Ego suscipio cum dignitate

      Чаинки закружились в горячей воде, поднявшись со дна френч-пресса вслед за поршнем. Среди них в отваре танцевали плавно голубые лепестки незнакомых Олегу цветов, маленькие кусочки апельсиновой цедры и развернувшиеся из комочков листики мяты.  — Готово, — констатировала очевидный факт Алена, снова опуская поршень пресса и прижимая заварку ко дну. — Сахар нужен?  — Ты чо, — деланно оскорбился юный божок, потирая руки. — Я похож на человека, который будет пить столь дивный купаж, накидав в него сахара?  — Ты вообще на человека не похож, — пожала плечами Яда, не отрываясь от книги, и протянула, не глядя, свою чашку. Ее «дивность купажа» не впечатляла. Она в принципе пила все, что пьется, и из чая предпочитала пакетированный. Мороки не было с ним.       Алена разлила чай по чашкам, невозмутимо поставила френч-пресс перед Олегом, зная, что тот начнет опять играться с поршнем, и села, наконец, сама, подобрав под себя ноги. Конечно, сидеть так за столом было не очень прилично, да и стул не добавлял удобства, но ведунья упрямилась, надеясь когда-нибудь переупрямить несчастную мебель.       Яда отложила книгу, перевернув ее разворотом вниз, и обняла свою чашку обеими ладонями. Сразу чай пить никто не стал — горячим его любила только Яда, но и она не готова была обжигаться почти кипятком. Воцарилась мирная, домашняя тишина, лишь за распахнутым окном как сумасшедшие пели птицы и пахло свежей выпечкой.  — Надо было купить к чаю пирог с вишней… — тихо проговорила Алена, вдыхая ароматный пар, идущий из кружки. Олег кивнул и поднял поршень френч-пресса, снова любуясь на то, как танцуют в остатках чая лепестки и чаинки. Его это завораживало.  — Да ладно, и так неплохо, — отозвалась Яда.       Было действительно неплохо, можно было даже сказать, что вполне хорошо. Лето только вступало в свои права, ослепительное солнце пряталось за облаками, в окно дул свежий, нежаркий еще ветер, колыхая легкую занавеску и шурша пакетом из-под хлеба, который Алена забыла убрать к остальным в шкаф.  — Давно мы так не сидели. Все спешим куда-то… — протянул Олег, громко сюрпнув горячим чаем, прикусил кончик языка — все-таки обжегся, — и запыхтел, обиженно сдвинув брови. Яда насмешливо хмыкнула, глядя на него, сама отхлебнула чай, сохраняя полное спокойствие и буддистскую невозмутимость. Алена покачала головой и протянула руку к вазочке с печеньем и вафлями. Она уважала хороший чай, но и сладкое любила не меньше.  — А что поделать. Жизнь на месте не стоит, вот и нам приходится с ней вместе двигаться… — задумчиво протянула она, глядя на плавающие в чашке чаинки, откусила от выбранной вафельки и уставилась в окно. — Это тебе, Олеж, спешить некуда. Тебе-то теперь и деньги не очень нужны, разве что на развлечения. На вкусненькое ты к нам приходишь, как чуешь… — ведунья улыбнулась хитро и перевела взгляд на парня.  — Я к вам не за вкусненьким прихожу, а за ощущениями! — проворчал божок, отводя взгляд в сторону. Он все еще немного стеснялся, что от подруг его теперь отделяла сверхъестественная сущность, но кто ж был виноват, что город выбрал его в качестве современного бога?..       Впрочем, девушек это очевидно смущало меньше. Яда хмыкнула, глядя на то, как дразнится ее подруга и тихонько пила чай. Она могла тоже сострить, но ей было как-то слишком для этого спокойно и благостно.       Чай медленно остывал в кружках, ветер шевелил занавеску, пели птицы. Мир продолжал существовать в том же ритме, что и всегда, жизнь шла своим чередом. Во френч-прессе за стеклом танцевали чаинки, голубые лепестки и крохотные кусочки апельсиновой цедры.