Доля невидимок

      Длинные белые пальцы сдавили горло, не давая доступ к кислороду. Фрея попыталась оттолкнуть тело в плаще, но существо и не думало ослабить хватку. Без какой-либо реакции Смерть подняла Фрею над землей, держа их лица на одном уровне.       Силе, которая таилась еще и в теле Смерти, Фрея давно перестала удивляться, но сейчас она застигла ее врасплох. Фрея уже поняла, что ее снова оставили в дураках, и понимала, что теперь возвращение на позицию комнатной собачки для Смерти — вопрос времени, но она надеялась, что этого времени хватит хотя бы на что-то.       Когда у девочки уже потемнело в глазах, Смерть разжала пальцы. Фрея с грохотом свалилась вниз, судорожно хватая ртом воздух. На шее до сих пор чувствовалась хватка острых ледяных пальцев.       — Что?! — сдавленно прохрипела Фрея, глядя на Смерть снизу вверх.       — Запомни этот момент, — хладнокровно произнесла Смерть. — Тебе предстоит много времени провести, стоя на коленях.       — У меня уже целая коллекция таких моментов. Нарушаете собственные правила? — Фрея была напугана столь же сильно, сколь и взбешена. — А на следующей неделе меня собьет автобус?       Смерть промолчала. Фрея, потирая шею, огляделась по сторонам, думая, куда ее притащили на этот раз.       — Тартар?       Смерть кивнула. В ее подчинении находились боги разных пантеонов не только Земли, но и народов из самых отдаленных уголков Галактики. Боги Смерти заключали сделку с ней, а взамен учились у нее темной магии и получали во владение часть душ умерших. Они боялись и ненавидели Смерть, но, в отличие от Фреи, делали это тихо.       Фрея была в данный момент единственным человеком, ставшим учеником Смерти, да к тому же не по своей воле, и единственной, кто брезговал и темной магией, и поглощением душ. Когда Смерть пыталась заставить ее поглотить одну, Фрея переломала самой себе ребра найденными кусочками костей какого-то животного, а потом запихала их себе в рот, исколов небо и язык. Больше Смерть к ней с этим не лезла.       И, как в той истории, разумеется, Фрея была единственной, кто доводил саму Смерть до белого каления.       Фрея побывала за этот год во многих темных царствах, но в Тартаре ей оказываться еще не приходилось. И, как надеялась Фрея, не придется.       Воздух Тартара был стертым и затхлым, как будто здесь каждый день жгли ритуальные костры с травами, имеющими наркотический эффект. Не понаслышке зная, чем порой баловались боги Смерти, Фрея этот вариант не отметала.       — А где все? — спросила Фрея, восстанавливая зрительный контакт со своей мучительницей. — А то гадаю, когда на этот раз из-за угла выскочит какая-нибудь из этих ваших приближенных.       — Приближенных? Для меня все равны, глупый ребенок. Только я и ты здесь, — проскрежетала Смерть.       — Я жду ответ на вопрос, — повторила Фрея свирепо. — Есть у вас какие-то правила или нет? Для чего заключать сделки, которые недействительны?       — Я уж думала, что переоценила тебя, — Смерть склонила голову немного в бок, отчего череп опасно накренился на костлявой шее.       Фрея ясно представила, как эта шея с хрустом ломается.       — Но ты вновь удивила меня. Давно поняла?       — А то вы не знаете, — огрызнулась Фрея. — Вы ведь только и делаете, что роетесь у меня в голове из-за этого проклятого шрама!       Лицо Смерти, все такое же равнодушное, чуть исказилось.       — Мне нет дела до того, о чем ты думаешь, — возразила она. — Ты мне не ровня, чтобы хоть как-то интересовать меня.       — Тогда почему я здесь, а не на свободе, в ожидании старости, когда стану настолько жалкой маразматичкой, что добровольно выйду к вам?!       — Год назад ты была смиреннее, — проскрежетала Смерть недовольно. — Забываешься.       