***
Утро встречает Манобан не совсем радужно. И все бы ничего, если бы не доносящийся противный шум и гам из кухни. Этим криворуким шеф-поваром может быть только один человек. — Соня, просыпайся, — в проеме стоит та самая Руби, которая размахивает сковородкой в воздухе, пытаясь отогнать дым от сгоревшей яичницы. — Ты блять серьёзно? — вскакивает с постели Пранприя, забегая в кухню и открывая окна. — А если бы сработал датчик дыма? — Тэхен по утрам ворчит точно также, но не боись, я еще кофе с круассанами прихватила, — пожимает плечами брюнетка, — твои любимые, кстати. — Это не дом, а проходной двор какой-то, — ворчит Манобан, садясь за стол, и притягивает к себе круассаны. — Ванильные, — через секунду недовольно таращит яркие глаза, чтобы уточнить — твои любимые. — А че поделать, с фундуком не было, — опускается напротив нее Дженни. — Кстати, поспеши. Нам еще нужно по салонам пройтись и как следует подготовиться к приему. — С осторожностью начинает Ким. — Вчера беседовала с Тэхеном. Он кое о чем умолчал, и как твоя подруга скажу, прием устраивает тот самый ходячий секас, то есть твоя прошлая любовь, то есть Чонгук, — моментально поправляет себя Руби и всматривается на лицо напротив, где не дрогнул ни один мускул. — И? — задается вопросом Манобан. — Ты правильно подметила, что прошлая. — Это не все, — делает глоток кофе Дженни, — на прием ты идешь с Самуэлем. — Что? — резко вскакивает со стола Пранприя. — Этот ублюдок... где он только деньги берет, — обеими руками хватаясь за голову, опускается обратно на стул. — Лишь бы в этот раз все обошлось без инцидента. — Дженни поджимает губы и скользит взглядом по взволнованному лицу подруги. — Я даже не могу представить, что можно ожидать от того, кто убил человека ради шлюхи, — она не вовремя прикусывает язык, сама не понимая как у нее вырвалось последнее слово. Сваливает это на нервы и тревожность за подругу и сразу извиняется, на что Манобан кивает опущенной головой в ответ, пытаясь спрятать обиженный взгляд на дне стакана из под кофе, чтобы медленно окунуться в прошлое на три месяца назад. — Все будет хорошо, — идет к ней Дженни и, встав позади, крепко обнимает за плечи. — Я с Тэхеном тоже будем на приеме, и все время будем рядом. Манобан вновь кивает и, похлопав по обнимающей ее руке, говорит, что им пора. Кан Самуэль. Мутный тип и самый настоящий ублюдок, помешенный на Манобан еще с первой встречи, который не дает ей проходу. Делает все, чтобы стать ее единственным клиентом. Он один из тех из-за кого ей пришлось учиться самообороне. От него можно ожидать все что угодно, и он давно доказал, что даже убийство ему не препятствие.***
На дворе уже вечер. Манобан распрощалась с Руби еще два часа назад после выхода из салона. Они давно уже должны были встретиться и планировать вместе в четвером явиться на прием. Но она опаздывает. Телефон без умолку названивает, а Пранприя сильнее давит на газ, специально нарезая круги по центру. Пару пропущенных от Тэхена и Дженни и почти десять от настойчивого Самуэля. То, что она делает либо глупость, либо трусость. Лиса утверждает, что второе. Пранприе не нравится ни один из этих вариантов. Она достает пачку вишневых сигарет и сразу закуривает две подряд. На экране снова загорается ненавистное «Самуэль», и ей приходится поднять мобильник в этот раз и солгать, что попала в небольшую аварию, но ничего страшного и она скоро будет. Самуэль что-то говорит. Напоминает про огромную сумму и грозиться приехать за ней, но Манобан вырубает звонок и полностью отключает телефон. — Мы справимся, — вновь шепчет она и, остановив автомобиль на обочине, выходит из него. Пранприя мгновенно осуществляет первую необдуманную мысль, которая покралась в ее голову и подбирает в руки найденный на обочине кирпич. Она, что есть силы, пару раз бьет по капоту, оставляя вмятину от якобы небольшой аварии, для достоверности. Незаметно пропускает проносившегося на всей скорости совсем рядом черного зверя принадлежащего в этом городе только одному подонку. С опозданием приехав на место встречи, Пранприя поправляет волосы в лифте. Подняв голову, продолжает выслушивать приставучие угрозы прилипшего к ней Самуэля, который твердит, что она ответит ему за каждый заплаченный цент и упущенную секунду. Ей сейчас не до этого. У нее с каждым шагом комок в горле, и кровь в жилах стынет. Он ее душит похуже Самуэля. — Единственная причина, по которой я не могу уйти с тобой с приема прямо сейчас, это ты, — грубо подхватив за локоть, стоит дверям лифта открыться, шепчет прямо в ухо Кан. — Пусть каждый увидит кому принадлежит твоя красота. Он специально пропускает ее вперед, решая вдоволь насладится прекрасным видом, из-за которого злость за