Змейка

— Я, честно говоря, так и не вспомнил, кто на меня напал, — грустно повесив нос, Рональд шёл впереди, провожая Анну к дому бывшего Главы Визенгамота. Из-за раны на ноге гриффиндорца далеко трансгрессировать не получилось, но пройтись немного не составляло особого труда. Тем более, Рональд был под мантией. Эйвери не слишком охотно поддакивала своему вынужденному спутнику и в тысячный раз проклинала тот день, когда решила помочь ему. «Лучше бы дома себе сидела, чай пила или де тренировалась себе спокойно. Упал на мою голову! Ничего уже не изменить. К тому же, я сама на это согласилась и винить в чём-то Уизли, как минимум, глупо. Я могла и отказаться. Отведу его к мистеру Краучу — и дело с концом. Надоел уже своей болтовнёй». — Ты меня слушаешь? — Зачем ты вообще пришёл за мной? Бежал бы сам и не рисковал. — Я подумал, что ты будешь волноваться, если не найдёшь меня дома, вот и решил пойти сначала к тебе. — Не волновалась бы. Мне всё равно на твою дальнейшую участь, своё обещание я выполнила. — Анна гордо держала своё лицо, в этот момент чётко напоминая студентку Гриффиндора. — Мне кажется, ты лукавишь. — Ключевое слово: кажется. — с серьёзным лицом ответила Эйвери, затем всё же позволила себе улыбнуться. — Ну вот, — Уизли звонко рассмеялся. Анна подметила, что у него красивый смех. Слишком радостный, такой неподходящий под непростой, страшный период жизни парнишки. Пожирательница действительно восхищалась таким людям и даже в чём-то завидовала: она никогда не умела чувствовать себя так же весело при сложнейших обстоятельствах, — улыбаешься. Так намного лучше. — А нам ещё долго идти? — Не особо, мы почти пришли. Но от твоего дома далековато, конечно. Как твою семью вообще занесло в такое захолустье? — Это старинный мэнор моей семьи. Там прожило не одно, и даже не один десяток поколений. Не знаю, почему именно там, но мне нравится. Одно спокойствие. — Я заметил. Ты кого-то боишься. Кто эти люди? — Никого я не боюсь, Рональд. Ты вообще кто такой, чтобы задавать мне подобные вопросы? — А что такого? — Спрашивать о моих страхах — это слишком личное. — Обычный вопрос. Не знал, что ты так бурно отреагируешь. — гриффиндорец усмехнулся. — Кстати, мы уже пришли. Не пугайся, дом побольше твоего будет, но здесь живёт бывший судья, деньги у него всегда были немалые. — Анна медленно, не без восхищения осматривала шикарный пятиэтажный особняк. Живая ограда из зелёных кустов расступилась перед молодыми людьми, всё так же защищая замок. Красные плоды в любой момент готовы были выстрелить в нежеланных гостей, или де преступников, решивших напасть на столь шикарный дом. Окна были укрыты серебренными решётками, красиво сделанными под плетущиеся лианы. Нам домом стаями летали вороны, словно дом был давно заброшен и имеет не слишком счастливую предысторию. Впрочем, второе точно подходило. Если не смотреть на то, о чём знает Анна, из рода Краучей остался только Барти Крауч-старший, который доживает своё в мрачных стенах огромного особняка, слишком огромного для одного человека.       Эйвери не отставала от Рона и понемногу подходила ближе. Эта красота больше походила на замок, крепость, нежели на семейный мэнор. Каменные стены на первых этажах украшены дьявольскими силками, внушали в Пожирательницу неконтролируемую тревогу, как и вся местность, несмотря на видимую красоту. Анна знала, что таких, как она, здесь не ждут. В детстве девушка была здесь несколько раз, но воспоминания оставались размытыми, полностью восстанавливались в этот момент. «Мама поддерживала мистера Крауча, когда его сын умер. Да, Барти и мама были лучшими друзьями ещё с детства, и даже когда он стал Пожирателем, мама не отрекалась от Барта. Что же случилось тогда?».       