Ибо все мы грешны

Дакота видела, как он вернулся домой. С крыши открывался прекрасный вид на передний двор её дома, и она проследила за тем, как её старший брат в прямом смысле слова вывалился из экипажа, обругал весь мир и нетвёрдой походкой дошёл до придомового крыльца. После он скрылся из её поля зрения, она только услышала, как хлопнула входная дверь. После всей этой сцены Дакота с отвращением поморщилась и выпустила сквозь зубы сигаретный дым. В хорошую погоду она могла хоть весь день просидеть на крыше, наблюдая за тишиной вокруг. В летнее время её семья проживала в загородном доме неподалёку от Бостона, но некоторое время назад этот дом остался единственным местом, где жили Нотты — и зимой, и летом. Из-за долгов мистера Нотта их семейное поместье в Уилшире пришлось продать с аукциона. Дакоте здесь нравилось. Несмотря на небольшой размер, дом был вполне уютным. Со всех сторон его окружало поле, и лишь где-то вдали виднелась голубая полоса леса. У дома стояла собачья будка, где жил старый пёс Лимон (имя для него Дакота придумала ещё в детстве), а сзади рос сад, запущенный и полудикий, дающий спасительную тень в жаркие летние дни. На крышу вела старая, но крепкая деревянная лестница, и по ней Дакота и поднималась наверх каждый день, с яблоком или бутербродами, которые ей заботливо готовила единственный оставшийся домовой эльф Линн. Дакота не очень хорошо рисовала, но часто брала с собой потрёпанный толстый альбом, в который рисовала один и тот же пейзаж — поле и лес вдали в разное время суток. Её это успокаивало. В целом, Дакота очень любила свой дом и с удовольствием возвращалась сюда на каникулы. Была лишь одна деталь, омрачавшая ей досуг — старший брат Ной, которого она не видела трезвым уже, кажется, несколько лет. Она затянулась, и сигарета в её пальцах заметно уменьшилась. Солнце клонилось к закату, и небо окрасилось в розоватый оттенок. Дакота услышала сзади скрип двери и быстро обернулась, боясь увидеть Ноя, но из открывшегося люка торчала темноволосая голова другого её брата. У Дакоты их было трое, но хорошие отношения она имела только с самым младшим — двадцатилетним Марком. Средний Тиберий, как только закончил школу, покинул отчий дом и два раза в год, на Рождество и день рождения, присылал открытки из Аргентины. Ной, самый старший, унаследовал от отца оставшиеся ресурсы, рано женился на богатой девушке из хоть и не знатной, но чистокровной семьи и теперь считал себя хозяином в доме. Фактически так оно и было — миссис Нотт, не выдержав упадка семьи, умерла два года назад, а мистер Нотт-старший едва мог самостоятельно вставать с постели. Ной, который не сам, но всё-таки обеспечивал семью, был полноправным хозяином дома. Что, впрочем, не говорило о том, что Дакота должна его уважать. — Так и знал, что ты здесь, — констатировал Марк, выбираясь из люка. — Не понимаю, почему ты постоянно используешь эту лестницу, если есть люк... — Потому что если я открою этот люк, на меня ополчится весь дом. — Почему же тогда у меня спокойно получается его использовать и оставаться всеобщим любимцем? — он наконец осилил подъём и приземлился рядом с Дакотой. Она невесомо улыбнулась. — Это надо спрашивать не у меня. Дакота выпустила дым изо рта, и Марк притворно закашлялся. — Опять ты куришь. — Не надо читать мне лекции о вреде никотина, умоляю, — Дакота закатила глаза. — Это единственная моя отдушина в этом доме. И единственное, что помогает сдерживаться, чтобы не устроить скандал. — Твоё курение как раз и служит причинами скандалов. — Вовсе нет. Причина всегда одна, — она нахмурилась и с неожиданной серьёзностью устремила взгляд вдаль. Марк настороженно на неё покосился. — Совсем скоро это закончится, — не самым уверенным тоном сказал он. — Да никогда это не закончится. Дакота потушила сигарету о черепицу и выбросила вниз. Они вместе проследили за её полётом и одновременно подняли друг на друга взгляды. — Как только тебе исполнится семнадцать, мы уедем отсюда, — незамедлительно пообещал Марк. — Куда? — Дакота горько усмехнулась. — И на кого мы оставим папу? Ной его заживо сожрёт, стоит оставить их вдвоём. — Тётя Венди всё ещё здесь. К тому же, как только ты уйдёшь отсюда, ему станет скучно, ведь больше некого будет терроризировать. — Это вдохновляет. Она хотела вытащить ещё одну сигарету, но поняла, что пачка осталась под матрасом в её комнате, и с досадой вздохнула. Дакота любила компанию брата, но как только он пришёл, та волшебная атмосфера, которая была на крыше до этого, испарилась, и ей захотелось домой. Она поднялась на ноги и отряхнула шорты, при виде на которые Марк осуждающе поджал губы, но всё же промолчал. — Ты куда? — Пойду к папе. — К нему зашла Венди. Дакота обречённо застонала, запрокинув голову назад. Она терпеть не могла тётю Венди, и это было взаимно. — Давно? — уточнила она, не оборачиваясь. — Сразу после того, как поскандалила с Ноем. — Вот чёрт. Своего отца, несмотря на все его провалы, Дакота любила, и проводить время в его молчаливом присутствии было одним из её любимых занятий. В детстве она часто приходила к нему в кабинет с какой-нибудь книжкой, пока он работал, садилась прямо на мягкий ковёр и долго читала под шелест бумаг отца. Им обоим было очень спокойно в такие моменты. После смерти миссис Нотт к ним переехала тётя Венди — сестра мистера Нотта, «чтобы не оставлять этих балбесов без женского внимания». «Балбесы» было в её лексиконе одним из самых ласковых прозвищ для племянников, а Дакоту она называла исключительно «юная леди» и «юная барышня». Но это была лишь одна из причин их взаимной ненависти. — Всё равно, — она пожала плечами и направилась к краю крыши, к которому была прислонена лестница. — Хочу побыть с папой, и она мне не помешает. — Стой, я ведь по делу тебя искал! — Марк тоже встал и полез за чем-то в карман мантии. Дакота не знала, как он умудряется летом одеваться в такую плотную одежду. — Письмо от Мэри-Лу. Дакота думала, что он сейчас отдаст его ей, но Марк развернул конверт и зачитал: — «Пожалуйста, передай Дакоте, что вы оба приглашены на мой день рождения, и явка обязательна. А также скажи ей, что я прислала приглашение обоим Блэкам, ей это может быть важно». Дочитав, он поднял на Дакоту ожидающий взгляд с приподнятой бровью. Она наклонила голову к плечу, делая вид, что ничего не понимает. Их молчаливый диалог длился несколько секунд. Дакота видела, что у Марка гораздо больше вопросов, чем он мог задать и выразить словами, но она не могла ответить ни на один из них. Марк видел, что Дакота скрывает что-то гораздо более важное, чем то, что рассказывала семье, но понимал, что у неё действительно были причины прятаться ото всех них. Хоть его это не радовало, он знал, что должен оставить её в покое и дать действовать самой. Поэтому он первым отвёл взгляд и спросил только: — Мне стоит волноваться об этом? Дакота едва заметно выдохнула и постаралась искренне улыбнуться. — Нет. Ни в коем случае. Она снова развернулась и быстрым шагом преодолела расстояние до лестницы. Марк всё ещё стоял на крыше, когда её ноги ступили на траву. Солнце достигло полосы горизонта, и стало ещё темнее. В доме было тихо, только с верхнего этажа слышалось приглушённое, пьяное похрапывание Ноя. Дакота взяла с вешалки в прихожей одну из мантий, накинула на плечи и запахнула. Если Марк лишь молчаливо осудил её магловскую одежду, от тёти Венди и отца такой благосклонности ожидать не следовало. На всякий случай Дакота заглянула в комнату тёти Венди, но, как и ожидала, увидела её пустой. Она