Dance my pain away

      Дни пролетают быстро, почти неуловимо. Полные радости, любви и танцев, они заставляют Чимина и Чонгука просыпаться с улыбками на лицах и спешить друг к другу. Парни записывают каверы, гуляют и много смеются, проводя каждую свободную минутку вместе, наслаждаясь общением и смущая знакомых.       Однажды их будит щелчок замка двери, и в прихожей загорается свет. Чонгук приподнимает голову с подушки и щурится.       — Простите, я не могу жить на работе, — бурчит Мин Юнги. — Уже без десяти двенадцать. Тянул, как мог.       Без десяти двенадцать? Рука Чонгука мечется к телефону, и глаза округляются, завидев время. Черт!       — Черт! Черт! — Чонгук подскакивает с кровати и впрыгивает в джинсы. Он мечется, собирая вещи, и лишь на секунду останавливается у зеркала, чтобы пригладить волосы.       — Чонгук? — сонно бормочет Чимин, и Чон подбегает к нему.       — Мы опять проспали! — говорит он и быстро целует. — До завтра!       Гук бежит, перепрыгивая через ступеньки, а потом ловит такси. Какое оправдание он найдет теперь? Занятия до двенадцати в каникулы? Конечно, дедушка велел готовиться к университету, но даже он не поверит в подобную прыть.       Может, сделать вид, что уже давно был дома? Дедушка никогда не заходит к нему, вернувшись с работы, и справляется о присутствии родственника у госпожи Ли. Но достаточно уточнить у охраны, и секрет будет раскрыт.       Чонгук заходит в дом, опустив голову, и тут же замечает читающего в гостиной дедушку.       — Где ты был? — звучит суровый голос. — Уже первый час, Чонгук!       — У друга. — То, что не нашлось подходящей лжи, даже к лучшему: у Гука нет никакого желания стыдливо изворачиваться.       — Чем вы занимались до полуночи? — голос дедушки становится тверже, и глаза отрываются от книги.       — Какая разница?       Дедушка не отвечает. Он удивленно смотрит на внука несколько долгих секунд, а потом говорит: «Что ж», — и возвращается к чтению.       Чонгук хмурится. Он не уверен, что отсутствие расспросов к лучшему, но радуется, что ему не пришлось лгать: слишком много он делал это в последние месяцы.       Наутро родственники снова встречаются. В воскресенье дедушка наслаждается неспешным завтраком в лучах яркого солнца, и Чонгук присоединяется к нему в столовой. Беседы нет: они сидят молча, каждый в своем телефоне. Дедушка, наверняка, занимается рабочими вопросами, а Чонгук не может дождаться, когда увидит Чимина.       «Мне правда не нравится просыпаться без тебя», — пишет Пак, вызывая счастливую улыбку у Гука.       «Тогда снова ложись спать. Я разбужу тебя, когда приду».       Чонгук быстро запихивает в рот остатки омлета, и, поднимаясь со стула, запивает кофе, после чего, махнув дедушке на прощание, убегает.       Он ненавидит, что приходится уходить от Чимина на ночь. Была бы его воля, они бы вообще не расставались. Им было хорошо вместе, будучи друзьями, теперь же… Это новое чувство просто волшебно. То, что заставляет сердце биться быстрее, а грудь —наполняться восторгом. То, что позволяет чувствовать себя живым. Видеть мир во всех его красках. Хотя иногда кажется, что вселенная Чонгука сосредоточена в Чимине. Без него он свою судьбу просто не представляет.       Запах распространяется даже в коридор. Стоит Чонгуку подняться на этаж, как он понимает, что кто-то готовит. Чон вводит код на двери и заходит в квартиру, вступая в дымовое облако.       — Чонгук… — Чимин раскрывает рот от изумления и смущенно мечется, пытаясь прикрыть свой позор. Выглядит он при этом невероятно мило.       Чимин принимается активно махать полотенцем, разгоняя дым, и Чонгук, посмеиваясь, снимает куртку.       — Что ты пытаешься сделать?       — Блины, — морщится он стыдливо. — Говорил же, что совершенно не умею готовить!       — Тогда зачем начал?       — Хотел сделать тебе сюрприз.       — Отличный сюрприз получился, — свешивается со второго яруса голова Юнги. — Еще немного, и он выживет из квартиры своего соседа. Тогда вы наконец сможете насладиться друг другом сполна.       Чимин замирает, виновато осматриваясь, и Чонгук рвется на защиту:       — А мне нравится сюрприз, — говорит он с искренней улыбкой и сладко целует Чимина в щеку. Юнги, скривившись от набившей оскомину приторности, снова скрывается. — Я с удовольствием съем все, что ты приготовишь.       Чимин улыбается, смущенно поднимая глаза на Гука, и еще сильнее краснеет. Ну что за прелесть?! Чонгуку становится все труднее держать себя в руках, и он решает, что не должен, поэтому притягивает Пака за талию. От взгляда, которым тот его одаривает, перехватывает дыхание. На него никто прежде не смотрел с такой потребностью и обожанием. И Чонгуку хочется, чтобы Чимин никогда не прекращал смотреть на него.       Гук медленно тянется к нему и накрывает губы своими, жадно вдыхая любимый запах.       — Так где там твои блины? — оторвавшись, спрашивает Чонгук и проходит к плите.       — Не надо! — Чимин дергает его за руку. — Ты правда не должен.       — Но я правда хочу!       — Нет, Чонгук, не хочешь. Поверь мне, — улыбается Чимин, и Гук, состроив рожицу, соглашается.       