Утопая в воспоминаниях о прошлом, Анна не заметила, как Уизли вызванивал в дверь. Вот уже несколько раз он мучит колокольчик, но ответа никакого не слышно. — А если он не откроет? — Подождём немно… — гриффиндорец умолк, услышав, как дверь открывается. Перед ними стояла миловидная эльфийка с неестественно большими ушами. Из одежды на ней была нелепая наволочка, из-за постоянной работы превратившаяся из белой в чёрную. Большие впалые глаза с долей недоумения вглядывались в двух незваных гостей. «Милая. Подозрительная такая, совсем как Риччи». — Привет, Винки. Можно ли нам поговорить с мистером Краучем? — неловко проговорил Рональд, полностью сняв мантию-невидимку. Винки продолжала осматривать ребят. Уизли она знает более четырёх лет, но девушка рядом кажется ей отдалённо знакомой. Услышал утвердительное «впусти», Винки отошла в сторону, жестом приглашая зайти.       Несмотря на давящую тишину, здесь было уютно и не так серо, как снаружи. Внутри камней не оказалось, чему Анна мысленно удивилась и предположила, что они там для красоты. — Доброго дня, мистер Крауч. — Рональд улыбнулся, садясь напротив милого на вид старичка. Усы едва покрыла седина, нельзя сказать, что перед ребятами сидел немощный старик, но судьи покидают свой пост относительно раньше остальных. — Помните меня? Я — Рон Уизли. — Доброго, — скудно улыбнулся Крауч-старший, не без подозрения осматривая девушку, — Помню, конечно. И тебя помню. Ты дочь Уолтера, Анна. Анна Эйвери… — задумчиво протянул бывший судья, тяжёлым взглядом всматриваясь в знакомые, ненавистные ему черты лица, — Похожа, ничего не сказать. Хорошо, хоть глаза Беллы. Не думал, что у кого-то из вашей семьи хватит смелости явиться сюда. — Простите, мистер Крауч, но я не мои родители, и за их поступки ответственности не несу. — Ты такая же. Приняла Метку от этого… человека. Из-за таких, как ты, мой сын умер! — в голосе слышалась плохо скрываемая боль. — Он сам выбрал свой путь, — Анна глубоко выдохнула. Нужно правильно подобрать слова, что бы он не стал винить в гибели сына себя. — никто не виноват. Мне искренне жаль, что вы потеряли единственного сына. — на глаза Анны выступили слёзы, так неподходящие в этот момент, но сдержать их она не могла. Больше всего терзало то, что Барти на самом деле жив, но возможно никогда не узнает, что отец любил его и будет любить. «А ведь его нельзя заставить явиться сюда. Что же между ними произошло?». — Ладно тебе, перестань, — всё тот же ледяной тон, но взгляд заметно смягчился. Крауч-старший поверил Анне, — ничего не вернуть. Это не стоит слёз. Мёртвые в них не нуждаются. Так о чём вы хотели поговорить? — Нужна ваша помощь. Мою семью убили, всех до одного, — с мелкой дрожью в голосе Рональд продолжал, — буквально недавно Пожиратели пытались убить и меня. Я вовремя прикинулся мёртвым. Если бы не Анна, давно бы умер. — Странно. И почему же ты вызвалась помочь Рону? — Я… — Анна и себе не могла ответить на этот вопрос точно, но молчать тоже нельзя, — рассчитываю на помощь и от него, если та потребуется. Ему временно нужно спрятаться где-то, пока о нём полностью не забыли. Можно ли попросить остановится у вас? — Разумеется, можно, — улыбка пожилого мужчины стала в разы теплее. Он понял, что Анна — всего лишь ребёнок и злиться на неё нет смысла, — веселее будет. Я давно мечтал о внуках, но Барти всё не хотел. Иногда у меня возникает ощущение, что он где-то рядом и слышит меня. — Что бы вы сказали ему, если бы, допустим, он оказался жив? — Думаю, даже в таком случае поздно что-то изменить. Я упустил его давно и уже ничего нельзя изменить, особенно с его характером. Но я был бы счастлив, если бы знал, что он просто жив и здоров, а не погребён в фамильном склепе. — слова Крауча-старшего больно ударяли в сердце, разрывая его на части. Если бы Анна не дала тот чёртов Обет, она бы смогла успокоить не менее истерзанное сердце чересчур строгого, может жестокого, но любящего отца. Но вместо этого она сказала лишь: — Не печальтесь. Я уверена, что он слышит вас. Он всегда рядом. Он — дуновение ветра, он — пламя в камине, он — очередная змейка из вашей змеиной фермы. — Змейка? — оживлённо спросил бывший судья, подскочив с места. — Откуда ты знаешь о ферме? — Что? Это я образно. — как можно непринуждённо рассмеялась Анна, поняв, что едва не выдала себя. Рон тоже глупо улыбнулся, все это время не отводя от неё взгляда. — Думаю, вы меня услышали. Я оставлю вас, мои змейки будут скучать без меня. Всего доброго. — Анна улыбнулась, чувствуя, как дрожит её нижняя губа и успешно трансгрессировала.       