миновала коридор, который вёл в гостиную, и завернула в следующий. Здесь была только одна дверь, из-за которой слышались голоса. Несмотря на то, что слов было не разобрать, Дакота всё равно поняла, что разговор происходил не самый спокойный. Выдохнув сквозь зубы, она уверенно постучалась. Голоса за дверью тут же замолкли, сменившись звуком шаркающих шагов, и спустя пару секунд дверь распахнулась. — А, это ты, Дакота, — даже не стараясь понизить громкость голоса, сказала открывшая дверь сухая женщина с поседевшими волосами, убранными в строгую причёску. Она оглядела Дакоту цепким взглядом и кивнула себе за спину. — Заходи. Тётя Венди развернулась прежде, чем Дакота успела что-то ответить и, с тем же шарканьем, отправилась к продавленному креслу, стоящему около большой кровати. Дакота незаметно поморщилась, но ступила внутрь комнаты, прикрывая за собой дверь. Тёте Венди было шестьдесят, она высохла, вытянулась и обозлилась на весь мир за свою долгую жизнь. Она трижды выходила замуж и была трижды вдовой, но детей так и не завела. Возможно, именно поэтому ей было как воздух необходимо присутствие рядом кого-то, кого она могла бы обругивать. Тётя Венди с громким вздохом приземлилась в своё кресло и, уложив тощие руки на подлокотники, откинулась на спинку. Её веки были прикрыты, но ресницы часто колыхались. Дакота прикусила щёку изнутри и сделала несколько шагов к кровати. С первого взгляда в полумраке комнаты, в которую из-за зашторенных окон не попадал свет с улицы, человек, лежащий в кровати, был незаметен. Но у Дакоты глаз был намётан, и она быстро разглядела редкие рыжеватые волосы и белое лицо своего отца, полулежащего в постели. Сердце сразу сжалось от жалости. Она примостилась на краю кровати и с улыбкой заглянула в выцветшие глаза отца. — Я всё равно вижу на тебе эти ужасные тряпки, сколько бы мантий ты ни надела, — отчеканила тётя Венди, всё ещё сидя с закрытыми глазами. Дакота закатила глаза, но ничего не ответила: это было бесполезно. — Тебе стоит брать пример с Аурелии, она никогда... — Никогда не была счастлива, потому что вышла замуж за моего брата? Боюсь, её прекрасные мантии только поспособствовали этому браку, так что прости, но... — Не стоит перебивать меня, юная леди, — Венди чуть наклонилась вперёд и вперила в Дакоту испытующий взгляд, — если не хочешь навлечь беду. — Какую такую беду? — Дакота сразу же забыла собственные обещания самой себе не начинать спор и быстро распалилась. — Все беды мира и так уже нависли над нашей семьёй. — Если ты не заметила, в этом виновата вовсе не я, так что мне непонятна причина твоего гнева, — тон тёти Венди стал наставительным. — В этом доме мне одной есть дело до порядка и дисциплины. Этому кретину, которого ты зовёшь братом, нужна твёрдая рука и жёсткость, которыми никто из вас не обладает, и именно поэтому я всё ещё здесь. — Этому кретину нужна хорошая взбучка и лишение наследства, — сжав руки в кулаки, ядовито сказала Дакота. — А тебе просто некуда больше идти, вот ты и сидишь здесь на задворках мира. Не думаешь, что такие «мудрые» женщины, как ты, не должны ограничивать свои подвиги на отчитывании бешеных племянников? Только договорив эти слова, Дакота сразу поняла, что они были лишними, но тётя Венди уже возмущённо ахнула и приподнялась в кресле, собираясь разразиться гневной отповедью. Дакота вся сжалась, но тут впервые заговорил человек, лежащий на кровати. — Хватит вам поливать друг друга грязью, — его тихий голос звучал удивительно твёрдо, а водянистые глаза переводили напряжённые взгляды с сестры на дочь. — Не хватало только сейчас рассориться ещё и вам. — Прости, папа, — тут же сказала Дакота, взяв его слабую бледную ладонь в свою. — И ты прости, тётя Венди. Я не хотела тебя обидеть. Венди смерила её снисходительным взглядом и в своей обычной манере поджала губы, но, вместо продолжения спора, медленно кивнула и отвернулась. Дакота знала, что, стоило извиниться, тётя сразу же забывала все обиды, и часто этим пользовалась, когда ей хотелось выплеснуть гнев. — Как твои дела, Дакота? — голова отца, увенчанная остатками рыжих волос, почти не поворачивалась вслед за глазами. — Венди читала мне письмо от мистера Эйвери. Кажется, не всё идёт хорошо. Как продвигается ваше... задание? По спине у Дакоты пробежали мурашки, и она потупила взгляд. Ей вспомнилось письмо Мэри-Лу. Неужели ей нужно было..? — Пока без особых успехов, — сухим тоном призналась она. — Но мы стараемся. Сегодня с Блэком встречаются Адриан и Нил. Думаю, это даст какие-то результаты. — «Даст какие-то результаты», — насмешливо повторила тётя Венди, смотря в сторону. — Ты понимаешь, что стоит на кону, юная леди? — Прекрасно понимаю. Дакота выпрямилась и посмотрела на тётю долгим, уверенным взглядом. — Однако не думаю, что всё настолько серьёзно. Это всего лишь очередная прихоть этого психо... Тётя Венди и отец одновременно зашипели на неё, как будто в доме был кто-то, способный услышать, как она оскорбляет «съехавшего с катушек» лорда. — Да что с вами такое? — вопросила Дакота, взмахнув руками. — Посмотрите на себя. Во что мы превратились? Преклоняемся перед ним, как перед божеством, а сами сидим без сикля в кармане и строим планы по переманиванию простого подростка в его свиту. — Ты слышишь, что она говорит, Вильгельм? — зловеще засмеялась тётя Венди, мельком взглянув на брата и тут же возвратив внимание на племянницу. Дакоту почти прожигали её ледяные глаза. — А я предупреждала тебя, что добром это не кончится. Сначала ты спускаешь наше состояние на ветер, потом твой милый сынок оскорбляет меня каждый раз, когда видит, а теперь и младшие дети пошли по проторенной дорожке! Ох, видели бы это наши бедные родители... — Не преувеличивай, Венди, — со вздохом произнёс Вильгельм. Он старался говорить мягко и спокойно, но его грудь стала часто вздыматься. — Дакота просто не всё понимает, она ещё слишком мала для этого. «Мала?! — хотела воскликнуть Дакота, — Для того чтобы давать мне задания от этого чокнутого лорда, мой возраст подходит, а чтобы судить о состоянии нашей семьи, я слишком мала?!» Но вслух она произнести этого не могла, потому что знала, чем всё закончится, и не хотела потом засыпать в слезах, перебирая в мыслях одно за другим обвинение в неблагодарности. — А ты, милая, — сказал мистер Нотт, сильнее сжав её пальцы, — подумай обо всём с другой стороны. Этот человек поможет нам. — Поможет, — глухо повторила Дакота. Ногти её правой руки впились в кожу ладони, но она даже не почувствовала этого. — Он поможет нам сойти в могилу побыстрее. Мама уже умерла, а ты почти не встаёшь с постели. Разве это помощь? Тётя Венди желчно усмехнулась. — Справедливости ради, юная барышня, твоей жизни пока ничего не угрожает. Ты должна быть благодарна и нам, и этому человеку за то, что он всё ещё считает нас великим волшебным родом, вопреки тому, что твой отец сделал со всеми нами. Не забывай об этом. Дакота многое могла бы сказать. О том, что Волдеморт сделал для их семьи куда больше плохого, чем хорошего. О том, что отец, вместо того чтобы лежать тут целыми днями, мог бы возрождать бизнес. О том, что тёте Венди давно пора признать, что она угробила собственную жизнь. О том, что с каждым днём они всё ближе ко дну. Но за этот разговор ещё ни разу не поднялась тема её замужества, у отца начинались проблемы с сердцем, а тёте Венди действительно некуда было больше идти и семья брата была для неё единственной отдушиной. У Дакоты защипало глаза, и она, часто поморгав, со вздохом сказала заученные