Ибо все мы грешны

— Сириусу вовсе не обязательно… — Обязательно, дорогая. Ему это не в тягость, а тебе оставаться одной нельзя ни в коем случае. — Я не одна, со мной Драко. — Тем более. Голоса приближались, и Сириус, на цыпочках, отошёл от двери к камину, чтобы не было понятно, что он подслушивал. Не то что бы в этом было что-то плохое, но ему не хотелось, чтобы Нарцисса разозлилась ещё сильнее, а она бы наверняка разозлилась, если бы увидела. В гостиную вошли Нарцисса с Друэллой, в неверном свете камина выглядящие почти одинаково со своими светлыми волосами и тонкими фигурами, только Нарцисса была повыше. Друэлла за что-то виновато улыбнулась Сириусу, в руках у неё был бокал с вином. Нарцисса, в отличие от неё, выглядела совсем не расслабленно. Она отвернулась, её челюсть была сжата, поза напряжённая. И всё же, несмотря на внешнюю неуязвимость, Сириус видел, что она очень устала. Сложив руки за спиной, он перенёс вес на правую ногу и задорно усмехнулся. — Всё будет в порядке, Друэлла, я просмотрю за ребёнком. За Драко тоже. Нарцисса изящно поправила причёску и взглянула на Сириуса непроницаемым взглядом. — Если бы маме не нужно было уезжать к отцу, ноги бы твоей здесь не было, ясно? Сириус поднял руки, капитулируя. — Ни в коем случае не претендую на постоянное пребывание тут. Не хватает голов домовых эльфов, и тролльей ноги, и сумасшедших портретов, и всяких проклятых штучек, чтобы я считал это место домом. — Весели её, дорогой, — одобрила Друэлла, прежде чем Нарцисса успела что-то ответить. Не обращая внимания на скрещение двух почти враждебных взглядов дочери и племянника, Друэлла прошла к креслу и взяла лежащий на нём полушубок, чуть поблёскивающий в свете огня из камина. Одним глотком допив оставшееся вино, она отставила бокал на столик, накинула полушубок на плечи и громко вздохнула. — Так как Драко уже спит, вам тоже не следует надолго задерживаться: уже поздно, и Сириусу на службу с утра. Я вернусь только через три дня, так что… Многозначительное молчание Друэллы намекнуло Сириусу с Нарциссой, что, если они продолжат вести себя словно обиженные дети, им не поздоровится, несмотря на то что её самой не будет дома. — Всё ясно, Друэлла, лично я и не собирался устраивать скандал или что ты там про меня думаешь. Уверен, что и Цисси тоже не настроена на ссоры. В конце концов, всем нам требуется только отдых, вот и всё. Друэлла мило улыбнулась ему и подошла к Нарциссе, не оценивший нарочито добродушный тон Сириуса, что красноречиво демонстрировали её плотно сжатые губы. Друэлла приобняла её за плечи и звонко чмокнула в щёку, заставив её чуть поморщиться от запаха вина. — Спокойной ночи, дорогие, — сказала Друэлла, уже стоя в дверях и надевая белые перчатки на свои длинные пальцы. — Я передам от вас Сигнусу привет и пожелания скорейшего выздоровления. Когда дверь за ней закрылась, Сириус опустил плечи, чувствуя, как напускная уверенность покидает его тело. Нарцисса наоборот, словно обрела потерянные силы: вздёрнутый подбородок, острый взгляд, сложенные на груди руки. Даже её бледность сейчас казалась очень к месту, она была похожа на статую, твёрдую и непоколебимую. — Нарцисса, мне… — Я пришла сюда, чтобы отдохнуть от всех вас, Сириус, — она говорила тихо, но вкрадчиво, её голос мог бы ударить, будь у него кулаки. — Так что будь так добр, избавь меня от нелепых оправданий и попыток пошутить. В конце концов, это мой дом, а не твой, и ты здесь для того, чтобы облегчить мне быт. Ты должен выполнять то, что я скажу тебе, и сейчас я говорю не действовать мне на нервы. Сириус прикусил щёку, чтобы ненароком не сказать что-нибудь оскорбительное, потому что слова так и вертелись на языке. Но он понимал, что Нарцисса имеет право так себя вести, и ему не хотелось ссориться с ней, в особенности потому, что он признавал часть своей вины в её подавленном состоянии, пусть и не вслух. Нарцисса выждала несколько секунд, будто ждала, что он всё-таки не выдержит и возразит ей, но Сириус молчал, и она удовлетворённо кивнула. — Я собираюсь выпить чай и лечь спать. Чем будешь заниматься ты, меня не волнует, можешь вообще уйти отсюда, всё равно я не представляю, каким образом ты можешь мне помочь. Сириус проглотил очередную порцию колкостей и попытался улыбнуться. — Ну, я мог бы сделать чай. Нарцисса скептически вскинула бровь. — Я не доверяю твоим кулинарным способностям. — Уж чай-то я в состоянии заварить. Секунда молчания, в которую взгляды снова скрестились в молчаливом противостоянии. — Хорошо. Чёрный, без сахара. Сириус не стал проверять её терпение и пошёл к выходу из гостиной. Нарцисса стояла на месте, и он на всякий случай обошёл её полукругом, опасаясь, что она может пустить в ход кулаки. Закрыв за собой дверь в гостиную, Сириус облегчённо выдохнул и покачал головой. Нарцисса и раньше злилась на них с Беллатрикс и Регулусом, потому что они были одними из тех, кто «оккупировал» дом Малфоев, из-за чего ей приходилось мириться с тем, что не во все комнаты её собственного жилища ей был открыт доступ. Сириус с этим смирился, потому что негодование Нарциссы было ему понятно. Но в последние месяцы её гнев стал иным, найдя ещё одну причину: смерть Эвана. Сириус даже не помнил, чтобы они (Белла, Нарцисса и Андромеда) были очень близки с Эваном, он был их троюродным братом, и с Розье они общались куда меньше, чем с Блэками. И всё же Нарцисса приняла смерть Эвана очень близко к сердцу, всю ночь проплакала, когда узнала об этом, а потом обозлилась на Сириуса и Беллатрикс за то, что они не спасли его. Она перестала разговаривать с ними, ограничиваясь убийственными взглядами, и постоянно ссорилась с Беллатрикс, потому что та не собиралась мириться с бойкотом сестры. Сириус реагировал не так остро, как Белла, а всё же и он считал несправедливым такое отношение, ведь они сделали всё, что было в их силах, чтобы помочь Эвану. Родителей тоже волновало нарастание конфликта у младшего поколения, Друэлла особенно была не в восторге от того, что единственный из родственников, с кем Нарцисса готова была разговарить, это Регулус, и она делала всё возможное, для чтобы примирить Нарциссу с Беллатрикс и Сириусом. Поэтому он и оказался сегодня в доме Друэллы и Сигнуса, куда Нарцисса приходила в поисках покоя, который не могла найти в Малфой-мэноре. Сигнус был болен (они с Друэллой много болели последнее время, что сильно беспокоило Вальбургу) и сейчас находился в доме Розье в Бретани, куда Друэлла и отправилась на вечернем поезде. Чтобы