Короткие очерки о разном.

Май 1273 года ознаменовался известием, что королева Темерии посетит свою родовую вотчину, прежде чем нанести визит в Эландер. На лето были запланированы и другие поездки по стране, и понятно, что цели они имели отнюдь не увеселительные, однако начать было решено именно с родных для Анаис мест, а там уж как пойдет. Все-таки перемещения царственной особы не самое простое мероприятие. Особенно если территория – это только оживающая после войны страна, а возглавляющая ее особа - десятилетняя девочка, как бы та не настаивала обойтись без глупых церемоний и минимум вдвое сократить тащившуюся за ней свиту. Увы, в данном вопросе даже суровый дядюшка Верн оказался на стороне баронессы Ла Валетт, объясняя, что их поездки носят, можно сказать, дипломатический, практически демонстрационный характер, поэтому к сожалению, абсолютно невозможно обойти кого-то вниманием по пути, а кроме того они обязаны воодушевлять, являть своим видом то благополучие, которое намерены вернуть на темерские земли. Глядя на свою королеву народ должен верить, что она в силах это сделать. Так что Темерская Лилия может тренироваться с пажами до седьмого пота и простоволосой скакать по полям, однако лишь в качестве милой привычки, выражающей неукротимую твердость ее характера. Затем королеве придется одеть драгоценное платье и обмениваться куртуазными любезностями со всякими сомнительных достоинств и ценности, зато жутко титулованными личностями. Впрочем, такие споры между сторонами треугольника в лице баронессы, Роше и самой Анаис, не теряющей надежды избавиться от большинства утомительно скучных светских условностей, происходили постоянно с переменным успехом, и все трое воспринимали их как привычную рутину. В серьезный конфликт или противостояние это никогда не переходило, поскольку, как ни забавно, но и Роше, и Мария-Луиза воспринимали такие моменты одинаково – как необходимый процесс воспитания, в том числе той самой твердости характера, предпочитая объяснять и убеждать, и не так уж редко соглашаясь на уступки. Однако не в этот раз, в связи с чем к прибытию королевы без преувеличения готовилась вся округа, начиная от заранее приехавшего Ариана Ла Валетта, заканчивая последним пастухом. Не обошло это событие стороной и поместье дю Белле, хозяйка которого пребывала в растерянности. С одной стороны, она давным-давно растеряла любую связь с подобными мероприятиями, - просто бедная вдова, доживающая свой век в деревне. С другой, она хоть и бедная, и довольно дальняя, но все-таки родственница королеве и теоретически засвидетельствовать свое почтение все же обязана. И та же бедность тоже имела две стороны, - ей банально нечего было надеть, сколько-нибудь подобающего дворянке высоких кровей, вместе с тем, именно как бедной родственнице можно было бы рассчитывать на какую-нибудь ответную вежливую милость во вполне материальном выражении, что весьма пригодилось бы в хозяйстве по нынешним нелегким временам. Что ж, дилемма разрешилась просто. Точная дата прибытия уже была известна, а ее так и не пригласили, не известили никак. Уже и половина кметов округи так или иначе не поленилась сходить и посмотреть на блестящее сборище хоть одним глазком издали, поскольку тут же как из-под земли повылезли торговцы, певцы-скоморохи, гулящие девки разной товарности, искатели удачи, и увеселения вроде обычных ярмарочных уже начались, но ходили твердые слухи, что будет проводиться если не полноценный рыцарский турнир, то всякие воинские состязания с призами уж точно. Даже нелюдям в этой мешанине нашлось место, их тоже стало как-то очень много вокруг, и все они тоже были охвачены какой-то непонятной деятельностью или хотя бы взволнованным ожиданием. Наконец гостья приехала и состоялся праздничный пир, а о Гвенаэль дю Белле, похоже, просто забыли. Гордость и обида в женщине наталкивались на безжалостную правду жизни при взгляде на чиненную-перечиненную и все равно вечно текущую крышу. Однако ради текущей крыши или рухнувшего амбара ведь не обязательно идти прямо к королеве, можно и написать. И не обязательно королеве, лучше молодому Ариану, он же теперь единственный и полновластный хозяин всех огромных владений. Давно надо было это сделать, а нынче, наверное, лучше и подождать, а то ее