слова: — Хорошо. Мне не стоило говорить это, я ошиблась. Прошу прощения за беспокойство, папа. Тётя Венди, я не знаю, как отплатить за то, что ты делаешь для всех нас в ущерб себе. Я люблю вас. Отец и тётя Венди устало переглянулись и вымученно улыбнулись друг другу, переведя эту улыбку на Дакоту. — Больше не забывай об этом. Всё наладится, — хором сказали они. Дакота приподняла уголки губ и поспешно поднялась с кровати. — Схожу вниз, скажу Линн приготовить чай. Она развернулась и поспешно зашагала к двери, с тоской понимая, что засыпать сегодня всё же будет в слезах. *** Сириус раздражённо запихнул записку в сплошной карман красной толстовки, засунул туда же обе руки и, запрокинув голову, шумно выдохнул сквозь зубы. По небу плыли большие серые облака, предвещающие возможный дождь, но было по-летнему тепло. Он в очередной раз огляделся по сторонам, рассматривая уже приевшийся пейзаж, состоящий из маленьких домиков на холме неподалёку и лесной полосы на горизонте. Было по-деревенски тихо, и пахло полевыми цветами. Сириус стоял на одном из многочисленных холмов около длинного, выкрашенного в белый, заборчика и наблюдал за тем, как у подножия двое магловских мальчишек лет десяти дерутся деревянными палками на манер мечей и выкрикивают что-то про короля Артура. Весело усмехнувшись, Сириус взглянул на часы. Он пришёл за полчаса до назначенной встречи (это абсолютно ничего не значило) и знал, что слизеринцы вряд ли опоздают, но всё равно нервничал, а это его ещё больше бесило. Когда до отметки четыре на часах осталось лишь одно деление, Сириус увидел вдалеке фигуру человека, постепенно приближающуюся. Прищурившись, он понял, что это Эмиль Гринграсс, и поморщился. Не то что бы среди слизеринцев вообще был кто-то, кого он предпочёл бы видеть чаще остальных. Но Гринграсс точно не входил в число тех, кто находился в первой пятёрке. Тоже заметив приближение Эмиля, дерущиеся мальчишки прекратили свою игру и напряглись, вглядываясь в фигуру юноши. Проходя мимо них, Гринграсс лишь мельком посмотрел на детей и сразу отвернулся, прекрасно демонстрируя Сириусу своё отношение к маглам. — Ты что, только из офиса? — красноречиво оглядев рубашку с коротким рукавом и тёмно-коричневые штаны Гринграсса, спросил Сириус. Тот остановился, не дойдя до него нескольких шагов, и насмешливо наклонил голову к плечу. — А ты только что вышел из спортзала? — парировал Эмиль, намекая на толстовку и летние шорты Сириуса, и подмигнул ему. — Кстати, необязательно было надевать вещи красного цвета, мы и так знаем, как тебе тяжело с нами разговаривать — вот и приходится искать что-то нейтральное. — Не хочу обсуждать с тобой одежду, извини, — Сириус скривил губы в усмешке и вытащил руку из кармана, чтобы обвести пространство вокруг. — Почему здесь? — Мой дом неподалёку, — Гринграсс кивнул куда-то за свою спину, где Сириус увидел только лес, деревня находилась в другой стороне. Впрочем, не стоило и думать, что семья Эмиля станет селиться прямо по соседству с маглами. — Не знаю, почему именно в моём доме, если у тебя есть такой вопрос. — Мой вопрос скорее: зачем? — Сириус прислонился спиной к заборчику и посмотрел на мальчишек, возобновивших свою игру. — Только не говори, что я ваш друг, а с друзьями принято устраивать встречи. — Ты не мой друг, — медленно покачал головой Гринграсс. Он выглядел расслабленно, но так и не сделал ни шага ближе к Сириусу, вопросительно приподнявшего брови. — Мальсибер только об этом и твердит. — Что бы там ни говорил Адриан, твоим другом я не стану, — безапелляционно заявил Гринграсс, вскинув подбородок. — Да и ты вряд ли горишь таким желанием. — В этом ты прав, — кивнул Сириус. Он пнул носком кроссовка маленький камешек, и тот покатился по склону холма к играющим детям. — И всё же: почему? — Спрашивай у Адриана, — Гринграсс устало вздохнул и возвёл скучающие глаза к небу. — Это была его идея. — Интересные вы, однако, друзья, — дёрнув щекой, усмехнулся Сириус. — Твои были лучше? — Сложно сказать, — он не хотел начинать откровения с Гринграссом, да ему и без того было достаточно трудно говорить о Джеймсе, Питере и Ремусе. Мог ли он вообще всё ещё называть их своими друзьями? — Где Мальсибер? Он уже как две минуты должен быть здесь. — Откуда ты знаешь, что он придёт сюда? — Он спросил в поезде, не хочу ли я встретиться «с ним и остальными». — «Остальные» — это, очевидно, я и Нил, — кивнул самому себе Гринграсс. — К слову, вот и они. Сириус повернулся туда, куда показал Эмиль, и увидел ещё две фигуры — Эйвери с Мальсибером. Оба тоже были одеты как примерные школьники, но Мальсибер ещё и мантию нацепил. Сириус закатил глаза. Какая чушь. — Я рад, что ты всё-таки пришёл, — Адриан протянул Сириусу руку для приветствия, и тот, секунду поколебавшись, пожал её почти не брезгливо. — Привет, — просто кивнул Эйвери, Сириус ответил ему тем же. — Обмен любезностями окончен? — уточнил Гринграсс и, не дожидаясь ответа, развернулся на пятках и отправился по холму вниз. — Тогда идём. Здесь слишком жарко. Эйвери с недоумением посмотрел на небо, больше чем на половину закрытое облаками, но начал спускаться следом. — Куда? — Сириус не сдвинулся с места, смотря на своих «друзей». Они остановились и обернулись на него. Гринграсс, уже прошедший половину пути, крикнул ему снизу: — Я же сказал, что мой дом здесь неподалёку! — И зачем? — настаивал Сириус, внимательно смотря на всех троих. — Не зачем, — пожал плечами Нил. — Просто так. — Просто так хотели встретиться со мной? — Сириус недоверчиво приподнял бровь и выпрямился. — Без всякой причины? — Уж точно не чтобы тебя убить без свидетелей, — манерно закатил глаза Мальсибер. — Успокойся. Мы ведь друзья. — Вы не... — Не твои друзья, — закончил за него Эйвери. — Но хотим ими стать. — Даже не дашь нам шанса? — добавил Мальсибер. Сириус не секунду задумался. С одной стороны, ни в коем случае нельзя доверять им. С другой — зачем вообще тогда надо было приходить сюда? Чтобы устраивать сцены, как капризная девчонка? Он пожевал губу и нехотя кивнул, как будто кто-то силой наклонил его голову. — Отлично, — Гринграсс даже пару раз хлопнул в ладоши и поспешил продолжить путь. — У тебя солнечного удара не будет, случайно? — уточнил Сириус, тоже начав спускаться вслед за остальными. — Заткнись и иди. — Я могу делать два дела одновременно. — Неудивительно, что твои родители тебя ненавидят, — с непосредственным видом прокомментировал Эйвери, шагая на несколько шагов впереди. — Они меня не ненавидят, — едва не споткнувшись, с ноткой обиды в голосе сказал Сириус. Почуяв возможную ссору, Эйвери обернулся к нему и попытался улыбнуться, примирительно подняв руки. — Это была неудачная шутка. Сириус помнил, чем закончилась его собственная неудачная шутка, но предусмотрительно промолчал и опустил глаза вниз, смотря на носки своих ботинок. Гринграсс уже успел спуститься с холма. Мальчишки, увидев, что он не один, побросали палки и поспешили убраться в деревню. Наблюдая за их удаляющимся фигурками, Сириус невинно поинтересовался: — У твоей семьи настолько недобрая слава в этих местах, а, Гринграсс? — Не понимаю о чём ты. — Эти бедные детишки тут чуть не писались от страха, когда ты шёл мимо. Гринграсс на ходу обернулся к нему и с раздражённым видом покачал головой, пытаясь сказать, что шутка была несмешной. Они удалялись от холмов и деревни, и стали чаще попадаться деревья. Сириус не понимал, куда они идут. Волшебники всегда скрывали свои дома от глаз маглов, но не могли же Гринграссы расположить своё жилище