Нарцисса не оставалась одна, она позвала Сириуса, но её тайным желанием было помирить их, она надеялась, что вынужденное соседство поможет растопить лёд. Что ж, Сириус, если у него и были какие-то ожидания насчёт этого вечера, уже ни на что не надеялся, смирившись с тем, что ему придётся терпеть молчание и злобные взгляды Нарциссы ближайшие три дня. Он заварил чай себе и сестре, нашёл в шкафу печенье и попытался расставить чашки, блюдца и печенье на подносе. Получилось неуклюже, и Сириус не рискнул переносить ношу магией. Беззвучно вздохнув, он взял поднос обеими руками и пошёл в гостиную, где должна была ждать Нарцисса. Дверь была закрыта, и Сириус отпихнул её ногой, радуясь, что она открывается не наружу. Нарцисса действительно всё ещё была в гостиной, она сидела у камина, а рядом с ней в воздухе мерно покачивалась люлька, в которой, очевидно, спал Драко. Нарцисса не заметила появления Сириуса, потому что он старался не шуметь, чтобы звоном посуды случайно не разбудить племянника, поэтому, когда Нарцисса увидела подошедшего Сириуса, в её глазах на мгновение мелькнул испуг. Сириус сделал вид, что не заметил этого, и бесшумно поставил поднос на маленький столик, стоящий между двумя каменными креслами. Нарцисса даже кивком не поблагодарила его, только отвернулась обратно к огню. На коленях у неё лежала волшебная палочка, её пальцы выглядели расслабленно, но Сириус был уверен, что она готова в любую секунду взяться за оружие. Секунду он раздумывал, остаться ли ему, и в конце концов аккуратно присел во второе кресло, не глядя на Нарциссу, чтобы ненароком не наткнуться на её колющий взгляд. Двумя пальцами он взял свою чашку и откинулся в кресле, бессознательно надеясь, что так его будет меньше видно. Нарцисса и на этот раз ничего не сказала, и Сириус не знал, радоваться ему или расстраиваться. Сейчас он любил молчание гораздо больше, чем во времена учёбы в Хогвартсе, но молчание Нарциссы было почти пугающим: напряжение, которое она везде носила с собой, распространялось по воздуху. Сириус заёрзал и отхлебнул ещё горячего чая. — Драко… теперь меньше плачет, чем раньше, — прошептал он наконец, когда тишина стала придавливать ему голову. Он взглянул на Нарциссу как раз вовремя, чтобы поймать её ледяной взгляд. Сириусу стало грустно: Нарцисса, раньше сглаживающая любой конфликт, теперь сама провоцировала ссоры. — Он сильно устал, — ответила всё-таки она, тоже шёпотом, отчего её тон звучал не так враждебно, как мог бы, говори она в полный голос. — То, что он много спит, тоже не очень хорошо. В последней фразе Сириус услышал тревогу за сына и ему в очередной раз стало стыдно за то, сколько они проблем доставляют своим пребыванием в доме Малфоев. Однако со стыдом было смешано и другое чувство: Сириус тоже устал и его бесило, что Нарцисса только и делает, что на всех злится. Возможно, относись она ко всему немного проще, ей было бы не так сложно переносить выпавшие на её плечи тяготы. Конечно, он не стал говорить ничего из этого, в конце концов, его целью было с ней помириться, а не разжигать новый спор. — Он очень на тебя похож, — ляпнул Сириус первое, что пришло в голову, только бы не молчать. Нарцисса скосила на него взгляд, как будто слегка заинтересованный. — Вот как? — переспросила она, почти натурально изображая скучающие интонации. — Все говорят, что Драко — копия Люциуса. Сириус вообще-то в этом не очень разбирался, для него все дети были на одно лицо, но он не мог упустить свой шанс на успех. — Кровь Блэков перекрывает малфоевскую, это я могу тебе гарантировать. К тому же, я помню, как много ты ревела, когда была маленькой, так что… Нарцисса фыркнула. — Я тоже многое о тебе помню. Как ты до слёз боялся привидение из сказки про Поющего Единорога или как у тебя не получалось выговорить имя Вальбурга или как ты пытался сделать из своих волос… — Всё-всё, я понял. Нечестно пользоваться своим старшинством в таких вещах, знаешь ли, я-то этого не помню. Вдруг ты выдумала? — Можем попросить подтверждения у твоих родителей, если не веришь, или у Беллы, она-то уж точно помнит все твои проколы. Сириус нарочито тяжело вздохнул, но сам едва сдерживал улыбку: это был первый раз, когда Нарцисса назвала сестру сокращённым именем, по крайней мере в его присутствии. Сама Нарцисса этого, кажется, не заметила. Она упёрла локоть в подлокотник кресла и положила голову на ладонь, морщинки на лбу разгладились. Она наконец взяла свою чашку чая, уже начавшего остывать, и сделала маленький глоток. Сириус не знал, что ещё сказать, поэтому тоже вернулся к чаю, решив, что лучше оставить всё в пограничном состоянии возможного примирения, чем рисковать и наступить на мину, окончательно всё испортив. Люлька продолжала раскачиваться, сопение Драко было чуть слышно из-за треска камина. Чай был допит, печенье осталось нетронутым, но напряжение, которое распространяла вокруг себя Нарцисса, понемногу рассеялось, и Сириус почувствовал себя расслабленно. Он исподтишка взглянул на Нарциссу и увидел, что она начинает засыпать: её рассредоточенный взгляд был устремлён в камин, голова опускалась всё ниже, а люлька, раскачиваемая её заклинанием, двигалась медленнее и медленнее. Сириус отставил от себя пустую чашку и встал с кресла, потянувшись всем телом и хрустнув парой суставов. Нарцисса встрепенулась и рассеянно на него взглянула, как будто удивлённая тем, что он здесь. Она бросила взгляд на свои наручные часы и тоже поднялась. — Уже поздно. — В её голосе слышалась тщательно скрываемая неловкость. — Я пойду в свою спальню вместе с Драко, а ты ложись в гостевой. Сириус тоже почему-то смутился, он не смотрел на Нарциссу. — Я пока посижу, мне не хочется спать. Нарцисса недоверчиво осмотрела его осунувшееся лицо, но не стала настаивать. Взмахнув палочкой, она двинулась к выходу. Уже у двери, когда люлька со спящим Драко выскользнула в коридор, она обернулась. Её лицо выражало какую-то внутреннюю борьбу, словно она пыталась что-то выговорить. Сириус смотрел на неё, чуть сгорбившись. Ему очень не хотелось, чтобы она уходила молча. Нарцисса вздохнула и медленно произнесла: — Спокойной ночи, Сириус. Не услышав в её голосе ничего, кроме усталости, он дёрнул уголком губ. — Спокойной ночи, Нарцисса. Когда дверь за ней закрылась, Сириус облегчённо выдохнул и упал обратно в кресло. Конечно, это нельзя было считать полной победой, а всё же дело сдвинулось с мёртвой точки и теперь он знал по крайней мере, что Нарцисса его не ненавидит, раз не выгнала