письмо, чего доброго, еще и затеряется во всей этой суматохе… Покуда Гвенаэль терзалась такими сложными сомнениями, все опять решили за нее. В одно прекрасное утро, которое уже почти было закончилось, плавно подползая к полудню, на въезде к поместью без предупреждения появилась группа всадников. На подворье всполошились, не представляя, кто бы это мог быть, затем разглядели, что всадников-то половина нелюди, да все вооруженные, а потом и вовсе обомлели, - только один человек в Темерии мог носить военный камзол в гербовых цветах, орденскую цепь и темный шаперон самого простого кроя. Когда Вернон Роше вежливо представился вышедшей навстречу хозяйке, почтенная женщина едва не упала в обморок, ведь жизнь никак не готовила ее к таким внезапным знакомствам. Краснея от унижения под взглядом непроницаемых темных глаз, цепко подмечавших, казалось, даже самую незначительную мелочь, Гвенаэль неловко пригласила гостя внутрь, то сетуя на замешательство и проволочки прислуги, то осекаясь от стыда за оправдания. - Ничего, мадам, - хрипловатый голос мужчины звучал спокойно и внушительно, как бывает у тех, кто привык, что его приказы внимательно слушают и неукоснительно исполняют, - это нам следует извиниться за внезапный набег. Сожалею, но, думаю, вы понимаете, что празднества и увеселения не более чем красивая занавеска, пока за ней решаются серьезные вопросы. Вот некоторые дела привели нас к вам. Гвенаэль широко раскрыла глаза, испуганно глядя на самого могущественного нынче человека в стране. - Ко мне? – только и смогла проблеять она. А потом вдова то краснела, то бледнела, то вовсе не сдерживала слез, когда на нее посыпались вопросы относительно дел в поместье. В какой-то момент в разговор нагло вклинились староста Силвезтер и парочка из нашедших в поместье приют приблудных эльфов, вступивших в яростный спор с управляющим, на пике которого Роше пообещал последнего, этого доверенного человека семьи Ла Валетт, без затей повесить на ближайшей ветке. Выяснилось, что милсдаря канцлера интересуют именно нелюди, но к этому времени уже разгорелся позорнейший, по мнению доброй хозяйки, скандал, отголоски которого могла слышать вся немногочисленная челядь и собравшиеся во дворе любопытные селяне: ну и что, что гости оружные, ясно же, что не разбойники и не война опять какая, а что за дела у них к хозяйке всем интересно. Сопровождение Роше в происходящем не участвовало, терпеливо дожидаясь своего начальника у коновязи, лишь только один эльф, самый грозный из них, почти сразу отделился от компании. Правда, направился он не в дом вслед за Роше, а в сторону селения, где у крайнего из домов в отдалении стоял егерь. За их встречей тоже наблюдали максимально внимательно: - Гляди-ка, а чегой-то этот косорылый с нашим егерем ручкается? – кивнула в их сторону разбитная бабенка, позабыв про корзину с бельем у своих ног. - Тебе-т что, дура, - сплюнул от плетня кмет, к которому она обращалась, - все они, нелюди, одним миром мазаны! - Суки, - веско согласился его приятель. - Да не, - протянул шорник, крутя вислые седеющие усы, - я вот вчерась в замке был, сам видал, как Мареку, ну тому, сыну вдовы Летки из Бединей, который о позапрошлом годе за девками у пруда подсматривал и те его в крапиве вываляли, предложили в знатный отряд вступить, потому как он на состязании все мишени ловко в яблочко выбил. Они и нелюдей набирают, слух идет. Одноглазый – по всему видно, что бывалый командир. Видать, прослышали, как наш ушастый волков перебил по округе, и на него тож нацелились. Такой следопыт и охотник дорогого стоит. - Ах ты ж курва мать! – шорника уважали, потому как тот почти не пил и во вранье замечен не был, и общественное мнение мгновенно качнулось в другую сторону. – Это что ж, господа нашего егеря заберут, а мы тут опять пропадай от зверья да чудищ ни за что?! - Не ссыте, бабы, - хохотнул первый кмет, - следопыт он, может, и хоть куда, а на голову блажной. Никуда он от пащенка и своей мегеры не денется. - Во-во, - поддержал соседа еще один присоединившийся к обсуждению знаток, - хотел бы - давно б от такой ведьмы убег! - А вдруг уйдет? – усомнился совсем молодой парень и позавидовал. – В столице, поди, бабы не чета, что нашим девкам, что ихним тощим кошкам, а солдату жалование плотят. И