***
Анна битый час пытается исполнить хотя бы один приём, коим Бартемиус будет впечатлён. Но тот от скуки искурил уже три сигареты, насмехаясь над попытками девочки. — Ясно всё, с тобой нужно работать и работать. Нельзя сказать, что твой случай безнадёжный, всего месяц — и ты сможешь даже перегнать школьный курс. Если, конечно, постараться. Я могу только натолкнуть, но учиться полностью будешь ты сама. — Хорошо, я тебя услышала. — Анна коротко кивнула, ожидая дальнейших указаний. — Странные у тебя познания, как будто провалы какие-то между уроками. Прогуливала? — Эйвери стыдливо отвела глаза в сторону, нервно теребя палочку в ладонях. Ей совсем не нравилось в школе, намного интереснее прогуливаться по лесу. В защитных заклинаниях девочка спец, но Профессор Грюм почти не спрашивает о них, ему важнее, чтобы дети научились атаки, нежели защите. Так успеваемость Анны по этому предмету заметно подкосилась. — Чёрт тебя дери, как можно было запустить себя до такой степени? Тебе совсем плевать на будущее? Какой из тебя Пожиратель? — Знаю, что никакой. Потому и попросила помощи. — поджав и без того тонкие губы, Барти отвернулся спиной к Анне. — Нянчить я тебя не собираюсь. За хорошие поступки никто по головке гладит, а вот за плохие нести наказание будешь. Так до тебя будет доходить лучше. — Прекрати. Я не тупая. Просто немного отстала по учёбе, и это не повод меня унижать! — Анна вперила взгляд куда-то в затылок мужчины, тот так и продолжал стоять к ней спиной. — У меня нет причин тебя уважать. Мелкая, слабохарактерная девка. Покажи, чего стóишь. — Эйвери разозлили слова мужчины, но с другой стороны она понимала, насколько он прав. Ей ничего не мешало взять работу над собой в свои руки, а обидчики в школе — это лишь оправдание лени. Но ярость затмила мысли девочки. Бартемиус бесил Анну не меньше, чем она его. — Круцио! — заклинание прилетело прямо в спину Крауча, мелкими нитями молнии расползалось по телу. Эйвери хотела причинить Барту хотя бы малейшую боль, чтобы он больше не подумал обижать её. Но очень удивилась, услышав хриплый, протяжный, полный удовольствия стон. Барти вдохнул, словно ему не хватало воздуха и рассмеялся. Анна не понимала его реакции, была уверена, что Барту больно, так почему же он ведёт себя так, будто так и нужно. — Ну это смешно. Мне даже понравился твой «Круциатус», но уж точно не заставил мучаться. Запомни, что отнюдь не на всех сработает Круцио, как, например, на мне. — Но почему? — Я получаю от этого сильное… удовольствие, но не боль, как, вроде бы, и должен. — запахнувшись в плащ, Барти затягивал на нём ремень и повернулся к девочке, пристально всматриваясь в её зеленоватые глаза, — Людям свойственно по-разному реагировать на подобные штуки. Поэтому ты и должна знать разные вариации непростительных, а не зацикливаться на одном. Всё следующее время Анна учила новые заклятия, с помощью которых покалечила не одно дерево. Ещё самым приятным занятием Анны были уроки по Легилименции и Окклюменции. У девочки даже получилось скрыть свои мысли, пусть и ненадолго. Семейству Эйвери повезло жить возле леса. Здесь легче тренироваться, да и соседей нет. Никто не услышит ни Анну, ни Барти и не доложит родителям девочки. — Ладно, отдохни пока. Вон, скоро с ног свалишься. — Анна пошатнулась от слишком сильного напора энергии, но прекращать вовсе не думала. — Нет! Дай мне ещё какое-нибудь задание! Я справлюсь! — Анна бросила новоизученное заклинание связывания в близ лежащее дерево, связав на нём аккуратные, но сильные узлы. Дерево с треском лопнуло