вон, как только Друэлла покинула дом. Ему и впрямь не хотелось спать, хотя Нарцисса и совершенно справедливо засомневалась в этом из-за его вечно утомлённого в последнее время вида. Он очень уставал: на работе у него стало куда больше обязанностей, а деятельность Пожирателей приобрела несколько хаотичный характер, из-за чего нельзя было быть уверенным, что сегодня ночью не случится чего-то, из-за чего Сириусу придётся вылезать из постели и мчаться на зов Тёмной метки. Он мало спал по ночам, но и днём заснуть у него тоже не получалось. Из-за возросшей тревожности Сириус стал страдать бессонницей и часто засыпал только под действием успокаивающих зелий. Некоторое время он просидел в кресле, съев пару печений и прислушиваясь к звукам в комнате Нарциссы. Скоро в доме всё затихло. Сириусу нечего было тут делать: хотя в доме была библиотека, Сириус к любителям чтения не относился. Сидеть на месте ему надоело, и он решил по крайней мере походить по дому, надеясь, что праздное шатание разбудит в нём желание спать. Он вышел из гостиной и тихо прикрыл дверь, прислушиваясь к тому, что происходит в доме. Всё было тихо, только где-то наверху чуть постукивала оконная рама из-за ветра: вероятно, Друэлла забыла запереть окно в своей комнате. Сириус медленно пошёл к лестнице на второй этаж. Дома у Сигнуса и Друэллы было уютнее, чем на площади Гриммо, хотя характерная блэковская мрачность и его не обошла стороной, но так как Друэлла всё же была из рода Розье, она позаботилась о том, чтобы на деревянные панели не вешали иссохшие головы домовиков, а на гобеленах, развешанных по стенам, были изображены пейзажи, а не генеалогические древа. И всё же в лица на портретах Сириус старался не всматриваться, особенно если слышал оттуда недовольное хмыканье. Дом был новее, чем тот, в котором жила семья Сириуса, поэтому ступени не скрипели, когда он по ним поднимался. На улице было совсем темно, а в доме свет горел только в гостиной, так что в коридорах царила тьма. Сириус вытащил волшебную палочку из кармана и зажёг на её конце Люмос, осматриваясь по сторонам. Ничто не привлекло его внимания, и, глубоко вздохнув, он решил всё же отправиться в библиотеку, чтобы найти какую-нибудь особенно скучную книгу и гарантировано уснуть в процессе чтения. С этой целью он завернул направо и открыл нужную дверь. На Сириуса пахнуло вечерней прохладой, и он понял, что окно было открыто здесь. «В холоде спится лучше», — подумал он, пожав плечами, и решил не искать открытое окно, но спустя секунду по его спине пробежали мурашки: он услышал чьи-то шаги. С замершим дыханием он одними губами прошептал: «Нокс», и мгновение совсем ничего не видел. Начав привыкать к темноте, Сириус быстро огляделся, не двигаясь с места и стараясь не дышать. На секунду ему показалось, что он ослышался и никого, кроме него, в библиотеке нет, просто его паранойя вышла на новый уровень, но нет — вот снова звук шагов. Сириус крепче сжал в пальцах палочку и сдвинулся в сторону, чтобы не стоять в проходе, где его было видно со всех сторон. Библиотека была большой, стеллажи в ней стояли перпендикулярно окнам, и свет с улицы падал на пол рассеянными полосами. Это был единственный источник света, и вот Сириус увидел, как одну из этих полос кто-то заслонил. Фигура высокого человека в капюшоне медленно передвигалась вдоль стеллажей. Из-под длинного рукава мантии выглядывала волшебная палочка. Сириус затаил дыхание и всмотрелся в фигуру повнимательнее, но человек двигался чуть боком, и лица было совсем не разглядеть. Незваный гость, вероятно, слышал, как в библиотеку кто-то вошёл, и точно так же, как Сириус, настороженно выжидал. На мгновение зажмурив глаза, Сириус сделал шаг в проход. В доме были Нарцисса и Драко, беззащитные. Он не мог рисковать. — Инкарцеро! — тихо, но чётко произнёс Сириус, и из его волшебной палочки вырвались верёвки, тут же опутавшие человека в мантии, который с приглушённым и коротким криком упал на пол. Крик показался Сириусу смутно знакомым, но у него не было времени на то, чтобы раздумывать, откуда. Движением палочки он зажёг ближайшие газовые светильники, висящие над стеллажами, и библиотека осветилась настолько, чтобы он мог разглядеть неизвестного. Сначала у него едва не вырвался облегчённый вздох: грива тёмных волос, очертания женского тела под мантией — это была Беллатрикс, зачем-то проникнувшая в собственный дом через окно в библиотеке. Однако он скоро понял, что это не Беллатрикс. Капюшон слетел с головы женщины, и она, опутанная верёвками, смотрела на Сириуса со смесью испуга и гнева во взгляде. И этот взгляд был ему хорошо знаком. — Ан… Андромеда. — Его голос сорвался, пытаясь произнести имя, которое он не выговаривал вот уже несколько лет. Это была она — и волосы, и высокий рост, и тот самый злой взгляд, и высокомерие, не исчезнувшее даже тогда, когда она лежала на полу, задыхаясь от верёвок, сдавивших ей шею. Сириус запоздало понял, что заклинание нужно отменить, и рассеянно взмахнул палочкой, едва не выронив её из пальцев. Путы исчезли, и Андромеда громко и хрипло вдохнула воздух, тут же закашлявшись и приложив руку к груди, которая наверняка болела после удушья. Её кашель был таким громким в прежней тишине библиотеки, что Сириус даже вздрогнул от этого звука, и у него ушла ещё секунда на то, чтобы понять, что нужно наложить заглушающее заклинание, иначе они рисковали разбудить Нарциссу с Драко. Продолжая кашлять, Андромеда поднялась на ноги и на пару шагов отошла от Сириуса, чтобы прислониться к стеллажу левой рукой: правой она всё ещё держалась за грудь, высоко вздымавшуюся в попытках насытиться воздухом. — Какого хрена?! Шок быстро сменился злостью, и Сириус не стал её подавлять, не осознавая, как пальцы снова сдавили волшебную палочку. — Ты что здесь забыла? Я едва не убил тебя! Всё ещё тяжело дыша, но уже поборов кашель, Андромеда подняла на него взгляд и пробормотала: — Ну не убил же… Её голос звучал хрипло, но в нём не слышалось и тени страха или неловкости. Сириус быстро понял, что Андромеда испытывает то же чувство, что и он сам, — злость. Она злилась, что застала его в доме. — Ха. Так что ты здесь делаешь, позволь спросить? Это давно уже не твой дом. — Я пришла к Нарциссе, а не к тебе. Сириус даже на пару секунд опешил, во-первых, от смысла её слов, во-вторых, от того спокойного тона, которым она их произнесла. Он был уверен, что уж о Нарциссе Андромеда не сможет говорить без оттенка вины в голосе. — С чего ты взяла, что она ждёт