Они присаживаются на диван, и Чимин буквально оборачивает себя вокруг парня, закинув на него ногу и руку. Он утыкается Чонгуку в шею, и тот начинает «уплывать», теряя связь с реальностью.       — Я так скучал по тебе, — говорит Чимин, ласково проводя по щеке Чонгука и заставляя мурашки табуном бежать по спине. Дыхание учащается, и руки начинают жить своей жизнью. — Мне кажется, я помешался: больше ни о чем думать не могу.       Чонгук обнимает тонкую шею Чимина, зарываясь пальцами в черные волосы, и снова притягивает его к себе.       — А я с ума схожу, — шепчет он прямо в губы и чувствует ладони Пака на своей груди. Желание пронзает тело. — Ощущение, что я на все готов ради тебя.       Чимин сладко улыбается, как может только он: словно довольный, ластящийся кот, и Чонгук резко целует. Страсть закипает в крови, и дышать становится тяжело. Где-то на подкорке он помнит, что они не одни и не могут зайти далеко, но тело кричит о потребности.       Чимин отстраняется первым: с явным неудовольствием, все еще не сводя глаз с губ Гука.       — Давай уедем куда-нибудь, — шепчет он. — Туда, где будем только мы… Где мне не придется тебя отпускать.       Чонгуку хочется замурлыкать от таких слов, и он втягивает голову в шею, расплываясь в довольной улыбке. Даже от одной мысли все внутри вспыхивает огнем.       — Куда мы можем поехать?       — В Японию? — предлагает Чимин.       — В Японию?       — Я бы предложил Чеджу, но сейчас зима: думаю, там не очень.       — А мы будем выходить из отеля? — хитро щурится Чонгук.       — Поедем, куда пожелаешь, — укладывая голову на грудь Чонгука, говорит Чимин. — Только финансы у меня немного ограничены, так что надолго не получится.       — У нас же есть деньги с канала.       — Да, но я обычно отправляю их родителям, — отвечает Пак, всматриваясь в лицо Чонгука.       — Им очень повезло с таким сыном.       — Разве я могу иначе? Ты знаешь, они все еще расплачиваются с долгами…       — Знаю, — вздыхает Чонгук и крепче обнимает Пака. — Что-нибудь придумаем. Мне кажется, наше новое видео получит много лайков.       — Я не уверен, что смогу это сделать, — смущается Чимин. Они задумали поставить оригинальный танец с упором на сексуальность. Юнги любезно предоставил свою мелодию, а Чонгук арендовал странную студию, где можно танцевать в воде.       — Ты-то? — Чонгук приподнимает бровь. Уж кто и сможет соблазнить всех и вся, так это Чимин. У него, кажется, подобное поведение в крови, но он еще не до конца осознает, насколько сильно его влияние. — Ты сделал из меня гея, тебе подвластно все, — смеется Гук, и Чимин похотливо улыбается, снова заставляя своего парня забывать обо всем на свете.       Они приходят на студию после обеда. Хозяева вручают ключи и удаляются, предоставив весьма необычное помещение на забронированные два часа. На полу уже подготовлен большой, но очень мелкий бассейн с водой, на стенах и потолке установлены многочисленные осветительные приборы, стены обрамлены коваными решетками, а в углу прячется генератор дыма.       Парни переодеваются в тонкие черные рубашки и джинсы, настраивают технику и включают камеру. Стоит мелодии заиграть, атмосфера тут же меняется, воздух будто становится тяжелым, а приглушенный свет удачно подчеркивает все нужные изгибы. Танцуя, Чимин и Чонгук смотрят в зеркало и не могут оторвать взгляда друг от друга, из-за чего запарывают несколько дублей.       — Ты лишаешь меня профессионализма, — смеется Пак.       — Я? — Чонгук показывает на себя пальцем, хищно приближаясь к Чимину. — Я думать не могу из-за тебя.       — А, да? — улыбается Чимин соблазнительно и тоже делает шаг к Чонгуку. Ну просто демон-искуситель! Которому Чонгук с радостью готов продать душу.       — Прекрати, — выставляет руку вперед Чон, едва сдерживая себя, чтобы не наброситься на парня. — Нам нужно сосредоточиться.       Но как тут сосредоточишься, когда Чимин настолько идеален? Его четкие, плавные, уверенные движения, от которых невозможно оторвать взгляда; изящное, но сильное тело; соблазнительная улыбка — ничто из этого не оставляет шанса.       Они танцуют, старясь не рассматривать друг друга, но вода этому не способствует: облегающая фигуру одежда, мокрые волосы и тело, полутемная комната, дым… — все это слишком эротично, чтобы игнорировать.       Поэтому, как только дубль получается удачным, Чонгук выключает камеру и разворачивается к Чимину.       Он не может говорить, в его глазах горит желание, и Чимин понимает, что тот хочет, стоит ему только взглянуть. Уголок губ приподнимается, выражая довольство, а Чонгук жадно притягивает к себе Пака и целует так яростно, словно на его губах воздух, которого так долго не хватало.       Они с грохотом приваливаются к решетке, но не замечают ничего, кроме друг друга. Тела пылают от потребности быть ближе, и прикосновения дают это понять.       — Я так хочу тебя, — шепчет Чонгук, и Чимин довольно опускает руку, срывая стон с губ Гука. Расстегивая ширинку, он опускается на колени и хитро облизывает губы, не сводя глаз с лица Чона, что еще больше усиливает желание. Чонгук хватается за решетку, удерживая себя на месте, и подается вперед, позволяя действиям Чимина унести его из реальности.