***
Как выяснилось, обнаружить единственного ведьмака на просторах континента не так уж просто. Ламберт ездил главными дорогами, брал в окрестностях небольшие контракты и зарабатывал достаточно денег. И искал Айдена в каждом крупном городе, через который проезжал. Он знал, какого типа корчмы и трактиры любил посещать Айден. Места, находившиеся подальше от дороги, места, достаточно грязные, чтобы их сторонилось большинство людей. Места, где он мог избежать ненужного внимания. Где мог незаметно укрыться в толпе, скрыться от неприязненных, презрительных взглядов, сопровождающих таких, как они. Ламберт облазил все темные закоулки, но нашел только паутину и горький эль. Проверив каждую зацепку в Лирии, он отправился на север. Проехал через Вызиму, но не потому, что снова хотел увидеть столицу, а скорее потому, что объезжать ее было сложнее. Он ненавидел полупустынные улицы этих изменившихся городов, население которых уничтожила Катриона, наступление Нильфгаарда или бойня нелюдей во время погрома, который произошел несколько лет назад. Где бы он ни проезжал, неизменно ловил на себе подозрительные взгляды. Ламберт спросил об Айдене в корчме Купеческого квартала, которой часто пользовался, прежде чем все покатилось по наклонной. Ее владелец отмалчивался. Человек даже не встречался с ним взглядом, хотя когда-то был приветлив. Ламберт заплатил за выпивку и больше ничего не спрашивал. Он не хотел спать внутри городских стен. Снять комнату здесь — самому напроситься на нож под ребра или на что-нибудь похуже. Он отправился на восток, к Махакаму, взял контракт в Мойоне, чтобы уничтожить на кладбище полуночницу. Бой был не особенно сложный или интересный. Ламберт почти заскучал, уворачиваясь от взмахов когтей, пока заманивал ее в защитный круг Ирден, а затем рассек серебряным мечом ссохшуюся плоть. С жалобным воплем, разнесшимся среди надгробий, полуночница рассыпалось золой, когда он обнаружил уязвимое место и сразу вонзил клинок туда, где должно было находиться сердце. Даже не вспотев, Ламберт вернул меч в ножны и собрал, что смог, чтобы принести останки в дом старосты и получить плату. — Кстати, — сказал он, пряча в карман кметские гроши, которые те наскребли, чтобы заплатить за решение проблем. — Я кое-кого ищу. Ведьмака — темные волосы, синяя броня, шрам на шее, — Ламберт показал пальцем на себе, изображая отметины Айдена. — Видел кого-нибудь похожего? Он опешил, когда староста кивнул. — Да, — ответил тот. — Он проезжал здесь неделю или около того назад. Не брал никаких контрактов, просто поел в корчме и поехал дальше. Вел себя подозрительно. Будто бежал от чего-то, — староста сплюнул в грязь. — Куда он поехал? — спросил Ламберт, проклиная нотки отчаяния, прозвучавшие в голосе. — На восток, по главной дороге, — мужчина кивнул в нужном направлении. — Хотя вряд ли ты догонишь его. Он едва не загнал коня. — Спасибо, — рассеянно ответил Ламберт, уставившись в направлении, указанном старостой. Он вернулся к лошади, позабыв свои планы купить горячей еды и сносную кровать. Восток. Элландер. Единственное место, куда он мог направиться. И в этом был смысл — они оба останавливались в этом городе годами. Как-никак там они встретились. Возможно, Айден тоже ищет его. Сердце сжалось. Он вскочил на лошадь, с силой толкнул ее каблуками и послал в галоп.***
Дорога стиралась под копытами коня, пока Ламберт отчаянно гнал галопом, желая успеть в Элландер до заката. Мягкий перезвон с колокольной башни храма Мелитэле он услышал издалека, еще до того, как перед взором выросли городские стены. Последние лучи солнца отсчитывали ускользающие секунды времени, которое Ламберт хотел опередить. Он не знал, что произойдет, если не сможет, но ощущал мрачную обреченность, шипом засевшую в груди. Не снижая скорости, он достиг ворот, подковы лошади грохотали по брусчатке, пока он летел по улицам. На главной площади не было почти никого, кроме нескольких типов в капюшонах, держащихся с краю, их очертания скрывали тени