, спокойный голос, легкий, невесомый образ и длинные волосы, разделенные на белую и сиреневую части в стиле сплита. Выйдя из другой комнаты, молодой человек подошел к светловолосому, — здравствуйте, вам нужен подарок, не так ли? — Да-да, — начал Гоголь, — нужен удобный плащ для худощавого парня, ростом немного ниже меня, — протараторив это на одном дыхании, улыбнулся. — Хорошо, пройдемте. — Продавец повел в ту комнату, откуда вышел.       Плащи, пальто, пилотные куртки на любой вкус. Начиная от пастельных, заканчивая яркими, плащи занимали много места в помещении. Всё время лишь молча стоя у двери, Сигма ждал, пока блондину что-то понравится.       Вытащив плащ кофейного цвета с множеством карманов, парень понял: это то, что ему нужно. Конечно, Достоевский больше любит черные плащи из-за их практичности, но надо же как-то разнообразить его гардероб. Расплатившись за вещь, Гоголь уже собрался на выход с рынка. Грубо схватив за плечо, довольно высокий мужчина сплюнул в сторону и грубым голосом процедил: — И что же тут забыла принцесса? — посмотрел на пакет с покупкой, — небось, украл? — Эм, простите? – Николай понял, что с таким спорить – самоубийство. Слегка повел плечом, пытаясь скинуть руку, которая наоборот, вжалась ещё сильнее. Мысленно уже дав ему прозвище «бык», Гоголь усмехнулся: как нельзя подходит столь вспыльчивой натуре, да ещё и с подтянутым телом. Конечно, само появление данного враждебно настроенного объекта означало лишнюю трату времени, да ещё и покупка мешает: указывает на её «новизну» торчащая из сумки начищенная латунная бляшка. — Слышь, что лыбу точишь? – темноволосый оскалился, оголяя слегка желтоватые зубы, среди которых выделился один золотой клык (видимо, настоящий выбили в прошлой драке), — лишние зубы нашлись воровать постоянно? — Извините, но вы явно меня путаете с кем-то, — блондин нахмурился. Ком подступил к горлу: он делал всё тихо, так, чтобы никто не увидел. — Нет, я не путаю, это ты берега попутал, цирковая шпана, — что ж, удивление проступило на долю секунды, таки показавшись на лице парня. На них никто не обращал внимания, разборки на рынке – дело частое, люди привыкли к частым крикам, к ворам, к грубым продавцам и частому недостатку средств, которых не хватит для обеспечения относительно нормального уровня жизни. Всё-таки выдернув плечо из крепкой хватки, факир двинулся вперед, расталкивая людей у ворот. Добежав до угла и завернув за него, стал оглядываться по сторонам. Погони не было, уже хорошо. Пролезая через дворы, парень дошел до дома быстрее, чем предполагалось. Входная дверь скрипнула. Фёдор, до этого что-то сверлящий в своей мастерской, повернулся в сторону прихожей. — И где ты был? – смотрел странным взглядом, прожигающим насквозь. Явно возмущен, но не опасен. Желтый уровень опасности мог повыситься до оранжевого, если соврать. Тогда уже будет очень опасно. Никто не мог раскусить Николая, но мастеру как-то это удавалось. — Ходил за покупками, - это правда. Гоголь не врет, он недоговаривает. Прищурившись, Фёдор обратил внимание на пакет и попытался разглядеть, что там. — Правда что ли? – медленно подходил. — Да, — белокурый стал пятиться назад, — а почему ты спрашиваешь? Подойдя вплотную, молодой человек завел руку за талию младшего. Находясь в ступоре, клоун не ожидал, что пакет выхватят у него из рук. Поцеловав Николая в лоб, механик принялся рассматривать содержимое. — Ну, Федя, — надул губы, — это подарок на Новый Год. — Оу… - брюнет немного покраснел, — спасибо. — Раз уж открыл, то примерь хотя бы. – Мастер стал переодевать плащ. Рабочий, весь запачканный в машинном масле плащ мертвым грузом упал на пол. Надев новый, темноволосый пошел к зеркалу. Вещь подошла по размеру и села идеально. – Вау, тебе очень идет, — клоун запрыгал рядом с пассией и стал рассматривать мельчайшие детали одежды. Латунные пуговицы выделялись на плотной темной ткани, а ремешки на рукавах добавляли «изюминку». — Спасибо, — парень покраснел, — если это планировался подарок на Новый Год, то можно я начну его носить сейчас? — Думаю, да, — крепко обнимая возлюбленного, Гоголь постепенно стягивал с него новый плащ.