посредине ствола под одним из узлов. — Тебе уже хватит. — спокойнее ответил Бартемиус, взглядом пытаясь поймать вездесущую девочку. Но та с восторжённым детским азартом во взгляде искала, на чём ещё можно испробовать заклятия. — Мне нужно ещё! — Барти грубо, с едва слышным хрустом костей схватил Анну за запястье, зажав до покраснения. — Я сказал тебе прекратить! — с нотками раздражения крикнул Барти прямо в лицо Эйвери, несколько раз облизнувшись набок. Не отпуская руку девочки, Барти шагал вместе с ней в сторону мэнора. Анна опешила от такого тона, но спорить с Краучем более не стала. В голове крутился вопрос, который Эйвери очень хотела задать, но реакции боялась. Наконец, собравшись с силами, девочка выдавила из себя: — Где ты пропадаешь по вечерам? — Это тебя так волнует. — Когда ты был… когда я думала, что ты змей, то очень волновалась. Где можно пропадать до ночи? — Ух ты! Я должен отчитываться перед ребёнком, с ума сойти! Ха-ха… это не твоего ума дело. — Мне семнадцать, я не ребёнок уже! И да, меня это интересует. Откуда знать, вдруг ты украл Асторию? — Заткнись. — Нельзя ответить нормально? Я же ни разу тебя не обидела, даже когда не знала о твоей сущности. Если ты так меня не любишь, зачем тогда защищал? — Считай историю с Гринграсс некой благодарностью за крышу над головой. — «Да. А ещё за приятные шоу по вечерам». Бартемиус едва удержал себя, чтобы не сказать этого вслух. — Мне нет до тебя дела. Но раз уж ты первая, кто меня терпел за столь долгое время, то отказывать в помощи не стал. — Почему тебя возвращали обратно в зоомагазин? Раскусили, что ты анимаг? — Нет. Скажи, тебе обязательно нужно совать свой маленький носик в мои дела? — Я просто спросила. — разговор прекратился, так как оба дошли до двери.***
— Ты можешь спать в любой из комнат на этом же этаже. — Тебе же нравилось спать со мной раньше. — С Кьютти, а не с тобой. Прошу, ты можешь спать где угодно, кроме комнаты родителей. — Хорошо. Я буду спать здесь. — Барти улыбнулся, широко распахнув глаза. — Зачем тебе это, Крауч? Я ведь уже знаю, кто ты на самом деле. — Ты собираешься со мной спорить? — Барт удивлённо приподнял бровь. — Мне казалось, что ты держишь слово. Кто-то обещал меня слушаться, если мне не изменяет память. — Зачем тебе спать именно здесь? Это моя комната. — Не бойся так, я сплю в обличии змея. Будет довольно странно, если ты будешь относиться ко мне холоднее, чем обычно. Белль с Уолтом заметят, мало ли, подумают лишнего? Ты сама согласилась на мои условия, Анна. Ложись спать, а я отлучусь ненадолго. — не дожидаясь ответа, Бартемиус трансгрессировал в неизвестном Эйвери направлении. «Да куда же он постоянно исчезает?». Барти очутился в заброшенной хижине в лесу, подле которого и жило семейство Эйвери. Здесь так безлюдно. Никто не поможет, не услышит. Прекрасное место для скрывающего себя Пожирателя. Именно в этом деревянном домике Барти измывался над своими жертвами, хоть и все года, прожитые в теле змеи, он пробыл в семьях и зоомагазинах. «Удивлён, что Анна выдержала меня так долго. Точно, она же ни разу не застукала меня за местом убийства! Маленькая дурочка, ради которой пришлось пойти на риск. Не страшно, и не таких важных цацок ловил. Нужно всего-то сломать палочку». Каким бы отец Барти ни был в его глазах, но все тайны Британской Волшебной Полиции мужчина знал как свои пять пальцев ещё с детства. Доказательств против Крауча по делам Лонгботтомов и Поттеров нет и по сей день. Он сознался во всём содеянном сам во имя Тёмного Лорда, тем самым заслужив его уважение, стал