IX
17 июня 2021 г. в 20:07
— Ну и как твои попытки стряхнуть с себя любовь? — насмехается Хосок, когда они с Чимином снова оказываются на том обрыве, где записывали кавер. — Еще не купил билет на поезд?
— Еще неделя, — хмуро отвечает Пак, явно не оценив шутку друга.
— Ага, ты, небось, часы считаешь. Сколько осталось? — подтрунивает Чон, и Чимин толкает его в плечо так, что тот почти заваливается на траву, на которой они сидят.
— Тебе нравится издеваться надо мной? — повышает голос Чимин, и Хосок стирает с лица ехидную улыбочку.
— Что нам теперь, плакать? — говорит он уверенно. — Какой смысл разводить драму? Никто же не умер, Чимин, ты просто влюбился. В прекрасного парня, который стоит этой любви.
— Я знаю, что он того стоит, — устало произносит друг.
— Ну и наслаждайся. Знаешь, как подобное редко? Хотел бы я влюбиться, но нет, все веселье отведено тебе, — снова улыбается Хосок и Чимин опять его толкает, на этот раз вполне ласково.
Если бы он мог наслаждаться… В эти несколько дней без Чонгука Чимин чуть на стенку не лезет. Что же будет, когда он его увидит? Вряд ли станет легче. Но билет на поезд Пак все же покупает. На три дня раньше, чем планировал. Что ж, по крайней мере, выдержал без Чонгука целую неделю.
Сеул встречает прежней жарой и невыносимой духотой. Только войдя в вокзал, Чимин сразу тянется к телефону и открывает сообщения. «Когда возвращаешься?» — гласит последнее, оставшееся без ответа, послание от Чонгука, и теперь Пак может спокойно написать: «Я приехал».
«Отлично, когда начнем занятия?» — приходит через полминуты, но Чимин все равно успевает поволноваться.
«Хоть завтра с утра».
«Буду ждать в одиннадцать».
Заметив, насколько широко улыбается, Чимин присаживается на чемодан и потерянно осматривается. Люди спешат мимо него по делам, а ему кажется, что он сошел с ума: витает где-то в мире, полном мыслей о Чонгуке, и не может вырваться в реальность.
Ну он и влип.
На следующий день, наступивший недостаточно скоро, Чимин проходит в комнату Чонгука и находит того перед зеркалом. Глаза друга уже привычно блестят радостью, а губы растягиваются в лучезарной улыбке.
— Хен! — восклицает Чонгук, а потом немного тушуется и скромно приветствует. — Точнее, учитель Пак. Рад снова вас видеть.
Чимин смеется и занимает законное место. Стоит ему только увидеть ученика, Пак сразу чувствует себя дома. Ему тепло и хорошо даже в этом неприветливом месте.
— Как прошел остаток каникул? — интересуется Чонгук. — Не записывал без меня танец? Как думаешь, какой кавер нам стоит сделать следующим?
— Не знаю, но я пришел сюда заниматься английским, — напоминает себе и ученику Пак. Для всех будет лучше, если они вернутся к более деловому общению.
— Успеем. У тебя есть сегодня другие занятия? — спрашивает Чонгук, и Чимин качает головой. — Вот и у меня. У нас весь день впереди. Не можем же мы подвести зрителей.
— Зрителей, Чонгук? — усмехается Чимин. — У нас два видео на канале.
— Но людям нравится, — убеждает Чон. — Значит, мы обязаны продолжать. И просмотров у нас много.
И штук двадцать из них принадлежат Чимину. Да уж, надо признать, его план по выбрасыванию Чонгука из головы и сердца с треском провалился. Все дни после отъезда Гука из Пусана Чимин скучал так, что начал смотреть их каверы и, честно говоря, хорошо понимает, почему они пользуются неплохой популярностью. Он сам не мог оторвать взгляда от мускулистого танцора.
— Правда времени у нас только до пяти вечера. У меня свидание, — слышит Чимин и внезапно ощущает, словно его ударили под дых. — Ты же поможешь мне выбрать одежду?
— Свидание? — стараясь не выдавать, насколько его это коробит, переспрашивает Чимин. — Когда это ты успел?
— Решил, что пока есть время до начала учебы, надо его использовать, — пожимает плечами Чонгук, и Чимин вдруг чувствует себя полным идиотом.
Почему? У него же на лбу не написано признание в любви, он же пришел сюда по работе, они же дружат, в конце концов — у него есть право находиться здесь. Но тем не менее Чимин ощущает себя так, словно надеялся на что-то. И теперь эту надежду жестоко растоптали. Ну, так ему и надо. Знал же…
— Я видел, что нравлюсь Сувон, вот и решил позвонить, — продолжает Чонгук безмятежно.
— И она согласилась? — тон выходит больше раздраженным, чем удивленным, но Чимин рад и тому, что вообще может выдавать что-то адекватное. Его то и дело бросает то в жар, то в холод.