тебя? Эти слова повлияли так, как Сириус и рассчитывал: губы Андромеды едва заметно дрогнули. Очевидно не желая, чтобы он обращал на это внимание, она взмахнула волосами и набрала в грудь побольше воздуха. — Просто знаю. Я смогла попасть в дом, значит, меня здесь не считают врагом. Сириус не сразу нашёлся, что ответить, но его нахмуренные брови говорили лучше любых слов. Андромеда тоже молчала и не двигалась с места. Её взгляд был изучающим и казался странно далёким и чужим. Сириусу не нравилось, что она так смотрела. — Нарциссе сейчас плохо, — наконец сказала она, нарочито чётко произнося каждый звук. — Я хочу её увидеть. — Не думаю, что ей станет лучше, если ты заявишься к ней спустя сколько? Девять лет? Самой-то не смешно? Андромеда прикусила губу. Сириус явно говорил то, чего она опасалась, и он понял, что решение прийти сюда было спонтанным, необдуманным. Наверное, Андромеда каким-то образом узнала, что Нарцисса сейчас переживает не лучшие времена, и захотела прийти к ней. Только вот Сириус не понимал, неужели она действительно считала, что Нарцисса обрадуется, увидев давным-давно сбежавшую сестру? Да и что Андромеда могла ей сказать сейчас? Что всё будет хорошо? Или, может, она решила подгадать момент, когда Нарцисса будет наиболее уязвима, чтобы переманить её на свою сторону? Сириус уцепился за эту мысль. — Почему ты решила прийти только сейчас? Нарциссе давно стало плохо, уже несколько лет, сразу после первого выкидыша. Уверен, поддержка сестры в то время была бы очень кстати. Андромеда прищурилась и обняла себя за плечи. Она явно старалась казаться уверенней, чем чувствовала себя на самом деле, и поначалу у неё это получалось, но сейчас Сириус ясно видел, как сильно она взволнована. Сириус встретил её враждебно, она наверняка не ждала такой реакции, и ей больно было видеть озлобленного брата. В Сириусе мелькнула жалость к ней, но он быстро её подавил. Если дать себе задуматься о том, что он впервые с двенадцати лет разговаривает со сбежавшей кузиной (подумать только!), то у него сердце не выдержит. — Я хотела увидеть только её, — сказала Андромеда чуть тише, чем раньше. — Но она редко остаётся одна. Сириус не стал раздумывать, верит ли он в это объяснение. — Ты всё равно сильно опоздала, сестрица. Прийти нужно было сразу же, как сбежала, или не приходить вообще. — Я не собираюсь перед тобой оправдываться, — снова обрела уверенность Андромеда. — Тебя сегодня не должно было быть здесь. Уж будь уверен, Цисси бы не была против, если бы я не встретила тебя и смогла пройти к ней. Сириус снисходительно покачал головой, поджав губы. Он помнил, как Нарцисса не моргнув глазом разорвала письмо Андромеды на мелкие кусочки, прежде чем Сириус сжёг их. — Я в этом очень сомневаюсь, — процедил он куда злее, чем ему хотелось. Андромеда нахмурилась, но ничего не сказала в ответ, словно почувствовав, что у Сириуса есть весомые аргументы в пользу того, что Нарцисса не обрадовалась бы визиту сестры. Несколько секунд они стояли в тишине, пока Сириус не выпалил: — Почему ты не приходила ко мне? Он не думал, что спросит это, слова даже не крутились у него на языке, прежде чем он произнёс их. Вопрос был задан так неожиданно, что Андромеда даже вздрогнула и настороженно посмотрела на Сириуса, пытаясь понять, сколько в нём было детской обиды, а сколько злобы. — Ты был ещё маленьким… — неуверенно произнесла она, не смотря на Сириуса. — Я не смогла бы тебе объяснить, а потом… было уже поздно. Сириус понял, что она помнит ту их встречу у Гринготтса, когда он смотрел на неё так же враждебно, как и сейчас. Сириус и сам тоже вспомнил её, в особенности потому, что Андромеда сейчас выглядела так же растерянно, как тогда, окончательно растеряв свою храбрость и уверенность. — Ты могла бы хоть письмо мне написать, знаешь ли. — Голос Сириуса звучал совершенно бесцветно. Андромеда подняла на него глаза, на дне которых плескалось сожаление. — В любом случае уже поздно. Во всех смыслах. Поверь мне, Нарцисса не ждёт тебя, ты только хуже сделаешь, если сейчас придёшь к ней. Так что тебе лучше уйти. Андромеда упрямо подняла голову. — Ты не имеешь права приказывать мне, что делать. Я хочу её увидеть. Сириус подумал, что, наверное, ей невыносимо знать, что Нарцисса всего этажом ниже, что их разделяет только несколько дверей, но она никак не может попасть к ней. Он почувствовал приступ злорадства. — Она спит. Драко тоже. И я не позволю тебе нарушить их покой. Глаза Андромеды жадно блеснули при имени племянника, но она ничего не сказала. Сириус же вспомнил свои прошлые подозрения и сдвинул брови. — Что бы ты ей сказала, если не секрет? Думаешь, она бы прониклась вашими идеями и нас всех переманила к Дамблдору? Андромеда вскинула брови. — О чём ты? — Ты знаешь, о чём я, — Сириус был в этом уверен. — Ты ведь входишь в Орден, я прав? — Нет, — с небольшой заминкой ответила Андромеда. Сириус закатил глаза. — Но ты наверняка помогаешь им. Как и твой муж. Тебе всегда надо быть в центре событий. И уж тем более ты бы не упустила шанса сражаться против Беллы. Андромеда снова нахмурилась и посмотрела на Сириуса снисходительно. — Я же говорила, что ты был слишком маленьким. Ты уже не помнишь меня. У меня дочь и муж, Сириус, я не могу позволить себе с кем-то сражаться. — Но ты помогаешь. — Сириус и себе бы не смог объяснить, почему так настаивает на том, что Андромеда причастна к деятельности Ордена, но он был в этом абсолютно уверен. — Может быть, — уклончиво сказала Андромеда, хотя этот ответ был красноречивее любого «да». — Ну а что насчёт тебя? До меня дошли слухи, что в нашей семье уже не только Беллатрикс убивает людей. Сириус дёрнулся, на миг ему стало страшно. Как много она знает? И что за слухи, от кого? Точно ли это слухи или у Ордена на него уже есть неопровержимые улики? Он сжал кулаки и решил, что лучшая защита — это нападение. — Ты что, пытаешься надавить на мою совесть? Только не надо рассказывать сказки о том, что вы в Ордене такие святые, за всё хорошее и против всего плохого. Я прекрасно знаю ваши методы, они мало отличаются от тех, которыми пользуются Пожиратели. — Орден не убивает людей. — Скажи это Эвану, когда в следующий раз придёшь к нему на могилу. Жестокость слов Сириуса заставила Андромеду на несколько секунд замолчать. Она вгляделась в его тёмное от падающей тени лицо, словно пыталась рассмотреть в нём кого-то, кем Сириус не являлся. Наконец её плечи опустились, она вся поникла, даже её кудрявые волосы как будто стали менее