* * * * * *
Пока девушка наводит порядок в поместье семейства Барри, Диана то и дело подходит к ней, поторапливая. Миссис Барри, чувствуя себя не очень хорошо из-за жаркой погоды, утром лишь встретила Энн и заявила, что та может убрать только основные комнаты и быть свободна. — Я убедила свою maman* (фр. «мама»), что мисс Гиллис позвала меня на чаепитие, поэтому мы можем спокойно отправиться навестить семью Байнард, — от волнения используя французские слова, шепчет Диана, убедившись, что Минни Мэй слишком занята со своими куклами. — Что, если ваша матушка узнает о том, что вас там не было? — обеспокоенно сведя брови, Энн обращается к ней формально, не давая себе вольности вести себя более раскованно, ведь их в любой момент может застать кто-нибудь из личных горничных миссис Барри, или сам мистер Барри, оставшийся в поместье по причине той же жары. — Кто сказал, что мы не пойдем на чаепитие? — Диана лукаво ей подмигивает, — Только после того, как убедимся, что матери Джерри стало лучше. — Мы? — изумленно переспрашивает Энн, откладывая чистые тарелки в сторону. — Руби Гиллис будет только рада тебя увидеть, — в чужом голосе скользит уверенность, кою очень и очень трудно оспорить. — Я-я сомневаюсь в этом, — хмуро качнув головой, Энн возвращается к мытью посуды. — Разве не помнишь, что именно благодаря тебе мисс Гиллис перестала горевать по своим сгоревшим платьям и украшениям? Ты настолько увлекла ее своими рассказами, пока она жила у нас, что к бедняжке вернулось ее милое очарование! Я уж молчу о том, как ты храбро закрыла все окна в их доме, когда разразился пожар. Так что ее семейство не будет возражать против твоего присутствия, — мягко улыбнувшись, Диана касается ее плеча и внимательно смотрит, пока девушка ей не кивает, тоже улыбнувшись. Энн не считает себя такой уж героиней, коей ее пытается выставить лучшая подруга, ведь на ее месте так поступил бы любой другой. По крайней мере, девушка в этом уверена. Она смутно помнит события полугодичной давности, когда в ночи большой дом вдруг пал под горячими языками огня, что усиливался с каждой прошедшей минутой. Едва проснувшись, они поспешили на помощь, но от воды толку было мало. Энн тогда действовала по наитию, вспомнив тоненькую книжечку о правилах безопасности при пожаре, и поспешила внутрь, слыша, как за спиной раздался взволнованный крик Мариллы. Стоило ей закрыть все окна и двери, как языки пламени словно остудили свой пыл, и их остатки удалось погасить в рекордное время. Семейство Гиллис сердечно отблагодарило «храбрую девочку», а в последующие дни, что она проводила за уборкой и присмотром поместья Барри, компанию ей составляла горюющая Руби. — Хотите я расскажу вам историю о прекрасной деве со столь восхитительными локонами, как у вас, мисс Гиллис? — предложила ей Энн как-то раз, и не прошло и недели, как хрупкое личико девушки осветилось улыбкой. Диана аккуратно прикрывает корзинку с гостинцами прежде, чем они отправляются в путь, и деловито поправляет милую шляпку, которая вместе с высокой прической подчеркивает ее красоту и кокетливость. Энн с теплой улыбкой наблюдая за ней, не удивляется тому, что девушку часто сравнивают с француженками, и тягу той к посещению Парижа. — Ты выглядишь просто прелестно, — смеясь, говорит ей Энн, как только они отходят подальше от поместья и ей более не нужно придерживаться строгих формальностей. — Я рада, что могу быть твоей подругой и хоть на йоту чувствовать, что значит — иметь правильные и красивые черты. — О, Энн! Почему же ты столь сурова по отношению к себе? — ничуть не польщенная комплиментом, Диана возмущенно всплескивает руками и продолжает, — Ведь ты тоже красива, пусть твоя красота отличается от моей, но в ней бурлит жизнь и тяга к приключениям, или я не права? Они переглядываются и начинают смеяться, идя размеренным шагом. К сожалению, застать Джерри им не удается, ведь тот отправился за покупками, о чем им говорит одна из его младших