Больно не будет

Дни складывались в недели, а те, в свою очередь, в первый месяц. По общему молчаливому согласию никто так ни разу и не заговорил о случившейся в первые дни пребывания истерике, но Лекс сразу поняла, что Тор пересказал её историю… и, пожалуй, была благодарна, что никто не лез с попытками помочь и утешить. Воины поступили куда лучше — они загоняли её до такой степени, что после тренировок и редких миссий она едва находила силы доползти до кровати и провалиться в беспокойный сон с редкими видениями — Асгард словно укрыл её от большей части пророческих снов. Фафнир всё меньше времени проводил в тени и либо сопровождал хозяйку, либо летал вокруг города, чем поначалу вселял суеверный страх жителям. Неожиданно обнаружилась его любовь к детям — во время очередной одинокой прогулки по городу, на которую девушка выбиралась раз в пару дней просто чтобы посмотреть на архитектуру и торговые ряды, а иногда и прикупить что-то на вырученные с миссий гонорары, она обнаружила своего фамильяра у фонтана в окружении маленьких асов, которые плотным кругом облепили дракончика и прикармливали фруктами и засахаренным миндалём. Он свободно позволял девочкам и мальчикам ползать по себе и забираться на спину и даже катал их, но в воздух не поднимался. В этот момент девушка впервые подумала о том, что действительно могла бы как Дейнерис оседлать своего друга, достигшего на дармовых харчах в виде энергии Города Богов размеров небольшой лошади. Случилась и ещё пара событий, важных для беловолосой несмотря на редко отступающую ангедонию, и оба были связаны с её статусом. Сначала она получила официальное гражданство жителя Асгарда, которым обладали все постоянные жители — причём она не была там указана как мидгардка по рождению, в этом месте просто стоял прочерк. В отличии от паспорта его не носили с собой и оно имело другое назначение: свиток, оригинал которого разумеется хранилился в канцелярии, давал право на покупку территории, образование своего рода, ведущего отчёт от получателя или вхождение в чужой при заключении брака, открытие бизнеса, получение звания при царском дворе и далее по списку. Второе как раз было связано с последним пунктом. Леди Элиза официально приняла звание оруженосца Хогуна и отныне на миссии была должна носить его цвета — чёрный, тёмно-синий и коричневый. Разумеется, это добавило ей дел — бюрократы в Асгарде были в разы хуже таковых на Терре. Случайно ляпнутое ей «собери сто справок — получи гроб в подарок» понравилось солдатам и те быстро разнесли цитату в своих рядах. Зато она официально стала оруженосцем и следовательно теперь находилась на пути к становлению полноценным воином, «девой меча», как это называли, ведь валькирий больше не было. Звание дало бы ей статус почти равный с Сиф и право брать персональные заказы, наработать репутацию… Лекс не знала, зачем ей это. Она могла стать придворной дамой и просто жить в роскоши, но ей казалось, что если она перестанет хоть что-то делать и двигаться вперёд, то сойдёт с ума. Бездействие убивало и разрушало, возвращало мыслями в кошмар. Отсюда постоянные тренировки, сутки в библиотеке и прогулки в свободное время — лишь бы меньше оставаться наедине со своими демонами. Бывало, девушка проводила ночи в доме Сиф или Даина, где долгими часами шли беседы под травяные отвары и легкое вино, вечера поэзии и обмен историями, а после девушка отправлялась в гостевую комнату где засыпала без задних ног. Вот и сейчас, в предрассветный час, она сидела в мастерской артефактора и который раз безуспешно старалась наложить на кольцо чары малого отравления, пока мужчина рассказывал ей о древних легендах и утеряных сокровищах. — Ты знаешь столько саг и легенд, которые известны и на Терре… — задумчиво протянула девушка, откладывая инструмент для вырезания руны, которым от безнадежности нацарапала злую Хагалаз, чтобы упростить себе задачу. Магия рун была ей недоступна по рождению, но закрепить энергию в волшебных символах было несколько проще. — Ты сказал о мече Бритинг, который Орм получил от отца. Почему викинги давали имена своим мечам? В Асгарде такое тоже практикуют? Мужчина улыбнулся и без какой либо усталости потянулся, разминая спину. Не торопясь с ответом, он взял