Любовь в воздухе

«Ревность — остроумнейшая страсть и, тем не менее, всё ещё величайшая глупость», — Фридрих Вильгельм Ницше

      Дамиано наивно полагает, что после возвращения домой всё будет так, как раньше.       Но это попросту невозможно.       — Мы будем сегодня репетировать или нет? — с раздражением произносит он, обращаясь к группе. Парни с готовностью подрываются, а Вик медлит, что-то набирая на телефоне. — Вик!       — Что?       — После того, как мы вернулись с Евровидения, ты телефон из рук не выпускаешь. Что там такого важного?       Томас и Итан хихикают — Дамиано звучит как мамочка.       — Или папочка, — шепчет Итан на ухо другу.       — Да чего ты заводишься? — удивляется Вик, искренне не понимая причину его недовольства.       — Это ты с этим немцем всё общаешься?       — У него есть имя. Дамиано, я не понимаю, в чём…       — Ты репетировать сюда пришла или мило болтать с ним по телефону? — напирает на неё Давид. — Если второе, то ты могла бы делать это в другом месте.       — Извини меня, конечно, — Вик щурит подведённые чёрным голубые глаза, и Томас понимает — сейчас будет скандал. Это понимает и Итан, который заявляет, что очень хочет пить, поэтому он сходит всем за напитками, если никто не возражает. Никто не возражает.       — За что?       — Когда ты щебетал с Джорджией по телефону, звонящей тебе прямо во время репетиций, никто тебе и слова не сказал!       Но и Дамиано быстро заводится:       — Не волнуйся, больше такого не повторится! Вообще не будет!       — Да какой ты благородный! Спасибо!       И лишь потом соображает, что он сказал. Злость отпускает, и Де Анджелис задаёт вопрос:       — Как это «вообще не будет»?       — А вот так. У нас сейчас… Непростые отношения. Евровидение…       — Ещё бы, — соглашается с ним Вик. — Ленивый только не видел, как ты смотрел на эту украинку! И как вился вокруг неё! У вас хоть и свободные отношения, но не каждая такое выдержит. Неудивительно, что Джорджии это не понравилось!       — Ох, вот она, — стонет Дамиано, закрывая глаза ладонью, — женская солидарность.       — Вик права, — в беседу вклинивается молчавший до этого Томас. Он встаёт со стула и подходит к Виктории. — Я понимаю, Дамиано, что ты ничего такого не думал в адрес Катерины, всего лишь был любезен и очарован, но не все это воспринимают как что-то… Что-то, что не вызывает раздражения.       Давид смотрит на стоящую перед ним парочку: Раджи переплетает свои пальцы с Вик, и ему хочется рассмеяться, как же клишировано это, чёрт возьми, выглядит.       А затем Дамиано будто током бьёт: осознаёт.       Осознаёт, что не всё у них так хорошо.       Осознаёт, что есть что-то, что они недоговаривают друг другу.       Осознаёт, что просто так, например, из-за общения с парнем, который, вроде как гей, так не заводятся.       Осознаёт, что не всё так спокойно в их датском королевстве.       А было ли спокойно?..