***

Пасмурно и довольно тепло - вот такая погода была в канун Нового Года. Конечно, это чувствуется только если нет ветра, сдувающего манекены и срывающего плакаты. Войдя в бар, пара расположилась на любимом месте: стол у барной стойки. Хозяев заведения не видно, кухня закрыта. Помещение украшено: гирлянда развешана по всему потолку, в углу стоит огромная елка, наряженная в красочные игрушки, и мишура на стульях. — Скоро должны подойти Акутагава и Ацуши, — блондин сел за стол и вскрыл бутылку с пивом. Выпив немного прохладного напитка из горла, посмотрел на уже недовольного Фёдора, — что? — Они ещё даже не вышли, а ты уже начал, — темноволосый прикрыл глаза. В поле зрения Гоголя попали полупьяные компании, гуляющая от сквозняка занавеска на окне, и наконец открывшаяся дверь на кухню. — Привет, — с кухни вышел Накахара, — будете что-то? Угощаю, хах. — Да, буд.., - Николая сбил Фёдор, пнувший его ногу, — не будем пока что, спасибо, — циркач мило улыбнулся и косо посмотрел на Достоевского. За полгода совместной жизни парни научились понимать по взгляду намерения друг друга и часто обходились без слов. Тяжелый взор брюнета немного давил на младшего, но при этом раззадоривал гуляющий по венам хмель от выпитой бутылки пива. Нужно отдать должное механику: парень чудесно справлялся с должностью персональной няньки для очень непредсказуемого клоуна. — Хм, может что-то из еды? – прежде, чем сказать ответ, светловолосый посмотрел на мастера. Тот кивнул. — Да. Я видел у вас ананасовый салат и крабовый, — факир забрал со стойки быстро появившиеся салаты и принялся кушать. Примерно через пятнадцать минут пришел Дазай. Вид был у него какой-то слишком радостный. — Приве-е-ет, — Осаму обнял Гоголя и Достоевского. Достав откуда-то из-за спины огромный плед, парень поцеловал обоих в висок и отдал им это вишневое творение какого-то абстракциониста. В сложенном состоянии одеяло выглядело нормально, не видно всяких узоров, но, только открыв его прямо в баре, Фёдор прикинул его длину: примерно четыре метра расписанного всеми оттенками красного теплая махровая ткань с белыми бубенцами по краям. Причем рисунок был размытый, какие-то полосы и размытые капли, но ничего точного. Сам же «Дед Мороз» юркнул на кухню и скрылся там на ближайшие полчаса, что-то говоря Чуе. В бар вошли сразу трое: Ода, Ацуши и Акутагава. Молодые люди были полны новогоднего настроения, особенно Ода и Аку, стоящие абсолютно безэмоциональными скалами возле милого Накаджимы. Ну, по виду самого старшего было понятно, что он тут из-за приглашения Дазая. Кажется, на нем его бежевый плащ. С интересом разглядывая незнакомого Сакуноске, Николай уже отложил в памяти его образ, запоминая мельчайшие детали. На вид ему не больше тридцати пяти, абсолютно флегматичен, в выглаженной белой выправленной рубашке и классических серых брюках. О праздничном настрое говорит красный галстук с принтом елок. — Приветик, — клоун запрыгал перед гостями, пожимая каждому из них руку. Фёдор просто ограничился кивком. Он знал, что фокусник сейчас будет лезть с глупыми вопросами к незнакомому писателю.       Усевшись за стол, молодые люди вели непринужденную беседу. Гоголь хотел веселья, какого-то яркого разнообразия, и, решив его устроить, посмотрел на Фёдора. Прожигая странным взглядом механика, он аккуратно провел носом ботинка от его щиколотки до колена, заводя за ногу. Ничего не замечая, друзья разговаривали о последних новостях в городе. Ухмыльнувшись, клоун наблюдал за реакцией механика. Кажется, тот готов взглядом убить его, но на вид абсолютно спокоен. Шоу прерывается, когда в помещение выходит Дазай. Расставив стаканы друзьям, парень налил всем немного коньяка. Следом за барменом с кухни вышел Накахара. — Что ж, скажу тост, — начал кареглазый, — в этом году было много всего: я и Чуя, в конце концов, расписались, Ода получил известность по всей стране благодаря своей книге, Рю и Ацуши наконец-то съехались, и в нашей маленькой компании появился Коля, который хоть немного скрасит жизнь Достоевского, — с теплотой посмотрел на клоуна, — не будем о плохих событиях. Просто за то, что мы не умерли. Ну, как говорится, кто не пьет – тот хуеплет. За вас, мои хорошие! Стукнувшись бокалами, Чуя, Рюноске и Ода отставили выпивку. Осаму и Гоголь синхронно осушили стаканы. Алкоголь слегка жег горло, разливаясь по нему приятным теплом. Тем временем все, кроме двух выпивающих стали разговаривать о книге Оды, радуясь за его успехи. Сев за отдельный стол, парни сначала выпили два бокала виски, после чего уже разговорились. — Слушай, - начал Дазай, разглядывая медовую жидкость в хрустальном бокале, — вы с Достом не собираетесь расписываться? — Ну, не знаю… — задумался клоун, — вроде бы всё хорошо, главное, чтобы Федя был не против, — вместе с шатеном залип на плескающийся в бокале алкоголь. В бар вошел странного вида человек, больше напоминающий цыгана. Осмотрев первую комнату, мужчина прищурил глаза. Слегка мотнув головой, скидывая одну отросшую черную прядь за плечо, он прошел к елке. — Здравствуйте, — шатен прошел к посетителю. Уставившись на него, цыган кивнул на елку, — двести долларов. — Откуда такие деньги у цыгана – непонятно, но он закинул елку вместе с игрушками себе на плечо и вынес из бара под удивленные взгляды всех остальных. Пересчитав купюры, парень сложил их к себе в карман. Фокусник протянул бармену кольцо:       — Когда он давал тебе деньги, то снял с твоего пальца кольцо. Будь внимательнее.       — А ты как заметил? — удивился кареглазый, поправляя монокль.       — Я тоже когда-то так воровал, — парень сразу закрыл рот рукой. Видимо, проигнорировав его слова, темноволосый повернулся и сразу встретился с пощечиной. Потянув его за ухо, Накахара завел его на кухню и громко хлопнул дверью.       Через полчаса будет новый год и только сейчас с кухни вышла пара. Дазай трезвый как стёклышко вместе с хмурым Чуей. По их виду можно было сказать, что они или подрались, или хорошо провели время, хотя первый вариант более вероятен, учитывая последние события, связанные с продажей ёлки. Ну, зато у Осаму (и уже по всей видимости у Чуи) появились деньги. Правда, интерьер без ёлки совсем не новогодний. В бар входили и выходили люди, но несколько компаний плотно осели во втором помещении, выходя только на перекур.       Большие часы пробили двенадцать ночи. Сразу же всё здание наполнилось радостными криками, звоном бокалов и голосами. Если говорить о непьющих, то Достоевский уснул за столом, Ода, Ацуши и Акутагава разговаривали, а Чуя следил за заведением, не выпуская из виду Дазая.       Стукнувшись бокалами, компания села за стол, а Николай осушил свой стакан. Будучи уже достаточно пьяным, Гоголь увидел на горизонте идущего на перекур светловолосого парня.       Закрутившись возле высокого блондина, клоун начал разговор:       — Приветули, — слащавый, и оттого очень мягкий голос, который Достоевский слышал в последний раз при знакомстве с ним.       — Простите? — молодой человек удивился. Поправив очки и едва надеясь обойти навязчивую особу, Куникида не обратил внимания на восторженный взгляд циркача.       — Кхм, — прокашлялся Фёдор, глядя на вмиг «поседевшего» парня. Куникида вышел из бара. Схватив Гоголя за руку, брюнет вывел его на кухню. Ничего не понимающий взгляд голубоглазого метался по помещению, в конце концов останавливаясь на Фёдоре.       — Что это было? — темноволосый свел брови к переносице и сжал губы.       Сильно сжимая кисть сожителя, мастер был вне себя от негодования. Немного приблизившись к лицу клоуна, парень стал вглядываться в испуганные глаза.       — Больше так не делай. — Отпустив факира, механик направился к выходу из кухни.       — Прости, — фокусник обнял старшего со спины и несильно прижал к себе. Почувствовав холодные ладони поверх своих рук, голубоглазый улыбнулся и легко поцеловал в шею.       Выйдя с кухни, молодые люди заметили, что всё стало менее напряженным. Друзья разошлись ближе к двум часам ночи. По пути домой Гоголь сначала считал звезды, потом сводил их в созвездия, а потом сказал, что отойдет на пару минут и Феде не о чем беспокоиться.