прямо в лесу? — На самом деле дурная слава не у семьи Эмиля, а у дома, в котором они живут, — вдруг пояснил Мальсибер и, увидев во взгляде Сириуса наметившийся интерес, продолжил: — Процесс над салемскими ведьмами. — Это было в Америке. Сириус не часто садился за Историю магии, но у Ремуса получалось интересно рассказывать, и про салемских ведьм он тоже пару раз говорил, так что Сириус знал подробности места, в котором происходил один из не самых весёлых моментов истории волшебников, и уж перепутать континенты точно не мог. — Это ведь легенда, — снисходительно сказал Эмиль, вроде бы не вслушивающийся в разговор. — Да, легенда, — сказал Мальсибер и посмотрел на Сириуса таким взглядом, что становилось ясно: в легенды он привык верить. Сириус нахмурился. — Считается, что одной из ведьм удалось сбежать, доплыть с помощью магии до островов Великобритании и поселиться здесь, в доме, где сейчас живёт Эмиль. — Что за детские страшилки? — Сириус насмешливо наморщил нос. — Если вы скажете, что Гринграсс — потомок той ведьмы, я не поленюсь вызвать вам отряд санитаров из Мунго. Все трое посмотрели на него осуждающе, будто он только что оскорбил лично их и всех их близких. Сириус громко фыркнул. — Вы сами сказали, что это просто легенда. Ему не ответили, продолжая идти вперёд, только Гринграсс, не оборачиваясь, показал ему средний палец. — Очень по-взрослому, — оценил Сириус. — Не слишком изящный жест, Эмиль, — подтвердил Мальсибер. — А я вообще не изящен. Мальсибер и Эйвери переглянулись уж слишком понимающе. Сириус снова фыркнул. Они вошли в лес, под тень редких деревьев, где стало ещё тише, чем было. Даже пение птиц раздавалось теперь приглушённо, хотя именно из леса и доносилось. Сириус немного удивлённо оглядывался по сторонам. Гринграсс вполне уверенно перешагивал корни деревьев, торчащие из земли, да и Сириус не сказал бы, что этот лес напоминал Запретный около Хогвартса. Но куда они шли? — Ты что, живёшь в домике на дереве? — вопросил он, отодвигая ветку. Перед ним шёл Эйвери, и он не слишком-то волновался насчёт того, чтобы у Сириуса была удобная дорога. — Или, может быть, в дупле? — Когда-то весь этот лес принадлежал Гринграссам, — роль посредника взял на себя Мальсибер, идущий вторым, потому что Эмиль, очевидно, не собирался отвечать на какие-либо вопросы. — Теперь он перешёл в собственность города неподалёку от деревни, но дом остался там, в глубине леса. Сириус вспомнил, почему адрес в записке Мальсибера показался ему знакомым — он слышал его в детстве, когда с семьёй посещал дома других волшебников, в том числе и дом Гринграссов, но почему-то сам дом из его памяти совершенно выветрился. — Можно было бы и переехать, раз уж здесь теперь так много м... чёрт, Эйвери, можешь держать эти идиотские ветки?! — Мы уже пришли, хватит истерить, — Эйвери сказал это таким тоном, как будто Сириус и впрямь устраивал сцены всю дорогу. Но они действительно пришли, так что свои возмущения Сириусу пришлось оставить до лучших времён. Дом Гринграсса расположился на большой поляне, окружённой деревьями. Деревянный, в три этажа, выкрашенный в светло-голубую краску, он выглядел как домик с фотографии прошлого века, около которого должны стоять дама с викторианской причёской в тёмном платье и джентльмен с усами, в чёрном костюме-тройке, с цилиндром на голове. Сириус неопределённо хмыкнул, рассмотрев жилище Гринграсса. Отчего-то внешний вид дома в его памяти совершенно не отпечатался, хоть он и вспомнил только что, что был здесь в детстве. Подольше изучить архитектуру ему не дали, потому что Эмиль не стал надолго задерживаться и вышел из леса на поляну, быстрым шагом преодолевая расстояние до крыльца. При ближайшем рассмотрении домик был уже не таким величественным. Краска кое-где облупилась, дерево не выглядело новым, а ступеньки, ведущие к крыльцу, неприятно поскрипывали. Сириус вспомнил свой собственный дом на площади Гриммо и подумал, что, наверное, сейчас все дома волшебников примерно в одном и том же состоянии величественного, но упадка. Эмиль быстро открыл дверь и зашёл в прихожую, где тоже надолго не задержался, шагая вглубь дома с усталой раздражённостью. Мальсибер и Эйвери безо всяких вопросов следовали за ним, у Сириуса же язык чесался как-нибудь съязвить. Гринграсс бесил его с каждой секундой всё сильней, и сильней. И что с ним не так? Когда он уже готов был высказаться и даже открыл рот, процессия перед ним внезапно остановилась и Сириус едва не врезался в спину Эйвери. — Ну и в чём дело теперь? — недовольно спросил Сириус, рассчитывая снова услышать голос Мальсибера, но, как ни странно, ему ответил Гринграсс. — Моя «дорогая» невеста в гостиной. По тому, как ядовито прозвучал голос Эмиля, Сириус сделал вывод, что с той самой милашкой Фэй, которую упоминала Забини, Гринграсс не в ладах. — И поэтому мы застыли в коридоре, как идиоты? Не только Сириусу было некомфортно в этом царстве из фиолетовых обоев в горошек и горшков с цветами в стенных нишах. Мальсибер раздражённо вздохнул и запрокинул голову, как будто готовился к очень неприятному разговору. — Нам всё равно придётся пройти мимо неё, хочешь ты того или нет, — сказал он, подтолкнув Гринграсса в спину. — Мы можем подождать, пока она уйдёт... — Что за монстр твоя невеста, что ты так её боишься? — всплеснул руками Сириус, видя только светлый затылок Гринграсса. — Он её не боится, — устало поправил Мальсибер. — Он её ненавидит. Дверь находилась в левой стене и была открыта нараспашку, но Сириус видел только кусочек незажжённого камина со своего ракурса. Он чувствовал себя невероятно глупо. Сириус толкнул Эйвери в спину, игнорируя его возмущённые вздохи, и сказал, чуть нагнувшись вбок: — Либо ты идёшь внутрь, Гринграсс, либо я сам тебя туда затолкаю. Проверим, кто из нас сильнее физически. Эйвери уже проиграл. Он ещё раз толкнул Нила в спину. Его много кто бесил, и одними из первых в рейтинге были те, кто вёл себя, как пятилетние сопляки. Гринграсс сейчас как раз к таким и относился. Эйвери под напором Сириуса врезался в спину Мальсибера, и тут уже он возмутился, а потом ткнул Гринграсса в ребро. — Шевелись, иначе мы действительно втащим тебя туда силой. Гринграсс ещё секунду постоял на месте, потом с достоинством оправил и так безупречно сидящую рубашку и как ни в чём ни бывало вошёл в гостиную. Наигранной радости на лице Сириуса не увидел никто, кроме картины какой-то волшебницы, висящей на дальней стене. Гостиная была большой и просторной, просторнее, чем в доме Сириуса на Гриммо, и гораздо более светлой. Вероятно, предки Эмиля были помешаны на всём голубом, фиолетовом и сиреневом, потому что, куда ни глянь, всё в доме было именно этих цветов, и гостиная не стала исключением. На голубых стенах висели картины в сиреневых рамках, на каминной полке стояли фиолетовые цветы в фиолетовой вазе, в углу у окна расположилось выкрашенное в небесно-голубой фортепиано, а вся мебель, от кресел около камина и дивана с журнальным столиком была светло-фиолетовой. Сириус сначала не заметил девушку, сидящую на диване. Оно было и не удивительно: среди царства сиреневых, голубых и фиолетовых цветов, царивших в гостиной, девушка в белом платье в голубой цветочек была почти незаметна. Только когда она подняла русоволосую голову, Сириус понял, что Гринграсс паниковал не зря. Но причина паники была ему непонятна. Эту Фэй Сириус в Хогвартсе почти не видел, но смутно помнил, что она училась на Когтевране и часто была в Больничном крыле, когда он приходил туда с друзьями навещать