Поворот (не)туда

Было… холодно. Итан с трудом открыл глаза и понял, что лежал на земле, а вокруг завывал стылый ветер. Не было ни горящего святилища, ни мегамицелия. Только горы и тропа, уходящая вверх по склону, укрытому туманом. Так выглядит его посмертие? Итан уткнулся лицом в холодную каменистую землю не в силах сделать и шагу. Всё это было для него слишком. Если после Луизианы его быстро взяли в оборот Крис и Мия, то сейчас у него не было никого. Только воспоминание о серых глазах с золотистыми искрами, тёплой полуулыбке и стихах на немецком. Очередной порыв ветра заставил поёжиться от холода. Итан горько усмехнулся — не хватает тёплого плотного плаща, пропахшего табаком, в пятнах от машинного масла и ещё бог знает какой гадости. Что ж, раз ему опять не оставили выбора, то он пойдёт. С трудом поднявшись на ноги, он, пошатываясь и дрожа, двинулся по тропе. В отличие от дома Беневиенто туман постепенно рассеивался. Донна. Прекрасная кукольница погибла в отчаянной попытке защитить его и дочь. Итану стало горько — она не заслуживала такой смерти. Когда женщина попросила убить её в обмен на помощь, Уинтерс вначале и вовсе хотел отказаться, а потом терялся в догадках, как это сделать безболезненно и быстро. А вышло всё так: страшно и мучительно. Итан почувствовал укол совести. Из тумана тем временем показались очертания дома. Фасад был украшен богатой резьбой, изображавшей различных животных и охотничьи сценки. Дверной молоток был выполнен в виде оскалившегося неведомого зверя. Итан нерешительно постучал. *** Дверь бесшумно распахнулась, и Уинтерс, осторожно озираясь, зашёл в дом. Преодолев коридор, на стенах которого были развешаны охотничьи трофеи и гобелены, он попал в зал с зажжённым камином. — Добро пожаловать в мой скромный охотничий домик, мистер Уинтерс, — Герцог. Итан распахнул рот от удивления. — Вы? Н-но как? — только и мог выдавить из себя он. — Это длинная история, мистер Уинтерс, а времени у нас не много. Присаживайтесь, — Итан послушно опустился в мягкое кресло, — Итак, пожалуй, приступим. Вы умерли. — Тогда что я здесь делаю? — Терпение, мистер Уинтерс. Всё не так просто. На самом деле вы умерли примерно три года назад. В доме Бейкеров. Ужасная смерть. У Итана голова кругом пошла от таких откровений. — Но…как же тогда… Я ничего не понимаю. — Сейчас объясню. Понимаете, ваше тело уникально тем, что полностью состоит из, эм-м, плесени. Благодаря ей вы обрели столь феноменальные регенеративные способности. Это был маленький подарок вам от мисс Эвелины. Но я отвлёкся. Я хочу предложить вам сделку, мистер Уинтерс. — Какую же? — Понимаете, сейчас из-за просто возмутительных действий Матери Миранды у нас случился небольшой инцидент. — Да уж, небольшой. Герцог засмеялся. — О, этот мегамицелий — всего лишь небольшая часть огромной системы, которая появилась задолго до нас и просуществует ещё много веков. Понимаете, чем проще форма жизни, тем она устойчивее. Вспомните, как трудно уничтожить вирусы. А как они превосходно адаптируются к новым условиям. Но мы вновь отвлеклись. Матерь Миранда тоже заключила подобную сделку и являлась своеобразным вместилищем части мегамицелия. Благодаря этому Миранда обрела такие сверхъестественные способности, а мегамицелий получил возможность узнать некоторые факты о мире людей. — Чего? — Понимаете, мистер Уинтерс, мегамицелий — живое создание и, несмотря на свою форму, является вполне разумным. Но есть один нюанс — оно очень любознательно и стремится познать мир, в котором обитает. Поэтому с давних времён мегамицелий помогал отчаявшимся людям в обмен на помощь в своих исследованиях. Он запоминает всех своих носителей и составляет картину мира. — Бред какой-то, — Итан потёр виски. — Понимаю, всё это звучит не слишком понятно для вас, но поверьте мне на слово. Я ведь никогда не обманывал. — Угу, просто не говорили всей правды, — мрачно бросил Итан, припоминая ключ от дома Хайзенберга и дневник Донны. Дневник. Охотничий домик. Не здесь ли её лечили какие-то таинственные «они»? — Кстати о правде. Не в этом ли охотничьем домике лечили Донну Беневиенто. — А вы наблюдательны, мистер Уинтерс. Да, мой домик использовали в качестве временной базы. — Кто? — Этого я сказать не могу. Мы подписали договор о неразглашении, и в обмен на кое-что личное я дал им подопытную. Донна была идеальной кандидатурой, и мешало только одно — её повреждённое сознание. С этим они успешно справились — вы сами видели результаты. Эх, жаль, что всё так закончилось, не правда ли? Но теперь давайте поговорим о вас. Вам предлагается стать очередным носителем части мегамицелия и прожить ещё долгую жизнь. — Или? — Или вы просто останетесь в памяти мегамицелия. — Если я соглашусь, что со мной будет? — Вы изменитесь. Возможно, совсем незначительно, но может статься и так, что ваше тело обретёт новые способности. Каждый раз по-разному, — пожал плечами Герцог. Итан задумался. А есть ли ради чего ему жить? Можно вернуться ради крошки-Розы, но тогда его ждёт заключение в лабораториях, в которые его непременно потащат Крис и Мия, и он никогда не сможет прорваться к дочери. Лучше просто тайно наблюдать за ней, ведь то, как она растёт уже было наградой за его мучения. Но… — Скажите, Герцог. А у Миранды могло получиться? — Что вы имеете в виду? — Она хотела воскресить свою погибшую дочь с помощью мегамицелия. У неё могло получиться? — У неё конкретно? Хм-м, не уверен. Её даром было перевоплощение в любую форму жизни. А вообще… Итан с надеждой взглянул на Герцога. «Пожалуйста, пусть будет «да». Тогда я сделаю всё, что угодно, потому что…» — Мегамицелий помнит всех. Так что шанс есть. Итан готов плясать от радости. «Хотя бы шанс на то, что я… мы будем счастливы. Только бы всё получилось. Пожалуйста. Я столько всего выдержал. Ну пусть хоть раз мне повезёт.» — умолял неизвестно кого Уинтерс. — Я…согласен, — быстро выпалил Итан. — Славно, славно, — потёр руки Герцог, — К сожалению, колония мегамицелия, обитавшая здесь, была уничтожена мистером Редфилдом и его бойцами, но я сохранил её часть. На столике под стеклянным колпаком стоял сосуд с клубящейся внутри смолянисто-чёрной субстанцией. На мгновение хочется отступиться. Тысячи мелких вопросов вроде: «Что будет, если ты слишком изменишься?» или «Вдруг ты станешь таким как Миранда или Бейкеры?». Совсем страшные: «Что если ты не сможешь вернуть…его?»,"Что ты скажешь Розе и Мие?» и наконец «Что если ты просто погибнешь?». Все они словно рой злых пчёл беспрестанно жалили измождённый разум Уинтерса, который отчаянно сорвал колпак и прикоснулся к частице мегамицелия. «Лучше сделать и потом пожалеть, чем пожалеть, что вообще не сделал.» Кое-кому понравился бы такой девиз… *** Итану показалось, что он сидит в стареньком кинотеатре, и кто-то намудрил со скоростью воспроизведения. Он видел как зарождалась жизнь в обожжённой космическими ветрами пустыне, как сражались титаны доисторической эпохи — динозавры, как создавались и низвергались в руины цивилизации, как на полях сражений сходились армии, как рождались и умирали люди. Всё это помнил мегамицелий. Неожиданно картинка изменилась — теперь это была жизнь самого Итана. Поначалу краски были тусклыми, а изображение — расплывчатым. Его раннее детство, школа — всё это он почти не помнил. Первой яркой картинкой стал выпускной, потом колледж пронёсся перед ним фейерверком, свадьба с Мией в пастельных тонах нежности и, словно ушат грязи, смешанной с кровью, дом Бейкеров. Фильм будто замедлился, от омерзительных подробностей хотелось блевать. — Хватит! Прекрати это! — в отчаянии закричал Итан. Словно услышав мольбу Уинтерса, экран изменился, показывая их семейную жизнь и Розу, но как-то слишком тускло лишь с редкими вспышками. А потом словно вихрь ярких красок — несколько дней, проведённых на фабрике. Его второе рождение. — Итан, — позвал неземной голос, исходящий отовсюду. — Кто ты? Чего ты хочешь? — Понять. Каждый приходящий отвечает на мои вопросы. Твой таков: в чём смысл чувств? За столько лет люди совсем не изменились только в них. Но