1 сентября 1939
— Фух, еле успели! — стараясь восстановить дыхание после бега, произнесла Гермиона, идя по покачивающемуся из-за движения вагону поезда. — Вот именно, что «еле», а все из-за тебя! — раздражаясь, сказал Том, следуя за ней и неся в руках два кожаных чемодана с их вещами. Они чуть не опоздали. Во-первых, потому что тупоголовые эльфы разбудили их слишком поздно. Во-вторых, потому что его сестра слишком долго прощалась с Геллертом, который, обычно ненавидящий объятия, в этот раз решил сделать исключение. И в-третьих, потому что Гермиона что-то очень долго искала и наотрез отказывалась уезжать без этой вещи. А когда она ее нашла, показывать Тому причину, по которой они могли просто не успеть на Хогвартс-экспресс, не согласилась — или не решилась, — но особой разницы не было. И сейчас они направлялись в вагон факультета Слизерин, запыхавшиеся и растрёпанные, — а Том терпеть не мог неаккуратность и опоздания, которые никак ни соответствовали образу идеального ученика. — Можешь ворчать, сколько твоей душе будет угодно, но я уже в сотый раз повторю, что все равно без этой вещи бы не уехала! — ответила Гермиона, закатив глаза на его причитания. Том заскрипел зубами, но ничего не сказал, решив, что спорить с упрямой сестрой — это потраченные зря нервы, которые ему ещё пригодятся, учитывая, что теперь она едет в Хогвартс вместе с ним. От этой мысли Том нервозно дотронулся до бумажки, лежащей в кармане его мантии, чтобы убедиться, что она на месте. Нет, он был относительно рад, что теперь будет видеть Гермиону гораздо чаще, да и ввиду их значительно улучшившихся отношений проблем возникнуть никаких не должно… но кое-что все равно не давало Тому покоя с тех пор, как она сообщила ему важные новости месяц назад. А именно: вместо запланированной учебы в Шармбатоне Гермионе пришло письмо из Хогвартса. И даже не это волновало Тома — а тот факт, что его сестра вряд ли попадёт на Слизерин, если ей в этом не помочь. Из мыслей Реддла выдернуло неожиданное столкновение со спиной впереди шедшей сестры, которая почему-то остановилась. И, подняв взгляд, Том скривился, когда увидел, что послужило этому причиной. А точнее кто — староста Гриффиндора, Феликс Ботт, грязнокровный выродок и жуткий зазнайка, который, на самом деле, был тупее Прингла* с его идиотскими садистскими наказаниями. — Реддл. — Ботт поморщился, будто только что им же названная фамилия вызывала у него головную боль. — Ботт. — Не скрывая отвращения, произнес Том. — Это кто с тобой? — произнес тот, кивком головы указав на съёжившуюся от такого неприязненного взгляда Гермиону, которая, неосознанно сделав шаг назад, прижалась спиной к Тому. — Это не твое дело, Ботт. Пропусти нас, — ощетинился Том, стараясь не думать о зарождающейся знакомой теплой дрожи в теле. — О нет, Реддл, это как раз мое дело, — пригладив свои идеально прилизанные русые волосы, ответил староста, осклабившись. — Учитывая, что твою сестру я раньше нигде не видел, могу предположить, что она первокурсница — а если это так, то она должна сидеть в отдельном вагоне для первокурсников. — Вот именно, что ты всего лишь предполагаешь, — выделив последнее слово, возразил Том. — Хорошо, так докажи, что я не прав, Реддл. Покажи мне ее форму с гербом факультета на нем, — триумфально ухмыльнувшись, заявил Ботт, разглядывая Гермиону, которая, видя, что назревает конфликт, уже открыла рот, чтобы что-то сказать. — Ты что, издеваешься… — зашипел Том. — По правде говоря… — начала Гермиона. Но они оба были прерваны радостным возгласом. — О, Том, мой мальчик! — это был полный, с седыми бакенбардами и лысиной на голове, преподаватель Зельеварения, любитель поболтать и выпить лишний раз медовухи — Гораций Слизнорт. — Здравствуйте, профессор! — приветственно