практически ровней семьи Эйвери. По приказу Владыки, Пожиратели должны уважать эту семью не меньше его самого. Бартемиус и без того был лучшим другом четы Эйвери, но в открытую выказывать уважение к Анне наотрез отказывался. «Уважать эту бестолочь только за то, что она дочь Уолта? Не доросла ещё». Барти имел ввиду не возраст, а именно характер, коим девочку, по его мнению, обделила природа. «Может, я и Крауч*, но преклоняться перед Анной я точно не буду. Удохайте». Мужчина устало закатил глаза в подтверждение своих мыслей. Ведь делает он с точностью, да наоборот. Какой бы она ни была, но всё же остаётся Эйвери и крестницей Тёмного Лорда. И Барти не мог позволить, чтобы с единственной родственницей Владыки так обращались, тем самым пятная его честь. Бартемиус распахнул нужные двери, победно улыбаясь. Вот уже больше недели он ходит сюда с большим удовольствием. — Как дела, Астория? — девушка устало подняла голову. Привязанная на полу лоскутками своей же одежды к изголовью кровати, она не могла думать ни о чём, кроме как выжить. Мучитель привязал Гринграсс так, чтобы она не могла лечь на кровать, не самую мягкую, но всяко лучше сырых досок пола. Девушка была абсолютно нагой, так что все ранения и ссадины были на виду. — Умоляю, отпусти меня. Я никому ничего не расскажу, можешь изменить, стереть память! Т-т-только отпусти, молю… — Заткнись, шлюха. Ты меня очень оскорбила. — Я же просила прощения. Я больше никогда не обижу, не трону Анну! Даже не приближусь. Хочешь, я уеду отсюда? — Как Кьютти, могу сказать, что ты обидела мою хозяйку, — Бартемиус по-змеиному облизал губы, — а как Барти Крауч-младший скажу, что ты едва не убила крёстную дочь Тёмного Лорда. А это намного страшнее. — Маньяк! Старый извращенец! Не подходи ко мне! — Тори вытянула вперёд ногу, словно это помогло бы ей остановить Крауча. — Неужто я такой старый? Мне всегда казалось, ты течёшь от одного моего вида. — злорадно прошипел Барт, нависнув над Асторией. Та подняла неживой, стеклянный взгляд, в котором тлел маленький уголёк ярости. — Сомневаюсь, что в тридцать пять ты будешь выглядеть так же свежо, как я. Ну, ладно, чего уж там… сомневаюсь, что ты доживёшь до тридцати пяти. — Крауч жадно впился в губы Гринграсс, целовал так же, как и остальных жертв до неё. В теле змея он не может курить и трахаться, что очень расстраивало малыша Барти. За долгих два года без секса он изрядно изголодался по женскому телу и теплу. И вот уже целую неделю девчонка Гринграсс была в его распоряжении. «Совершенно не мой типаж, но другого выбора у меня нет. Малышке Тори всё равно пришлось бы меня увидать, а чем меньше людей меня видит, тем лучше для меня. Тем более, эта шлюшка довольно податливая. Почему бы не совместить приятное с полезным?». Бартемиус оборвал поцелуй, жутко улыбнувшись. «Ну зачем лить слёзы? Ты и до меня не была девственницей. Противная шлюха. Школьная давалка. Передо мной ноги раздвигать, значит, страшно. Как жаль, что тебя никто не будет спрашивать». Крауч оглядел тело Астории, не скрывая отвращения. Высокое, худое тельце, напоминающее палку, и какое-то отдалённое подобие сисек. «Пиздец. Кто додумался полезть на тебя? Ладно я, мне нужно снять напряжение, но школьники куда смотрят? Какая же ты страшная». Барти закрыл глаза, пытаясь представить на месте Гринграсс кого-нибудь другого. Мужчина мысленно удивился. Он настолько отвык от женщин, что даже не мог сосредоточиться хотя бы на одной из них. Первая, кто пришла ему на ум — это, конечно же, Анна. Единственная, кто знает, что Барти на самом деле