сестер. Энн вовсе не расстраивается, зная, что сможет навестить друга и позже, однако от нее не укрывается то, как тень сожаления на миг проскальзывает по лицу подруги. Хотя Диана тут же улыбается и вручает маленькой девочке корзинку с печеньем и другими сладостями, спрашивая у той, могут ли они увидеться с их матушкой. Миссис Байнард встречает их с улыбкой и садится на кровати. Выглядит она немного уставшей, но доброе лицо не выказывает ни того, что женщина утомлена, ни того, что неожиданные гости ее потревожили. — Мы слышали, что вам нездоровилось и хотели узнать, как вы, — садясь за один из предложенных стульев, говорит Энн и взволнованно сжимает подол платья, не зная куда деть свои руки. — Это всего лишь простуда, — вдруг рассмеявшись, говорит женщина и слегка качает головой, — наверняка мой Джерри сгустил краски и выставил все так, что я умираю. — Это он умеет, — Энн тоже смеется, чувствуя, как волнение отступает. — Вы уверены, что это несерьезно? — Диана слегка сводит брови, явно не убежденная словами миссис Байнард, но та улыбается и кивает, коснувшись ее руки и сказав: — Надо же, Диана, ты стала совсем взрослой. В ее голосе угадывается материнское тепло. Сколько Энн себя помнит, миссис Байнард всегда отличалась своим дружелюбием и нежностью. Учитывая то, что Диана знала их семью едва ли не с того момента, как те переехали в Эйвонли, такое теплое расположение не было удивительным. — Оставайтесь на обед, — просит их она, когда девушки начинают потихоньку собираться, вспомнив о чаепитии. Диана выглядит так, будто вот-вот согласится, но Энн, зная, что их обман может выйти им же боком, осторожно подталкивает подругу к выходу. — В следующий раз, — она искренне улыбается, честно имея в виду сказанное. В дверях они сталкиваются с возвратившимся Джерри. Он обескураженно останавливается и смотрит на них с недоумением, явно не ожидав их встретить. Только сейчас Энн отмечает, что тот действительно изменился за прошедшее время. Не скажи ей об этом Диана, она бы и не придала этому значения, продолжая видеть в нем худенького мальчишку ненамного выше ее самой. Джерри стал выше ростом, а детские черты совсем поблекли, давая место юношеской остроте и едва заметному очарованию. Некогда короткие волосы сейчас почти полностью прикрывают его шею. — Bonjour* (фр. «привет»), — наконец оттаяв произносит он и дарит каждой из девушек приветливую улыбку, задерживая взгляд на Диане. — Bonjour, Джерри, — смущенно улыбнувшись, отвечает Диана и получает несильный тычок в бок от Энн, несколько озадаченно смотрящей на них двоих. — Мы, пожалуй, пойдем. Увидимся позже, Джерри, — говорит она, в итоге потянув подругу за собой и получив от парня лишь кивок в подтверждение ее слов. Даже если он и расстроился, по его лицу этого не прочесть. Энн молчаливо подмечает про себя, что тот не только повзрослел, но и научился управлять эмоциями. Время, проведенное вдали от дома, оказало на него сильное влияние. Диана же наоборот своего разочарования более не скрывает, пока они идут вдоль оживленной дороги, вслушиваясь в небольшой гул из-за того, что тут и там проезжают повозки, а некоторые из торговцев зазывают потенциальных покупателей взглянуть на их товар. В это время Эйвонли буквально расцветает тысячей красок, в сравнение с той же зимой, когда большая часть улиц заметена снегом и удручающей тишиной. — Я чего-то не знаю? — Энн старается на нее не давить, но все-таки улыбается лукаво. — Что? — ее подруга словно отвлекается от тягостных мыслей и смотрит на нее несколько потерянно. Склонив голову, она молчит несколько мгновений, пока они приближаются к заново отстроенному дому Гиллисов. — Не понимаю, о чем ты. — Вот как, — Энн прищуривается и под ее взглядом Диана отводит взгляд, закусывая губу. Они молчат еще какое-то время. — Я не знаю, — наконец следует отчаянное, — Как только разберусь со… своими чувствами, будь уверена, ты узнаешь обо всем первой! — горячо восклицает Диана и берет руки подруги в свои. Тонкие ладошки, облаченные в шелковые перчатки, сильно контрастируют с голыми пальцами, кое-где покрытыми мозолями и царапинами. Они как раз подходят ближе к поляне, на которой весело щебечут Руби Гиллис и Джози Пай. При виде последней Энн судорожно выдыхает, но возвращает взгляд к Диане и лишь кивает, зная, что та расскажет обо всем, как будет готова. Почему-то тревога не покидает сердца девушки, но Энн торопливо гонит ее прочь.* * * * * *