пышными. Вновь обняв себя за плечи, она сделала маленький шажок в сторону. — Прошу тебя, Сириус, пусти меня к ней, — взмолилась она, и Сириус понял, что она капитулирует. — Нет, — ответил он, мысленно проклиная себя за эти слова. — Неужели ты не понимаешь? Ты сделаешь только хуже. Хочешь, чтобы она совсем с ума сошла? Да она в обморок упадёт, подумает, что ты приведение! У неё и так достаточно забот, не мучай её. Лицо Андромеды выражало настоящее страдание, будто Сириус только что ударил её. Но она услышала в его голосе тщательно скрытое сочувствие и, вероятно из-за этого, перестала спорить. — Ладно, — без всяких эмоций произнесла она, хотя её глаза наполнялись слезами (или это в них так причудливо отражался свет?) — Никому не рассказывай, что я была здесь. — Без тебя бы не догадался. — Сириусу не хотелось язвить, но он не смог удержаться. Андромеда ещё несколько секунд всматривалась в него, прикусив губу, как будто хотела запомнить каждую чёрточку его внешности, потом тихо вздохнула. — Я… я, кажется, была рада тебя видеть. По телу Сириуса прошла дрожь. Он был уверен, что, если попытается шагнуть, ноги его не выдержат. Его лицо треснуло в странной, болезненной полуулыбке. — Я, кажется, тоже. Андромеда опустила взгляд и накинула на голову капюшон. Развернувшись на каблуках, она быстро зашагала к до сих пор открытому окну, и Сириус, как сквозь толщу воды, слышал, как она выбирается наружу. Всего несколько секунд — и Сириус остался в библиотеке один. Обессиленный, он смог сделать несколько шагов в сторону и упал в кресло, стоящее у одного из стеллажей, рядом с небольшим столиком. Он чувствовал себя так, словно только что закончилось тяжёлое сражение, в котором он каким-то чудом одержал победу. Окно всё ещё было открыто, но Сириусу было жарко, а в ушах шумела кровь. Он не знал, сколько времени просидел в кресле, пытаясь прийти в себя. В чувства его привёл отдалённый детский плач и приглушённое женское бормотание: Драко проснулся, а Нарцисса пыталась его успокоить. Сириус потряс головой и встряхнул плечами, словно это могло помочь ему снять наваждение. Он рассеянно огляделся по сторонам. Конечно, библиотека была пуста. Ничего не напоминало о том, что здесь была Андромеда, как будто она действительно была лишь приведением, явившимся в утомлённое сознание Сириуса. *** — Поздравляю, МакКиннон! — Марлин почувствовала тяжёлый удар в спину и едва удержалась на ногах. — Слышал, ты какое-то важное дело уладила? Марлин обернулась к Грюму и криво ему улыбнулась. — Спасибо, Грозный Глаз. Ничего особенного на самом деле, просто стараюсь выполнять свою работу. — Вовсе не «ничего особенного», — послышался мягкий, чуть усталый голос Ремуса рядом. — Одними битвами не победишь, и подрыв врагов изнутри — чуть ли не самое важное, что мы должны делать. Ты правда молодец. Марлин почувствовала, что её лицо равномерно краснеет, и, улыбнувшись Ремусу тоже, поспешила скрыться, чтобы не появился ещё кто-то, решивший похвалить её работу. Она слышала, как за спиной Грюм стал расспрашивать Ремуса о подробностях «улаженного» ей дела, и на мгновение зажмурилась. Ей совсем не хотелось привлекать к себе лишнее внимание. Благо, в толпе было скрыться нетрудно: сегодня в трактире «Кабанья голова» собрался весь Орден, включая даже прячущихся Поттеров и Лонгботтомов. Марлин легко нашла их взглядом по громкому смеху Джеймса, счастливого, что наконец удалось вырваться из той ловушки, которой стал ему дом. В трактире стоял гомон, и Марлин словно вернулась в школьное время. Если закрыть глаза, то можно представить, что она в гриффиндорской гостиной, а рядом друзья: смех Джеймса этому только способствовал. Да и вокруг куча однокурсников или хотя бы просто хогвартсских друзей, типа Бенджи, или Доркас Медоуз, или братьев Прюэтт. Был и сам директор школы, Дамблдор, который и выступил инициатором сегодняшней встречи. Вообще-то изначально идея принадлежала Грюму: он считал, что необходимо сфотографировать каждого члена Ордена, чтобы, на случай возможной смерти кого-то, можно было опознать изуродованный труп. Дамблдор же решил, что стоит запечатлеть Орден всем составом, сделать общую фотографию. Это предложение понравилось всем куда больше грюмовского, однако и индивидуальные снимки тоже планировалось сделать, иначе Грюм бы не успокоился. — Ну сколько можно их ждать? — прогромыхал Хагрид, сидящий у барной стойки, но всё равно заметный отовсюду из-за своего роста. Аберфорт, стоящий за стойкой, отказывался наливать ему огневиски, и он с каждой минутой видел всё меньше смысла в своём присутствии здесь. — Эй, Фаби! Скоро они появятся? — Понятия не имею! — отозвался откуда-то Фабиан. — Если они и впрямь решили попросить тётушку Мюриэль посидеть с детьми, боюсь, их можно не ждать. — Эта старая карга ещё жива? — удивился Питер, но услышала его только стоящая рядом с ним Марлин. Питер, как и она, забился куда-то в угол. — Сколько ей уже, лет сто пятьдесят? Марлин пожала плечами, не уверенная, что Питер обращается к ней. — Я помню, Гидеон жаловался, что им нужно ехать на её восьмидесятипятилетие, так что, вероятно, поменьше. Питер недоверчиво повёл бровями и, скрестив руки на груди, скатился пониже на стуле. На Марлин он не взглянул, и она решила не докучать ему, понимая, что далеко не все в восторге от идеи совместной колдографии. — Вот и они! — воскликнул кто-то, когда дверь в трактир открылась, и над головами показалась рыжая макушка Артура Уизли, Молли, конечно, видно не было. — Неужели только нас ждут? — послышался её обеспокоенный голос. — Ох уж эта Мюриэль, с ней никогда не получается быстро! — Ну ладно-ладно, без оправданий, и так уже задерживаемся, — проворчал Грюм, зная, что может сейчас начаться. — А ну-ка все сюда! Общий гомон стал только сильнее, и Марлин почувствовала, что у неё начинает болеть голова. Вместе с Питером они приблизились к центру, где все члены Ордена пытались встать для общей колдографии. Половина из присутствующих была почти детьми, но не только из-за их нерасторопности не получалось выстроиться в два ряда: Аберфорт до сих пор отказывался фотографироваться, неустанно повторяя бесцветное «нет», Молли успела наступить на ногу всем, кто оказывался рядом, а Дедалус Дингл пытался найти свой цилиндр. Марлин была уверена, что кто-то уже наложил на паб заглушающее заклинание, потому что иначе шум, который они тут производили, был бы слышен чуть ли не в Хогвартсе, несмотря на отдалённое положение «Кабаньей головы». Наконец им удалось