Ремуса после полнолуния. — Уже вернулся? — тонким голоском спросила она, смотря на Эмиля, который, наоборот, от неё отвернулся. Её голос идеально подходил её внешности — она выглядела ужасно болезненно, кожа была нездорового цвета, как будто ей не хватало крови, руки, в которых она держала какую-то книгу, были тонкими и длинными. Впалые щёки подчеркивали скулы. — Как видишь, — прошипел Гринграсс. Сириус с интересом посмотрел на него. И что именно бесило его в этой Фэй? — Привет, ребята, — девушка, тем временем, поднялась с дивана, отложила книгу, которой была до этого занята, и с улыбкой подошла к остальным. — Сириус, и ты здесь? То-то мне показалось, что голос незнакомый. — Ты слышала наш разговор? — немного сконфуженно спросил Эмиль, так и продолжая смотреть в окно. — Сложно было его не услышать, — с той же лёгкой улыбкой на тонких губах кивнула Фэй. — Рад тебя видеть, — светским тоном произнёс Мальсибер, наклонившись, чтобы прикоснуться губами к болезненно белой ладони Фэй. Сириус замаскировал смешок под приступ внезапного кашля, но все всё равно посмотрели на него. — Мы вроде прежде не разговаривали, — Сириус состроил неловкую улыбку, хотя не чувствовал никакого смущения, и пожал девушке руку. — Не приходилось, — подтвердила Фэй. — Слухи о тебе были не очень льстивы. — Не стоит верить слухам, — сказал Эмиль, наконец взглянув на свою невесту и, смотря ей в глаза, начал толкать Мальсибера в сторону. Сириус знал, что не нравился Гринграссу, но, видимо, Фэй нравилась ему ещё меньше. — Мы пойдём. Надеюсь, ты здесь не скучаешь одна? Последний вопрос был задан совсем не дружелюбным тоном, и тёмные брови Фэй сдвинулись к переносице, пока она наблюдала за тем, как Гринграсс вслед за Мальсибером, Эйвери и Сириусом двигается к следующей двери. — Джек Лондон составляет мне компанию, — сказала она, кивнув на книгу, лежащую на диване, когда Сириус уже поворачивал ручку двери. — Я видела твоих родителей, они сказали, что вернутся к ужину. Если тебя это волнует. — Ага, спасибо, Фэй, ты как всегда учтива и внимательна. Был рад с тобой увидеться, — Гринграсс выдавил из себя улыбку на прощание, прежде чем закрыть дверь с довольно громким хлопком и сразу же устало закатить глаза, прислонившись к ней спиной. — И надеюсь больше не увидеть. — Она слышала, как Мальсибер сказал, что ты её ненавидишь, — немного сочувствуя девушке, заметил Сириус. — Она и без его слов это прекрасно знала, — хихикнул Эйвери. Гринграсс посмотрел на него осуждающе. — Пойдёмте уже отсюда, если не хотите, чтобы я вас выгнал. Он первым прошёл к выкрашенной в белый цвет лестнице на верхний этаж. Мальсибер с Эйвери переглянулись с тем же пониманием, что и в лесу, и пошли следом. Сириус фыркнул, мысленно задавая себе вопрос, в какую секту попал. Дальнейший путь был недолог. Они поднялись на второй этаж, завернули налево, и Эмиль поспешно открыл первую дверь, за которой и скрывалась его комната, в которой наконец можно было отдохнуть от фиолетового безумия. Гринграсс быстро прошёл вперёд и упал на большую кровать, тут же накрыв голову подушкой и замерев безо всяких признаков жизни. Мальсибер выдвинул из-за стола, на котором в кучу были свалены книги, стул и сел на него спинкой вперёд, сложив на ней локти и опустив на них подбородок. Эйвери прошёл в самый конец комнаты и, подтянувшись на руках, уселся на подоконник, загородив своим телом свет с улицы. Сириус не стал мудрить и уселся прямо на пол, подперев спиной закрытую дверь. Он с интересом огляделся, но не нашёл ничего, что могло бы привлечь его внимание, поэтому просто шмыгнул носом и спросил: — Так почему она сейчас здесь, если вы только помолвлены, а не женаты? Все устремили взгляды на Гринграсса, но он даже не сменил позы, только что-то промычав из-под своей подушки, поэтому нелёгкую долю посредника вновь принял на себя Мальсибер. — Фэй гостит у семьи Эмиля каждое лето. Его родители её обожают. Сириус понимающе кивнул, хотя у него в жизни похожих ситуаций не происходило. Немного помолчали, причём все, кроме Сириуса, как будто не видели в этом ничего странного. Сириус помнил, как раньше проходили его встречи с друзьями, и на молчание там времени точно не полагалось, но что сказать, он не имел понятия. К его счастью, тишину нарушил Мальсибер, нашедший на столе лист пергамента. — Эмиль, тебе писала Марси? — заметив вопросительный взгляд Сириуса, он пояснил: — Марселин — кузина Эмиля, учится в Шармбатоне. Гринграсс отбросил подушку с лица и раскинул руки в стороны, как морская звезда. Его глаза были закрыты, лицо расслаблено — очевидно, подушечная терапия сделала своё дело. — Писала, что tante Ренетт снова беременна и про какую-то девчонку, — он нахмурился и защёлкал пальцами, пытаясь вспомнить имя. — Аманда, кажется. — Аврора... — тихо сказал Сириус, привлекая к себе внимание. — Отец рассказывал, что она переводится в Хогвартс. — Ага, — Гринграсс снова обмяк. — С ней произошёл какой-то инцидент. — Инцидент? — Марси так написала. Говорит, с них всех взяли Непреложный обет, что они никому не расскажут о произошедшем. — Что за чушь? — фыркнул Сириус, закидывая ногу на ногу, хотя и Мальсибер, и Эйвери выглядели впечатлёнными. — Она что, убила кого-то в своём Шармбатоне? — Может, и убила, — невозмутимо пожал плечами Гринграсс. — Знаю только, что всё серьёзно, но её родителям как-то удалось всё замять. Они какие-то важные шишки. Марси писала, эту Аврору хотели исключить, но тогда ни в какую другую школу её бы не приняли. Поэтому мадам Максим договорилась со стариком Дамблдором о переводе. — Хогвартс как всегда подбирает все объедки, — невесело заключил Мальсибер, и Эйвери с Гринграссом синхронно усмехнулись. Сириус почувствовал себя неуютно.  — Не такие уж и объедки, — негромко возразил он. Как и ожидалось, все посмотрели на него насмешливо, даже Гринграсс нашёл в себе силы повернуть голову в его сторону. Сириус напрягся и сжал кулаки в карманах толстовки, готовясь к бою. — Сам же сказал, что непонятно, что там произошло. — «Инцидент», из-за которого едва не исключили из школы — не самая невинная причина для перевода в Хогвартс, не находишь? — Дамблдор добьётся того, что скоро уже из Хогвартса станут переводиться в другие школы, — многозначительно сказал Эйвери. — Мой папа в Попечительском совете школы. — У нас тут у всех кто-то из родственников в совете, — закатил глаза Сириус. — И что с того? В любом случае Дамблдор принимает все решения. — Именно это нас и раздражает, как и наших родителей, — закатил глаза Адриан. — Стоит ненадолго отвернуться, как он превратит школу в приют для сирот-грязнокровок. Хогвартс теряет свой престиж, перестаёт быть местом, в котором волшебство передаётся из поколения в поколение. Мы перестаём быть избранными. — Мальсибер, хватит свои речи пропагандистские загибать, — поморщился Сириус. — А между тем, дальше слов у вас дело не уходит. Можете сколько угодно стелить о том, какие маглы плохие, но вы всё так же сидите на заднице ровно, потому что знаете, что не сможете ничего изменить. — Это не так, — спокойно покачал головой Мальсибер. — Есть много способов исправить то, что наворотили в нашем хвалёном Министерстве. Сириус выдохнул. Он так и знал, что у этой встречи была цель вроде этой, но где-то в глубине души всё равно надеялся, что они всего лишь хотят подружиться. Он устроился поудобнее и попытался сказать как можно дружелюбнее: — И какие такие способы? — Можешь не волноваться, я имею в виду не войну. Маглы довольно… опасны. И хотя мне не нравится, что мы вынуждены