Мир в зелёных пятнах

— Ты так стараешься, — заговаривал Эдд в один из своих каждодневных заходов в мастерскую. Усаживаясь на маленький участок стола, где на удивление не было пыли, если только Эдд не избавился от неё собственной штаниной, и более-менее прибрано от сплошных деталей, заваленных по всему рабочему месту. Другой на стуле на миг дёргал настороженный взгляд к другу, вдруг ещё попортит чего, — и мне не надоедает говорить тебе, как бы ты мог в этом продвинуться, — он продолжал повторяющийся раз за разом монолог, Торд не пытался остановить его и пояснить собственные мысли на этот счёт. Эдд и так их помнил в общих чертах, но не упускал шанса высказаться. Тишина подкрадывалась стремительно и Эдд подозрительно замолкал, начиная постукивать указательным пальцем по низкому столу. В последние визиты он часто резко затихал и задумчиво всматривался в каждое движение трудяги. Кругом витала атмосфера совершенно другого человека. Продолжалось странное поведение друга до тех пор, пока его руки не хватали пустую посуду и он уходил, бросая напоследок, что больше сегодня не придёт. Торду абсолютно не нравились подобные странности, но всё же показывать этого он не собирался, отворачиваясь к рабочему столу. В каких делах пропадал его друг, не сильно волновало. В какой-то момент Эдвард просто перестал придумывать всевозможные глупые отговорки, пока это окончательно не перетекло в обычное слово «дела». Собственно, они никогда не видели смысла знать о друг друге до кончиков пальцев. И об увлечении Торда удалось узнать чисто случайно. Просто в нужный момент забыть в гараже вещицу, в период, когда Торда охватывало маленькое увлечение и гараж преобразовывался в место, где он почти что жил. Эдварду достаточно было раскрыть скрипучую, забытую быть запертой, дверь и завидеть друга в любопытном деле, а затем прилипнуть и расспрашивать под предлогом обеспечения провизии. Времени прошло совсем немного, как Эдд узнал, чем он занимается в гараже под закрытым замком, а присутствие другого человека успевало впасть в странное чувство обыденности, словно так было с самого начала. И сейчас эту самую обыденность было слегка боязно потерять, вернуться вновь в старую тишину уединения с самим собой. Его заставили показывать прошлые изобретения, а потом и объяснять принцип их работы как можно более понятным языком человеку, не разбирающемуся в этом. Перед ним всё ещё стояли глубокие карие глаза, которые с восхищением осматривали самые простенькие работы. В них не было уникальности, некоторые улучшенные приборы для хозяйства, модифицированные запчасти для машины, просто поломанные вещи, которые смогли преобразиться в его руках. Несмотря на это, Эдд вновь и вновь называл это прекрасным талантом, который стоило развивать как можно дальше и однажды он смог бы достигнуть неимоверных высот. Он соврёт, если не признается, как приятно было слышать похвалу в свою сторону, дающий больший стимул на создание чего-то особенного и своего. «Всё это уже твоё и особенно по своему». Вспоминался упрёк непонимающего друга, но он и не пытался ему возразить, чтобы только начать больше спорить. Возможно, и было своим, но хотелось нечто именно своё, то чего не будет создано кем-то другим. Поэтому он в какой раз закрывался в импровизированной мастерской и пытался творить, рисуя новые чертежи и стараясь их реализовать как можно точнее. А сейчас этот самый друг осторожно тянулся пальцами к посуде, словно змея. Никаких деталей, доскональных вопросов или попытки разузнать в чём же смысл его новой разработки, будто пришло то самое время и у Эдда погас интерес к его увлечению. Может, именно это и происходило. Поэтому и сегодня вопросы ограничивались на уровне: «как дела?». «Что ж, хотя бы завтраками обеспечивает». — внутренне насмехался сам над собой Торд, но чувствовал, как с каждым новым днём подкрадывалось желание поскорее