***
Рэйнбоу дрожала. Нет не так — она уже постепенно превращалась в льдинку. Ходить из угла в угол кельи мало спасало, а псалмы и молитвы лишь немного отвлекали от холода, пронизывающего до костей. Пегаска знала, что дверь в келью не заперта, но и понимала, что если она её откроет — то провалит очередное суровое испытание Волков. Тут она вспомнила о том, какими, оказывается, бывают ужасающие в своей мощи космодесантники: когда она, шатаясь от кровопотери, вся в волчьей крови, шла с Ульриком, то даже не предполагала, что её возьмут на руки и принесут к уютному тёплому камину, поставят огромный таз с тёплой водой и куском душистого мыла, отмоют, а потом лично сам Ульрик обработает её ногу, да так, что когда Рэйнбоу, уснувшая от усталости и тепла возле камина, проснулась — о ране, оставленной когтями громовой волчицы, напоминали лишь четыре тонких шрамика, где плохо росла шёрстка. Воспоминание о тёплом камине лишь немного отвлекло пони от вымораживающей стужи кельи, как вдруг… Массивная дверь распахнулась, хотя Рэйнбоу была уверена, что солнце Фенриса ещё не взошло до конца. В дверном проёме стоял гигант. Нет, не так — это был дредноут — Рэйнбоу лишь видела пару таких издалека у Караула Смерти. Сейчас же — пригнувшись, дредноут вошёл в келью, в которой сразу стало очень тесно. Огромная махина подавляла, хоть Рэйнбоу и знала, что дредноут — это по сути — бронированный экзоскелет для человека, а Империум способен на куда более колоссальные машины войны. И тут вдруг пегаска увидела просто невероятно изукрашенные рунами, узорами и печатями бронепластины, когда дредноут, попробовав на прочность каменную скамью, всё-таки присел. — Ты знаешь, кто я? — глубокий рокочущий бас вырвался из динамиков дредноута. — Нет, но мне сказали, что более почётных гостей я не увижу и на Святой Терре, — Рэйнбоу, понимая, что к ней, скорее всего всё-таки решил заглянуть тот самый гость — приникла к покрытому льдом полу в глубоком поклоне. — Поднимись, ксено, и прочитай эти руны на моей грудной пластине. Я знаю, что тебя научили читать наши руны. Хоть тебе и сказали правду, негоже умереть, прилипнув к полу для той, кто смогла заинтересовать меня! Рэйнбоу поднялась и прочитала — в полумраке кельи на пластине была видна надпись ᛒᛃᛟᚱᚾ*. — Вас зовут Бьорн, верно? — Маленькая ксено, неужели Ульрик тебе не рассказывал о Бьорне Разящей Руке*? — прогудел дредноут. Рэйнбоу, заинтересованная, почти перестала чувствовать холод: — Нет, он никогда не говорил о знаменитых Волках. Наверное, потому что я не заслужила его доверия. — Тогда слушай, слушай внимательно и не перебивай!!! Я пришёл сюда как из любопытства к тебе, Рэйнбоу Дэш, да, Ульрик рассказал мне о тебе всё. Так и из малой толики сострадания к той, кто, несмотря на всю свою нечеловечность — пытается доказать, что она нам не враг. Думаю, что парочка саг старого Бьорна лучше подготовят тебя, чем молитвы и псалмы. Готова слушать? И помни — всему, что я рассказываю — я сам был свидетелем. Так Рэйнбоу узнала о Ереси Хоруса, Сожжении Просперо и битве Русса с Архипредателем — и поняв, насколько же стар этот дредноут, что помнил события десятитысячелетней давности, она была поражена, поражена настолько, что полностью забыла про холод, окутывающий келью. И лишь расширенные до предела радужки глаз выдавали её волнение — ведь события, чьим непосредственным участником был тот, кто сидел в келье, были в десятки раз круче любого приключенческого романа. Пони могла лишь благоговейно молчать, когда Бьорн рассказывал свою историю — о том, как примарх его не взял с собой в свой последний поход и о том, как Бьорн стал Волчьим Лордом, а так же о том, как он стал дредноутом и хранителем преданий Клыка. Тем временем солнечные лучи начали пробиваться сквозь узкое окошко-бойницу в келью, а потрясённая Рэйнбоу лишь могла слушать и слушать, но динамики древнего дредноута вдруг замолкли, а сам Бьорн встал. Опомнившись, вынырнув из невероятных саг о приключениях Волков, пони медленно поклонилась Бьорну со словами: — Это… Это… Я понимаю, что мне была оказана просто невероятная и неимоверная честь… Ведь ни один из чужаков никогда не сидел и не слушал ваши саги — все они были уничтожены… И мне выпало быть первой, кто смог их услышать, не будучи человеком… — Рэйнбоу дрожала, но уже не от холода, а от понимания того, насколько великая честь была ей оказана — с ней говорил тот, кто наследовал самому Леману Руссу, примарху Волков, и видел Императора во всём Его величии, с участником тех разрушительных событий, что сделали из принцессы Луны — Найтмер Мун. Она пыталась представить — мог ли этот древний воин кому-то из своих противников так же рассказывать саги — и понимала — нет, вместо этого их всех ждала смерть — смерть от ярости древнего дредноута, величайшего из героев Космических Волков. И это оставляло ей лишь пытаться быть достойной той чести, что ей оказали. — Я…я не подведу Вас, Великий Бьорн — это просто преступно — после такой чести!!! — от возбуждения хвост пони метался из стороны в сторону, а крылья приоткрылись, когда она смотрела на смотровой щиток дредноута. — Очень на это надеюсь, маленькая ксено, — пророкотал