Dance my pain away

      Весь следующий день Чимин не может дождаться занятия со своим несносным учеником. Он продумывает урок, решая, что лучше делать, и постоянно мысленно возвращается к ослепительной улыбке Чонгука. Пак и не думал, что парень может быть настолько беззаботным и привлекательным, хотя, надо признаться, даже в угрюмом состоянии тот не смог полностью лишиться природного шарма.       Чимин глубоко вздыхает. Надо прийти в себя. Он получил желаемое, молодец, но, наверное, не стоит так много размышлять о глазах, улыбке и движениях своего ученика. Вот что уж точно является неуместным, так это мысли, не относящиеся напрямую к урокам. Подбодрить нуждающегося в этом человека — одно, уделять столько внимания его привлекательности — совсем другое.       Однако как только Чимин переступает порог комнаты Чонгука, эти благородные стремления канут в лету. Развернувшись от окна, ученик улыбается и встает навстречу учителю, заставляя тепло разлиться в груди Чимина.       — Мы же сегодня тоже потанцуем? — робко, но с неоспоримой надеждой в глазах спрашивает Чонгук. — Мы можем взять любую песню, и я выучу всю лексику из нее.       Чимин мнется. Ему совершено не хочется отказывать ученику, впервые проявившему интерес хоть к чему-то, но и посвящать все уроки английского танцам они не могут.       — Давай сделаем так: сначала поговорим, потом прочитаем текст песни с полным разбором лексики, а потом потанцуем? — Чонгук довольно улыбается, и Чимин отвечает тем же. Есть все же в этом парне прелестное ребячество. Некая невинность, которую удалось сохранить при всей боли, и это невероятно очаровательно.       Когда Чимин присаживается на свое место, Чонгук впервые разворачивается к нему и смотрит прямо в глаза, готовый поддержать любую предложенную тему.       — Мы можем обсудить танцы, — переходит на английский Чимин. — Как долго ты ими занимался?       — Пять лет, — отвечает Чонгук. — Я ходил в студию в Пусане, но после переезда дедушка не хочет, чтобы я продолжал.       — В Пусане? — изумляется Чимин. Он теряется и проверяет, не окончательно ли поглупел. Как он мог не понять, что Чонгук тоже из Пусана? — Но я не слышу акцент.       — Первое, что дедушка сделал после моего переезда, это нанял учителя, чтобы избавить меня от пусанского диалекта. Он терпеть не может все, что связано с этим городом, — заключает Чонгук, опуская взгляд на сцепленные на коленях руки. Чимин не может понять, злится ли ученик на дедушку, или ему просто грустно, но сам не видит ничего удивительного в том, что глава семейства ненавидит город, отнявший у него близкого человека.       — А я ведь тоже оттуда, — усмехается Чимин, и заинтересованный взгляд Чонгука снова устремляется на учителя, — и избавился от говора намеренно, как только поступил в университет. Не хотел, чтобы люди надо мной подтрунивали: я и так не особо вписываюсь.       — Правда? А где вы жили? — чуть ли не подскакивая на стуле, интересуется Чонгук, и оказывается, что их дома были всего в получасе друг от друга. Студии, в которых они занимались, даже не раз встречались на соревнованиях, но парни не видели друг друга прежде. — А что, если мы все же пересекались на одном из мероприятий?       И правда. Представить, что они могли бы познакомиться совсем при других обстоятельствах, невероятно волнительно, и Чимин решает не углубляться в подобные мысли.       Они долго беседуют о родном городе, обсуждая любимые места, и Чимин приходит к выводу, что они оба ужасно скучают по Пусану.       — Больше всего мне не хватает моря, — вздыхает Пак, и Чонгук понимающе кивает. — Река Хан — совсем не то.       — А мне — любимого кафе. Оно называлось «У бабушки», и там работала прелестная аджума, готовящая просто невероятный чаджанмен. Мы с друзьями всегда приходили туда после школы и сидели до самого вечера, а она только и рада была! Все хотела сосватать меня своей внучке! — смеется Чонгук, и Чимин осознает, что у парня отняли не только самых близких людей, но еще и город, полный друзей. Намеренно ли дедушка так сделал или у него не было выхода, он не знает, но некая злость все равно пробирается в сердце. Господин Чон вырвал внука из его прежнего мира и загрузил учебой, не давая продохнуть.       — Ладно, давай танцевать, — говорит учитель, откидывая гнетущие мысли, и глаза Чонгука буквально загораются.       — А лексика?       — Фиг с ней! Покажи мне, на что способен.       Парни встают со стульев и выходят на середину комнаты, вставляя наушники и выбирая песню.       — Как насчет этой? — указывает Чонгук.       — Я даже танец знаю.       — И я.       Песня начинает играть, и Чонгук преображается. В нем больше нет прежней лени или вчерашней дурашливости. Теперь перед Чимином человек, который любит то, что делает, всем сердцем. Он двигается так, словно рассказывает самую сокровенную историю, и от него совершенно невозможно оторвать глаз. Выверенные, доведенные до совершенства движения, пленяющий взгляд, загадочная улыбка — в этом Чонгуке нет ни тени того полуживого мальчика, вяло реагирующего за вопросы учителя. Теперь перед Чимином молодой парень, знающий, что хочет, и уверенный в себе и своей сексуальности. А уж последнего у него не отнять, отчего невероятно яркое желание оказаться в его сильных руках ошеломляет Чимина.       Он понимает, что безотрывно пялится, только когда песня заканчивается и Чонгук надувается, сетуя на то, что учитель к нему не присоединился.       — Теперь вы должны показать мне, на что способны. Коль уж стояли и оценивали весь танец, — бросает вызов Чонгук, и Чимин решает не упоминать, что просто забыл о плане.       Быстрые композиции никогда не были его сильной стороной, поэтому Пак включает песню помедленнее и позволяет Чонгуку наблюдать. Он двигается неспешно, но со всей душой, только в процессе осознавая, насколько сильно ему поистине не хватало танцев: возможности погрузиться в музыку, показать себя и свои чувства. Когда все заканчивается, в горле стоит ком, и Чимин отворачивается от пристально смотрящего на него ученика.       — Вы очень круто танцуете, — говорит он слегка удивленно. — Правда, просто потрясающе. Я бы хотел у вас поучиться.       — Это я могу у тебя учиться, — усмехается Чимин.       — Тогда давайте вместе.       Так они и делают. Танцуют, наслаждаясь любимым занятием и вдохновляя друг друга. Ловя чужой взгляд и улыбаясь, потому что могут разделить чудесный момент. Английский отходит на второй план, но каждое занятие оба ждут с нетерпением. Чимин летит к дому ученика, представляя, как они воспроизведут очередную хореографию, а Чонгук неизменно выполняет все, что ему задают, только чтобы у дедушки не было возможности придраться к учителю. И с каждым разом они все больше изучают друг друга. Чимин уже знает все любимые песни Чонгука. Знает, какие тот предпочитает фрукты и какое время суток считает самым вдохновляющим; во что любил играть в детстве и какие странные, но милейшие звуки издает, заскучав. Помнит очертания его тела и родинки, что есть у него на лице. Любит его смех и эмоции, которые тот в нем вызывает. Понимает, что по-настоящему наслаждается жизнью только рядом с Чонгуком, и осознает, что подобные чувства абсолютно неуместны. Но ничего не может с собой поделать.       В один из жарких июльских дней Госпожа Ли ставит перед парнями стаканы с прохладительными напитками и покидает комнату, а Чонгук разворачивается к Чимину. Он взволнованно вздыхает, а потом выдает:       — Вы же продолжите ходить ко мне на каникулах?       Чимин всматривается в ученика и закусывает губу. Какой же Чонгук милый… Почему он такой милый, что Чимину каждый день приходится бороться с желанием прижать его к себе? И как он мог считать его холодным и высокомерным? В Чонгуке, которого он знает, нет ничего подобного. Ни следа. Только искренность и невероятно чистая душа.       — Не смогу, — стараясь не звучать слишком расстроено, отвечает Чимин. — Я уезжаю на каникулы домой.       Взгляд Чонгука тускнеет, и Чимин спешит его подбодрить:       — Ты можешь танцевать и без меня. Если будет не хватать моих критичных оценок, шли видео, — усмехается он, но ученик только грустно улыбается.       — Я буду ждать вашего возвращения, — лишь отвечает он, обжигая Чимина смелым, настойчивым взглядом, который заставляет сердце того дрогнуть.       Ему точно будет полезно отдохнуть от Чонгука. Проветрить голову, остыть немного, отвыкнуть… Чтобы не видеть его больше во снах и не переставать дышать каждый раз, как тот одаривает его ослепительной улыбкой.