выбраться из мастерской и разузнать у Пола и Патрика знали ли они чего насчёт Эдда, молча уходящего от него из мастерской. Сидел ли Эдвард в своей комнате за альбомом или уходил в неизвестном направлении? Тишину разодрало громкое «Эй» со стороны рабочего места. Торд удивился не меньше стоящего у двери Эдда. Они переглядывались некоторое время, пока Эдд всё же не возвратился на прежнее место, присмотренное на столе. Перепачканные руки спустились к коленям, медленно потирая их, он не имел понятия как продолжать разговор и зачем вообще это вырвалось из его горла. А прищуренные глаза выжидающе ждали, но из рук посуду не выпускал, будто в любой момент готовящийся сбежать под натиском чужого взгляда. Гляделки между друг другом продолжались и Торду становилось невыносимо неуютно в попытках как можно тише сглотнуть раздражающую слюну. — Знаешь, — сперва Торд смотрел на неожиданно широкую улыбку, с недоумением поднимая взгляд выше, где в широких зрачках будто сверкало что-то яркое. Наконец, Эдд поставил посуду куда подальше, осмотревшись по всему собранному барахлу взглядом и находя ещё один стул. Он подсаживался к удивлённому Торду, поворачивался, чуть ли не падая со старой табуретки, — может ты сможешь научить меня своему мастерству? Ты не хочешь заниматься этим всерьёз, а я возьму и найду в себе весомый потенциал под присмотром лучшего учителя! — Эдвард протянул руку к одному из инструментов, а другая уже стремилась к недоделанному прибору, пока ту и другую быстро перехватывали чужие руки, — тогда я стану супер знаменитым, а ты так и будешь сидеть над своим хобби. — Думаешь, всё так легко? — удивлялся Торд, больше запутываясь в меняющемся настрое друга, в то время как руки Эдварда пытались медленно дотянуться до инструментов и разных железяк, даже если его всё ещё крепко удерживали мозолистые пальцы, перепачканные в чём-то грязном и липком. Давно пора было бы навести здесь порядок, да убрать из гаража разных категорий хлам или сюда скоро не поместиться даже машина. Но выбрасывать жалко абсолютно всё. Ведь даже эти старые вещи могли сподвигнуть к вдохновению на новое изобретение. В том числе и этот качающийся стул с неравномерными ножками мог послужить опорой для новой мебели. Разобрать, подделать, может покрасить. — Очевидно, не легко, но попробовать что-то новое всегда стоит, — на его утверждение в холодных серых глазах виднелись лишь непонимание и упрёк, а руки всё не отпускал, — ну же, Торд. Взамен я сделаю что-нибудь и для тебя. По дому там дежурить или всегда три раза в день приносить еду, в срок. Что захочешь. На заманчивое предложение изобретатель замер, будто превратившись в каменную статую, медленно стал осматриваться по сторонам. В глаза первым делом бросился высоченный шкаф до самого потолка, забитый старыми книгами, журналами, газетами, потрёпанными мягкими игрушками детства, разваливающимися на кусочки рубашками и штанами. Под его ножками торчали шнурки армейских дядиных ботинок, ещё с его юношества, которые Торд приметил себе и забрал, да в итоге быстро вырос из них. Под шкафом можно было отыскать пару резиновых дырявых сапог и ящик с ржавыми гвоздями и таким же молотком. Рядом стояла пирамида коробок, почти доходящая до вершины шкафа, уже и полностью позабылось, что в них такого запрятано, некоторые с переезда ещё остались. Коробки подпирала половина велосипеда или только некоторые его части. Одно из колес ему доводилось видеть в последний раз за шкафом или в багажнике машины. Возле стола беспорядочно валялось неимоверное количество запчастей, как больших, так и маленьких, деревянный ящик с инструментами и спортивная сумка с ними же. На самом столе кромешный бардак, а в шкафчиках под столом творился давний хаос и туда уже страшно было заглядывать, по запаху лежало нечто в прошлом съедобное, знатно стухшее. Противоположная стена рассыпалась разнообразными