опоздание разом улетучивается. Длинное вечернее платье в пол. Алый цвет с первых секунд приковывает взгляд, а сама она с каждым разом продолжает поражать своей дерзостью. Разрез сзади, вдоль спины, вообще, как тряпка для быка. Самуэлю трудно сдерживаться с каждой секундой. «Еще немного» — без умолку твердит себе. Любуется за каждым движением её тела и, догнав, обнимает за открытую молочную спину. Не сдерживается и опускает руку на бедро. — Если хочешь, мы можем где-нибудь уединиться, — сбрасывает его руку Манобан, но та вновь забирается к ней. — Если бы, — томно шепчет парень, наблюдая за тем, как эта хитрая бестия берет его за локоть, — мы и так опоздали, но у нас вся ночь впереди, поэтому потерпи чуток. —Жду не дождусь, — театрально тянет Пранприя и, нацепив на лицо самую милую улыбку, шагает внутрь. Манобан замирает на пороге, держа под локоть Самуэля, к которому сразу подходят знакомые. Кан пытается познакомить ее со своими дружками, до которых ей нет дела, но все равно приходится одаривать каждого фальшивой улыбкой, на которую все ведутся и мило побеседовать пару минут. Это от части ее работа, за которую ей платят, поэтому деваться некуда. Она сканирует взглядом помещение. Специально не смотрит на лица, боясь даже взглядом встретится с тем, от кого все это время убегала. Принимает бокал шампанского от Кана, благодарит его очаровательной улыбкой. Пусть никто и не замечает, что с каждым следующим она сильнее трескается. Самуэль просит от него не отходить, но стоит ей увидеть идущих к ней Тэхена с Дженни, она этот запрет сразу нарушает. Кан очередное непослушание подчеркивает в голове красным, обещая себе, что ночью она за все ответить, и полностью отвлекается на своих знакомых. — Ты какого черта вытворяешь? — осматриваясь по сторонам, рычит как можно тише разъярённый Тэхен. — Этот чокнутый один из главных моих клиентов, он уже потребовал полцены обратно, хочешь начать бесплатно обслуживать? — Ты почему опаздываешь? — за одно пытаясь успокоить Тэхена, спрашивает Дженни. — Как будто вы не знаете, — огрызается Пранприя, с трудом сдерживая эмоции. — Он стоит у окна, — кивает в сторону Руби, за взглядом которой неосознанно следует она сама. Не проходит и секунды, но Манобан моментально отворачивается, будто не она только что столкнулась с его взглядом. Тот и в правду стоит у окна, совсем недалеко от нее, с виски в руках. Пьет медленными глотками, глазам своим не верит. Все так же привлекает всеобщее внимание на себя, но сам продолжает безотрывно смотреть в их сторону. Чонгук делает шаг вперёд. Она ловит его боковым зрением и взглядом разыскивает Самуэля. Не находит. Переключается на Дженни. Просит увести её потерянным взглядом, но голос позади вмиг обездвиживает. — Быть того не может. Манобан прикрывает веки и выводит под глазами незамысловатые узоры, лишь бы больше не слышать, не оборачиваться, не видеть и не дать вновь расслышать его грубый голос затаившейся внутри Лисе. Это ты обещала справиться, так почему отворачиваешься? А ведь правда, сама себе отвечает Пранприя. Нацепив на себя свою коронную убивающую улыбку, поворачивается к своей смерти, и впервые человеку, которого хотела бы отблагодарить последним на этой земле, признательна, за то, что тот так вовремя появляется рядом. Берет за руку. Улыбка полна фальши предназначенная для другого себе крадет. — Чон Чонгук, — протяжно тянет Самуэль, высоко задрав подбородок. Приветствует его с достоинством, но ответа не получает, потому что он зациклен на другом, а конкретнее... — Позволь познакомить — Пранприя. Стоящий перед Чоном самый настоящий подлец города, по совместительству его конкурент еще что-то говорит, их друг другу представляет, но он до сих пор не верит своим глазам. Перед ним стоит Лиса. Она улыбается, той улыбкой, которую дарила когда-то только ему. Он присмотрелся к ней, как только она зашла. Клянётся, что там на дороге он видел тоже ее, потому что платье то самое. Первый вопрос — почему разбила ту тачку? Второй — что ты здесь делаешь? Третий — что с тобой произошло? Четвертый — почему ты знакома с Тэхеном, а еще держишься за руку с этим ублюдком? Чонгук впервые своей жизни теряется так сильно. Давится своим же выдохом, не знает, что сказать и как сказать, впервые не может взять ситуацию в свои руки и на минуту забывает как дышать. — Очень приятно, — Манобан полностью сбивает Чона с толку своим безразличием в голосе, даже руку протягивает, но ответную не получает. — Мне нужно в уборную, — обращается она уже к Самуэлю, принимает от того поцелуй в щечку, что окончательно ломает Чонгука, который решает последовать следом, но с разницей трех минут. Тем к четырем добавляется пятый вопрос —с какого такого хуя, Пранприя?