Бьорн. — Но наше время заканчивается, а ты показала, что уважаешь наши традиции и действительно не желаешь нам зла по своей воле. Но вот вопрос — сможешь ли ты сопротивляться искусам, тем, что когда искусили Его сына? Это мы узнаем, когда за тобой придёт Ньял. Но ты заслужила малый подарок, который останется с тобой на всю жизнь, — с этими словами, откуда-то из недр ранца дредноут извлёк богато изукрашенный костяной кубок с крышкой. — Здесь лишь малая толика от того, что получили другие, кто прошёл испытание. Поскольку ты и не человек, да и как оно на тебя подействует — мы не знаем, поэтому ты получишь лишь малую часть от того, чем обладают все фенрисийцы, — Бьорн протянул кубок пегаске. — Пей, и приготовься к мучительной боли! Твоё последнее испытание — начинается!!! ****
Выпив содержимое кубка, от которого почему-то ощутимо пахло псиной, Рэйнбоу попрощалась с Бьорном, и почувствовала внезапную слабость. Но не успела она понять, что же происходит, дверь снова открылась, — в проёме стоял хмурый Ньял, Рунный жрец. — Иди за мной, отродье, — отрывисто и сердито произнёс космодесантник. После чего пони не оставалось ничего, кроме как последовать за удаляющейся спиной жреца, который, казалось, полностью игнорировал её, даже не обращая внимания — идёт ли пегаска за ним. Они спускались всё ниже и ниже, пока наконец, не подошли к огромным резным вратам, украшенным изображением ужасающего чёрного волка, пожирающего солнце. Ньял толкнул створки, и из глубины повеяло невыразимым холодом и непроглядной тьмой. — Иди, отродье. Если ты пройдёшь, то заслужишь своё имя. А до тех пор — я лишь терплю твоё присутствие, ксено. Рэйнбоу не оставалось ничего, кроме как, сглотнув подступивший к горлу ком, пойти вперёд на шатающихся ногах. Ей снова напомнили о том, что она жива лишь милостью Волков, и в любой момент — если её действия будут расценены, как враждебные — она умрёт. Массивные створки врат захлопнулись за ней, погрузив всё вокруг в непроглядный мрак и жуткий мороз. «И это всё?» — подумала пони, когда двери закрылись. Но тут она вдруг почувствовала, словно бы кто-то, прямо изнутри растягивает её кости и жуткий зуд по всему телу и вдруг поняла, что ничего не видит потому, что, кажется, потеряла зрение. Боль во всём теле была такой, что Рэйнбоу не выдержала и потеряла сознание. Перед Рэйнбоу стояли все тетрархи Эквестрии и её друзья. Селестия громогласно объявляла Рэйнбоу: — Слушай Мой приказ!!! Эти «люди» пришли поработить нас и захватить Эквестрию!!! Этому не бывать!!! Я объявляю Империуму войну! Ты с нами? Или станешь предательницей?! — пегаска оглянулась. Позади неё в боевых порядках застыли Волки и имперская гвардия, а вдалеке горой возвышался Бьорн. Пегаска смотрела на своих принцесс, не веря глазам и ушам. На глаза Рэйнбоу навернулись слёзы. Дрожа от плохо сдерживаемого гнева она вдруг осознала — дежавю, ведь это так напоминало Дискорда… И она решилась: — Да, я предам вас, ведь вы предали доверие людей!!! А я верна данным словам — в отличие от вас, ведь вы, принцессы — и есть истинные предательницы!!! — Рэйнбоу расправила крылья и с места в карьер тараном полетела в Селестию… Рэйнбоу медленно просыпалась — множество раз ей предлагали предать людей во имя Принцесс, Вандерболтов, Флаттершай, даже Танка. И каждый раз она отказывалась, даже понимая, что идёт на верную смерть и умирая. Жутко болело всё тело, но зрение вроде бы восстановилось. Во всяком случае — она могла видеть, как расширяется полоска света и в открытых вратах размытую фигуру космодесантника. — Сказать честно, я удивлён. Ты заслужила своё имя, Рэйнбоу — голос вошедшего Ньяла был уже не столь сердит, а она почувствовала, как её бережно подхватили. Её несли по коридорам, пока снова не уложили возле уже знакомого камина. Ньял отошёл, но вскоре вернулся, и вернулся не один, а с Ульриком, принёсшим зеркало. — Смотри на себя, Рэйнбоу, теперь ты — Друг Волков! — торжественно произнёс Ульрик. Встав на подгибающиеся от слабости ноги Рэйнбоу смотрела в зеркало и не могла себя узнать. Шёрстка стала длинной и плотной, чуть с сероватым отливом, зрачки сузились и стали неуловимо напоминать Найтмер Мун, а рубиновая радужка глаз проскакивала золотистыми искрами. Открыв от удивления рот, она так и не смогла его захлопнуть. На верхней челюсти, там, где у пони были крошечные клычки, в том числе и на месте вырванного, красовались пусть и небольшие, но явно хищные клыки… — Эт-то я? — от шока Рэйнбоу застыла. — Да, и поскольку ты помогла одному Щенку — теперь у молодого Волка есть первое задание, — Ульрик повернулся и крикнул: — Харальд, входи. В дверь зашёл, судя по всему, только-только получивший силовую броню космодесантник. — Знакомься, Рэйнбоу — теперь Харальд твой попечитель. Пони поклонилась, — Очень приятно, меня зовут Рэйнбоу Дэш и я ксено, но я теперь — Друг Волков. — Что же, а теперь — если ты друг нам — нас ждёт Волчий Лорд и мы надеемся, что всё-таки ты теперь раскроешь секреты Инквизиции хотя бы ему? — И процессия отправилась в путь, а Харальд подхватил Рэйнбоу на руки. И только сейчас пони заметила, что на ней нет ни поводка, ни верёвок, ни ошейника…