Едкие замечания все продолжают отравлять разум, даже если Энн уходит на приличное расстояние от дома Гиллисов. С того самого момента, как они подошли ближе к двум девушкам, Энн чувствовала себя не в своей тарелке, зная, что в их окружении выглядит несуразно. Об этом не раз и не два говорила сама Джози, не скупясь на взгляды, полные отвращения. Диана пару раз колко парировала каждый из комментариев, пока Руби стыдливо краснела и отводила взгляд. В итоге Энн лишь молчаливо поднялась со своего места, поблагодарила за приглашение и стремительно ушла, более не в силах выдерживать такого давления. Она бы и рада высказать в ответ все колкости, коими никогда не скупилась, но отлично осознавала, чем это может обернуться для двух других девушек, не повинных в том, что мисс Пай обладала просто отвратительным характером. Энн чувствует себя крайне опустошенной, смотря строго под ноги и думая о том, как сильно хочет оттянуть момент возвращения домой. Марилла наверняка все поймет с одного взгляда на нее, и начнет закидывать ее вопросами, не давая и минуты на то, чтобы собраться с мыслями. Меньшее, чего она сейчас хочет, так это изливать душу и слушать недовольное причитание. Наверняка, к ним еще пришла миссис Линд, от которой тем более ничего не утаишь. Недовольно морщась, Энн трет пальцами переносицу и отходит ближе к невысоким зданиям, чтобы ненароком не попасть под копыта лошадей, резво скачущих то в одну, то в другую сторону. Как ни странно, к этому времени жара спадает, и небо боязливо скрывается за тяжелыми тучами. Весенний дождь так и норовит обрушиться на них, но благо пока на землю не опускается ни одна капля. На глаза девушки бросается публичная библиотека, построенная рядом с церковью. Постройка и закупка книг заняли по меньшей мере полтора года, вместо обещанных шести месяцев. Ей редко когда удавалось там побывать. Частично из-за того, что она все время была занята физическим трудом, забирающим все силы, частично из-за неуверенности. Каждый раз останавливаясь у деревянных дверей, Энн вдруг теряла всю свою храбрость и в последний момент отступала, так и не войдя внутрь. Ее бы ни за что оттуда не прогнали, но ощущение того, что она этому месту не принадлежит, не отпускает ее до сих пор. Однако, ливень с силой обрушивающийся на нее, не оставляет другого выбора. Вскидывая руки над головой в бесполезной попытке укрыться от дождя, Энн торопливо шагает в сторону библиотеки, не рискуя перейти на бег, ведь нога вновь может начать отдаваться болью. В освещенном коридоре она облегченно выдыхает и осматривает платье, достающее ей до колен, проверяя, насколько сильно то промокло. Библиотекарь, старый сухой дедушка, находится у стеллажей. Их не так много, учитывая небольшое пространство библиотеки, но достаточно, чтобы Энн восторженно вскинула голову и неуверенно провела рукой вдоль корешков. — Нынче молодежь редко сюда захаживает, — ворчливо отзывается библиотекарь, как только они обмениваются приветствиями. — Чуть дальше есть столы, если захотите устроиться и почитать под лампой, юная леди, — из его уст обращение звучит так, как обычно взрослые обращаются к совсем маленьким детям. Это не может не позабавить Энн, которая тут же проникается к нему симпатией. Кивнув, она осторожно проходит вдоль стеллажей, останавливаясь у полок, где расположились растрепавшиеся со временем книги. Приглядевшись, она взглядом цепляется за золотистый корешок, и, снедаемая любопытством, тянется к нему, пока не слышит