Горят города чьей-то большой любви

      Для Димы подобного рода мероприятия не в новинку. Он знает, что такое огромные очереди, знает, что такое большое скопление людей, но даже ему, более опытному в этом деле человеку, было тяжело в организовавшейся давке на автограф-сессии.       Горошко отошёл в туалет, чтобы отдышаться. Подальше от всего этого хаоса и неразберихи. Ты, стоявшая где-то неподалёку и приведённая другом [Сергеем] на мероприятие за компанию, потихоньку оседала на пол, не в силах контролировать свои эмоции.       Страх, окутавший всё твоё тело словно кокон и парализовавший конечности, едва ли давал возможность дышать, думать, делать что-то, чтобы решить проблему. Чеботарёв, оставшийся практически в одиночку на позиции, заметил, что тебе плохо лишь тогда, когда услышал твои жалкие попытки вобрать в лёгкие хоть немного воздуха. Ты задыхалась, и всё было похоже на приступ эпилепсии.       Дима подскочил на месте так резко, что чуть не снёс стол, за которым сидел всё время до этого. Мужчина не раздумывая опустился на колени рядом с тобой и, пригнувшись, попытался рассмотреть твоё лицо. Оно было болезненно-бледным, почти белым. — Пожалуйста, отойдите на шаг назад, — на повышенных тонах обеспокоенно пролепетал темноволосый. — Ты как? — мужчина встревоженно всматривался в твоё лицо, бегал взглядом по дрожащим рукам и обратно возвращался к стеклянным глазам и бледным губам.       Дима порывисто обхватил твои щёки ладонями и поднял голову вверх, чтобы посмотреть прямо в глаза.       — Смотри на меня, — глаза не подчинялись, ты то и дело оглядывалась на толпу впереди, по бокам и даже с шумом в ушах слышала такое же огромное количество людей позади, — на меня, — более настойчиво просит Чеботарёв.       Грудную клетку пробивают попытки вдохнуть, уже не на для того, чтобы успокоиться, а от инстинкта самосохранения. Мозг включает защитный механизм уже через три минуты, когда человек теряет сознание, и ещё через пару минут умирает от кислородного голодания.       Мужчина плотно накрывает ладонями твои уши, создавая небольшой барьер тишины. Он пытается всеми силами укрыть тебя от панической атаки, скрыть от лишних глаз и звуков. Предприняв ещё одну попытку всмотреться в потухшие глаза, он чувствует как твои пальцы самопроизвольно цепляются за край его джинсовки как за спасательный круг. Тело пробивает на дрожь, постепенно перерастающую в судорогу. Дима понимает, что если не уведёт тебя прямо сейчас, то всё станет только хуже.       Резко поднявшись на ноги, он обхватывает твоё запястье одной рукой, а другой, словно тряпичную куклу, подхватывает за талию. На ватных ногах ты едва ли можешь передвигаться, и Дима это ощущает. Пройдя пару шагов и почувствовав сопротивление, темноволосый не раздумывая поднимает тебя на руки, потому что так двигаться явно проще.       Но толпа расходиться не собирается. Стоят как упёртые бараны и пялятся на сложившуюся ситуацию. Чеботарёву приходится прикрикнуть раз-другой, чтобы хоть немного растормошить людей и организовать себе небольшой проход. Боком еле-еле протискивается через столпотворение и торопится в сторону туалетов. Заходит в первую попавшуюся дверь и, добравшись до умывальников, усаживает твоё дрожащее тело на перегородку. Ловким движением открывает кран с холодной водой, смачивает руки и подносит к твоему лицу, проходясь по щекам, лбу, шее и ключицам. Повторяет действие ещё пару раз.       — Я рядом. Слышишь? — пытается пробиться через толщу шума и звона в твоих ушах, мягко берёт за руку, покрепче сжимает и порывисто прижимает твоё дрожащее как осиновый лист тело к своей широкой тёплой груди.       Одну руку заводит за спину, медленно и успокаивающе поглаживая, а второй всё ещё держит тебя за руку, сам того не замечая, переплетает ваши пальцы. Ты прерывисто вбираешь ртом воздух и рвано выдыхаешь, уткнувшись носом в его шею, пахнущую парфюмированной водой.       — Я здесь, — повторяет он, облегчённо прикрыв веки.