полками, заполненных неудачными экспериментами, безделушками, собранными в школьные года, пыльными фигурками, опять книгами (похоже принадлежащие уже Патрику), небольшой коллекцией сигаретных пачек, сцепленных верёвкой между полками. С крайней полки свисали засохшие полевые цветы, собранными в придачу с травой и колосками. Ближе к двери стояла старинная ржавая лестница. Предназначение для неё только одно — открывать форточку наверху, там тоже петельки заржавели и не вспомнить, как давно проветривалось помещение. Снизу стояла раскладушка, на данный момент официально самая чистая вещь в гараже, и запасное колесо от машины. Благо машина стояла возле дома, не то можно было бы с концами задохнуться в общей тесноте собранной пыли со всего хлама. Вокруг летала пыль, которая хорошо виднелась под включённой лампой, и по обязательной паутине в каждом углу. На пол лучше не засматриваться. — Значит, согласишься убраться здесь? — скрещивал руки Торд и поворачивался всем корпусом к Эдду с насмешливой самодовольной улыбкой. Уверенность в миг стерлась с его пораженного лица и он осторожно поворачивался, осматривая гараж, как это сделал Торд несколькими мгновениями назад. Он судорожно качал головой из стороны в сторону, безнадёжно вздыхал, уже смотря на изобретателя с недовольным выражением. После коротких попыток сдержаться, из Торда вырвался хохот, победоносная поза сдулась, а лицо Эдда сильнее сморщилось в ответ, словно после проглоченного целиком лимона. Фантазия представляла во всех ярких красках, сколько предстоит здесь работы, в особенности только для одного человека. — Издеваешься? Да тут дохренище работы. — дождавшись внимания в свою сторону, руки Эдда потянулись друг от друга как можно дальше, указывая на объём предстоящей работы. Складывалось убеждённое ощущение, что те продолжат растягиваться в стороны, пока не оторвутся. При этом продолжая ползти в противоположные стороны. — Сознайся, ты хочешь заставить меня застрять навечно с этим заданием, ага? — Почему же, совсем нет, — хмыкнул Торд, пытаясь сдержать новую волну насмешек, — ты сам подписался на это. «Что хочешь, Торд», правильно? Если нет, то нет. С повторным вздохом, полного отчаяния, Эдд безнадёжно отпустил руки и осмотрелся повторно. На то, как долго тот смотрел, из груди непринуждённо выползли хрипы, еле схожие со смехом. Для ходящего в гараж несколько дней подряд, надежды искать не имело смысла, а только наблюдать, как вещи всё не меняли положения, только прибавляясь в количестве и грязи поверх них. Со вздохом он отпустил голову, чего делать не стоило для собственного же блага, хотя бы из-за того, что там завелась отдельная жизнь и возможность оттереть это нечто ставилось под глубокое сомнение. Жуть. Прежде чем из него посыпались тихие ругательства, послышался такой же тихий угрюмый вопрос: «Когда начинать?». — Да хоть прямо сейчас. Ты же хочешь поскорее закончить, Эдвард? — имя тянулось на языке особо приятно под взглядом, полного разочарования. — Завтра, — никакого шороха или малейшего звука не удалось услышать, пока он резко не поднялся, ухватываясь за застоявшуюся посуду на злополучном полу, — Начну завтра и закончу тоже завтра. Быстрыми шагами добежал до оставленной им приоткрытой двери и также быстро за ней скрылся, махнув исчезающей рукой на прощание. Торд заинтересованно провожал взглядом чуть дольше, чем требовалось, пытаясь разгадать его поспешность, мотивы, секреты, но не очень-то получалось. В который раз. «Всё же, он куда-то собирался после меня. Навряд ли свидимся сегодня». Лишние мысли постепенно покидали голову и становилось немного легче, просторнее, словно улёгся на мягкую кровать, а не на жесткую раскладушку. Он старательно протирал руки об штаны, не получая желаемого результата, и углублялся в волшебный мирок собственного мастерства. С гаража доносились тихие звуки создания маленького робота.