заготовку из меди, которую другой мастер потом должен будет посеребрить, и стал рассматривать символ. Тот был начерчен ровно, разве что рядом было несколько едва заметных царапин. — Среди жителей древних Скандинавии, Дании и Германии было много полукровок, даже дети тогда ещё молодого и глупого царевича Тора, о которых он вряд ли знал, беззаботно находя человеческих девушек для развлечения. Они были сильнее обычных людей, обладали особыми силыми… и перенимали от своих матерей то, что им могли рассказать асы, ваны, альвы и даже ётуны или эльфы — тогда было относительно мирное время… да, это было чуть меньше чем полторы тысячи лет назад, в дни молодости моих отца и деда. — Начал блондин, возвращая заготовку и беря в свои тёплые ладони холодную белую руку, на которой собирались капли крови. Пока он говорил, она случайно поранила костяшку очень острым шилом для резьбы. Мужчина нежно стёр красные капли и провел по ране кончиками пальцев. Зелёное сияние моментально затянуло порез. — Тогда не знали тех технологий, а Один уже пару тысяч лет как сменил отца на престоле. В нас были сильны старые верования и традиции, в том числе и вера в то, что у каждого оружия есть свои дух и самосознание. Мастера уже тогда были искусны в создании сплавов и закаливании металлов, они создавали настоящие шедевры. Увы, многие их секреты навсегда утеряны. Сталь тогда закаливали в масле изготовленной из черного золота, добываемого теперь на Терре, наделяли оружие магическими свойствами, зачаровывали — всё, как и сейчас. Века шли, технологии менялись, но вера в наличие души у оружия осталось и передалась нашим потомкам от людей. Оно якобы хранило в себе память и кусочек души того, кто им пользовался. Но имена не дают просто так, это связывают с каким-то событием. И никогда не дают имя, которое меч не может отстоять и доказать. — Немного бессвязно, но в общем-то понятно. — Заторможенно кивнула Лекс, чертя светящимся золотистым светом пальцем символы на холодной меди поверх руны. Кольцо после этого вновь коротко блеснуло и погасло, вызывая разочарованный стон. — Совершенно не получается. Накопители делать в разы проще, хотя принцип работы почти не отличается. Альв скромно улыбнулся, с пониманием глядя на гостью. Хрупкая, белокожая, постоянно грустная или хмурая, она все больше походила на своего наставника… но казалась ему такой прекрасной в этой неизменной безрадостности. В нем не было романтической увлеченности, желанием овладеть телом — нет, его волновало другое. Вдохновение, которое внушал ему этот ребёнок (шутка ли, сто с небольшим лет против его полных работы и скорби веков) было чем-то возвышенным и совсем не имеющим отношения к такой пошлости, как любовь. Сейчас, в свете нескольких свечей, он любовался ей как произведением искусства. Идеальный хрусталь, но крепкий как волшебный кристалл, который покрыт царапинами и при этом остаётся цел. И девушка видела этот восхищенный взгляд, признавая что никто и никогда не смотрел на неё так. Это было похоже на обожание, но не то, что она наблюдала в глазах на очных ставках с фанатами когда стала медийной личностью. Нет, чувства альва были возвышенными, намерения чистыми, а его симпатия самой искренней, что она только встречала. С каким-то холодным равнодушием полукровка пришла к выводу, что даже те, кто любил её, по сравнению с этим блеском в глазах смотрели будто на обёртку, под которой прятался пластиковый муляж. Уэйд, Стив, Пьетро, Тони, Ванда, Нат, Пеппер, Питер — все её искренне любили, но поразному. Дружески, как члена семьи, как девушку… не имело значения. В глазах каждого из них она хотя раз видела страх к другой себе. Они принимали её, но боялись. — Знаешь, — она снова заговорила, увидев что мужчина задумался. — Ты был первым, кто не испугался меня иную. Даже младший царевич в первые секунды стоял с шоком в глазах, Тор, если верить Фандралу, когда увидел меня в боевом трансе, пришёл в оцепенение. А ты когда я показала свою вторую сторону лишь понимающе улыбнулся и предложил нарисовать это. Ты всегда ко всему относишься спокойно и с понимаем. — Думаю, если бы твои близкие повидали столько же, сколько я, то тоже бы не пугались. Ты слишком болезненно воспринимаешь человеческий инстинкт сохранить