All the commotion, the kiddie like play
Has people talking, talking
Умелые руки ласкали вытянутую шею, каркасом деятельность греческих божеств напоминавшую, вены на ней переплетались петлями и рисовали свои собственные узоры на оливковой коже, жадно пульсирующей при прикосновении к ней разгоряченных подушечек пальцев. Томные вздохи и собственническое выцарапывание сумбурных символов мольбы на широкой спине щедро сеяли мурашки, не щадя ни её, ни его. Бёдра вели близирную войну за первенство, сталкиваясь с ритмичной фрикцией. Костяшки отбеливались трением о простыню, усеянными гипертрофированной иллюстрацией чёрно-белых гербарий, а мокрые волосы капали на грудь, леденя с каждой каплей пылавщую от удовольствия поверхность плоти её молочной. Сладострастно губу его прикусила, облив несчитанными тоннами ледниковой воды. Дрожал он, как вот-вот спадавший с линии жизни осенний листик, но с мутной слякотью внизу столкнуться упорно не желавший, героически продолжал всем существом своим тлеющим держаться за рвущуюся с каждым мерцанием шёлковую нить выдержки своей. Длинные пальцы, соприкасаясь с очертанием лица её светлого, словно выработали новый тип физической энергии, ту, которая своей мощью и взрывоопасностью не сравнилась бы с расщеплением самого лёгкого элемента в злосчастной таблице, с детства ему ненавистной. Провёл по линии подбородка, надёжно запечатывая в памяти каждый изгиб, каждую едва заметную родинку, словно на своей музе помещенным скульптором являлся. Желал заменить привычный вдыхаемый воздух её кисловато-сладким парфюмом, жаждал утонуть в этом персиковом флаконе с лаконичной надписью Tom Ford. Опечатались губы сочно припухшие на области его ключицы, выпиравшей уж больно сильно, а он зубы стиснул так, что казалось, скрип их раздался по всей комнате мощными, звериными вибрациями. Насыщался ей, как всю жизнь голодавший раб, одновременно поклоняясь повелительнице своей лунной, запретной жрице сердца. Стоны её хриплые заливали уши платиной, а прикосновения были драгоценней оставленных Мидасом. Извивалось в ладонях крупных не только тело её, но и за компанию натура неуловимая, порой доводящая до безумия, но столь желання, столь мифическая. Робко в зеркала её души заглянул, боясь не увидеть в них ответного трепета, того же желания и вожделения сравнимого с тем, кто испытывал его впервые. Но васильки её выразительные светились ярче созвездия под которым родилась гордая их обладательница, смотря на него так, словно целый свет готова была подарить. Прикосновением еле ощутимым смел смочить кончик пальца своего текущей по малиновой щеке слезе предательской. Хмурость овладела вытянутым лицом, а она лишь больше прижалась к ладони, щеку бережно державшую, фибрами своего нутра его контактом наслаждаясь. Не желая терять его тепло, одарила сиянием своей слабой улыбки. В тишине забвенной и в покое духа с трудом смог выскрести из себя единственное, что когда-либо имело значение: — Виктория, — низко и сипло, но так счастливо пролепетал, прикрывая глаза от того, как дивно звучали буквы её имени, как органично лились с его уст.***
— Дам-Дамиано, — высокий голосок пчелой жужжал вокруг, теряясь в ватном пространстве, — малыш, ты в порядке? Ко лбу горячему губами алыми прижалась, примеряя на себе температуру тела своего парня. Насторожилась не на шутку, когда почувствовала жар далеко не обыденный. Он редко болел, а в такую пору это вообще чуть ли не приговором было: уже думала, какие меры принимать будет, кому звонить, куда обращаться. Мысли успели пробежать изнурительный марафон, когда он наконец-то лениво приоткрыл глаза, запустив руку в капну взъерошенных волос, сонно просверливая лико чудное своим тяжёлым взглядом. — Да, да, просто сон дерьмовый приснился, — недавнее пробуждение показало свой эффект на глотке, опуская голос на октаву. Врать он не любил, особенно ей, ведь чьи отношения могли сравниться с обоюдным стальным доверием пары, с уважением и неслыханной поддержкой? Ему небесно повезло с Джо, ему твердили об этом все. Он же не дурак, осознавал, ценил. У девушки атрофировано чувство ревности — её величайший плюс и гнусный минус в тёмных моментах