сидеть в тени и скрываться от них, сейчас лучше действовать тихо и не показывать им наших способностей. — Будешь убивать их по одиночке в тёмных переулках? — невинно поинтересовался Сириус. — Волшебники, конечно, долго живут, но, боюсь, тут никакой жизни не хватит, чтобы всех истребить. Мальсибер искривил губы в насмешке, и у Сириуса мороз пробежал по коже. — Почему ты говоришь об убийстве? Маглов слишком много, чтобы их уничтожать. Да и какая от этого польза? Не лучше ли сделать из них... слуг? — Ты имеешь в виду рабов. Эйвери кашлянул, привлекая к себе внимание. — А какая разница? — вопросил он. — Рабы, слуги, маглы — не одно и то же? Сириус закатил глаза и глубоко вздохнул, стараясь удерживать спокойствие. — Их отличает от нас лишь то, что они не владеют магией, — устало сказал он. — Какой смысл ненавидеть их из-за такой мелочи, если они никак не мешают нам? — Думаешь, они и впрямь не мешают нам? Тебе? — Мальсибер говорил спокойно, но в его голосе звучало что-то звериное, рычащее. — Чем ты планируешь заняться после школы? Сириус на секунду опешил. — О профессии пока не задумывался, если ты об этом. — А я на твоём месте бы задумался, — Мальсибер развернул стул и уселся на него, вытянув ноги. Выражение лица у него стало тем же, какое было на том собрании в «тайной комнате», когда он взобрался на пьедестал. Эйвери слушал внимательно, Гринграсс снова закинул на лицо подушку и сложил руки на животе, будто знал предстоящие события наизусть и порядком от них устал. Сириус нахмурился, смотря на Мальсибера с настороженностью и скептицизмом. — Устроишь мне урок профориентации? — Нет, Сириус, я не об этом. Подумай, кем ты сможешь стать в будущем, когда закончишь Хогвартс. Устроишься работать в Министерство? Откроешь свой магазин? Или продолжишь семейный бизнес? Сириус подавил вздох — он предчувствовал сложный разговор, но ему почему-то не очень хотелось спорить. Мальсибер говорил словно бы и не для Сириуса, а просто в воздух, каждое слово срывалось с его языка легко, как птица с ветки. — Ты придёшь к работодателю, предоставишь свои отличные оценки из школы, продемонстрируешь незаурядный магический талант, — вещал он, как будто читал с бумажки приготовленный текст. — Ты сделаешь всё, чтобы в тебе увидели потенциал. Но на твоё место возьмут не тебя, а грязнокровку, которому правительство предоставило льготные условия при устройстве на работу. Или, может, ты примешь от родителей семейное дело, а спустя пару лет его прикроют недовольные грязнокровки, которые посчитают тебя конкурентом на рынке. По тону Мальсибера Сириус понимал, что тот действительно верил в то, что говорил, и от этого стало жутко. Когда ему становилось жутко, он всегда готовился к бою, вот и сейчас тоже вновь сжал руки в кулаки. Гринграсс снял подушку с лица и обнял её, смотря в потолок сосредоточенным взглядом. Мальсибер будто и не замечал того, что происходит вокруг него, полностью погрузившись в мир мыслей, давно передуманных и повторённых сотни раз, но оттого не менее для него привлекательных. — Наше место, наше по крови, уже давно заняли. Нас отодвигают, заменяют и забывают. Мы пытаемся бороться, отвоевать своё, но... их слишком много и с каждым днём становится ещё больше. Они проникают везде, как противный вирус, от которого невозможно избавиться. Они как чума. Крысы, которых нужно вовремя уничтожить, чтобы не допустить их размножения. Они потребляют то, что принадлежит нам. Перед глазами Сириуса пронеслись лица Лили Эванс, Мэри Макдональд, матери Лунатика и безликая фигура Теда Тонкса. У него неприятно стянуло живот. — Маглы, — почти с наслаждением протянул Мальсибер. В комнате вдруг стало заметно темнее от набежавшей на солнце тучи. — Тебя разве не раздражает это? Не заставляет сжимать кулаки? Не приводит в ярость? — Ты помешанный, Мальсибер. — Я всего лишь хочу справедливости, — он повысил голос, и Сириус действительно засомневался в его душевном равновесии. — Подумай, как много раз ты был отодвинут на второй план из-за грязнокровок и маглов. В детстве, заболев драконьей оспой и отлёживаясь в больничной палате, не ждал целителя, пока он разбирался с магловским отродьем, которое даже не умеет пользоваться волшебной палочкой и в итоге вредит само себе? А в школе тебе не приходилось повторять по несколько раз темы, которые интуитивно понятны самым тупым из волшебников, но никогда не будут уяснены грязнокровками? Этот чёртов Статут о секретности, которым мы сами себя загнали в ловушку, не выводит тебя из себя? Начиная спокойно, к концу своей речи Мальсибер повысил голос и, разозлившись за это на самого себя, шумно выдохнул сквозь зубы и продолжил тихо и вкрадчиво. — Впрочем, зачем ходить далеко за примером? — он нарочито расслабленно сложил руки на груди и приподнял подбородок. — Разве твоя собственная кузина не сбежала к грязнокровке, предпочтя родной крови проходимца с улицы? А ведь если бы в Хогвартсе было не разрешено обучаться таким, как он, они бы не встретились, ты не потерял бы любимую сестричку. — Не надо трогать мою семью, — по слогам прошипел Сириус. — О, с удовольствием. Ваш пример ведь не единичный. Матушка Северуса Снейпа, твоего близкого знакомого, вышла замуж за магла и угробила всю свою жизнь. Близнецы Дэвисы под влиянием своих милейших родителей отказываются произносить слово «грязнокровка». Артур Уизли приходит в восторг от малейшего упоминания чего-либо немагического, будь это даже ночной горшок. Маглы — грязь, Сириус. Они портят нашу... Сириус вскочил на ноги и в гневе ударил кулаком по стене, заставив Гринграсса подпрыгнуть на кровати и возмущённо раскрыть рот. Мальсибер и Эйвери напряжённо приподнялись. — Ты что... — Вы все лицемерные самовлюблённые идиоты, — сказал Сириус, яростно перебегая взглядом с одного на другого. У него зачесались ладони, и он знал это ощущение. — И я не понимаю, что вообще делаю с вами в одном доме. Вы захлебнётесь в собственной желчи, которую изливаете на всех, кроме себя, считая себе подобных богам, когда как на самом деле вы не более чем мусор. — Сириус... — И лучше я буду жить с маглами, отказавшись от волшебства, чем в мире, который предлагаете вы и ваши не менее чокнутые родители. — Ты сам не понимаешь, что говоришь, — покачал головой Мальсибер. Сириус с наигранным удивлением выгнул брови. — Неужели? Ты хочешь объяснить мне основы этого мира? А кто объяснил их тебе? Тот ненормальный, которого вы зовёте Лордом? Мальсибер лишь на миг скосил глаза на Эйвери, напряжённо молчащего, но этого хватило, чтобы понять — Сириус прав в своих догадках. Он скривил губы в усмешке. — Вы поэтому меня позвали к себе, да? Хотите переманить на свою сторону, чтобы родители гордились тем, какие вы молодцы? — Ты ошибаешься... — Я так не думаю. Счастливо оставаться. Буду очень рад, если вы больше никогда со мной не заговорите. Он с удивительным спокойствием вышел из комнаты и сделал глубокий вздох, стараясь унять дрожь в пальцах. За закрытой дверью послышались голоса, но он был слишком раздражён, чтобы разобрать, о чём ведут беседу его несостоявшиеся друзья. Окончательно успокоившись, Сириус отлепился от пола и медленно пошёл к лестнице. — Ну хоть драку не устроил, — нарочито оптимистично сказал Нил и спрыгнул с подоконника. — Чуть мне весь дом не разнёс, — сварливо заметил Эмиль, снова укладываясь на спину. — Неплохая стратегия — устроить эту «дружескую» встречу в моём доме, чтобы не переживать за свои жилища. — Сохранность твоего дома для нас сейчас последняя проблема, — вздохнул Адриан, устало потирая