свою короткую жизнь, они не способны это контролировать. — Даин вновь взял музу за руку, оглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. Он успел заметить, что несмотря на появившуюся с некоторых пор нелюбовь к касаниями беловолосую успокаивали такие короткие прикосновения, по крайней мере от него, Сиф или Тора. При попытке без перчаток коснуться кого-то другого она одергивала руку и реагировала спокойно ещё только на своих двоих служанок. — Кажется, в том что у тебя не выходит это зачарование есть и моя вина. Все, над чем ты работала раньше, было для меня или твоих друзей, а ты в первую очередь малефикатор, а не артефактор. Я вношу свойство в суть предмета, в то время как ты, по сути, насылаешь на него проклятие или добрый эффект и после пытаешься закрепить. Но что-то несущее серьёзную угрозу без искренних злых намерений не наложить, одного желания тут мало. Ранее ты уже накладывала проклятия на украшения, но более безобидные по своей сути. Девушка посмотрела на заготовку. Она была вымотана бесполезным попытками морально, да и половину и без того небольшого резерва просадила — а ведь этого ей хватало на несколько переходов на средние расстояния, хотя в Асгарде она благоразумно отказалась от хождения по иной стороне. Она хотела забыть даже это, освоить новые силы и пользоваться только ими. Даже свою индивидуальность в возможностях Элиза мечтала уничтожить. — Значит, попробую позже, когда в очередной раз обменяюсь колкостями с Аморой. Жаль, что она маг и при том умелый. Я с удовольствием подкинула бы ей какое-нибудь неопасное, но противное проклятие, например, чтобы её всю обсыпало жировиками или кожа стала как у старухи… — почти мечтательно усмехнулась альбиноска, глядя в потолок. Ранее казавшаяся интересной и опасной волшебница не представляла для неё угрозы благодаря протекции Трех Воинов и царевича. Выяснив, что с последним девушку не связывает роман, та и вовсе успокоилась и остановилась на острых словах, а когда беловолосая встала на путь воина то и эти нападки стали реже. Гостья не претендовала на место царицы, а значит угрозы влиянию и амбициям обольстительницы не представляла. Между двумя красавицами установилась неприязнь, но не более того. Зато многочисленные жительницы этого квартала, желающие получить сердце мастера-артефактора, искренне её возненавидели и одна особо отчаянная даже напала с отравленным кинжалом, в результате чего Лекс случайно чуть не лишила её руки. Дело не стали выносить на обозрение, посчитав самооборону обоснованной и оправдав оруженосца. Ей даже не пришлось оплачивать услуги лекаря для нападавшей. — В тебе играет женская зависть к её формам и магическому таланту. — На лице светлого альва появился отпечаток лукавства. — Хотя ты на деле вообще не желаешь ей зла. — Что есть, то есть. У нас нет причин для вражды. Но мелкую пакость я бы ей все равно сделала… Мужчина подвинул к подруге чашку с остывшим отваром и та послушно сделала несколько глотков. Раздался шум на первом этаже — просыпалась немногочисленная наемная прислуга и подмастерье, мальчишка-родственник, взятый на обучение недавно. Родство, конечно, было дальним, но малец был искренне влюблён в свое дело и боготворил учителя, хотя временами бывал несколько ленив. — Ты не рождена для злобы и ненависти. Эти прекрасные глаза созданы, чтобы смотреть с любовью, волосы — чтобы облаком разметаться на подушке, тонкая кожа — для ласк… — Не хочу больше любить. — Грубовато прервала его Элден. — Это больно. — Ты просто ещё не любила по-настоящему, хотя конечно же уверена в обратном. — Не среагировал мужчина. — Однажды, ты познаешь любовь… сжигающую, всепоглощающую, которая не способна потухнуть даже спустя долгие столетия. Ты будешь рвать себя на куски, чтобы собственной плотью устилать этому человеку дорогу, если на ней окажутся шипы. Эти красивые и жестокие слова заставили серые глаза расширяться в удивлении. Лекс иногда слушала подобные отповеди, но слова Даина отчего-то звучали как пророчество. Он так уверенно и легко говорил об этом, словно… — Ты любил так, да? — Догадалась полукровка. — Любил, но она… что с ней? — Отдела сердце другому, а после умерла. Тяжёлые роды. Но она до последней минуты была счастлива и не жалела о своём