удивленное восклицание за спиной. Энн тут же одергивает руку, оборачиваясь и от неожиданности спотыкаясь о свою же ногу. Благо ей удается устоять на ногах, однако лицо, усыпанное веснушками, тут же багровеет от смущения. — Вот так встреча! Гилберт слегка кланяется ей, убрав за спину руку, в которой держал книгу. На нем в этот раз кремовая рубашка из хлопка, поверх которой накинут жилет и черные брюки, подчеркивающие длинные ноги. Юноша наконец соответствует своему статусу. Стой он снова в каких-нибудь обносках, Энн чувствовала бы себя крайне неуютно. Хотя, нет, теперь находиться в его обществе ей кажется еще более неправильным, чем если бы он походил на фермера. Она нервно улыбается, кивнув и опустившись в реверансе. — Вы не рады меня видеть? — Гилберт с легкостью угадывает ее настроение, не скрывая своего волнения. Он звучит так, будто от ответа девушки зависит его жизнь, что невольно вводит ее в ступор, и Энн пару мгновений лишь пораженно молчит. — Нет-нет, что вы! — она всплескивает руками для пущей убедительности, в ответ получая неуверенную улыбку, в след за которой следует короткий смешок. — Как скажете. Гилберт крутит книгу в руках какое-то время, будто раздумывая над чем-то, затем поднимает на нее взгляд и предлагает: — Почему бы нам не сесть за один из столов, чтобы попусту не стоять? Вам не стоит так сильно нагружать ногу, даже если кажется, что она полностью зажила. Энн плохо удается скрыть свое изумление замечанием юноши касательно ее ноги, однако она быстро берет себя в руки, старательно избегая смотреть ему прямо в глаза. — Я вас случаем не отвлекаю от важных дел? Юноша сначала непонимающе хмурит брови, но отвечает с той же вежливостью и участием: — Я пришел сюда, признаться честно, из скуки, поэтому вы вовсе не отвлекаете. Я даже рад, что нам удалось встретиться. Думаю, сама судьба на нашей стороне. От последних слов брови девушки слегка приподнимаются. Пусть они и виделись пару раз, но манера речи этого молодого человека продолжает ставить ее в тупик и чувствовать себя немного странно. Почему-то в груди от этого все сжимается, словно ей не хватает воздуха. — Судьба, говорите? Не слишком ли громкие слова? — сводя все к некому подобию шутки, Энн выдыхает. Они подходят к небольшому деревянному столу, окруженному двумя скамьями по обеим сторонам от него. — Мне кажется, или вы не верите в понятие судьбы? — Гилберт смотрит на нее с весельем. — А вы верите? — Энн приподнимает подбородок, стоит им сесть друг напротив друга. Даже так все равно чувствуется разница в их росте. Юноша пару мгновений молчит, задумчиво смотря на нее так, словно в девушке кроется ответ на столь простой вопрос. — Думаю, да, — наконец говорит он, — разве это нельзя считать чем-то романтичным? — Вы заговорили о романтике? — Мне казалось, вы оцените, — Гилберт слегка усмехается, — ведь ранее вы как-то сказали, что я звучу уж очень не романтично. — Пожалуй, вам стоит поучиться этому у персонажей книг, — Энн скептично складывает руки на груди, нисколько не впечатленная словами юноши. Тот на это лишь открыто улыбается. — Например? — У мистера Дарси, — не задумываясь, говорит девушка. Персонаж, воссозданный Джейн Остин, не раз вызывал у нее трепет. И, когда она была чуть младше, Энн все время повторяла, что будь она красивее, то в спутнике жизни искала бы те же качества, что и у ее книжного кумира. Сейчас же он просто теплится в памяти, вызывая улыбку на девичьем лице. — Приму во внимание, — на удивление серьезно говорит он. После небольшой паузы юноша спрашивает: — Вам легче? Ранее вы выглядели так, будто вас что-то тревожило. — И вы поэтому несли чушь о романтике? — Почему сразу чушь? — на первый взгляд Гилберт кажется оскорбленным, но это лишь притворство. Энн не может не подумать о том, что она действительно отвлеклась от тягостных мыслей и желания исчезнуть, что преследовали ее с самого дома семейства Гиллис. В ее взгляде читается явный вопрос. Почему юноша