они… иррациональны. Вы намеренно причиняете себе боль, считая её наслаждением. Итан задумался. С точки зрения существа, прожившего тысячелетия, это было правдой, но для людей, живущих так сравнительно мало, чувства были чуть ли не смыслом жизни. «Прожить жизнь так, чтобы было что вспомнить на старости лет.» — так порой говорила его мать, собиравшаяся в очередной поход, из которого она приносила странные камушки, гербарии и море впечатлений. Бессмертный Хайзенберг, долгие годы вынашивавший план уничтожения Миранды, позволил себе несколько дней жить настоящей яркой жизнью, полной чувств и эмоций. Но, возможно, это его и погубило. Итан вспомнил как окликнул его. Инженер предпочёл обернуться на его голос, а не следить за Матерью, за что и поплатился. — Чувства… Это свойственно людям из-за их… недолговечности, что ли? — пожал плечами Уинтерс, с трудом подбирая слова, — Мы не хотим быть одинокими в своей жизни и стираться из памяти после смерти. Когда тебя кто-нибудь любит, ты живёшь вечно. — Но ведь тебе больно. Та женщина, до тебя, у неё ничего не осталось, кроме боли. Вы загоняете себя в угол, а потом сходите с ума. — Не всегда, — покачал головой Итан, — Мне больно, но я никогда не забуду его. — Но ему уже будет всё равно. Это бессмысленно, — бесстрастно отрезал голос, — Я это докажу. Говорят, когда закрывается одна дверь, открывается другая. Что ж, сегодня дверь закрылась. Странное ощущение — не видеть и не слышать, но знать… Бессвязные обрывки своих-чужих мыслей, мимолётные касания, беспорядочные мазки, создающие цельную картину из бесцветного неба, едва занявшейся зари, суровой громады гор. Посеребрённая росой редкая травка, алые лужицы во взрытой снарядами земле. Ни звука, ни пения птиц — лишь серые, смазанные сумерки и ненавязчивый, но настойчивый шепоток: «Тебе здесь не место. Ты должен уйти, а он — остаться навсегда.» — Карл! Беззвучное движение. Мрачный призрак войны с юным лицом, развороченной грудью и бесконечной тоской в серых глазах. Там, далеко в руинах его ждёт ещё кто-то, терпеливо осаживающий белую лошадь. — Вернись! Укоризненный плач ветра, смешанный с чьими-то жалобными голосами. И спокойное, безразличное, но бесконечно пугающее: — Зачем? Тень качнулась и шагнула прочь, растворяясь в предрассветной дымке. Слишком поздно, милый. Ты опять опоздал… Звонкое ржание разрезает вязкую тишину, звякнули поводья. — Потому что… *** Итан словно выныривает из глубины. — Нет! Верни меня! Я не успел! — Обряд слияния завершён, мистер Уинтерс. Теперь вам лучше уйти, если вы не хотите оказаться в руках учёных, — бесстрастно пробурчал Герцог. Но Итан его не слышал. Он с треском просрал свой последний шанс. Зачем теперь ему это бессмертие и прочие мутации? Итан словно во сне поднялся, вышел из охотничьего домика и огляделся. Вон мрачный, величественный замок Димитреску, дом Беневиенто, более не скрытый туманами, старая разрушенная мельница и ... фабрика. Больше не было клубов дыма или ещё каких-то признаков работы — без своего сердца она умерла. Внизу серебряной лентой петляет река, которую Уинтерс когда-то выпустил на свободу. Наверное, вода слишком холодная, но ему уже всё равно. Может, чудеса и случаются, но явно не с простым парнем Итаном Уинтерсом, внутри которого теперь живёт тысячелетняя плесень. Всё кончено… — Надо же. Я думал, никто не выжил! Ты видно не слабак, да? — этими словами всё начиналось, ими же и кончится. Итану страшно оборачиваться. Если это очередная иллюзия или просто его больное воображение, он больше не выдержит. — А ты что за мудак? — машинально, как в первую их встречу. Воспоминания снова перепахивают едва зажившие шрамы на сердце. — О, так ты не местный. Ещё лучше, — вместо стального прута — тёплые руки, прижимающие к твёрдому, будто действительно стальному, но всё же живому телу. Запах крепкого табака и машинного масла укутывает словно одеяло. Уже такой родной… — Всё кончилось, Итан. Теперь всё будет хорошо, - шепнули ему, нежно касаясь шеи губами. Если это сон, то Уинтерсу не хочется просыпаться.