выборе, а потому и я не жалею, что отпустил её. — Он признавался в этом так легко, словно эмоции к объекту любви давно покинули его, но девушка понимала, что это не так. — Любовь не признает принуждения, не умирает в горе или страхах. Она зла и жестока, но почувствовав её понимаешь, как прекрасна эта боль. — Ты собирался жениться, — припомнила гостья. — Да, потому что того требовал мой отец. Но она умерла и я увидел в этом знак, а потому решил больше не пытаться. Возможно я ещё полюблю однажды кого-то, но пока я просто живу и восхищаюсь красотой. Таковы все художники. «Художники… Стивен тоже был художником. Могло ли быть такое, что он ни на минуту не забывал своих чувств к Картер и я была для него скорее музой, чем-то ценным, за чем надо было ухаживать и чем можно восхищаться?» Этот вопрос почему-то неприятно резанул сердце. И снова оказалась пробкой в чужой сердечной ране. От этой мысли стало настолько не по себе, что Лекс встала размяться и повернулась спиной у другу, чтобы тот не заметил её замешательства и растерянности. Девушка бросила взгляд в витражное окно — сквозь прозрачную пластину она видела занимающийся рассвет. — Думаю, мне пора возвращаться. Сегодня у меня нет тренировок, Воины в отъезде, но я хотела к полудню наведаться в Химинбьёрг. Надо отдохнуть. — Ты можешь остаться в гостевой комнате, — предусмотрительный хозяин предложил самый простой вариант. — Нет, не стоит. Мне надо будет переодеться и привести себя в порядок, так что я сейчас отправлюсь верхом. Ехать недалеко, улицы пусты. Галопом доберусь за несколько минут, Диамант в любом случае надо накормить и почистить, я ведь даже не расседлала её, так как думала что задержусь тут совсем ненадолго. Даин пожал плечами, подсознательно чувствуя, что что-то в леди переменилось, но не решился задавать лишние вопросы. Вместо этого он провел её до двери, заверив что сам уберёт на место инструменты и пожелал удачного пути, напомним что всегда рад гостям. Через пару минут одинокая всадница быстро стала отделаться от дома с витражами. В голове её крутились слова о великой любви, которую она однажды может познать. Сдав лошадь конюху и добравшись до комнаты, Лекс деревянными руками стянула с себя одежду и накинув рубашку тут же упала в кровать, проваливаясь в очередной беспокойный сон про морской берег, возле которого она собирала ракушки. Проспала она, увы, недолго — недостаточно устала. Наскоро умывшись и выбра себе на этот день чёрные штаны с тёмно-синей туникой и держащимся на плечах плащом в тон, беловолосая собрала волосы в французскую косу и закрепила сначала ремни с метательными ножами на ногах, а после и меч на пояс, привязав рукоять к ножнам простым кожаным шнуром. Она едет в гости, и пусть по статусу должна носить оружие, но эта маленькая деталь лишний раз намекает, что её намерения мирные. Старая традиция. — Йен, — она вошла в конюшню и начала звать мальчика, который тут прислуживал. — Мне нужно подготовить Диамант. Йен? Мальчишки, вопреки обыкновению, на месте не оказалось. Как и конюха. И даже уборщика. Пожав плечами, девушка нашла свою экипировку и самостоятельно оседлала и взнуздала кобылу, которая не уставала фыркать и пытаться легонько укусить хозяйку. Пусть между ними царило взаимопонимание, но характер проявлять это не мешало. — На колбасу пущу. Вяленую. — Пригрозила полукровка, видя как любимца потянулась зубами к её плащу. — Аккуратнее, такая лошадь может и в волосы вцепиться, лучше пригрози кормить её одной сухой травой. — Хохотнул входящий в конюшню в сопровождении оруженосца Фандрал. — Куда собралась, если не секрет? Девушка задумалась на пару секунд. Она не желала обсуждать личные дела, но и скрывать смысла особого не видела. Поколебавшись, беловолосая пожала плечами. — К хранителю моста. Хотела посоветоваться насчёт видений, лучше всевидящего консультанта мне не найти. — Что видела на этот раз? — Мужчина даже не заметил недовольства ученицы этими вопросами. — Себя. И это не то, о чем я бы хотела говорить. — Прямо выразила свои мысли беловолосая. — А вы куда? — Вообще-то, мы пришли за вами, — мальчик в светло-зеленой тунике с коротким жёлтым плащом. — Простите, леди, но придётся отложить визит. Вооружённое столкновение на окраине