***

      Голова раскалывалась от боли. Казалось, мозг сейчас вытечет из ушей. Трава была свежая и мягкая, не было навязчивых насекомых. Небо чистое, но рассвета ещё не было. В голову бьет свежесть, очищая рассудок от похмелья.       — Колян, — Дазай слегка потряс за плечо клоуна, — ты как?       — Где мы? — горло пересохло. Встав и потерев голову, блондин огляделся: чистое поле с низкой травой. Шум города отдается эхом где-то вдалеке.       — В Белоруссии, — парень поправил странные розовые очки в форме сердечек.       — Это где?       — Говорю, в Белоруссии, — достав из кармана сигареты и зажигалку, взял сигарету в рот и сжал фильтр меж сухих губ. Закурив, парень сделал глубокую затяжку, после чего выпустил серые паутины дыма.

***

      В доме пахло мандаринами и Новым Годом. Треф спал на подоконнике, иногда открывая глаза и тут же засыпая снова. Фёдор пил чай и смотрел на Николая. Тот пришел поздно ночью первого января. Он был пьяный в стельку, а также очень хотел достать Достоевского.       — Вот так мы и отпраздновали Новый Год. — Рассказывал Николай, глядя на спокойно попивающего чай Фёдора. Второе января будто остановилось на середине дня, казалось, что время не идет. Или Николай всё быстро рассказал, или на улице всё было однообразным из-за пасмурной погоды.       — Понятно, — Достоевский почти никак не отреагировал на его рассказ о поле и прочей дребедени. Немного посмотрев на счастливое лицо пассии, темноволосый встал со своего места, взял на руки голубоглазого и понес на второй этаж.       За окном выпала первая снежинка в новом году, которая тут же растаяла из-за теплой погоды…