построиться в несколько неровных рядов. Марлин стояла рядом с Алисой и Фрэнком в первом ряду, позади неё встали Эдгар Боунс, до сих пор осунувшийся и угрюмый из-за смерти брата (которую он продолжал называть исчезновением, не признавая, что Эбенезер мёртв), и Стерджис Подмор. Однако кто-то высказал мысль, что это слишком официально, и надо лучше сесть, чтобы выглядеть не так принуждённо. Марлин была в числе недовольных новой заминкой, но поддержавших идею было большинство, или они просто кричали громче (чему способствовал Джеймс, желавший как можно дольше растянуть действие), и в итоге все и правда уселись за грязные столы, сдвинутые для этого в одну кучу, чтобы сели рядом. Аберфорт молча взмахнул волшебной палочкой, и по воздуху поплыли стаканы и бутылки со сливочным пивом. Джеймс и Прюэтты заулюлюкали, но Аберфорт уже отвернулся, начав протирать стаканы, стоящие на полках за барной стойкой. — Отлично, теперь-то можем уже начать? — И лучше побыстрее закончить, — услышала Марлин рядом с собой тихий голос Боунса. Его кружка со сливочным пивом стояла в стороне. Марлин переглянулась с Алисой, опять оказавшейся рядом, и они одновременно неуверенно улыбнулись. Она не знала, думает ли Алиса о том же, но ей вдруг показалось, что всё это невообразимая глупость. Ну кому нужна эта колдография, чем она поможет им? Когда пройдут годы и кто-то случайно наткнётся на снимок, ему только станет больно, потому что те, кто сейчас здесь, с ними, может умереть уже завтра. А если случится чудо и никто из присутствующих не погибнет, колдография станет далеко не приятным воспоминанием о том, как всё было раньше, а свидетельством войны, через которую они все вынуждены проходить. Марлин украдкой осмотрелась, замечая, кто искренне радуется общему сбору, а кто нет. По Эдгару Боунсу, Ремусу и Карадоку Дирборну было видно, что они хотят поскорее отсюда уйти, Эммелина и Артур выглядели уставшими, даже измождёнными. Джеймс, братья Прюэтты и Доркас явно получали от происходящего удовольствие, кто-то, как Лили с Алисой и Фрэнком, будто просто плыли по течению, Питер же выглядел почти напуганным, сидя между Джеймсом и Лили (это Лили настояла, чтобы «Хвостик» сидел поближе), или же это было тщательно скрываемое раздражение, Марлин не могла сказать точно. К какой группе отнести себя, она не знала. Наконец, Дамблдор поднял волшебную палочку в воздух и, повинуясь её мановению, взлетела и волшебная камера, которая должна была сделать снимок. Марлин удивилась, что за весь день слышала голос Дамблдора от силы два раза, и в принципе директор выглядел куда задумчивее, чем обычно. Его глаза, всегда блестевшие из-под очков-половинок, сегодня были словно затянуты туманом. Марлин не хотелось об этом думать. Камера отлетела чуть в сторону, чтобы захватить в кадре всех, в том числе и до сих пор повёрнутого спиной к залу Аберфорта, и Марлин едва успела растянуть губы в улыбке, когда паб осветила вспышка. *** Яркая серебристая вспышка заклинания почти ослепила Сириуса, и он едва удержался, чтобы не зажмуриться и успеть воздвигнуть щит, прежде чем луч вонзился бы в его тело. Он был в полной растерянности и уже два раза, кажется, чуть не погиб, не заметив летящего в него заклинания. Если бы рядом не было Адриана, готового его подстраховать, Сириус уже лежал бы на полу с ничего не выражающим взглядом, как Эдгар Боунс в своей спальне. Этот дом принадлежал Боунсам, был их семейным гнездом. Он стоял на окраине города почти на пустыре, и здесь, как выяснил Снейп, был устроен один из штабов Ордена Феникса. Однако, когда ближе к полуночи отряд из двенадцати Пожирателей закружился над домом, никто не поспешил оказать им сопротивление, и они проникли внутрь почти беспрепятственно. Сириус ожидал подвоха, был уверен, что сейчас на них выскочат орденцы. Но этого не произошло, никто не встретил их. Сириус, как в смутном сне, помнил, как Мальсибер и Долохов, медленно ступая по скрипучему полу, вошли в комнату, дверь в которую была чуть приоткрыта. Спустя несколько секунд оставшиеся в коридоре Пожиратели услышали дважды повторённое «Авада Кедавра», и тёмный, спящий дом осветился зелёным сиянием. Сегодня в доме Боунсов не было никого, кроме Эдгара Боунса и его жены. Но, конечно, на доме были чары, которые сообщили остальному Ордену о проникновении, и, не успели Адриан с Долоховым выйти из спальни Боунсов, как с громкими хлопками и яркими вспышками появились орденцы. Тогда началась битва. Сириус дрался почти машинально, словно на автомате выкрикивая заклинания и выставляя щиты. Адриан, который заметил, что с ним сегодня что-то не так, старался держаться поблизости, и, если бы не маска, Сириус бы уже раз сто заметил на себе его сверкающий взгляд, обещающий, что его рассеянность не будет забыта. Орденцев было примерно столько же, сколько Пожирателей, и на каждого пришлось по противнику. Обычно Сириус начинал чувствовать азарт от битвы, словно это школьная дуэль, поэтому и редко убивал кого-то, ведь в школьных сражениях смертельными заклинаниями никто не пользовался. Сегодня он только хотел, чтобы всё побыстрее закончилось. Коридор был узким, и сражение перетекло в холл. Кто-то снёс дверь в гостиную, и Сириус не заметил, как оказался там, в пылу битвы перемещаясь и уворачиваясь от заклинаний. Комната, в которую перешло сражение, в котором участвовал Сириус, была большой, со множеством разномастных кресел и книжными шкафами. Сейчас всё это было раскурочено, у кресел были вспороты подушки, повсюду летали перья, на полу валялись раскрытые на случайных страницах книги, один стеллаж был разгромлен, другой повалился на пол, чуть не придавив при этом стоящего рядом с ним орденца. Их здесь было пятеро: трое Пожирателей, двое членов Ордена, но бой нельзя было назвать неравным: Фабиан и Гидеон Прюэтты сражались, как сразу десять бойцов, и победить их было сложно, хоть Пожирателям и удалось оттеснить их к стене в попытке загнать в угол. К тому же, Сириус сейчас не являлся тяжёлым противником: он едва ли не спотыкался на ровном месте, заклинания всё чаще рикошетили в него самого, и он знал, что, если выживет, получит не только наказание от Волдеморта, но и отповедь Адриана, который был свидетелем всех его провалов. Но Сириус не мог сейчас сосредоточиться на сражении. Он знал, что она была где-то здесь. «Марлин МакКиннон — волшебница, которую необходимо… уничтожить». «Господи. Что же ты такого сотворила?..» Сириус сильно надеялся, что Адриан не заметил его смятения, когда Волдеморт