Ванахейма, нужно вмешательство царевича. Элиза нахмурилась. Ванахейм был её любимым миром, пусть и побывала она там всего пару раз — бесконечные цветочные поля и исполинские лесные массивы оставили неизгладимый след на исстрадавшейся душе. Одно из немногих воспоминаний, которое по сей день вызывало улыбку. — С кем? — Она пристроила к седлу диамант дорожную суму. — Горные ётуны. Они каким-то образом, скорее всего через скрытые тропы, попали к Ванахейму и стали разорять попадающиеся по пути селения. Своими силами жители справиться не смогли, всё же великаны свирепы и жестоки, к тому же их много. — Фандрал вмиг растерял привычную беззаботность. — Битва будет кровавой, иначе их не остановить. Для тебя это не первый бой, но Вильгерд должен остаться в стороне, ему пока эти громилы не по зубам. Сможешь присмотреть? — Постараюсь, хотя обещать не могу. Остальные? — Уже в пути к мосту. Они встретят нас там, разве что придётся ещё дождаться небольшой подмоги. С нами отправится отряд солдат. Пусть с Тобой и Тором команда будет в силах положить сотню-полторы великанов, но их там больше почти в два раза. Она молча кивнула и быстрым шагом покинула конюшню, бегом направляясь к комнате. Беловолосая в отличии от асов и вана не обладала столь хорошей регенерацией и крепкими костями, а потому без хоть какой-то защиты в бой бы не полезла. Она с трудом смогла нацепить на себя подаренный доспех и через несколько минут уже вернулась в конюшню. Это был первый раз, когда она наделал тот доспех. Именно в нем ей предстояло отправиться на настоящую войну и возможно погибнуть. Он был легче того, что ей вручили для похода в ётунхейм и гораздо тише, хорошо зачарованный на защиту и лёгкость, с нанесенными изнутри рунами. Единственным его недостатком были плохо защищённые сзади ноги, однако это же было и преимуществом — подвижность была меньше ограничена металлическим пластинами и потому проще было совершать рывки и прыжки. На ходу зацепляя основание плаща на передних частях плеч с помощью броши-фибулы в виде серебряной змеи полукровка делала дыхательную гимнастику, призывая себя к спокойствию. Она прошла уже через пару битв с менее опасными противниками. Справится и теперь. Пусть это будет её подготовкой к ужасам войны. Воин и паж-оруженосец уже сидели верхом и ждали её, смысла затягивать это ожидание далее Лекс не видела. Она несколько неуклюже забралась в седло и легонько ударила Диамант по бокам, пристраиваясь за сыном посла. Как только они выехали за ворота Фандрал скомандовал переходить в галоп — через центральные улицы можно было гнать не церемонясь, там в центре всегда расчищено место для всадников. Остальные действительно были уже на месте. Спешившись, беловолосая поспешила присоединиться к своему наставнику, коротко кивнув ему вместо приветствия. Они прекрасно обходились без слов в обществе друг друга. — Ждём подкрепление и отправляемся, — Тор, вопреки обыкновению, не выглядел воодушевленным приближающейся битвой, хотя и напряжённым его назвать было нельзя. Девушка предположила, что его выдернули со свидания с Фостер или оторвали от другого дела. — Все готовы? Воины промолчали. Сиф была на очередной дипломатической миссии и потому Лекс было немного не по себе — слишком часто женщина стала на них отправляться. А уж она точно бы отпустила некий комментарий… — Как бы то ни было, мы авангарде. Лекс, ты в правом крыле, твой товарищ будет в резерве. — Это нечестно, — Вильгерд скривил губы. — Мы с леди Элизой почти одного возраста, одних умений. Почему она идёт в бой, а я должен отсиживаться за спинами остальных как девчонка? Беловолосая нахмурилась. Она понимала, что однажды этот вопрос встанет ребром, но надеялась оттянуть момент. — Скольких ты убил? — Бросила она короткий вопрос. Мальчик растерялся. Он ещё не замарал руки кровью. — А я несколько сотен. К тому же, я победила ётуна в спарринге, пусть и едва не погибла. — Без хвостовства, скорее с мрачной решимостью, сказала альбиноска, смерив своего незадачливого ухажера холодным взглядом. А в следующий момент жестоко усмехнулась. — Думаю, увидев меня в бою ты быстро растеряешь всю ту глупую влюблённость, которую уже столько времени зря питаешь в мою сторону. Она нервно провела рукой по чешуе