воскликнул Том, переведя злобный взгляд с ещё больше взбесившегося при появлении декана Слизерина Ботта. Нацепив на себя маску примерного ученика, Реддл продолжил: — А мы как раз направлялись в купе! — Тогда что ж остановились?! — Слизнорт уже подошёл ближе к ним, с заинтересованностью смотря на растерянных Гермиону и Феликса. — Видите ли, вышла некая загвоздка… — Том взглянул на покрасневшего от еле сдерживаемой ярости старосту, якобы показывая профессору, какая именно «загвоздка» их остановила. — Понимаете, у меня тут младшая сестра — первокурсница, и я, не захотев оставлять ее одну, решил взять с собой в купе Слизерина. Но тут нам на пути встретился мистер Ботт и сказал, что Гермиона не может пойти со мной, поскольку это нарушение правил. Но я так переживаю за неё, что просто не могу оставить ее одну! Том состроил грустное, практически мученическое, лицо и обнял шокированную от его пылкой речи сестру. — Сэр, я… — Ботт уже начал что-то лепетать, как его прервал возмущённый до покраснения Слизнорт. — Том — один из наших лучших учеников — если не самый лучший, — и я думаю, что за такие заслуги ему можно позволить провести мисс Реддл с собой в вагон, мистер Ботт! Профессор окинул сжавшегося старосту Гриффиндора обвиняющим взглядом, а затем, повернувшись к по-прежнему не выпускающему из крепких объятий Гермиону Тому и добродушно разведя руками, сказал: — А ты, Том, спокойно можешь идти в купе — и не задумывайся, бери с собой свою очаровательную сестру! Вас там уже заждались! Том, в последний раз состроив приторную улыбочку, подтолкнул Гермиону в спину, чтобы та шла быстрее вперёд. Проходя мимо пыхтящего от злобы Ботта, Реддл, незаметно для окружающих, больно наступил каблуком ему на ногу, из-за чего тот лишь невнятно что-то проскрежетал. Дальше их с Гермионой путь прошёл без происшествий. И, наконец войдя в нужный им вагон, Том еле успел поставить их чемоданы на полку, как их уже окликнули сидящие в конце вагона за отдельным столиком — будто специально уединенным, чтобы никто не смог подслушать — Лестрейндж, Кэрроу, Малфой, Блэк и Розье. — Том! — это был Абраксас. Реддл кивнул ему и, схватив за руку любопытно оглядывавшуюся по сторонам Гермиону, направился к Малфою и остальным, не обращая внимания на изучающие взгляды других слизеринцев, обращённые к его сестре. — О, Том! — воскликнул увидевший их Орион. — А мы тебя заждались! Думали, что ты решил не ехать в Хогвартс, а сбежать!.. А кто это с тобой? Неужели та самая несравненная Гермиона Реддл? Том перевёл взгляд на покрасневшую сестру, которая под таким натиском заинтересованных взглядов то ли специально, то ли неосознанно сжала его ладонь сильнее. Взгляд Тома уцепил, как Эван, заметив этот жест, прищурился. И Реддлу сразу вспомнился их странный разговор несколько месяцев назад, поэтому он поспешил сесть на место, которое ему занял Даренн, утянув за собой и Гермиону. — Да, это моя сестра, — ответил Том на явно риторический вопрос Блэка. — Я удивлён, что ты запомнил, Орион. Обычно внимания у тебя, как у гиппогрифа в брачный сезон. Поэтому ты часто ошибаешься и задерживаешь нас. Повисла тягучая, словно постепенно засасывающие в себя зыбучие пески, тишина. Блэк, вмиг растеряв весь присущий ему пыл, стушевался под пронизывающими, насмешливыми взглядами. Лестрейндж хмыкнул, явно довольный таким поворотом; Кэрроу, опустив взгляд в пол, словно боясь, что будет следующим, нервно теребил пальцами пуговицу дорогого пальто; а Розье лишь скучающе смотрел в окно, наблюдая за проносящимися за стеклом пейзажами. Малфой, сидящий с краю, крутил в бледных пальцах свою палочку, не сводя серебристых глаз с Гермионы, которая, будто бы не замечая накалившейся обстановки, разглядывала вагон, закусив нижнюю губу, а