Фрея не чувствовала кардинальных изменений в себе. За год под контролем Смерти она узнала многое, но большая часть этих знаний выливалась в новые кошмары по ночам и презрение к самой себе.       Смерти хотелось, чтобы Фрея начала сожалеть о том, что рассталась с жизнью ради других, но желаемого она так и не добилась. Ее словно возмущало, что один человек готов пожертвовать собой во благо кого-то другого, и при этом остановил войну — источник человечьих душ в темные царства.       Теперь Фрея просто ее ненавидела.       Каждый раз, когда ей казалось, что она начинает понимать что-то о Смерти, та творила нечто, не поддающееся разуму человеческого подростка. Хаотичная, однако следящая за порядком, ужасная и в то же время неизбежная, могущественная, при этом апатичная, жестокая, но скучающая — все это смешивалось, спутывалось в сознании Фреи, не давая понять, что творится у Смерти в голове; как устроен ее мозг и чего она вообще хочет.       — Так чего стоит слово Смерти? — выдохнула Фрея так, чтобы ее слова звучали с вызовом.       Хоть какая-то ожидаемая реакция — на Фрее загорелась рубашка.       — Агуаменти, — процедила Фрея, стараясь, чтобы голос не сорвался. Такие наказания за чрезмерное хамство повторялись с завидной регулярностью до побега Фреи, но она и не думала себя сдерживать, как бы нестерпимо больно не было временами.       — В моих руках, — Смерть демонстративно вытянула руки, сцепленные в замок. — Находится власть, которая не ограничивается и десятком, и сотней, и тысячей миров! Ты считаешь, что перед собственным подношением я буду отчитываться?       — Это хорошо, что у вас есть власть, — кивнула Фрея. — Плохо, что у вас нет самоуважения.       Эта реплика отозвалась хрустом в обеих ногах, и Фрея, только-только поднявшаяся, вновь свалилась под ноги Смерти.       Фрее уже было почти плевать: ярость от того, что ее догадка подтвердилась, страх неизвестности, осознание, что все ее надежды были напрасны, разрывали ее на куски. Она принялась яростно кусать губы, чтобы отвлечься от боли и не закричать.       — Глупая девочка! Как только ты придешь ко мне, клянусь, я не буду говорить с тобой так!       А потом Фрея открыла глаза.       Она шумно хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Рывком поднялась на кушетке и, прищурившись, попыталась разглядеть в полумраке хоть что-нибудь.       Ноги больше не выглядели сломанными. Фрея обхватила ледяными руками шею: пот стекал ручьем, но никаких отметин она не чувствовала. Единственное, что болело — шрам на лбу.       Лучше бы все остальное.       Фрея наконец сообразила: она на авианосце Щ.И.Т.а. Как бы ни хотелось тешить себя иллюзиями о том, что Смерть ей только приснилась, Фрея понимала, что это не так. Должно быть, она утянула астральную проекцию, оставив тело Фреи на месте. Такие уроки Фрее не нравились, но выхода не было — все лучше, чем копаться у нее в голове.       Вечер выдался тот еще. Их с Фьюри появление на тайной базе вызвало настоящий фурор: ее усадили в жесткое кресло, притянули к ее рукам странные провода — это был детектор лжи, и начали беседу.       Ну, как беседу? Допрос.       Фрея умело чередовала правду и ложь. На ходу сочиняла легенду о том, кто она такая и почему живет на улице, почему у нее британский акцент и какова природа ее сил. Врать и изворачиваться она умела слишком хорошо для гриффиндорки, но недостаточно хорошо для того, чтобы агент Фил Коулсон перестал смотреть на нее с оттенком недовольства.       Он то ли был недоволен тем, что о Фрее стало известно так поздно, то ли считал ее маленький воровской опыт (шоколадки! Она вообще больше ничего не таскала, только шоколадки!) позором, тень которого падет на всю организацию. Возникла еще версия, что дело в инциденте с Фьюри, но ему-то какое дело? Сам Фьюри нормально ко всему относился.       