прилетевшего Фафнира — он должен был как раз присматривать за мальчишкой, так как не был уязвим к обычному оружию и магии кроме светлой, коей ётуны вряд ли владели. Это было скорее свойственно альвам. Вскоре прибыл отряд эйнхериев в тяжёлых доспехах, среди которых было несколько лучников и солдат «налегке», которых тут называли просто ловкачами. Эти брали скоростью и изворотливостью. Разбившись на две части, люди приготовились к перебросу. Хогун протянул руку ученице и та, от неожиданности замявшись, сжала ладонь наставника. С другой стороны её взял Вильгерд. При переходе с участием более чем нескольких человек безопаснее было сцепиться друг с другом, так что все уже разбились на группы по несколько человек. Привычное покалывающее чувство полёта, вызвавшее секундную улыбку, и вскоре они уже снова на земле. На выжженной земле, укрытой обломками. А в паре десятков метров перед ними шла самая настоящая бойня, в которой преимущество было явно не за ванирами. Простые люди схватили что было под рукой, но быстро превращались в непригодные мясные мешки, а воинов становилось всё меньше. На несколько секунд девушка оробела при виде рек крови, развивающихся по земле. Лязг металла, крики — нет, скорее даже вопли, — разамазанные по земле органы. Те, кто падал, быстро погибал под ногами своих же сотоварищей, а ётуны, одетые в странные открытые одежды, нередко просто раскалывали черепа противникам. Непроизвольно она слегка отшатнулась назад и врезалась спиной в Хогуна. Мужчина на несколько секунд сжал плечи девушки в жесте поддержки. — Ты можешь остаться в резерве, — шепнул он. Та покачала головой. Довольно быстро возвращались привычные хладнокровие и решимость. — Фафнир, — позвала она спрятавшегося перед переходом дракона из своей тени. Фамильяр не заставил ждать и вынырнул, раскрывшись до максимальных своих габаритов, примерно равных лошади. — Охраняй мальчишку. В бой не встревать. Он фыркнул и зубами вцепился в тунику находящегося в шоке Вильгарда, который больше не пытался возмущаться. Беловолосая тем временем стряхнула с себя руки, касаний которых из-за брони не ощущала пока не было давления, после чего быстрым шагом направилась к побоищу, на ходу доставая меч. Тор уже первым ринулся в гущу событий, а теперь понемногу поспевали и остальные. Она перешла на бег и шумно вдохнув окунулась в хаос. Это было не похоже на всё то, что она знала раньше. Бой с людьми казался детской игрой, а ведь он в свое время вызывал много затруднений. Лекс никогда не была хорошим бойцом и выходила только за счёт своих силы и ловкости, не свойственных обычным обывателям, хотя Наташа каждый раз тыкала её лицом в мат. Она могла убивать десятки, сотни просто растянув под ними тень и заставив провалиться, но сейчас при ней были только меч и волосы. Она зареклась пользоваться силой, из-за которой стала едва ли не самой желанной мишенью для Гидры. Сейчас она напрочь забыла все те уроки, что ей давали, лишь тело инстинктивно держало правильную стойку и положение рук. В остальном же она превратилась в такого же загнанного зверя, как и все остальные. Это был не честный бой, которому её обучали. Девушка не гнушалась кинуть в глаза противнику пыль или даже чью-то часть тела, била насмерть и чудом не попадала по своим. Всё её тело превратилось в натянутую струну. Удары иногда достигали своей цели, на на удивление броня выдерживала их и лишь покрывалась царапинами, которые — вот неожиданность — сами постепенно исчезали. Плащ уже давно был случайно сорван кем-то и не потому не путался под ногами. Чудом ни разу не прилетело в голову, ничем не защищённую. В какой-то момент норвежка перестала думать, что именно делает. Это походило на боевой транс, но не было им до конца. То и дело приходилось утирать лицо от льющихся в глаза пота и крови, которая брызгала в лицо из пробитых мечом тел. Во второй руке она сжимала кинжал, орудуя ими с неожиданными для себя свирепостью и точностью. Даже от природы крайне прочная кожа ётунов не могла противостоять хорошо зачарованному металлу, а потому мало помалу воинов на руинах деревни становилось всё меньше. Девушка вытащила меч из живота только что убитой женщины и вдруг пошатнулась, ощутив движение внутри бедра. Она дернулась вперёд и