в особом-то отряде, небось, не грошовое. Я б пошел. - Сопли-то подбери, ходок, - насмешливо окоротила мечтателя глазастая прачка. – Пошел бы он. Давно ли научился в портки не ходить да свой же хер в руке удерживать, а туда же, в особый отряд собрался! Парень вспыхнул и завязалась перебранка, не имеющая к эльфам уже никакого отношения, а между тем предположения крестьян были не так уж далеки от истины. - Здравствуй, брат, давно не виделись, - Иорвет остановился напротив небрежно опиравшегося на заборчик эльфа и протянул ему руку. - Давно, - прежде, чем ответить на рукопожатие, Лиам мазнул взглядом по округе. – Слышал, ты весь в заботах. Какими судьбами здесь? По делу или просто в гости решил заглянуть по случаю? - Можно сказать, и то, и другое, - пожал плечами Иорвет. – Забот действительно хватает, в том числе не только относительно бывших скоя*таэлей, но взаимоотношений между людьми и нами вообще. Вот, Роше решил воспользоваться случаем и лично посмотреть, как тут обстоят дела, ведь многие беженцы, которых мы тогда переправляли, так и осели в этом поместье или на землях Ла Валеттов. И вроде бы дама дю Белле сведуща в организации помощи нуждающимся, так что может поделиться своим опытом… Лиам с усмешкой тряхнул головой: - Ооо, только не эта чахлая азалия! Ей самой бы кто помог. Ты же уже должен знать, что если бы не Эледвер, если бы не Эрдиль, Леско, даже я отчасти… - он безнадежно махнул рукой. – Управляющий Сомс, конечно, вор и та еще дрянь даже для дхойне, но дрянь ушлая, и он хоть немного заинтересован, чтобы поместье окончательно не превратилось в заброшенный сарай, иначе Ла Валетты снимут с него шкуру. А без толкового командира, сам знаешь, не боеспособен даже лучший отряд. - То-то Роше там буйствует, - хмыкнул Иорвет, оглянувшись в сторону господского дома. - Вы так и будете разговаривать посреди улицы? – оба эльфа вздрогнули от неожиданности, обернувшись на голос. В дверном проеме стояла женщина. Кому-то она показалась бы мрачной, неулыбчивой, и от того некрасивой, однако отлично знавший ее Иорвет поразился теплому свету, наполнявшему нынче темные глаза Ниенорр и преображавшему ее лицо. Пожалуй, никогда раньше он не видел былую соратницу такой, и, должно быть, главная причина перемен сидела у нее на руках, увлеченно пытаясь оторвать цветной шнурок с платья матери. - Идемте в дом, - распорядилась Ниенорр, - вы и так уже дали поводов для кривотолков на ближайший год. Лиам чуть нахмурился и кивнул, а женщина посторонилась, пропуская гостя внутрь, но Иорвет задержался на пороге, заинтересованно взглянув на ребенка. Тот ответил грозному командиру незамутненным прозрачным взглядом в обрамлении частых стрелочек длиннющих ресниц, - похоже, ни незнакомое лицо, ни шрамы на этом лице мальчика нисколечко не пугали. - Дя! – выдал он и потянулся ручонкой куда-то в область головы Иорвета. Может быть, его привлек яркий платок, на этот раз изумрудно-зеленый, а может быть весь необычный дядя целиком. Женщина со вздохом развернулась и зашла в дом, усадив сына на кровать. Иорвет шагнул следом и огляделся: в доме егеря царила бедность, - ничего лишнего, - и образцовая, едва ли не фанатичная чистота и порядок. Все, что можно было, - было выскоблено и натерто до блеска, печь выбелена, постель застелена ровно по линии, а горшки и миски расставлены в строгой последовательности. И все же присутствовали в этом доме робкие попытки уюта, - плетеные коврики на полу, очевидно, что покрывало на кровати сшито из лоскутов от нужды и кривовато, однако старательно и с попыткой как-то подобрать цвета, а по стенам в вышитых мешочках были развешены пахучие травы, да на постели и лавке лежало несколько детских игрушек… Иорвет поймал себя на том, что с трудом может представить Ниенорр за вышиванием, хотя полевая жизнь диктовала свои условия, и обращаться с иглой умели даже самые гордые скоя*таэли не хуже, чем с луком и мечом. А уж с каким тщанием и любовью было вырезано разнообразное игрушечное зверье! - Он очень похож на вас, - жестокий Гроза Севера не сдержал улыбки, глядя как мальчик упорно пытается дуть в птичку-свистульку. У того ничего не получалось, кроме шипения и пузырей из слюны, но это тоже нисколько не смущало упорного музыканта. - Хвала Дане, совсем нет! – засмеялась