Но с предвзятостью агента жить еще как-то можно было, это вам не Снейп в моменты, когда Фрея очень его бесила, и не Амбридж. Теперь главным было придерживаться наскоро состряпанной легенды.       Коулсон, будь он не ладен, как будто специально искал изъяны во всем, что она говорила. А может, действительно специально — агент же.       — Почему ты не обратилась в институт Ксавьера? -спросил он, своим тоном показывая сомнение во всем, что Фрея выдала. — Неужели не слышала о нем?       — Понимаете, я, — Фрея поджала губы совсем как растерянный ребенок. — Я боялась. Я думала, что всех учеников института делают членами Людей Икс. Об этом писали в газетах, и я…       Фрея здорово покривила душой, но в одном не соврала: в газетах, на телевидение, в мире — мутантов, даже тех, что рискуют жизнями ради мирного населения, мешали с дерьмом. Раньше Фрея, в конце концов, сражалась за равенство. И ее тоже мешали с дерьмом.       Да и что бы она, маг, делала среди мутантов? Занимать чье-то место она не хотела, тем более ей нечему там учиться, это же школа для мутантов, а не волшебников. Тут даже не пришлось удерживать сигнал детектора лжи в состоянии покоя, чтобы не пикнул, когда не надо.       Против этого Коулсону крыть было нечем. Он просто в очередной уверился в том, что все дети — идиоты. Фрея хотела это оспорить, но не стала.       Фрея натянула очки, лежавшие рядом с кушеткой, и осмотрелась. Это было просторное помещение, отведенное под медицинское крыло, хотя она могла поклясться, что называлось это место не так. Вокруг все, казалось, было покрыто металлом, и от обилия разных приспособлений, предназначение которых Фрея могла только предполагать, рябило в глазах.       Фрее здесь не место. Она явилась сюда на эмоциях, и одного взгляда на суперсовременные приборы хватало, чтобы понять: маг, который жил в другой цивилизации, не вписывается.       Ее нигде не должно быть, вообще-то. Она должна была двигаться дальше, как Сириус и родители, а вместо этого из-за сделки Певереллов она должна быть питомцем Смерти до тех пор, пока той не захочется душу Фреи.       Включился свет, и Фрея, только-только привыкшая к тьме, зажмурилась.       — Не спится? — В помещении возникла женщина средних лет в белом лабораторном халате.       Фрея отрицательно покачала головой.       Доктор Картер, врач, напомнила она себе. Она проводила какое-то обследование, только чтобы сказать Фьюри, что у Фреи недоедание и она бы не стала рисковать, принимая ее в ряды стажеров. Что было бы правильнее отправить ее в школу для мутантов.       Но Фьюри было на это плевать, так что все нормально.       Поняв, что отвечать Фрея не станет, она подошла ближе и села на соседнюю кушетку.       — Завтра тебе уже не придется здесь ночевать, — поделилась доктор Картер. Должно быть, решила, что Фрея из-за этого переживает. — Тебя подселят к другим стажерам.       Фрея кивнула. А что еще ей нужно было делать?       — Может, ты голодная?       — Нет, — соврала Фрея просто из принципа.       Это не укрылось от глаз женщины. Еще раз окинув Фрею внимательным взглядом, она поднялась и сказала, что если ей что-нибудь понадобится, доктор Картер в соседнем помещении.       Дождавшись, когда женщина уйдет, Фрея проверила карманы: возникло бы много вопросов, заставь кто-то ее их вывернуть. Кажется, пока она отрубилась, ее не обыскивали — спасибо давней паранойе, вынудившей ее наложить маглооталкивающие чары даже на собственные карманы.       Легкая ткань мантии-невидимки, от одного прикосновения к которой становится немного легче дышать; смятые газеты; несколько центовых монет, найденных на набережной, когда Фрея решила раз в жизни поглядеть на настоящий пляж; грубая вязь свитера, который ей выдали в Армии Спасения чьи-то мозолистые теплые руки. Наконец, пальцы касаются давно не полированного дерева, и Фрея чуть-чуть улыбается.