— Ты что, считаешь меня страшным? — Чонгук разворачивается к Чимину от зеркала, у которого прикладывал к себе одну за другой рубашки, и игриво хмурится. Вопрос кажется риторическим, но Чонгук все равно ждет ответа. — С чего бы ей не соглашаться?
— Нет, конечно, — отвечает учитель себе под нос, и ученик хмурится еще больше, сильнее всматриваясь в лицо друга.
— Нет? Точно? А то, может, тебе на меня смотреть неприятно, вот и удивляешься, как кто-то захотел со мной встретиться?
Он почти смеется, но Чимину не до веселья. В своем воображении он уже видит Чонгука с этой Сувон, кем бы она ни была. Они идут по улице, улыбаются и держатся за руки. Чонгук наклоняется к ней… и Чимина начинает мутить.
— Может, все же английским займемся? — раздраженно бросает учитель, и с лица Чонгука исчезают все положительные эмоции. — Я правда пришел сюда не для того, чтобы быть твоим шафером.
— Значит, все же считаешь меня страшненьким, — заключает Чонгук, пытаясь перевести все в шутку, но Чимину вдруг так это надоедает, что он встает и делает шаг к другу.
— Ты знаешь, что очень привлекательный. Настоящий красавчик. Любая девушка будет счастлива с тобой. А теперь мы может начать занятие? — В глазах Чимина блестит раздражение, брови сведены, и на лице нет ни намека на веселье, что заставляет Чонгука удивленно кивнуть, отбросить рубашку на кровать и сесть за стол.
Остаток часа проходит в чисто деловой атмосфере, а после Чимин уходит в туалет и, пользуясь свободной минуткой, спускается в сад, чтобы позвонить. Внутри закипает злость, и Пак точно знает, на кого ее выплеснуть.
— Я занят сейчас, — звучит шепот Хосока, но Чимину плевать.
— Освободись, — резко отвечает он, и друг на другом конце замолкает. Чимин слышит какой-то шорох, а потом Хосок возвращается к трубке.
— Что случилось? — уже громко спрашивает друг.
— Какого черта ты давал мне эту гребаную надежду? — срывается Чимин. — Я просил тебя этого не делать! Говорил, что ничего не выйдет, но тебе было весело. Он собирается на свидание, хен! А я теперь должен сидеть и помогать выбрать наряд. А потом, видимо, наблюдать за отношениями. Слушать рассказы о его прекрасной девушке, может, даже видеть их вместе, потому что мы же теперь друзья! Проклятые друзья…
Чимин почти сплевывает, морщась и впиваясь рукой в телефон. Он сидит на огромном валуне под деревом сакуры и смотрит себе под ноги.
— Как мне выпутаться из этого? Наверное, подобное будет полезно. Приведет в себя. Спустит на землю. Врежет по больной голове… Но как… — Чимин мешкает, не в силах произнести слова. — Я не уверен, что смогу, хен.
— Ты ревнуешь, — заключает подавлено Хосок.
— Если бы только это. Я чувствую себя таким дураком… — Чимин зажмуривается и опускает голову, наклоняясь над землей. — Я ведь правда поверил тебе… Сам не заметил, как поверил.
— Прости, — тихо произносит Хосок. — Что с меня взять? Я идиот. Ты же меня знаешь. У самого черти что в личной жизни… Разве можно меня слушать?
— Что мне теперь делать? — в отчаянии спрашивает Пак.
— Я не знаю. Но, Чимин, не похоже, что оно само пройдет. Если тебе придется истязать себя так каждый день… Может, не стоит мучиться? У тебя не получится забыть его, пока ты находишься рядом.
Сердце сжимается, и страх на секунду овладевает всем телом. Легкая паника даже. Почти все в Чимине противится предложенному варианту, но разум подтверждает, что другого выхода нет. Само не пройдет. Не полегчает. Будет только хуже и хуже, а потом он сорвется и заставит Чонгука его ненавидеть.
Возвращаясь, Чимин застает ученика у двери, ведущей в сад.
— А я тебя шел искать… — объясняет тот немного растерянно, и Пак всматривается в чарующие черные глаза. Тело само подается вперед, а нос втягивает запах. Но Чимин никогда не сможет надышаться им.
— Мне позвонили… — мямлит он. — У меня дела, боюсь, что не смогу остаться.
Обойдя Чонгука, Пак поднимается наверх, молча забирает вещи и покидает дом с тянущей тоской и тяжелым сердцем, которое каждой клеточкой стремится остаться.
В тот же вечер Чимин звонит дедушке Чонгука и, сославшись на изменившееся расписание, говорит, что занятия придется прекратить. Он просит прощения, но верит, что Чонгук найдет себе более подходящего преподавателя, и желает ученику всего наилучшего.