затем, повернувшись к Тому, сказала. — Ты не прав. — Твёрдо произнесла она, не замечая расширившихся глаз остальных и скрытых усмешек Эвана и Абраксаса. — Что? — Том, не сумев сдержать эмоций, удивленно уставился на сестру, — поражённый, что она в принципе посмела ему возразить, да ещё и при посторонних. — Ты не прав, — повторила Гермиона, — не прав потому, что именно в брачный сезон, как ни в какое другое время, гиппогриф становится очень внимательным ко всему, что его окружает, чтобы в случае угрозы потомству или самке успеть ее устранить. — Заученно, будто по учебнику, отрапортовала она. На этот раз усмешек сдержать не смог никто. Но один пригвождающий холодный взгляд Тома в момент стёр их улыбки. Затем, переведя взгляд на сестру, он сдержанным тоном произнёс: — А ты сиди и помалкивай, и не лезь не в свои дела. Гермиона уже возмущённо приоткрыла рот, чтобы возразить, но Том сунул ей в руки Историю Хогвартса — и ей ничего не оставалось, кроме как, насупившись, начать в миллионный раз перечитывать вызубренную ею наизусть книгу. Спустя несколько минут проведённого в молчании Малфой, перестав мучить палочку, которую от таких поворотов туда-сюда стошнило бы, будь она живой, заговорил. — У меня, кстати, есть новости, которые ты, Том, просил разузнать.***
Весь оставшийся путь прошёл спокойно. Малфой рассказал, что выяснил, по какой причине практически все уважаемые чистокровные семьи вдруг решили регулярно посещать Францию, где, как известно, сейчас у маглов была накалённая обстановка. Том не сомневался, что причиной всему являлся Геллерт, и, когда Абраксас подтвердил это рассказом о подслушанном разговоре через камин, Реддл понял, что наставник начал воплощать свои планы в жизнь. И выбрал самую подходящую обстановку — в предверии магловской войны. Том видел, как Гермиона прислушивалась к их разговору и иногда неприязненно морщилась, будто обсуждение планов Геллерта, их не касающихся, заставляло ее нервничать. Ближе к прибытию, когда старосты Слизерина объявили, что пора переодеваться в школьную форму, они прекратили свои дискуссии, но Том до конца поездки ощущал на себе осуждающие взгляды сестры. И сейчас, стоя на платформе и ожидая, когда подойдут другие слизеринцы, Том наблюдал за радостно озирающейся по сторонам Гермионой, которая выглядела слишком смешной в этой мантии-балахоне — её месяц назад они заказали у мадам Малкин, во время похода в Косую Аллею. Интересно, он выглядел так же глупо и ошарашенно, когда в первый раз увидел вдалеке сверкающие башни Хогвартса? — Так, первокурсники, все за мной! — из толпы учеников вынырнул Сильванус Кеттлберн* — коренастый, с прилизанной шевелюрой, все время одетый в потрепанные фраки преподаватель Ухода за магическими существами. Гермиона, встрепенувшись, уже хотела было направиться к нему, как Том, схватив ее за руку, остановил. — Том, я могу опоздать! — с укором посмотрела она на него, пытаясь выдернуть свою ладонь из его хватки. — А я тебя и не надолго задержу, — он оглянулся по сторонам, а затем резко вплотную притянул к себе удивленную сестру и тихо зашептал ей на ухо. — Всего лишь хочу пожелать тебе удачи. Ведь ты знаешь, что произойдёт?.. — Я знаю, что она выкрикнет имя моего факультета… — раздраженно начала Гермиона, но Том ее прервал. — Все верно, — он ухмыльнулся. Гермиона недоверчиво взглянула на него, подозрительно прищурившись. — Что ты задумал, Том? — Ничего, что тебе следует знать, Гермиона, — передразнил ее Реддл, подчёркнуто выделив ее имя. — А теперь — иди, — он подтолкнул выбитую из колеи их бессмысленным диалогом сестру к группе уже направляющихся к лодкам первокурсников. Когда его сестра скрылась из виду, затерявшись в толпе чёрных мантий, он почувствовал, как по правую руку от него, незаметной тенью, пристроился человек. — Антонин, — Тому даже не стоило оборачиваться, чтобы убедиться в правильности своего утверждения, — ты уверен, что все сработает? — Несомненно, — коротко ответил тот, боязливо озираясь по сторонам, будто нахождение рядом с Реддлом могло испортить его репутацию мальчика для битья. — Отлично, — сказал Том, наблюдая, как лодки первокурсников, мирно покачиваясь на воде, плывут в сторону Хогвартса, сверкая светом множества фонариков.***