жив. «Почти единственная. Да, наивная, но точно умнее этой бляди… личико, фигурка — всё при ней. А сиськи-то какие! Самый кайф был тогда, когда Энн брала меня с собой в душ, тогда можно было «случайно» поддеть её хвостом. Омерзительно. Барти, ты ведёшь себя, как пошлый подросток, впервые увидевший голую женщину. Пусть тебе и пришлось воздерживаться, но не до такой же степени». Второй внутренний голос Крауча отвечал на все реплики первого: «До такой, до такой степени, Бартемиус. Девка хороша собой, даже не думай этого отрицать. Какой из неё ребёнок? Подумаешь, год до совершеннолетия. Это же вообще пыль. Я и то был младше, когда впервые занялся сексом. Анна сама раздевалась при мне и позволяла себя рассматривать». Сосредоточив образ Анны в своей памяти, Барти почувствовал сильную эрекцию. Затягивать с этим делом или же как-то ласкать Асторию ему совсем не хотелось. Быстро расправившись с ремнём, Барт расстегнул ширинку, прикусив нижнюю губу. — Барти Крауч… не смей. Мой отец найдёт и убьёт тебя! — обессилено, без особого энтузиазма прохрипела Тори, почувствовав, как в неё грубо входят и не дают привыкнуть ко вторжению, сразу же задают быстрый темп. Разум Гринграсс понимал, кто сейчас рядом с ней, но тело подавалось навстречу. Тори почувствовала себя дешёвой шалавой, хоть и до Крауча занималась этим всего один раз. Её так же насиловали, затащив в тёмную каморку Хогвартса. — Не надо, остановись! Клянусь, я больше никогда и никого не обижу… Отпусти… я не хочу. — рвано выдохнув, Гринграсс почувствовала слёзы на своих щеках. Барти не любил слёзы, оттого грубо прижал скулы пальцами, точно пытаясь раздробить череп. «Как же ты раздражаешь, воешь и воешь! Почему нельзя просто успокоиться и не противиться? Вот уже больше недели я каждый вечер делаю одно и то же, а сообразить, что эти жалкие мольбы о пощаде меня не остановят давно пора было». И каждый раз мысли возвращались к маленькому, красивому телу Анны, оно явно не сравниться с костями Астории. Даже волосы отличаются. Мягкие, шелковистые на ощупь, часто растрёпанные волосы Анны отдавали запахом малины. Волосы Гринграсс собрали уже всю глину и деревянные занозы вперемешку с зелёной облупленной краской, и пахли совсем не малиной, а падалью. «Ну и вонь. Ты что, извалялась в дохлятине? Вроде здесь не настолько грязно, чтобы сделать из себя такое. Ходила куда-то, сука». — Где ты была? Х-ха… — Бартемиус яростно вцепился в волосы Тори, оставив на лице красные отметины от пальцев. — Я всё время была здесь. — Не лги мне, тварь. Где была, я спрашиваю! — Крауча брала злость, он сильнее вдалбливал бедняжку в пол, отчего в чувствительные тощие ягодицы вонзилось немало заноз. — Хорошо-хорошо… я бежала к Анне, хотела предупредить об опасности, но испугалась. Прости, прости, прости. Я же всё равно вернулась. — Трусиха. Шаболда. Вонючая проститутка. Ты зря пыталась это сделать, Анне твоя помощь на хуй не упала. А вот ты проворонила шанс сбежать домой. Тупица. А ведь уже не вернёшься… х-ха-а-а — Бартемиус кончил, не выходя из девушки. «Какая ей уже разница? Всё равно не забеременеет». Переместив ладонь на подбородок Астории, Барти цепко ухватился в фиолетовую кожу. — Ну, что пялишься? Увидимся в небесном борделе. Тебе привет от Анны. — Барти резко крутанул голову Гринграсс в сторону, поочерёдно послышалось три громких хруста. Тело забилось в судорогах, широко раскрыв глаза и рот. Довольный своей работой. «Видок у меня что надо. Прихорошиться бы, а то девка опять засыпет дебильными вопросами». Барт трансгрессировал домой, к своей «хозяйке».