отдавал приказ. Зато Сириус наверняка знал, что как раз Волдеморт распознал все оттенки его эмоций, когда говорил о Марлин. Сириус не сомневался, что всё это сделано специально. — Депульсо! — раздался крик Адриана слева от Сириуса, а в следующий миг окно за спиной одного из Прюэттов с треском лопнуло и разлетелось на мелкие куски. Следом послышался и болезненный стон, но никто из братьев не вышел из строя, даже наоборот, словно звери, от собственной раны, причиняющий боль, они почувствовали ещё больше сил для битвы. «Где она может быть?» — лихорадочно размышлял Сириус. Он не думал о том, что будет делать, если действительно сойдётся с Марлин в бою. Мысли о том, что она сейчас здесь, одновременно пугали и успокаивали его. Он знал, что Волдеморт специально дал задание уничтожить её именно ему. Среди Пожирателей было множество легилиментов, но Волдеморт был самым искусным из них и, конечно, мог проникнуть в разум любого из своих слуг, а Сириус никогда не внушал ему доверия. — Инкарцеро! — Сириус видел, как верёвки, вырвавшиеся из волшебной палочки Фабиана (Гидеона?), летели прямо на него, и сделал взмах палочкой. Он подумал, что не успеет, что сейчас путы сдавят ему горло и он упадёт, задыхаясь, но щит был выставлен, и верёвки рассыпались песчинками, тут же растворившимися в воздухе. «Странно, они ещё ни разу не пытались убить меня», — проскользнула у него рассеянная мысль. Возможно, у Ордена приказ поймать кого-то живым? Тогда его сегодняшняя миссия становится вдвойне несправедливой. — Экспульсо! — Протего Тоталум! — Бомбардо! — Протего Максима! — Брахиабиндо! — Инкарцеро! — Протего! Сириус не понимал, какие заклинания выкрикивает он, какие — Адриан и ещё один Пожиратель, а какие — Прюэтты. Он не замечал, как из его волшебной палочки вылетают лучи, не замечал, как с каждым новым отражённым заклинанием по комнате начинает летать всё больше и больше перьев и страниц разорванных книг. Он словно выпал из своего тела, и вспышки заклинаний мелькали у него перед глазами, как в каком-то фантастическом сне. В его голове пульсировала только одна мысль, отравляющая мозг: «Где, где она?» Пока вдруг не раздался полный боли и ярости выкрик и один из братьев не упал на пол, сражённый настигнувшим его режущим заклинанием. На секунду в комнате воцарилась тишина, даже крики и шум из остального дома, доносившиеся до них из холла, стал тише. Прюэтт лежал на полу, держась за раненое бедро, из которого хлестала кровь. Его брат выступил вперёд, бледный, но решительный. Все поняли, что это конец. Сириус слышал, как набрал в грудь воздуха Адриан, сам ослабевшими пальцами сжал палочку и поднял её, направив на не раненого брата, и слова заклинания были уже у него на языке, как вдруг… — Экспеллиармус! И волшебная палочка Сириуса выскользнула у него из пальцев. Он рассеянно оглянулся влево, туда, куда улетела палочка, и увидел, как она, с лёгким стуком, приземляется у ног третьего Пожирателя, не знакомого Сириусу. — Что за… — хотел было сказать Сириус, но его голос заглушил чужой: — Остолбеней! Сириус инстинктивно пригнулся, но заклинание его не достигло: Адриан успел выставить щит, защищая от предателя и себя, и Сириуса. Пожиратель сделал несколько шагов в сторону Прюэттов, держа свою волшебную палочку наготове. Сириус видел, что его грудь тяжело вздымалась, он либо сильно устал, либо волновался, либо и то, и другое, но в любом случае сражаться он мог, и Сириус понимал, что расстановка сил поменялась. Хоть второй Прюэтт и истекал сейчас кровью, у орденцев появился неожиданный союзник. И, хотя гнева Адриана хватило бы на то, чтобы убить всех троих одним взглядом, Сириус был обезоружен и временно выбит из сражения. Сжав губы, он посмотрел на Прюэттов. Они выглядели не менее растерянными. — Предатель! — выкрикнул Адриан не своим голосом. Его лица под маской не было видно, но Сириус представлял его, перекошенное злобой и желанием наказать переметнувшегося товарища. — Это тебя завербовала та дрянь! У Сириуса проскочила мысль в голове, но у него не было времени, чтобы обдумывать услышанное. Сражение было временно приостановлено, и пока он был в относительной безопасности, но ему срочно нужно было вернуть себе волшебную палочку. Адриан невероятно силён, но не справится с врагами в таком состоянии. Найдя взглядом свою палочку, лежащую на том же месте, он сделал маленький шаг к Адриану. — Вовсе нет, — выговорил Сириус заплетающимся языком, отчаянно импровизируя. — Предатель должен быть в левом крыле дома. Это сработало: здоровый Прюэтт, взвинченный и напуганный, на некоторое время поверивший в то, что кто-то из Пожирателей действительно мог перейти на их сторону, всем телом встрепенулся и отскочил, подойдя ещё ближе к своему раненому брату, кое-как сумевшему замедлить течение крови, но бледному и слабо дышащему. — Петрификус Тоталус! — воскликнул он, и Пожирателю пришлось выставить щит. Воспользовавшись тем, что внимание обоих врагов оказалось отвлечено друг на друга, Сириус пригнулся и почти прыжком оказался рядом со своей волшебной палочкой. Схватив её одеревеневшими пальцами, он крикнул: — Экспульсо! Но он не успел прицелиться, и луч заклинания врезался во второе, бывшее целым, окно. Вновь посыпалось стекло, несколько осколков ранило орденцев и Пожирателя. Сириус знал, что нужно действовать быстро, потому что они оба устали, а, судя по звукам за пределами комнаты, бойня становилась всё отчаяннее, им нельзя было больше здесь оставаться. Он взглянул на Адриана, надеясь, что тот, несмотря на всепоглощающую ярость, поймёт, чего хочет Сириус, или хотя бы на него посмотрит. Адриан заметил его движение и сделал шаг назад. — Авада Кедавра! — рявкнул он, взмахивая волшебной палочкой, словно ножом. И одновременно с этим раздался грохот, пол затрясся, по стенам прошла вибрация, и Сириус почувствовал, что сейчас упадёт. Скудное освещение погасло. Стена, отделяющая эту комнату от остального дома, взорвалась, и её обломки полетели во все стороны. Сириус упал как раз вовремя, чтобы один из особенно крупных пролетел над ним, а не врезался ему прямо в голову. В ушах звенело, но Сириус поспешил подняться на дрожащие ноги. Врагов в один миг стало гораздо больше, несмотря на то что предавший их Пожиратель после прозвучавшего Непростительного упал и больше не шевелился. Чужие крики медленно начали проникать в его сознание, и он чудом успел увернуться от летевшей в него оранжевой вспышки. Разрушенная стена обеспечила раненых и с той, и с другой