— Слизерин! — на весь зал раздался громогласный, как мелом по доске, скрипучий голос Распределяющей шляпы, а за ней незамедлительно последовали оглушительные аплодисменты со стороны стола выкрикнутого ею факультета. Том, поймав на себе недоуменный, полный растерянности взгляд сестры, подбадривающе кивнул. Та, медленно соскочив с табуретки, неуверенно обернулась на Шляпу и приоткрыла рот, будто вот-вот хотела о чём-то спросить, но Дамблдор уже назвал новое имя — и ей пришлось молча, проглотив сомнения, направиться к ждущим ее, теперь нынешним, однокурсникам. — О, Гермиона! Я так рада, что мы с тобой все-таки на одном факультете! Говорила же, что так и будет, а ты не верила! — это был раздражающе писклявый, будто неисправная скрипка, голос Присциллы Паркинсон. Удивительно, но раньше Том никогда не замечал за своей сестрой тяги к общению с этой избалованной дурой, но, видимо, он ошибался, потому что сейчас Гермиона чуть ли не бросилась к ней, как утопающий бросается к брошенному ему спасательному кругу. Только вот Паркинсон — бракованный круг. Гермиона, что-то невнятно пробормотав в ответ, села на скамейку и пустым, ничего невидящим взглядом уставилась в стол, пока Присцилла продолжала что-то радостно ей тараторить. Том хмыкнул и отметил для себя, что надо будет поговорить с Долоховым о его успешно выполненном поручении.***
15 октября
— Так ты считаешь, что Дамблдор все знает? — спросил Том Антонина. Они вместе с другими слизеринцами и гриффиндорцами стояли у входа в класс Зельеварения, ожидая появления Слизнорта, отказывающегося впускать учеников внутрь без его присутствия. — Мне так показалось, — тихо проговорил Долохов, вновь нервозно оглядываясь по сторонам, словно опасаясь подслушивания. Том усмехнулся. Будто бы кто-то вообще осмелился подойти к ним без его разрешения. — По крайней мере, когда я услышал его разговор об этом с Диппетом в коридоре, он сказал, что со Шляпой что-то было не так во время церемонии распределения, и он подозревает, что в этом был виноват кто-то из учеников. — И что ответил Диппет? — спросил Том, недовольно сдвинув брови. Дамблдор всегда лез в не касающиеся его никаким образом дела, поэтому ожидать в этот раз, что все обойдётся, — было бы несравненной глупостью. Правда, вот, что было странно, — прошло уже около месяца, а старик спохватился лишь сейчас. — Он ответил, что Дамблдор ошибается, потому что после церемонии, Шляпа вела себя как обычно, и ничего подобного Диппет не заметил, — Антонин переступил с ноги на ногу и снова оглянулся. — Это хорошо, но все же постарайся не спускать с Дамблдора глаз. Я уверен: он просто так это не оставит, — сказал Том, а затем перевёл взгляд на запертую дверь кабинета и уже тише спросил. — Как там Гермиона? Долохов замялся, и Реддл уже было списал это на его нездоровый тик, пока не услышал ответ. — Она в последнее время часто общается с гриффиндорцами. Недавно я видел ее разговаривающей с Флимонтом Поттером и Септимусом Уизли. Том замер, почувствовав, как что-то тёмное вмиг пробежалось по венам, в мозгу будто щелкнуло, а уши заложило — и он, скользнув взглядом в сторону орущей толпы гриффиндорцев, еле сдержался, чтобы с его губ не вылетело проклятие. И не важно, кто бы стал его жертвой, хотя Реддл бы предпочел одну конкретную пару людей — рыжего и очкастого идиотов. Но зачем срываться сейчас, когда можно растянуть удовольствие от мести на неделю или на две пребывания Поттера и Уизли в больничном крыле? К тому же, даже если Том проклянет этих двоих недоносков, гриффиндорцы не настолько беспросветно тупы, чтобы не сложить два плюс два. Подозрения вряд ли падут на него, мирно болтающего с Долоховым, но избежать драки других студентов и вычета очков с факультетов будет невозможно. Том перевёл взгляд на запертую дверь. Что у них сейчас? Зельеварение, да? — Ох, вы уже все здесь! Извините, я немного припоздал! — голос вынырнувшего из-за угла коридора Слизнорта выдернул Тома из мыслей, заставив перевести взгляд на запыхавшегося профессора. Тот, уже стоявший у запертой двери класса, рассеянно повёл палочкой, из-за чего неправильно сотворенное заклинание, отскочив от замка, врезалось в стопку свитков и пергаментов, еле помещавшейся у него в руках, — та опасно накренилась. — Давайте я помогу вам, профессор! — сказал Том и, выудив палочку из кармана, громко произнес заклинание. Из неё вырвалась тонкая золотистая струйка, которая, попав в стопку, заставила пергаменты со свитками зависнуть в воздухе. — О, Том, огромное тебе спасибо! Я так спешил, что у меня из головы совсем все вылетело! — Слизнорт, повторно взмахнув палочкой, заклинанием открыл дверь в класс. Пергаменты и листки будто ожили и, пронесясь вихрем около его плеча, сложились в аккуратную высокую стопку на столе. — Вот что значит талант! — воскликнул профессор, одобрительно похлопав Реддла по плечу. — Всем надо брать с такого пример! Том услышал знакомое фырканье со стороны гриффиндорцев и, переведя на них взгляд, увидел, как Поттер и Уизли скривились. Ничего, скоро вы будете кривиться уже от боли, прося новую порцию лекарств. — Что ж, не будем терять и так почти не оставшегося времени и приступим к зелью, а именно к противоядию от истерики! Ключевым ингредиентом которого является?.. — Патока ипопаточника. — Ответил Том, занимая своё место около стола вместе с запыхавшимся Малфоем, который умудрился опоздать. — Отлично, мистер Реддл! Десять очков Слизерину!***
— Зачем ты это сделал?! — Том повернул голову и встретился взглядом с разъярённой сестрой. Что, уже так быстро узнала? Если честно, он предполагал, что ему придётся столкнуться с ней как минимум завтра. Но сегодня… хотя чем быстрее, тем лучше, разве нет? Так почему бы все не выяснить сейчас, а, сестренка? — Не кричи. Мы в библиотеке всё-таки, — шикнул на неё Том, наигранно поморщившись, и перевернул пожелтевшую от времени страницу учебника. Его стол находился между крайними стеллажами, но в этой обители книг всегда стояла гробовая тишина, поэтому он бы не удивился, если уже через секунду сюда прибежала бы кипящая от злости старуха Пинс*. — Зачем ты это сделал! — на этот раз уже прошептав вопрос, Гермиона села рядом с ним на стул. Их колени столкнулись, и Том невольно скосил взгляд на тонкие чёрные гольфы и слегка задравшуюся юбку. — Том! — Гермиона, увидев, что он не обращает на неё никакого внимания, вырвала учебник у него из рук. Ты хочешь вывести меня из себя? Что ж, у тебя это прекрасно получается. Правда жаль, ты не знаешь, сестренка, что бывает с теми, кто посмеет это сделать. Например, как твои друзья-гриффиндорцы? Реддл поднял глаза на ее лицо, перед этим испепелив пустующее место у неё на шее. Там, где должен быть медальон. Его медальон. — Сделал что, Гермиона? — протянул скучающе Том, делая вид, что не знает, о чем она, тем самым разозлив сестру ещё больше. Гермиона терпеть не могла, когда он так делал, и Том прекрасно знал об этом и часто пользовался. Но если бы его сестра была хоть чуточку внимательнее, то увидела бы, как в глубине зрачков его глаз плескалась точно