это делает? Почему столь внимателен к ней? — Я просто немного устала, — после небольшой заминки отвечает девушка, и неловко улыбается, надеясь, что небольшая ложь не столь явна. Впрочем, Гилберт кажется вполне удовлетворенным ее ответом. — Что у вас за книга была в руках? — Выдержки исследований по ботанике, — не скрывая своего энтузиазма, юноша протягивает книгу ей, раскрывая на той странице, где изображены цветы и аккуратные стрелки, исходящие от стебля, корней и лепестков, с подписями. — Она очень полезна в изучении целебных трав. И я был рад освежить память, пока читал. Мне очень интересна медицина, но, думаю, стоит отдавать должное и народным методам, которые помогают взглянуть на вещи вокруг нас с другой точки зрения. — Пожалуй, вы правы, — Энн с улыбкой наблюдает за тем, насколько воодушевленно выглядит юноша. Она впервые видит эту его сторону, даже если узнали они друг друга не так давно. Его карие глаза буквально горят, пока он объясняет ей пользу ромашкового чая. Дождь тихо барабанит по окнам, давая о себе знать, но при этом создавая приятную атмосферу, помогающую отвлечься от забот. Они все также сидят за столом, разбавляя воцарившееся молчание шуршанием страниц. Энн читает «Грозовой перевал», настолько погрузившись в повествование, что не замечает того, как Гилберт однажды отходит и возвращается с другой книгой. Так свободно читать она могла крайне редко, поэтому в этот момент девушка буквально растворяется между строк, полностью увлеченная судьбами героев. Рыжие волосы выбиваются из кос. Короткие локоны ближе к вискам падают ей на лицо, но и это не мешает ей с упоением читать страницу за страницей. Краем сознания Энн успевает подумать о том, что с Гилбертом крайне комфортно сидеть и молчать, даже если ранее она чувствовала себя несколько скованно. Энн отвлекается лишь в тот момент, когда чувствует легкое прикосновение к щеке. Вздрогнув, она отрывает взгляд от книги. Гилберт осторожно заправляет мешавшую прядь ей за ухо, смотря на нее и неуверенно приподнимая уголки губ так, будто и сам только сейчас осознает свои действия. При тусклом свете лампы его волосы отливают черным, пара кудрей слегка ниспадает на лоб, ничуть не портя, а лишь подчеркивая внешность юноши. Энн невольно ведет глазами от его бровей к губам, слыша беспорядочный стук сердца. Ей чудится, что она немного задыхается. Тепло от чужих пальцев держится у ее щеки еще пару мгновений прежде, чем Гилберт отнимает руку и неловко откашливается. — П-почему вам нравится Эйвонли? — прочистив горло, он пытается плавно вернуться к разговору, дабы разрядить возникшее напряжение. — А разве есть причины его не любить? — Энн слегка склоняет голову, выпрямляясь. Ногой она случайно задевает его голень и торопливо шепчет извинения, на что юноша лишь качает головой, убеждая ее, что все в порядке. — Эйвонли имеет свое очарование. Я, конечно, не путешествовала по миру и не могу сказать, что здесь лучше, чем где бы то ни было, но именно в Эйвонли ты чувствуешь себя дома. Так, будто именно здесь тебе и нужно быть. Мягкие рассветы, встречающие тебя в отражении окна, щебетанье птиц среди высоких деревьев, шум волн, ударяющихся об берег. Каждая отдельная деталь окружает тебя, как объятия матери, и дарит покой. В это… — Невозможно не влюбиться, — заканчивает за нее Гилберт. На его лице неизвестное ей выражение. Но от того, как он на нее смотрит, сбивает дыхание. — Да, именно так, — она сжимает подол платья, отворачиваясь к окну. Дождь прекратился, это угадывается по тому, что капли более не стучат и не скрывают возобновившуюся суету. — Вам кто-нибудь говорил до этого, что вы невероятная? — на выдохе спрашивает юноша. Энн пораженно поворачивается к нему, не зная, как на это ответить. Ее молчание говорит само за себя. — Энн, вы невероятны, — тихо произносит он, чтобы слова эти достигли лишь одного человека. Проходит долгое мгновение, и Гилберт ей улыбается, отчего на его щеках расцветают ямочки.