непроизвольно припала на ногу, в которую только что пытаясь попасть в голову воткнул небольшой для его размеров нож ётун. Взгляд его горел — он не замечал ничего в пылу битвы, кроме крови и кажется упивался ей сполна. Лекс сжала зубы. Она пока не чувствовала боли, но догадывалась что рана может быть опасной, а потому поспешила быстрее разделаться с ним и быстро чем-то перевязать чаиь ноги, не защищенную бронёй, но это оказалось не так просто. Долгий размен ударами привёл к тому, что она лишь потеряла больше крови и получила наручем противника по виску, из-за чего в ушах зазвенело. Занесенный над ней нож наверное стал бы последним, что видела альбиноска в этой жизни, если бы не поспевшая в последний момент подмога в лице Вольштагга, прыгнувшего на шею противника сзади и перерезавшего ему горло. — Спасибо, — прохрипела девушка, принимая помощь и ухватываясь за руку. Рывком мужчина поднял её и оценив ситуацию за доли секунды нахмурился. Битва вокруг них уже почти утихла — осталось не больше двух десятков ётунов, которых добивали солдаты и Тор, иногда посылая молнии. Девушка подняла с земли обрывок чьего-то плаща, но мужчина остановил её. Ткань была в крови и пыли, в рану могла попасть инфекция. Не думая долго он оторвал кусок от остатков своего оранжевого плаща и сам крепко перевязал ногу. Сам воин тоже был ранен, но достаточно легко — ему в пластины между бронёй на руке попала стрела от собственных лучников, обломок которой до сих пор торчал из раны. Придерживая хромающую девушку за предплечье, рыжеволосый повёл её к тем, кто уже просто наблюдал за тем, как их товарищи добивают оставшихся великанов, которые ни за что не сдались бы в плен и тщетно надеялись хотя бы просто забрать с собой в Хель побольше врагов. Через пару минут всё было кончено. Руины окутала пугающая тишина. Они победили. Это осознание должно было пробудить разум девушки, но она все не могла выйти из состояния близкого к трансу и лишь убрала меч и кинжал в ножны, даже не радуясь тому, что выжила. Коротким взгляд за спину она уловила, что мальчик, покрытый кровью, тоже пребывал в похожем состоянии. Фафнир, которому больше не нужно было охранять подростка, доедал остатки убитого им же при попытке пробиться к запасному отряду ётуна, не слишком беспокоясь о тошнотворности этого зрелища. Стоило прямо затянутой в сандалии ноге исчезнуть в пасти дракона, который как змея медленно проталкивал оторванную конечность внутрь волнообрзными движениями гортани, он длинным язык стёр со своей морды остатки крови и взмыл вверх. Фамильяр сделал большой круг над полем, издал оглушительный рёв и приземлился прямо перед хозяйкой, ожидая дальнейших действий. Лекс наконец-то отмерла и протянула руку у любимцу, погладив покрытую чешуей шею. — Ты молодец. Возвращайся в тень, мы скоро отправимся обратно. — Выдавила из себя сероглазая, сдерживая почему-то рвущиеся наружу слезы, хотя внутри неё был эмоциональный вакуум. Дракон послушно сжался до размеров собаки и исчез. Полукровка же ощутила, как кто-то касается её виска и повернулась, чтобы посмотреть на нарушителя личных границ. — Тебе нужен лекарь. Хмурый Хогун стирал с её головы струйки крови и придирчиво рассматривал кровоточащие ногу и плечо — эту рану девушка даже не заметила и только сейчас поняла, что из под брони сочится красная жидкость. Боли до сих пор не было, но по количеству крови становилось ясно, что это не просто царапина. — Пустяк. — Пожала плечами, но сразу скривилась. — Не критично. Я спокойно доберусь сама до лазарета. Мужчина не стал спорить, но когда подопечная пошатнулась и начала падать просто без лишних слов взял её на руки. Даже в доспехах она казалась ему пушинкой. Беловолосая не потеряла сознание, однако повисла совершенно безвольно. Появлялось ощущение, что вместе с кровью из неё вытекают силы, магия, тяга к жизни. Её словно опустошало с каждой секундой все больше и больше. Лекс устало положила голову на плечо наставника и слабо выдохнула, ощутив себя на удивление спокойно. Мандраж после боя окончательно отпустил уставшую девушку, принося чувство облегчения и какой-то странной гордости. Выжила. — Слушай мой голос, — словно через туман пробивалось к почти отключившемуся разуму. — Главное — не