переносицу. — И очень жаль. С Блэком всё равно ничего не выйдет. — Почему ты так в этом уверен? — Адриан посмотрел на неподвижно лежащего на постели Эмиля без капли интереса. — Ты говоришь всё слишком в лоб. У него же совершенно другая система ценностей. Если давать ему возможность спорить, он будет спорить. С этим нужно помягче. — Раз ты всё знаешь, что же сам не взялся за него? — раздражённо пробормотал Адриан и встал со стула, нервно закусив губу. — Потому что это не моё дело, — беззаботно пожал плечами Эмиль и спустя секунду устало приподнялся на локтях, чтобы ворчливо сказать: — Он же шёл через гостиную. Если эта всё ещё там, надо проверить, вдруг он её убил. — Тебе-то что? — поинтересовался Нил. — Я же не сказал, что не хотел бы этого. Он встал с кровати и с лицом, полным недовольства и усталости, направился к двери. Адриану и Нилу осталось только обречённо переглядываться. Сириус вошёл в гостиную, забыв, что там была Фэй, но она напомнила ему о своём присутствии, когда он уже приближался к двери в коридор. — Уже уходишь? — услышал он её тихий голос позади себя и лениво обернулся. Голову он понуро опустил и не поднимал весь поход по лестнице, уголки его губ тоже были опущены без всякого намёка даже не самую вымученную улыбку. В глазах Фэй замигал расстроенный блеск. — У тебя что-то случилось, Сириус? — Да нет, что ты. Всё прекрасно. Великолепно. О лучшем и мечтать нельзя. — Ты с ними поссорился? — понимающе спросила Фэй, как будто и не заметила ужасного сарказма Сириуса. — В этом нет ничего удивительного, если хочешь знать. Они умеют быть просто невыносимыми. Сириус прислонился плечом к дверному косяку и пожал плечами. Фэй смотрела на него с неприкрытым сочувствием, и от этого было даже как-то... неловко? Он не привык, чтобы его так в открытую жалели, тем более незнакомые люди. — Всё нормально, — кивнул он самому себе. — Мы просто не сошлись во мнениях на кое-какие вещи. Фэй немного задумалась, потом тоже кивнула и мило ему улыбнулась. — Если тебя это успокоит, я бы наверняка встала на твою сторону, о чём бы вы ни говорили. — Даже если речь шла о важности чистокровия в современном обществе? — усмехнулся Сириус, как будто они и впрямь говорили не об этом. Фэй скептически поджала губы на его слова. — Уверена, у тебя вполне демократичные взгляды на этот вопрос. — А, так ты за демократию? — Сириус задумался, действительно ли она встала бы на его сторону, если бы участвовала в разговоре, и довольно хмыкнул. — Почему мы с тобой раньше не говорили? — Сама задаю себе этот вопрос, — она весело улыбнулась, но сразу же напряглась и к чему-то прислушалась. — Эмиль идёт. Тебе лучше уходить сейчас, если не хочешь, чтобы он выплёскивал на тебя свой яд. — Оставить тебя сражаться против его яда одну? Это как-то не по-мужски. — Я уже успела привыкнуть, а ты человек новый. Мне не хотелось бы терять возможного собеседника, не успев как следует с ним подружиться. Сириус сомневался, что смог бы подружиться с Фэй, но кивнул ей и, тоже услышав шаркающие шаги по лестнице, махнул на прощание рукой и скрылся за дверью. Выйдя на крыльцо, он наполнил лёгкие лесным воздухом и задумался, что ему теперь делать. От одной мысли о возвращении на Гриммо ему стало тоскливо. Но идти было больше некуда. Он мог бы прослоняться по Лондону хоть целый день, но потом обязательно принялся бы корить себя за безделье, поэтому стоило найти хоть какое-то занятие. Мысленно перебрав весь список своих знакомых и вычеркнув оттуда всех, кто отказался разговаривать с ним после «того случая», Сириус, не слишком удовлетворённый, направился к выходу из леса. Он и сам не понял, как оказался на крыльце дома Лили Эванс. Колени всё ещё немного потряхивало, несмотря на то что из автобуса «Ночной рыцарь» он вышел минут десять назад. Сириус обернулся через плечо, оглядывая улицу. Он помнил, как иногда в школе Эванс начинала жаловаться подружкам, что в Коукворт — скучный город, в котором нечем заняться. Приехав сюда, Сириус убедился, что она не преувеличивала. На улицах было тихо и пыльно, только в конце улицы компания детей с тремя велосипедами рисовали мелками на асфальте, но и звуки их голосов доносились до Сириуса приглушёнными обрывками. И это он ещё был в приличном районе. «Ночной рыцарь» остановился в каком-то безлюдном закоулке, пропахшем помоями и выхлопными газами. В том дрянном райончике даже солнце не могло пробиться сквозь облака, чтобы осветить грязные улицы. Сириус обрадовался, когда узнал у прохожих, что Эвансы живут в другой части города. На заднем плане громоздились какие-то фабрики с высокими трубами, но запах оттуда до дома Эванс не доносился, поэтому можно было вздохнуть спокойно и в прямом, и в переносном смысле. В любом случае, оказавшись перед дверью, на которой аккуратной железкой висело число 24, Сириус растерялся. Принимая решение приехать к Эванс, он почти не думал, о чём будет с ней говорить и как вообще объяснит своё присутствие в этом городе. Вряд ли Эванс ожидала, что он из всех знакомых наименее проблемной посчитает её. Лили порой бывала невероятно надоедливой, особенно когда включала режим «я заботливая подружка для каждого из вас», но Сириус не помнил ни одного раза, когда она кого-то осудила бы (кроме Джеймса, но с Джеймсом всегда были какие-то неполадки). Пожалуй, она и впрямь была единственной из его знакомых, с кем он мог бы поговорить спокойно, без лишнего сочувствия или осуждения к своей персоне. Несмотря на все эти мысли, Сириус всё равно сильно нервничал. Он в очередной раз вздохнул и мысленно дал себе пощёчину. «Ты ведь хотел с кем-то поговорить, — подумал он. — Так в чём дело?» Больше не колеблясь, он быстро постучал кулаком по двери несколько раз. Вышло уж слишком громко, но он мог быть уверен, что его точно услышали. — Добрый день, — дверь открыла высокая девушка со светлыми волосами, убранными в конский хвост на затылке. Одетая в магловский спортивный костюм и с каким-то электронным устройством в руках, она не оставляла Сириусу сомнений в том, что это сестра Лили, но её имени он не помнил. Девушка оглядела одежду Сириуса брезгливым взглядом и, поджав губы, посмотрела ему в глаза. — Чем могу помочь? — Мне нужна Лили, — очаровательно улыбнувшись, оповестил Сириус. — Ли...ли? Зачем? — Мы учимся в одной школе, — сказал Сириус и, чуть подумав, добавил: — Я её школьный друг. Девушка не слишком обрадовалась такому заявлению, наоборот — вытянулась в струну и вздёрнула нос. — Как вас зовут? — прищурилась сестра Эванс, складывая руки на груди. Сириус запоздало подумал, что вряд ли Лили хоть раз упоминала его в своих рассказах о школе, но отступать было некуда. Он представился, и девушка напряглась ещё сильнее. — Мне казалось, у неё только один школьный друг, — недоверчиво протянула она, и Сириус догадался, что она имеет в виду Снейпа. — Лили вообще популярна в школе, — не задумываясь, сказал он, сложив руки за спиной, как примерный школьник. — У неё ку-уча друзей. Думаю, она даже имена не всех помнит. Сестра Эванс скривилась, как от неприятного запаха, и взмахнула руками, словно хотела прогнать Сириуса. — Её здесь нет, — процедила она. — Ушла ещё с утра гулять с подругами, — «подруги» она сказала таким тоном, будто вместо этого слова хотела сказать что-то куда более неприличное. — Где она, я не знаю. Не дав Сириусу больше сказать и слова, она, взмахнув своими волосами, повернулась к нему спиной и захлопнула дверь. Впрочем, Сириусу больше ничего и не было нужно. Он усмехнулся и почти сбежал с крыльца в гораздо более