Сердце тлело…

      — Я не хочу никуда идти!       — А придется.       Сатору показательно надул губы, выражая тем самым своё мнение по поводу этого «придётся». Если Сатору чего-то не хотел делать — не делал.       Так его воспитали родители, которые нежно лелеяли своё чудо, родившееся с божественным благословением в нежных глазных яблоках. Для них Сатору — чудо. Их сокровище, которое, несомненно, надо оберегать.       Его капризы должны исполняться незамедлительно. Всё, чего бы не попросил чудесный ребёнок, получал в тот же миг от исполнительных, выдрессированных слуг. Всё, кроме такой желаемой им свободы.       Он к такому обращению с собой любимым привык.       Сугуру фыркнул, ядовито сказав:       — Принцесса почивать изволит.       И тут же откинул голову назад, не сдержав довольный вздох. Грудная клетка под большой футболкой медленно поднялась и опустилась, привлекая какое-то необычное внимание со стороны Сёко.       Сам он наслаждался ласковыми пальцами, что скользили меж длинных, распущенных прядей, иногда круговыми движениями массируя кожу его голову. Едва ли не мурлыкал от этих нежных, ленивых движений.       — Эй! — возмутился Сатору. — Я принц!       Оскорбление, крутящееся на языке, Сугуру всё же проглотил.       Нечеловеческими усилиями.       Сёко усмехнулась, выпрямляя затекающие от неудобной позы ноги. Те уже начали терять чувствительность, постепенно наполняясь острыми, тоненькими иглами, которые медленно-медленно впивались в тонкую кожу.       Она сжала пальцы ног, попеременно поднимая конечности вверх.       Сугуру поймал поднимающуюся ногу под ляжкой, намеренно задирая её как можно выше. Сёко слегка сползла, из-за чего ей пришлось упереться локтями в пол. Взгляд её встретился с его — хитрым-хитрым, как у лисы.       Он оставил нежный поцелуй близ её коленки.       Сёко почти смутилась…       Ах, если бы они полчаса назад не занимались прелюбодеянием!       Сатору недовольно скривился, открывая рот. Но подавился словами, замерев подобно испуганному кролику.       И тут же прогнал воцарившуюся тишину своим визгом.       Сугуру посмотрел на него, как на идиота, в то время как Сёко равнодушно отнеслась к чужим вывертам. К клоунам, знаете ли, быстро привыкаешь. Особенно если их два и они с тобой почти каждый день.       — Таракан! — не своим голосом визжит Сатору, активируя бесконечность.       Как предатель бросил их один на один с отвратительным насекомым…       Сугуру прищурился, бросив:       — Предатель.       — Это тактическое отступление!       Сёко добавила:       — Точно предатель.       Между прочим, она не растерялась перед мерзкой, летающей тушкой, схватила спрей от тараканов и вполне смело «открыла огонь».       Таракан жалобно свалился на пол, тут же снова будучи атакованным спреем.       Очевидно, у насекомого не было против неё шансов.       Когда Сугуру убедился, что таракан стопроцентно без каких-либо исключений мёртв, поднял тонкую ручку Сёко с зажатой в ней банкой спрея, объявляя победителя сегодняшних боёв без правил.       — Это битва была не равна, но ты всё равно победила, — почти гордо сообщил он.       Сёко пихнула его локтем, вновь убирая спрей.       Затем она подошла к Сатору, который успел убрать бесконечность.       Парень глянул на неё подозрительно, но всё же не стал ограждаться проклятой техникой.       Его доверие стоило ценить!       Иёри взяла его ладонь в свою, почти что с насмешкой целуя тыльную сторону ладони, вынуждая Сатору удивлённо крякнуть. Это определенно не то, чего он ожидал, а потому не был готов к такому повороту.       — Я, как верный рыцарь принцессы, требую награды, — хихикнула девушка.       — Принца! — возмутился Шестиглазый.       — В качестве награды предпочту, чтобы принцесса подняла свою жопу и начала собираться, — закончила Иёри.       Сугуру не особо старался замаскировать смешок под кашель, искрящимся весельем взглядом оглядывая любовников.       Сатору страдальчески застонал.       Нет, обычно-то он был за любой движ, лишь бы что-то делать, куда-то двигаться. Ему надо было куда-то девать свою неуемную энергию, которая, казалось бы, производится в бесконечных масштабах. Одна из причин, по которой его так не любили.       Но конкретно сейчас он никуда не хотел!       Третьекурсники устраивали праздник в честь дня рождения одного из них.       Сатору любил праздники.       Обожал.       Сатору не любил сидеть на одном месте.       Движение — это жизни!       — Я никуда не хочу! — закапризничал парень, заворачиваясь в одеяло.       Сугуру вздохнул:       — Чувствую себя многодетной матерью…       Сёко промычала, пальцем тыкая в комок одеяла:       — Но не ребёнок…       — Да я не про тебя, — отмахнулся Сугуру. — Я про него. Он один за двенадцать детей сойдет.       — И каждому по двенадцать лет?       — Да.       Сугуру махнул рукой:       — Пошли без него.       Сатору вскочил на ноги.       — Нет, не бросайте меня!

***

      Сатору недовольно сложил руки на груди, всем своим видом показывая, насколько он разочарован.       — А я говорил! А я знал, что так будет!       Сёко, прижав бутылку спиртного к груди, проигнорировала выкрики своего-уже-парня, продолжая наслаждаться столь приятной компанией.       В конце концов на праздники третьекурсников стоило ходить только ради хорошего алкоголя.       Годжо, кинув обиженный взгляд сначала на неё, а потом и на выпивающего Гето, отсел от них подальше.       Алкоголь он терпеть не мог. Напивался настолько быстро, что иногда казалось, будто бы ему достаточно всего лишь крышку от бутылки с пивом понюхать, чтобы улететь. Настолько терять над собой контроль было неприятно…       Но вот остальные его взглядов на распитие спиртных напитков не разделяли.       СёСу из их троицы, которой название дал, разумеется, сам Сатору, любили пить.       Даже слишком.       Особенно Сёко.       А уж её устойчивость к спирту и вовсе пугала.       Сёко довольно мурлыкнула, потеревшись щекой о бутылку.       — Алкашка! — прокомментировал Годжо из угла.       Она с особой ленцой показала ему средний палец.       Какое дело ей до мнения какого-то там парня, пусть и её, если рядом был такой напиток богов? Будь у неё возможно, она бы заменила воду на сакэ и наслаждалась бы этим каждый день.       Жаль, что ей этого не позволят…       Сёко подавилась вздохом, когда почувствовала вибрацию в карманах юбки.       Она открыла новенькую раскладушку, в одно мгновение теряя алкогольный румянец.       По спине поползли неприятные мурашки.       Писала мать.