засыпай. Говори со мной о чем угодно, но не спи. Она впервые слышала этот голос таким обеспокоенным. Только вот... кому он принадлежит? Этого вспомнить не выходило. Кто-то внушающий доверие, добрый и хорошо знакомый. Кто-то, кто о ней заботился в своеобразной манере. — О чем мне говорить? — сонно бормотала беловолосая, действительно стараясь не засыпать. — О чем хочешь, — раздалось возле уха. — Расскажи мне что-нибудь, например, о детстве. — Детство... Оно было одиноким. И сейчас мне все время одиноко. — Её губы едва двигались. — А ещё в детстве была мама. Она меня никогда не любила, и я убила её за это. Потом была другая мама... Сил говорить не осталось. Девушка ощутила, как что-то очень горячее крепко прижалось к её лбу, после к переносице и виску, но едва ли понимала, что это были касания губ. Мужчина прижался щекой к её лбу, боясь что пульс сейчас исчезнет. Только сейчас к нему пришло понимание того, насколько хрупки люди. Упертая мидгардка была настолько выносливой, терпеливой и сильной, что он совсем забыл о её происхождении и отсутствии у неё свойственной жителям других миров живучести. Только видя её в состоянии близком к смерти Хогун понял, какой ошибкой было пускать ученицу в настоящий бой. — Не спи, только не отклбчайся, — повторял он, держа её на руках когда уже во весь опор скакал к Валаскьяльфу. Тор был не в состоянии лететь, так же получив раны зачарованным оружием. Даже сдав сереющее тело, вены на котором начали стремительно чернеть, он не успокоился и долго ждал, пока ему не позволят войти в синюю комнату лазарета. Лишь услышав, что никакой опасности для жизни не было ван смог выдохнуть спокойно. Её раны были не очень глубокими, по крайней мере та, что на плече, но по словам лекаря были нанесены оружием с особым свойством вытягивать силы. Даже небольшая рана могла доставить много проблем. Однако было неясно, где ётуны взяли оружие, присущее тёмным эльфам... Он рассуждал об этом всю ночь, а когда наутро девушка открыла глаза, то первым что она увидела было без эмоциональное лицо, глядя на которое никто не заподозрил бы волнение. Только вот она все равно его увидела — в синяках под глазами, изможденном виде и слегка помятой броне. Не сложно было догадаться, что он всю ночь провел рядом. — Привет, — прошептала Элиза, голос которой словно исчез. Так было каждый раз после больших нагрузок. Смотрящий куда-то в стену мужчина вздрогнул и перевёл взгляд на ученицу, после чего слабо улыбнулся. — Доброе утро, — он говорил тихо, догадываясь что беловолосая может ощущать головные боли. — Как самочувствие? Она повела плечами, но тут же сморщила носик от боли. — Могло быть хуже. Как остальные? — Потерь среди наших мало, всего несколько человек. Мы же взяли самых лучших, чтобы быстрее справиться. — Он поднес к бесцветным губам бокал с водой. Девушка спешно осушила его и облегчённо выдохнула. — Хочешь чего-нибудь? Она нахмурилась и всерьёз задумалась, считая узоры на потолке. Несколько минут не было ни звука и воин даже подумал, что она слишком глубоко ушла в свои мысли или отключилась с открытыми глазами, но милое личико внезапно осветилось яркой, почти детской улыбкой. Она с трудом приподнялась на подушке, стараясь принять полусидячее положение для удобства, а после вдруг выдала: — Странно, но мне безумно хочется чего-то вишнёвого. Глупо наверное, да? Она неловко рассмеялась, вызывая облегчение у взволнованного наставника. Тому желание совсем не показалось странным — побывав возле смерти многие ощущали желание сделать что-то совершенно обычное, что сильно напоминало о жизни: погладить питомца, купить сладостей, обнять любимого человека, прогуляться по городу. Эта фраза стала для него явным признаком того, что вид бойни не слишком травмировал психику юной воительницы. — А ещё мне очень хочется спать, — она с лёгкой улыбкой прикрыла глаза. — Давно не было так легко и спокойно. Может на этот раз обойдётся без кошмаров? Да и тебе нужно отдохнуть. — Тогда спи. Я приду позже. Она слышала, как Хогун тихо удалился и довольно скоро уснула. А когда открыла глаза, то не смогла сдержать радости: на небольшом столике у кровати среди склянок и коробочек с лекарствами стояла большая тарелка с чем-то на вид похожим на вишнёвый мармелад.