приподнятом настроении, чем был до этого. Если бы он вернулся домой, настроение бы вновь опустилось ниже плинтуса, а он не мог себе этого позволить, поэтому решил прогуляться по Коукворту, несмотря на то что городок был очень скучным. В глубине души он наделся, что всё-таки встретит Лили. Даже если она будет в компании своих подружек, любые споры помогали Сириусу немного выплеснуть эмоции, и он с удовольствием встретился бы и с ними. Сам не заметив, как это произошло, он вышел из города и оказался на пыльной дороге, по которой лишь изредка из-за какого-то холма проезжали машины. Он огляделся по сторонам и увидел с левой стороны что-то голубое — реку или озеро. Чем ближе он приближался, тем яснее становилось, что у водоёма кто-то есть, причём человек был не один. Озеро, а это было всё-таки оно, было довольно широким и, как ни странно, чистым, и почти со всех сторон его закрывал зелёный щит из деревьев, кроме небольшого промежутка, сквозь который Сириус и разглядел воду. Подойдя ещё чуть ближе, он понял, что именно оттуда доносятся голоса подростков, сформировавшиеся в смех и весёлые крики. У Сириуса появилось не самое хорошее предчувствие, и он отошёл чуть в сторону, чтобы его не было видно, а после, чувствуя себя полным идиотом, пробрался сквозь густой кустарник и оказался в небольшой нише, со всех сторон скрытый тенью деревьев. Отсюда его не было видно, зато он прекрасно видел всё, происходящее на озере. Как он и ожидал, люди на озере были все знакомые. Как и сказала сестра Эванс, Лили сидела на песчаном берегу озера и почти с открытым ртом слушала о чём-то эмоционально вещающую Макдональд. Рядом с ними сидела Алиса с шляпе с широкими полями и солнечных очках; она втихаря стащила из контейнера Эванс лист капусты. Больше на берегу никого не было. В воде расположилось человек семь, и именно они кричали, смеялись и что-то неразборчиво говорили друг другу, забрызгивая попутно водой. С защемившим сердцем Сириус узнал среди плавающих и Джеймса с Питером и Ремусом: Джеймс с боевыми воплями топил брыкающегося Питера, Ремус пытался его спасти, но кожа Поттера была такой скользкой, что схватить его никак не получалось. Мешали и те, кто прыгал с импровизированной тарзанки — как раз в этот момент в воду свалилась отчаянная четверокурсница с Пуффендуя Доркас Медоуз. Прямо в одежде она упала в озеро, подняв в воздух тучу брызг. Почти в центре озера на самодельном плоту плыли близнецы Пруэтты, в мокрых штанах и без футболок. Они закончили Хогвартс в этом году, но всегда были «за любой движ». Наблюдая за друзьями, Сириус лишь спустя минуту понял, что зло сдвинул брови и вцепился пальцами в ветку дерева перед собой. Конечно, на что он надеялся? Им всем весело и без него. — Смотрите, кто там! — заорал Бенджи Фенвик, и Сириус испугался, что это его рассекретили, но Фенвик показывал в другую сторону, на противоположный берег. Питер громко кашлял, отхаркивая воду, которой порядочно наглотался, когда Джеймс чуть не убил его, но все остальные посмотрели туда, куда указывал мокрый палец Бенджи. Сквозь ветви и листья Сириус с трудом рассмотрел на том берегу сгорбленную фигуру в чёрной мешковатой одежде. Сомнений быть не могло... — Нюниус, а ты чего там прячешься? — близоруко щурясь, нараспев закричал Джеймс, не забыв взъерошить волосы, с которых сразу в разные стороны полетели брызги. — Прыгай к нам, мы всегда тебе рады! Может, помочь тебе? Надеюсь, ты умеешь плавать? Снейп заорал ему что-то в ответ, показывая неприличный жест. Близнецы Прюэтты, единственные услышавшие слова Снейпа, заулюлюкали и чуть не свалились с плота. Эванс, как от неё и ожидалось, нахмурилась и поднялась на ноги. — Отвали от него, Поттер, — холодно произнесла она, сложив руки на груди. Джеймс незамедлительно обернулся к ней с мнимым удивлением на лице. Остальные, как и обычно, молчали. — А что тебе не нравится, Эванс? Твой дружок не хочет повеселиться вместе с нами? — Повеселиться он может и один, а ты собрался утопить его под видом шутки, — отчеканила Лили и повернулась в сторону Снейпа, сложив руки у рта на манер рупора: — Северус, если хочешь, то иди к нам! Алиса сидела ближе всех к укрытию Сириуса, и он услышал, как она раздражённо вздохнула после слов Эванс. Он обернулся к Снейпу как раз вовремя, чтобы увидеть, как он замотал головой (его чёрные пакли заметались вокруг лица) и, сгорбившись ещё сильнее, поспешил скрыться за деревьями. — Как невежливо, — прокомментировал Джеймс, сокрушённо качая головой. — Ты бы подучила своего друга манерам в свободное время, Лилс. — Прекрати, Джим, — пока Эванс не успела ничего ответить, миролюбиво сказал Ремус. — Ты сам себе портишь настроение. — Да кто тут... — Юху-у! — пока Джеймс был занят Снейпом, Питер успел добраться до тарзанки и стремительно влетел в воду, покрывая волной брызг Джеймса. Он сразу забыл свою мнимую обиду и вновь кинулся на Питера, пытаясь потопить его, но ему на спину запрыгнула Доркас Медоуз. Заорав: «петушиные бои!», они вдвоём развернулись в сторону Ремуса, который слишком поздно попытался уплыть. Сириус зло фыркнул и шумно развернулся, выходя из своей засады. Не замечая, что ломает ветки, он пробирался к выходу. Они совсем забыли о нём? Злость поднималась внутри горячими волнами, ударяя в виски потоками крови. Возвращаясь обратно в Коукворт, он не разбирал дороги, топтал тропинку, по которой шёл, почти обрывал с веток листья, когда они мешали ему идти, смотрел себе строго под ноги, и иногда с его губ срывались ругательства. Не оставалось никакой надежды, что у него поднимется настроение за этот день, уже стремящийся к закату. Видимо, только он испытывает грусть от того, что их дружбы больше не существует. Джеймсу, Ремусу и Питеру и без Сириуса было вполне весело. Они всё так же, как и раньше, устраивали совместные вылазки на природу, Джеймс продолжал подбивать клинья к Эванс. Их всё ещё бесил Снейп и они всё ещё легко переключались со злости на безумные выходки. И всё это было без Сириуса. Пребывая в своих невесёлых мыслях, он не понял, как снова оказался в городе, и когда на него из-за угла внезапно вырулил спешащий куда-то человек. Сириус едва смог удержаться на ногах и поднял злой взгляд на незнакомца. — Смотри, куда... Незнакомец оказался вполне знакомым, но вовсе не тем, кого Сириус захотел бы видеть. — Ты ещё что тут делаешь, Снейп? — выплюнул он, засунув руки в карманы и почему-то опустив глаза. — Я здесь живу, — не более дружелюбным тоном ответил Снейп, на всякий случай отойдя на несколько шагов назад. Выглядел он не лучшим образом — под глазами залегли тёмные тени, волосы стали чуть длиннее и почти закрывали его лицо. — Так что этот вопрос должен быть адресован тебе. К своему удивлению, Сириус не чувствовал никакой азартной злости, как это было обычно, когда он видел Снейпа. Наоборот, что-то жалостливое и сочувствующее появилось в его душе, но только не к Снейпу, а к самому себе. Он зло сверкнул на Снейпа глазами, засунул руки в карманы поглубже и поспешил обойти не самого приятного собеседника, чтобы тут же завернуть за угол, откуда минутой ранее выскочил Снейп. Тот в удивлении застыл на месте на несколько секунд, не веря в то, что только что произошло. Завернув за угол, Сириус прислонился к грязной стене и шумно выдохнул. Он прислушался, боясь, что Снейп сейчас последует за ним, но услышал только шаркающие шаги, которые вскоре затихли. Мимо проехала машина, подняв в воздух волну пыли. Сириус прикрыл глаза и нащупал волшебную палочку в кармане. Нужно было возвращаться домой.