Оказавшись дома, Анна тяжело выдохнула. Разговор с отцом Барта был довольно тяжёлым, несмотря на то, что её никто не прогнал. Ей самой хотелось поскорее уйти домой, к своей любимой змейке Ронде, которую девочка ласково называла Редди. Обернувшись, Эйвери смущённым взглядом осмотрела кровать. На ней лежал спящий с глупой улыбкой на лице Барти. Ронда мирно поползла по его плечу, шипением приветствовала хозяйку. Анна и до этого спала с Бартемиусом в одной кровати, но когда он был в змеином обличии это давалось проще. Вдохнув ещё немного воздуха, Анна поняла, что Барти знатно увлёкся алкоголем и тогда внизу распивал с кем-то. «Ему вообще не до Рона было. Просто хотел вытрепать мне нервы, как обычно. Алкоголик, хоть бы ушёл спать в другое место». Анна не знала, как можно аккуратно переместить его, поэтому сама решила ночевать в другой комнате. Мэнор, конечно, не такой огромный, как у него, но комнат тоже предостаточно. Эйвери потянула руку к плечу Барта, чтобы забрать Ро и тут же была больно схвачена за запястье. Крауч резко распахнул глаза, словно он и не спал всё время. От той глуповатой улыбки не осталось и следа, на её место пришло злобное искривление. — А? А ты не спишь, Барти. — теперь глупо улыбалась сама Анна, — Не мог бы ты уйти в какую-либо другую комнату? Я ужасно устала и хочу спать. — Где тебя носило? — Мы это уже обсуждали. Я просто вышла погулять. — С Уизли?! — неожиданно крикнул Барт, потянув руку Анны на себя. Ей ничего не оставалось, кроме как полулечь на кровати, уперевшись коленом в кровать, неприятно задев ногой бедро мужчины. Грубая ткань оставила после себя неприятное жжение. — Где ты прячешь этого ублюдка? — Ублюдок здесь ты! Отпусти, мне больно! — Бартемиуса развеселили слова Анны. «А мне, значит, не больно? Предпочитаешь опытному, самому верному Пожирателю этого предателя крови. Вдвойне больно. Не может быть этот отброс общества лучше меня! Я найду и убью его своими же руками, да простит меня Лорд Волан-де-Морт». Барти хрипло, надрывисто рассмеялся. — Отпустить, говоришь? К этому заносчивому придурку? Говори, что между вами было? — Тебя не должно это волновать! — Говори, — спокойнее повторил Крауч, вглядываясь в голубовато-зелёные глаза. Он готов был смотреть в них очень и очень долго. Такие нежные, испуганные, из-за пелены слёз казались ещё объёмнее. Барту хотелось, чтобы они глядели на него с нежностью, с такой же искоркой в глазах, как тогда, когда она знала его как обычного змея Кьютти. Но все эти слишком хрупкие чувства были плотно скрыты за агрессией, свирепостью. Анна так же не могла оторвать взгляда от пронзительных карих, в полумраке ставших чёрными, глаз. В них она не видела ничего хорошего, кроме безумия, в них она видела чистую смерть. И правда, сколько смертей повидали эти глаза? Долго ли следили за тем, как человек мучается по действием «Круциатуса»?       Не выдержав, Бартемиус обнял Анну левой рукой, тем самым принуждая полностью лечь на него, свободной же рукой он удерживал милое лицо, чтобы не потерять зрительного контакта и осторожно коснулся губами её губ, непривычно нежно для него самого. У него не было сил на то, чтобы ругать Анну, да и огневиски делало своё дело и притупляло накопившиеся эмоции. Эйвери тоже почувствовала противный вкус алкоголя, несмотря на нежность в осторожных касаниях. Она не отвечала на поцелуй, попросту не понимала ничего. «Он просто пьян. Это всё алкоголь. Не понимает, что творит». Но Барти понимал и был не настолько хмельной, как казалось девушке. Понимая, что сейчас она слишком напугана, Барти решил отложить разговор на завтра. Сейчас он явно не в состоянии говорить о чём-то серьёзном.