Дама, когда взор шастает не по тем «глазам». Иногда какое-то мерзостное альтер эго циничного придурка ущемлялось, когда ей совершенно было наплевать на то, как он обжимается с фанатами или любезничает с бывшей. Его пылкой натуре такое чуждо. Видит своё, молниеносно ставит красную метку в виде трёх букв: «Моё» Диссонанс в мерах присвоения друг друга часто становился причиной для конфликтов, пускай и быстро решаемых, ведь на неё невозможно долго злиться, но всё же наносящих урон на совместную жизнь. По её мнению, он слишком ревновал и вёл себя, как отморозок при её друзьях мужского пола, а Джорджия, по его мнению, настолько его не ценила, что чуть ли не в постель укладывала с другими девушками. — Точно просто сон? — аккуратно провела от скулы до подбородка, слегка царапая длинными ногтями, — Ты очень горячий и что-то бормотал во сне, я так напугалась, — готов был душу павшему творению Божьему продать только чтобы продолжать купаться в ласке, одаренной глазами оленёнка Бэмби. Нежными, сказочными, согревающими в холодную пору. Как он мог думать, что она не ценит его? Лишь излишне доверяет, а он как настоящий идиот не мог увидеть в этом лишь золотую жилу, каковым это качество и являлось для многих. — Ну, горяч я всегда, — перехватил движение её руки и оставил нежный поцелуй на пальчиках, ехидно улыбнувшись, — а бормотал дичь всякую, от чудища убегая, — она умилительно нахмурилась, но возражать не стала, — Со мной всё хорошо, — оставил финальный чмок и вскочил с общей постели в одних лишь боксерах. — Ты куда? — слабо проскулила, не желая его отпускать, ведь ещё не окончательно убедилась, что с ним поистине всё хорошо. — Умыться, дорогая, просто умыться, — мелодично пропел, охотно желая внушить ей то, что состояние у него отнюдь не паршивое. Ещё одна ложь. Как только дверь ванной соприкоснулась с рамой, он бешено выдохнул, в зеркале напоминая себе быка, передразненного неопытными матадором. Желание вдребезги расколотить стекло с собственным отражением пульсировало в горле комом. Блять. Блять. Блять. Подсознание часто вытворяло различные подлости, выбывая стойкую землю из под длинных ног, но это... Что это, блять, такое было? Словно в спину пырнуть кинжалом, толкнуть под поезд или сдать в плен врагу, только все эти действия совершить по отношению к самому себе. Гадко, подло, неправильно, аморально. Всегда верил в уловки психологии только тогда, когда выгодно было ему: в данный момент хотелось плюнуть в лицо ученным-психологам, выработавшим теорию о том, что подсознание — это в том числе и преграда, которая мешает мыслям, от которых пытаемся прочь убежать, спокойно витать в мозгу и оставаться незамеченными. Больше года утекло с момента, когда сон этот несчастный мог походить на реальность. Но это прошлое, то, что должно прятаться в дощечками и гвоздями забитой коробке где-то на забытой бездне его души. Они друзья, коллеги. Это их предел, это то, каким всё должно быть. По большей части винил он эту фотосессию похабную и пару шотов, обжёгших внутренности после неё. Однако глупо было отрицать то, как амурно вчера он себя вёл, как обомлел при виде тела её. Ледяная вода смыла с лица сонный вид и иссохшие губы, однако превознесла ненужную красноту и дрожь. Выйдя из ванны громкие шаги свои по паркету минимизировать пытался, ибо Джорджия снова вернулась в царство Морфея, так и не дождавшись его возвращения. Только хотел спастись от холода пола, разместив своё тело обратно под согретые простыня, как в тишине поздней ночи раздалась гулкая вибрация. Телефон сверкнул, как гром незваный, а что-то подсказывало не игнорировать сообщение и ответить сейчас, не оставляя на грядущий день. Вик: Знаю, что сейчас, вероятно, дрыхнешь, а если разбудила, то не злись, это важно. У Чили что-то с лапкой, думаю завтра отвести к ветеринару, поможешь? Глаза медленно бегали по тексту, напечатанному недавней героиней постыдного сновидения. И если изначально хотел он хоть на пару дней отдалиться, то сейчас понял, что не в состоянии, ибо даже от простого сообщения с отсутствием «пожалуйста» уголки губ автопилотом потянулись вверх, а внутри что-то расцвело, дав сочный плод.