стороны, но сражение, кажется, стало ещё безжалостнее, чем было. Сириус услышал безумный хохот Беллатрикс. Мельком обернувшись, он увидел, что один из Прюэттов оттаскивает на себе брата, почти потерявшего сознание. Адриан уже не обращал на них внимание, вступив в схватку с Грюмом, и Сириус тоже не стал останавливаться, чтобы добить хотя бы раненого. У него была другая цель. Тяжело дыша, он двинулся к обломкам и заклинанием отбросил в сторону несколько крупных камней, которые мешали проходу. На него почти не обращали внимания, сражение было в самом разгаре, и никто из орденцев не стремился брать на себя дополнительного противника. Сириус огляделся, выискивая белые волосы Марлин в полумраке, но видел только чужие, смазанные лица. Метаясь по сторонам, он убедил себя, что её здесь нет, и спиной вперёд, растерянный и почти напуганный, пошёл прочь из холла, надеясь, что она где-то в доме. Звуки битвы становились тише по мере его удаления от холла, и Сириус с облегчением выдохнул. Прислонившись к стене, он дал себе время, чтобы отдышаться. Надежда на то, что Марлин здесь нет, появилась в нём, и он почувствовал, что наполняется силами. Сириус не был уверен, что с ним сделают, если он скажет, что не нашёл её, но он почти впервые в жизни чувствовал страх. Он знал, что не сможет убить Марлин. Отлепившись от стены, он побрёл по коридору, прислушиваясь к звукам. До него доносились приглушённые выкрики из холла, больше ничего слышно не было. Сириус дошёл до лестницы на второй этаж и оглянулся, как будто проверяя, не преследует ли кто-то его. Конечно, сзади никого не было, и Сириус стал подниматься по лестнице, проклиная про себя скрипящие ступени. На втором этаже было совсем темно, но Сириус не рисковал зажигать Люмос. Здесь было почти тихо, он слышал собственное сердцебиение. Его потихоньку накрывала непонятная тревога, он чувствовал себя под прицелом сотни глаз, хотя рядом никого не было. Сжимая пальцами волшебную палочку чуть не до треска дерева, он остановился и вдруг услышал чей-то шёпот за закрытой дверью, рядом с которой остановился. По его спине пробежали мурашки, он выдохнул сквозь зубы и зажмурился на пару секунд. «Соберись ты, придурок», — мысленно прошипел Сириус себе, не начав хлестать себя по щекам, только чтобы не шуметь. Он одновременно ужасно боялся и злился на себя за этот глупый, необоснованный страх. Здесь некому было на него нападать, а те, кто сидит в комнате, наверняка не знали о его присутствии за дверью, иначе бы ни за что не начали шептаться. Сириус до боли прикусил щёку и резким движением волшебной палочки открыл дверь. Раздался чей-то короткий крик. Не заходя в комнату, Сириус выпустил из волшебной палочки шар света, и он влетел внутрь, освещая небольшое помещение, бывшее, видимо, детской спальней. До скрипа сдвинув зубы, Сириус несколькими широкими шагами вошёл в комнату, держа вытянутую руку с волшебной палочкой перед собой. Не считая волшебного шара, комнату освещал свечной огарок, почти не дающий света. Он стоял на тумбочке у кровати, на которой, забившись в угол, сидел ребёнок лет пяти, заплаканный и испуганный. Зажимая себе рот рукой, мальчик расширившимися от ужаса глазами смотрел на Сириуса. Ему было известно, кто носит серебряные маски. Сириус не успел бы рассмотреть ребёнка, даже если ему бы этого хотелось, потому что его почти сразу же закрыла собой фигура взрослого человека, и у Сириуса сжалось сердце. Конечно, это была Марлин. Она стояла, закрывая собой начавшего всхлипывать ребёнка, её грудь высоко вздымалась от волнения, но рука с волшебной палочкой не дрожала. Сириус и хотел бы сказать заклинание, хоть какое-нибудь, но его мышцы задеревенели и он понимал, что вместо звуков из его рта вырвется только мычание. Марлин молчала недолго. Заметив промедление Пожирателя, она чуть выставила вперёд правую ногу для большей устойчивости и почти прошептала: — Остолбеней. Сириус смог выставить щит невербально. Он знал, что его голос изменяется из-за маски, но ему не хотелось, чтобы Марлин слышала даже это, да и он всё ещё совсем не был уверен, что у него получится сказать что-то вслух, хотя оцепенение стало спадать. Лицо Марлин дрогнуло, брови сдвинулись к переносице. В свете шара на её лбу были отчётливо видны две неглубокие морщинки. Сириус знал, что она понимала: он сильнее. Но почему-то не нападает. Напряжённо глядя на волшебную палочку Сириуса, Марлин сделала движение своей, и Сириус снова выставил щит. Она тоже решила колдовать невербально, и Сириус даже попытался вспомнить, насколько хорошо эта магия получалась у неё в школе, но не смог выстроить ни одного стройного воспоминания. «Я не смогу», — только это появилось в его голове, и Сириус едва не закричал от бессилия. Марлин продолжала атаковать его, Сириус продолжал воздвигать щитовые заклинания почти наугад, не зная, сколько времени прошло с момента, как он проник в комнату. Марлин понемногу выдвигалась на середину, оттесняя Сириуса к порогу; ребёнка за её спиной совсем не было видно, только иногда раздавались его тихие, старательно сдерживаемые рыдания. Внизу послышался звон, крики как будто приблизились, стали громче. Сириус одним резким движением выскочил из комнаты в коридор. Марлин стояла в проходе прямо перед ним, словно мишень. На несколько секунд она прекратила поток атакующих заклятий, подумав, вероятно, что к нему подошла подмога и у неё теперь не один противник. Сириус мельком глянул в темноту коридора, где пока никого не было, но крики становились всё громче. Он не мог разобрать, кому они принадлежат: Пожирателям или орденцам, но его не обрадовал бы ни один из вариантов. Повернувшись обратно к Марлин, он посмотрел в её чуть прищуренные, горящие растерянностью и решительностью одновременно глаза. «Не могу». — Импедимента! — выкрикнул он и сорвался с места, не остановившись посмотреть, попало ли заклинание в цель. Казалось, прошла всего секунда — и вот Сириус уже преодолел лестницу и оказался на первом этаже, прямо в гуще сражения. Он не успел оценить нынешнюю расстановку сил, перед глазами мельтешили только чьи-то мантии. Сириус остановился, пытаясь найти Адриана или Беллатрикс, но тут его левое предплечье словно обожгло кипятком, и он понял, что пора уходить. Остальные Пожиратели, очевидно, получили то же самое сообщение, потому что стали трансгрессировать, оборвав сражение. Последним, что увидел Сириус, прежде чем крутануться на месте для трансгрессии, был труп кого-то из Ордена, лежавший, раскинув руки, на полу.