домов и торговых лавок. Ламберт интуитивно понял, что среди них нет Айдена. Доска объявлений оказалась практически пуста. Ламберт потянул лошадь дальше, не заботясь о появлении стражи. Найдут его позже, если понадобится. Он не заботился о деньгах. Не заботился о возмущенных криках вычурно одетых людей, которых расталкивал, пролетая в глубинах города. У него была одна цель. Найти Айдена. Ноги привели к корчме, где они встретились. Ламберт ворвался туда, оглядывая толпу в поисках знакомой каштановой шевелюры. Знакомого проблеска синего плаща. Ничего. — Эй! Тебе запрещен вход! — гневно прорычали из-за барной стойки, а затем перед ним появился корчмарь, закатывающий рукава. — Проваливай. Я не хочу видеть подобных тебе здесь. Тебя ждут неприятности. — Я не останусь. Мне просто нужно… — Вон! — загремел корчмарь, указывая на дверь. Ламберт выругался под нос и сложил знак Аксий. Он не беспокоился об осторожности. — Я ищу своего друга. С которым был здесь раньше. Ты видел его? Человек пошатнулся, когда чары вступили в силу. — Да… — промямлил он, осматривая корчму, будто не бывал здесь прежде. — Я видел его. — Когда? Куда он ушел? — Несколько часов назад. Я выгнал его. Он пошел туда, или около того, — он неясно махнул рукой. — Думаю, я видел нескольких людей, следовавших за ним. — Черт, — прошипел Ламберт, разворачиваясь и выскакивая в дверь. Солнце уже опустилось за горизонт, когда он выбежал из корчмы, сапоги скользили по мокрой брусчатке. Очередной поворот, очередная аллея, он не встречал никого. Стены нависали над ним злобными великанами, холодные и осуждающие. Он миновал поворот в каком-то забытом углу района для нелюдей и застыл. Даже на расстоянии, даже распластанным на земле и неподвижным, даже окутанным чернотой ночи, Ламберт узнал бы этот силуэт где угодно. Айден. Ламберт не мог двинуться. Не мог вздохнуть, не мог думать. В сердце зашевелилась боль, словно в мешке, полном червей. Казалось, будто весь воздух в мире испарился, потухли звуки города вокруг. Айден. Ламберт заставил себя сделать пару шагов. Пошел к безжизненной тени, чтобы подтвердить и так известное. Ужас нарастал в груди. Ужас от того, что он ожидал увидеть. Ужас понимания, что последняя искра надежды, за которую он цеплялся, словно за маяк в темноте, погасла навсегда, будто лишившись источника кислорода. Пока Ламберт медленно брел по брусчатке, он заметил скользкую субстанцию, покрывшую подошвы сапог, не дождевую воду — кровь, темную и густую, что собралась в трещинах меж камней и булыжников, словно вязь. Тошнотворный сладкий запах пробрался в нос. Он помнил, как пахла кровь Айдена, когда его пронзил бес многие месяцы назад. Ламберт поборол тошноту. Двигаясь медленно, как в кошмарном сне, он достиг лежащего на земле тела. Айден казался маленьким и сломленным. Ламберт опустился на колени рядом, не замечая кровь, сразу же пропитавшую ткань штанов. Дрожащими руками перевернул его. И немедленно отпрянул, выплевывая проклятие, удушливым комом вставшее поперек горла. Рука Айдена безжизненно рухнула на землю. Лязгнула рукоять сломанного меча. Гамбезон вымок от крови, вокруг глубокой раны в сердце запеклись сгустки. Кожа Айдена стала бледной, с серыми и пурпурными пятнами. Глаза были самым худшим. Один глаз безучастно смотрел вперед. Другой оказался совершенно уничтожен — в нем засел тускло блестящий арбалетный болт. Дорожка крови сбегала по щеке в гротескном подобии слезы. — Айден, — выдохнул Ламберт, касаясь его лица. Оно было холодным как лед. — Блять, — он задыхался, горло перехватило, глаза защипали слезы. — Блять. Сжимая кулаки, он до крови искусывал губы, пытаясь сдержаться. Молчал, потрясенный грузом навалившейся реальности, которая сжимала грудь обручами, словно разбитую бочку. Мир перевернулся и закружился. Кровь шумела в ушах… он не мог дышать… стены надвигались… поздно, слишком поздно… нужно бежать… он не мог двигаться… не мог… Все невысказанное вырывалось с гортанным криком, срывающим связки, но все