Dance my pain away

      Они больше не занимаются английским и могут встречаться только в конце дня. Поэтому, понимая, что дедушка не одобрит подобное времяпрепровождение вместо учебы, Чонгук лжет, что идет заниматься, а сам направляется в дом Чимина. Для старшеклассников сидеть в школе до десяти-одиннадцати вечера — норма, поэтому действия Чонгука не вызывают никаких подозрений.       Чимин встречает друга у подъезда и морщится от легкого волнения.       — Не обращай внимания на моего соседа. Он угрюм и ворчлив, но в целом абсолютно безобиден и проводит все свое время на верхнем ярусе.       — Мы точно ему не помешаем? — теребя лямку рюкзака, спрашивает Чон.       — Пока будем в наушниках, уверен, он нас даже не заметит, — отвечает Чимин, и Чонгук довольно улыбается.       — Он не работает? — интересуется Гук, когда они поднимаются по лестнице.       — Работает. Но не думаю, что сам понимает, какой у него график. Вообще-то, мне кажется, все, что он делает, — это работает. Он продюсер или что-то типа того. Не уверен.       Когда Чимин и Чонгук заходят, Мин Юнги только на секунду выглядывает со своего яруса и даже не снимает наушники во время того, как Пак пытается познакомить его с гостем. Чонгук же с интересом рассматривает помещение. Оно небольшое, но вполне уютное: под обителью соседа притаилась кровать Чимина, в центре комнаты стоит широкий диван, а у противоположной от входа стены располагается кухня.       — Вот видишь? Я же говорил. — Чимин проходит к кухонной стойке и присаживается на высокий стул. — Так что мы будем танцевать?       — Не знаю, — пожимает плечами Чонгук.       — Не знаешь? Я думал, у тебя там уже список из тридцати наименований, — смеется Чимин, и Гук отвечает тем же. Они решили не обращать внимания на слона в комнате: не говорить о том, что сделал Чонгук и что Чимин отчаянно пытается забыть. Они ведут себя так, словно ничего не случилось, но сердце Пака все равно бьется быстрее лишь от того, что они находятся рядом друг с другом.       — На самом деле, у меня была пара идей. Песня не новая, но популярная и тебе хорошо подойдет.       — Мне?       — Твоему танцевальному стилю.       — Моему стилю? — переспрашивает Чимин, приподнимая бровь.       — Что? Хочешь сказать, у тебя нет стиля? — парирует Чонгук с еле уловимым вызовом, не отрывая взгляда от друга, а тот подпирает голову рукой и хитро улыбается.       — Уж стиль-то у меня определенно есть, — протягивает он соблазнительно. Сам не знает, что в него вселилось, но то, что его чувства известны, дает некую свободу.       — Я хотел сказать, что там много плавных движений, — усмехается Чонгук. — Вот, смотри.       Чимин не знает, делает ли Гук это осознанно или совершенно не понимает, что творит, но вместо того, чтобы просто положить телефон на стол, Чон поднимается и становится рядом с Чимином, открывая видео танца. И в тот момент Пак прощается с остатками концентрации. Все, о чем он может думать, пока они смотрят танцевальную практику, это запах Чонгука, заполоняющий его легкие.       — Классно, да? — указывает на экран друг, но Чимин смотрит на Гука. На его улыбку, отрастающие черные волосы, пушистые ресницы и румянец, заливающий лицо.       — Тебе жарко?       — Немного, — отвечает Чонгук и отходит от Пака, протяжно выдыхая. Он снимет школьный пиджак и выпускает из брюк рубашку.       Черт. Как же сильно ему идет эта проклятая белая рубашка…       — Ты качаешься? — вдруг спрашивает Чимин, слишком поздно прикусывая язык.       — Качался, когда жил в Пусане. Теперь уже нет, — немного грустно отвечает Чонгук. — Так что скоро снова стану дохляком.       — Сомневаюсь, — произносит себе под нос Пак. А даже если и так, ему все пойдет.       — Так как тебе танец?       — Мне нравится, — отвечает Чимин, и они принимаются разучивать движения.       С их опытом выходит быстро, и уже через час парни подчищают несовершенства. На то, чтобы сделать все идеально, требуется еще пара занятий. Чонгук приходит каждый вечер, который они проводят за тренировкой, после чего награждают себя порцией рамена, долго болтая обо всем подряд и забывая про время.       — Завтра запишем? — спрашивает Чонгук в субботу вечером, когда танец уже отточен до такой степени, что начинает им сниться. Чимин достает две упаковки лапши и вскрывает их, готовясь бросить в кипящую воду. — Как думаешь, где лучше? Может, в парке?       — Можете и мне закинуть? — вдруг свешивается с верхнего этажа голова Юнги, и Чимин с Чонгуком округляют глаза. Оба периодически забывают, что в квартире есть кто-то еще, потому что этот кто-то почти не подает признаков жизни.       — Конечно, — отвечает Пак, строя удивленную рожицу Чонгуку и заставляя того хохотать. — Не знаю насчет парка: народу будет навалом. Яйцо добавить?       Чонгук кивает.       — Не так уж много у нас вариантов… — вздыхает Чон и задумчиво хмурится. — Завтра везде будет множество людей.       Они размышляют еще несколько минут, подкидывая различные идеи, но так ничего и не находят. А потом рядом вдруг оказывается Юнги.       — Для этой песни отлично подойдет заброшенный склад на окраине. Адрес могу дать, — говорит он с абсолютно безэмоциональным выражением лица и вальяжно проходит к кастрюле.       — Откуда ты знаешь, под какую песню мы танцуем? — удивляется Чимин, пока Юнги накладывает себе рамен.       — Вы можете забывать, что я здесь живу, но глаза-то у меня есть, я видел танец, — отвечает Мин почти оскорбленно, и Чимин с Чонгуком переглядываются. Оказывается, парень, и правда, разбирается. Они радостно соглашаются, и Юнги отправляется к себе.       Чимин принимается наполнять тарелки, и Чонгук вдруг оказывается рядом.       — Специи? — говорит он с хитрым взглядом и, схватив баночку, насыпает приличную горсть прямо в еду Чимина. Тот пораженно раскрывает рот.       — Что ты творишь? — смеясь, толкает Гука Пак.       — А что, ты разве их не любишь? — невинно отвечает Чон с блестящими азартом глазами.       — Не настолько! — почти стонет Чимин, продолжая посмеиваться, и снова пихает Чонгука. Тот делает то же самое, и они игриво борются, стараясь ничего не уронить, но немного воды все равно выплескивается на столешницу. — Что ты делаешь? Кто это убирать будет?!       — Ты, — довольно изрекает Гук, и Чимин шутливо замахивается, заставляя Чонгука сбежать. Садясь обратно за стойку, тот натыкается на взгляд Юнги, который все еще стоит у лестницы и смущенно морщится.       — Если решите предаться любви, только не делайте это при мне, у меня отличный слух, — с прежней непоколебимостью говорит сосед и поднимается наверх, на несколько секунд лишив Чимина и Чонгука возможности смотреть друг другу в глаза.       — Тогда завтра часов в одиннадцать? — первым нарушает молчание Чимин. Я скину тебе адрес.       — Конечно, — с энтузиазмом кивает Гук, уплетая рамен за обе щеки, а взгляд Пака вдруг падает на часы на микроволновой печи.       — Черт, Чонгук, уже половина двенадцатого! Тебя дедушка еще не ищет?       Чонгук поворачивается, чтобы посмотреть на время, и недовольно вздыхает.       — Да, мне пора.       Он быстро поглощает остатки еды в тарелке, вытирает рот тыльной стороной ладони, хватает вещи и, чмокнув Чимина в щеку, покидает квартиру. Чонгук осознает, что именно сделал, только спеша вниз по лестнице, Пак же, и вовсе, остается в полной растерянности.