женщина. – Я не устаю удивляться, насколько спокойным, тихим и разумным, может быть ребенок! Исступленная любовь и гордость всплеснулись в глазах эльфки особенно яркими искрами, осветившими все ее существо при одном лишь взгляде на свое сосредоточенно сопящее сокровище. - Так что вы планируете для этих мест, Иорвет? – разум, тем не менее, материнские чувства не застили. - В том-то и дело, что планировать на землях Ла Валеттов без их прямого одобрения не получится, не помешал бы какой-нибудь положительный пример сотрудничества, сосуществования… Пока Иорвет говорил о нынешнем видении обстановки в стране там, на самом верху власти у трона, его прежние соратники в свою очередь подмечали перемены в командире. Бывший Гроза Севера был, как всегда, одновременно озабочен, вдохновлен и энергичен, однако в нем так же многое изменилось. И суть крылась не в одежде, хотя нынче Иорвет выглядел настоящим щеголем, - смертельно опасным, а потому позволяющим себе некоторую небрежность, и тем не менее. Он выглядел… спокойным, сосредоточенным и в то же время расслабленным, как бы парадоксально это не звучало. А еще не просто здоровым, а натурально посвежевшим, отчего его своеобразный наряд с этим платком, закрывавшим изуродованную часть лица, смотрелся всего-навсего причудой благородного сеидхе. - …И я действительно хотел бы позвать тебя с собой, брат. Мне сейчас очень нужны опытные, взвешенные, ответственные и проверенные во многих сражениях соратники. Иорвет замолчал, рассеянно потерев висок. Лиам смотрел в стол, и Ниенорр легонько коснулась его руки. - Нет. - Лиам наконец поднял глаза от столешницы. - Я понимаю, Иорвет! Я впрямь отлично понимаю, чего ты хочешь добиться. И я даже верю, что у тебя это получится. Но… пойми и меня, здесь, в этой глуши, мне за Илэра пока что будет спокойнее! Так что, прости, но по крайней мере не сегодня. Моя миссия, о которой ты когда-то говорил, еще в самом начале. Женщина рядом с ним будто застыла, однако непроизвольно слегка подалась к мужу, и Иорвет кивнул, понимая, что сейчас лучше просто уйти. Вот только ему помешали: пока взрослые вели свои важные умные разговоры, мальчуган тихонько спустился с кровати, немного прошел к своей цели, хотя быстро сообразил, что ползком так-то быстрее и надежнее, добрался до вожделенного и теперь торжествующе распрямился, цепляясь, за изогнутые мечи. Пробовать на зуб ножны, он, разумеется, не стал, зато ремни, цепочки и замысловатые узоры его очень даже заинтересовали. Ниенорр расстроенно охнула, поднимаясь, а Иорвет неожиданно нашелся с решением, достав из кисета сахарную куколку. Илэр внимательно осмотрел неожиданный подарок, посопел и все же решил отцепиться от сабель, быстро ухватив предложенное. Эту штуку он рискнул и все-таки сунул в рот, после чего изумленно распахнул уже начавшие углубляться в зелень глазищи и полностью пропал для общества, запихнув в рот лакомство насколько это было возможно. - Извини, - внутренне смущенно признал Иорвет, глядя на мальчика, - я не знаю, можно ли было мне давать твоему сыну… - Да ничего, - Лиам подхватил сына на руки, забирая от такого завлекательного дяди, - ему же уже год исполнился, он с нами уже хорошо кушает, - и каши, и хлеб, мягкий только чтобы был… Вырастет здоровым и умелым. Илэр так и не выпустил изо рта сахар, надежно удерживая фигурку в кулаке, а второй рукой крепко обнял папу за шею, откинувшись ему на грудь и выжидающе глядя на щедрого дарителя. Иорвет не выдержал и рассмеялся. - Ниенорр, - обратился он к женщине на прощание, - после королева направится в Эландер, и у меня будет возможность договориться о лечении в Храме Мелитэле. - Спасибо, брат, - эльфка с улыбкой на мгновение приложила обе ладони к его груди, - спасибо. Я никогда не забуду, что ты для нас сделал. И не беспокойся, все со мной уже хорошо. Одноглазый эльф в ярком платке медленно вернулся к господскому дому, из которого тяжело вышел канцлер Темерии Вернон Роше. Они обменялись между собой какими-то репликами, вскочили в седла и скрылись так же стремительно, как и появились. Ниенорр снова вышла на крыльцо своего дома, взглянуть им вслед, но, не сдержавшись, тут же от души выругалась: проклятая коза, которая вроде бы только что благонравно паслась во дворе, опять куда-то пропала!