еще приглушенном. Он кричал, пока не оцепенел. Пока не осталось сил больше кричать. Пока голова едва не взорвалась от необузданной боли. Пока, наконец, не вздохнул и не смог двигаться снова. Нужно уехать из Элландера. Встав на четвереньки, он сумел найти вторую половину сломанного меча Айдена. Ее пятнала полузасохшая кровь. Ламберт вложил обе части в ножны и встал. С глубоким, дрожащим вздохом наклонился и поднял тело Айдена. Ламберт нес его по улицам спящего города, с трудом переставляя ноги. Неизвестно, не заметили ли его стражи или просто не обратили внимания, но Ламберта никто не остановил у ворот. Придавленный тяжестью боли, он выскользнул в ночь.***
Ламберт складывал костер, словно ходячий труп. Не чувствовал волдыри, появившиеся на руках и прорвавшиеся, когда он рубил дерево, не заметил собственную кровь, измазавшую куски дерева, которые он выкладывал, как много раз прежде. Тело Айдена лежало на траве рядом, его присутствие походило на злобную тень, угрожающую высосать, поглотить Ламберта. Он не мог смотреть в ту сторону. Взгляд на тело заставлял осознать реальность. Ламберт боялся того, что увидит, поэтому с головой погрузился в процесс подготовки к погребению, он хотел убедиться, что бревна сложены идеально. Они должны гореть ярко и разгонять тьму. Чтобы люди могли увидеть костер издалека. Выбранное место обладало особенной красотой. Холм, спрятанный вдали от шума и суматохи главной дороги. Ветер играл листвой вековых дубов над головой Ламберта, пока он укладывал последнее бревнышко в костровище. Небесная высь сияла глубиной. Ламберт смутно подумал, что никогда не видел так много звезд. Ламберт встал на колени и поднял тело Айдена. Нежно, как мать, берущая на руки младенца. На глаза навернулись слезы, горячие и горькие, когда он осознал, что прикасается к нему в последний раз. Мягко опустив Айдена на кострище, Ламберт осторожно устроил его руки на груди и вложил в них обе половинки сломанного меча. Когда Ламберт пододвинул ладони, что-то зашуршало в кармане Айдена. Он нерешительно забрался туда и вытянул сложенный кусочек пергамента, чья кремовая поверхность оказалась испачкана кровью, пропитавшей одежду Айдена. Он перевернул листок. На другой стороне знакомым витиеватым почерком было написано лишь одно слово. Ламберт. Судорожно вздохнув, он крепко сжал пергамент в кулаке, словно тот мог исчезнуть, если ослабить хватку. Осторожно положил его в карман. Позже. Он прочитает позже. Аккуратно прикрыв веки на уцелевшем глазу Айдена, Ламберт набросил капюшон, чтобы спрятать изуродованное лицо. В оцепенении, заглушавшем все остальное, наклонился и, придерживая его подбородок, оставил на холодных губах последний поцелуй. Постоял в нерешительности, пытаясь подобрать правильные слова. — Мне чертовски жаль, — наконец прошептал он. — Среди всего этого дерьма ты был единственным хорошим, что случилось со мной. А я подвел тебя, — он прервался, горло сдавило толстыми жгутами горя. Ламберт втянул воздух сквозь зубы, заставив себя продолжить. — Я подвел тебя, и мне так жаль. Меня не было рядом, хотя я должен был, — он сделал глубокий, неровный вздох, плечи опустились, на глаза навернулись слезы. — Ты знаешь, я никогда не дорожил судьбой. Она не дала мне ничего со дня моего рождения. Но я знаю… — сжав кулаки, он стиснул зубы. — Ты, Айден. Ты был моим предназначением. Он заколебался на мгновение, а потом расстегнул медальон с кошачьей головой на шее Айдена. Напоминание. Память, которой он точно не заслуживал, но в которой нуждался. — Я любил тебя, Айден, — наконец смог произнести он, сжав медальон в кулаке. — Я любил тебя и никогда, блять, не говорил тебе. Даже когда злился, как дьявол, даже когда ушел, даже когда мы поссорились, я любил тебя. И никогда не прощу себе, что позволил этому случиться, — молчание в ответ, казалось, высосало из груди весь воздух. Ламберт неопределенно застыл на грани, боясь двигаться дальше, потому что знал, пути назад не было. Он сложил левой рукой знак