такая же ярость. Жаль, что причины были абсолютно противоположны друг другу. — Не прикидывайся, — зашипела на него Гермиона. — Я знаю, что это ты проклял Флимонта и Септ!.. Она не успела договорить. Просто не смогла. Потому что Том, лениво взмахнув рукой, запечатал заклинанием ей рот. Гермиона шокировано уставилась на него, замерев. Она беспомощно открывала рот, не в силах издать хоть какой-нибудь звук, и Том уловил в ее глазах мелькнувший огонёк страха. — Кого, Гермиона? Ты не договорила. — Том встал со стула и угрожающей тенью навис над вздрогнувшей сестрой. — Поттера и Уизли? Ты их имела в виду? Том облокотился двумя руками на стул по обе стороны от нее, тем самым заключил Гермиону в своеобразную «клетку». — А теперь позволь задать вопрос: с каких таких пор моя сестра волнуется о гриффиндорцах? — Том приблизил своё лицо к её испуганному. К запаху Гермионы — фиалок с корицей — теперь присоединился запах чернил и пожелтевших страниц старых фолиантов. Он, ударив в ноздри, прокрался через трахею и плотно обосновался в легких. — М-м? Гермиона, разве я не рассказывал тебе, что наши факультеты не ладят? И по сути, общаясь с ними, ты предаёшь нас? — Он говорил всё это ласково, но по вжавшейся в стул сестре было ясно: этот тон пугает её гораздо больше, чем крики. Интересно, почему он раньше никогда так не делал? — Перестань. — Она произнесла это так тихо, что Том не мог поклясться, что это не могло ему просто померещиться. Видимо, за застилающей пеленой злости он не заметил, как потерял контроль над заклинанием, вернув сестре возможность говорить. — Прости, что ты сказала? — Я сказала — перестань! — воскликнула Гермиона и гордо вздернула подбородок, но оттолкнуть его так и не осмелилась. — Что с тобой? — Что со мной? Это не я общаюсь со всякими отбросами! — прошипел Том. — Флимонт и Септимус не отбросы! — Заткнись! — Том, не сдержавшись, зажал ей рот рукой. — Не смей произносить их имена и не смей больше с ними разговаривать! Тебе понятно?! — Он надавил рукой сильнее, ногтями впиваясь в нежную, мягкую на ощупь, кожу. Том увидел, как на глазах сестры начали стремительно наворачиваться слёзы, но он лишь надавил сильнее, ожидая невысказанного ответа. Гермиона одной рукой попыталась отпихнуть его ладонь от своего рта, а другой — толкнула несколько раз его в грудь, постаравшись затем пнуть его ногой в колено, но Том, навалившись на неё, практически придавил к стулу, не давая сделать лишних движений. — Я жду! Не заставляй меня причинять тебе боль магией! — проскрежетал Том, наблюдая, как из глаз сестры уже полились слёзы, оставляя за собой мокрую, наверняка солёную на вкус, дорожку. На секунду Тому показалось, что весь мир замер, с содроганием ожидая её решения. Повисла тягучая, длинною в несколько секунд — хотя Тому показалась, что прошла целая вечность, — тишина, а затем Гермиона тихо всхлипнула и медленно, осторожно кивнула. — Ну вот, видишь, все не так сложно, — Том, вмиг расслабившись и отняв руку от ее побледневшего личика, погладил ее большим пальцем по щеке, ловя очередную слезу. Гермиона вздрогнула, а затем, переведя на него мутный взгляд карих глаз, резко вскочила со стула, отпихнув его, и бросилась бежать прочь. Спустя несколько секунд Том услышал, как за многочисленными стеллажами захлопнулась дверь библиотеки. Он опустил взгляд на свою ладонь, которая до сих пор хранила ощущение прикосновения к бархатистой коже. Том не спеша поднёс ее к своему лицу, а затем нежно лизнул подушечку большого, ещё мокрого от слезы пальца. Он почувствовал, как дрожь прокатилась по телу, а где-то внизу возник, непохожий ни на какие предыдущие, жар. И Том был прав: ее слезы действительно были солёные на вкус. Но этот вкус стал вторым из самых любимых. На первом была корица.