Игни и поджег сухую траву, которой проложил бревна костра. Огонь занялся быстро, жадное пламя лизало дерево, прожигая свой путь. Языки огня вздымались выше и выше, пожирая все вокруг, пока тело Айдена не скрылось под их завесой. Ламберт стоял, стиснув зубы, слезы бежали по лицу и тихо капали на землю. Как бы сильно он ни хотел отвернуться, он не мог. Он должен был стать свидетелем. Это последнее, что он способен сделать для человека, который был его другом, его возлюбленным, его напарником. Человека, который пытался сделать его лучше. Помочь стать кем-то большим, чем обозленный, ожесточенный мальчик из Аэдирна, скорбящий по утраченной жизни. Искры взлетали из костра ввысь, стремительно поднимались к звездам и медленно угасали в холодном весеннем воздухе. Ламберт взял медальон Айдена и застегнул цепочку на своей шее, убрав под доспех так, чтобы он покоился рядом с сердцем. Когда пламя разгорелось еще ярче, Ламберт полез в карман и достал письмо. Осторожно развернул его, страшась того, что найдет внутри. Ламберт, начиналось оно. Есть некоторые вещи, которые я никогда не рассказывал тебе. Вещи, которые должен рассказать. О моем прошлом, которое, клянусь, однажды нагонит меня. И теперь я не знаю, остался ли хоть шанс. За мной охотятся. Думаю, скорее всего, я очень скоро умру. По своей вине. Я рассказывал тебе как-то о своих братьях. О Каспаре, человеке, который был моим воспитанником, которого я был вынужден хладнокровно убить, чтобы предотвратить убийство младенца. Я провел свою жизнь, пытаясь искупить эти грехи. Девочка, которую он собирался убить, была дочерью герцога. Когда Каспар не выполнил контракт, его наниматели прибегли к другим способам исполнения своих замыслов. Они наложили на нее проклятие — могущественное проклятие. Она была обречена спать, словно мертвая, остаток своей жизни. Узнав об этом, я почувствовал себя обязанным помочь. Я обратился к герцогу и заключил контракт на снятие проклятия. Детали больше не имеют значения — прежде чем я смог добиться успеха, ассасины использовали лазейку в проклятии, обеспечивающую ее смерть. Враги герцога были недовольны, что я снова вмешался в их дела. Они разместили контракт на меня — уверен, что человек, которого они наняли для этого, кое-кто из моего прошлого. Коварный и крайне опасный. И если он сумеет найти меня, сомневаюсь, что выживу в стычке. Ламберт, прости. Я не знаю, что еще сказать, кроме того, что мне жаль. Не знаю, увижу ли тебя снова. Не знаю даже, прочитаешь ли ты это письмо. Я не буду упрекать тебя, если выбросишь его в огонь, даже не открывая. Я заслужил это после всего, что сделал. Но очень сильно надеюсь, что судьба как-нибудь приведет тебя ко мне. Прости меня, Ламберт. За все, что я сделал, за нашу ссору, за то, что ранил нас обоих. Я не могу сбежать от этого. Был и всегда буду твоим. Айден. Слезы застилали взгляд Ламберта, когда он читал последние слова. Они срывались и мягко капали на пергамент, впитываясь в бумагу и размывая чернила. Он читал и перечитывал письмо, безнадежно цепляясь за какой-то скрытый смысл, какой-нибудь способ повернуть время вспять. Но натыкался лишь на пустоту. Ламберт смотрел, как огонь медленно поглощает прах. Когда наступило утро, он нашел большой плоский камень и положил его в центр золы, воткнув остатки меча Айдена в землю рядом, словно странные цветы. Оставил одинокую сальную свечу на вершине камня. Это была убогая могила для ведьмака. Могила Лео у Каэр Морхена была гораздо больше и ухоженнее. Но здесь не Каэр Морхен, и времени на это не оставалось. По крайне мере, у Айдена было хоть какое-то подобие похорон. Ламберт уже смирился с мыслью, что когда придет его время, он, вероятно, навеки останется гнить в каком-нибудь позабытом болоте. Ламберт опустился на колени в золу, прижался к ней последним поцелуем, а затем положил ладонь на камень. А когда поднялся, в его сердце разгорелось новое пламя — огонь всепоглощающей ярости, выжигающей изнутри все, кроме одного… Жажды отомстить.