twenty one pilots — car radio
две недели, которые саша провела в кровати, смешались в одну сумбурную кашу из обрывочных воспоминаний о прошлом приеме пищи и запахе геля для душа, который настолько приторный, что стоит в носу третий день. шаинова не знала, какое сегодня число и день недели, на улице она была в последний раз, кажется, в прошлый четверг, после которого ей совсем не захотелось туда выходить из-за бесконечного дождя и холода, пробирающего до костей, от которого потом жутко болят колени. саша окопалась в своей комнате, она стала для неё укрытием, обителью темноты и тишины. ей так важно, чтобы ничего и никто не тревожили, не раздражали болящие от слез глаза и вывернутую наизнанку душу. ничего не хочется. спать сейчас не хочется, потому что она спит часов по пятнадцать в день, еда в глотку не лезет, до ванны дойти и банально зубы почистить нет вообще никаких сил. шаинова даже не помнит, когда в последний раз делала домашние задания, хотя ей бесконечно пишет аня и говорит, что им задали. а саша только и делает, что говорит подруге, что она не может прийти на занятия, что придёт потом… наверное, стоит приняться за уроки, но это уже когда-нибудь попозже. когда-нибудь… в комнату тихо заходит мама и тяжело вздыхает, видя сашу, завернувшуюся в одеяло комочком на краю кровати. ей больно смотреть на состояние дочери, уж очень плохо она выглядит. выходит из комнаты иногда, вся растрёпанная, опухшая и зарёванная. евгения собирает кружки и уносит их на кухню, возвращается к дочери и садится на краешек кровати. — сашенька, тебе надо поесть, — встревоженно говорит она, поглаживая дочь через одеяло. — я не хочу ничего, — хрипит саша изнутри. — не лезет? — евгения сочувствует ей. — угу… — буркнула девушка, свернувшись сильнее. — там есть бульон. давай с яйцом и сухариками, — мама не дожидается ответа и выходит. шаинова вздыхает и медленно выпутывает лицо из ткани, тянет носом холодный воздух и подмечает тускло-серое небо на улице. погода сама по себе внушает тоску, ветер бьет ветками по стёклам, а ледяные капли дождя залетают в незакрытые балконные окна. кресло, наверное, промокнет там, но совершенно не до него сейчас. все ещё ничего не хочется. состояние абсолютной пустоты, фильмы не интересны, книги и комиксы тоже. ничего не интересно уже третью неделю. только боль трепыхается в груди, мерзкое и тягучее чувство, что ты брошена, тебя предали, хотя ты так надеялась и верила этому чертовому горошко. а что вышло? а вышло, как обычно: обман и предательство. невыносимо это уже… от любых мыслей о сереже на глаза накатывают слёзы, они жгутся, сдержать их не удаётся, да и сил на это нет. у саши от постоянного пребывания в кровати болит спина, которую уж очень хочется размять. эта боль только усугубляет состояние девушки, заставляет чувствовать себя уязвимой и поломанной. хочется к кому-то приткнуться, чтобы пожалели, но не к кому. к маме, разве что, но маме и так несладко сейчас, на работе проблемы… собрав волю в кулак, саша скинула с себя одеяло и вышла на балкон. холодный воздух принял девушку в свои объятия, от чего её кожа покрылась мерзкими мурашками. саша выгнулась, спина громко хрустнула, принося облегчение. девушка закрыла окна, чтобы дождь не залетал, и растянулась на кресле, медленно вдыхая свежесть улицы. время тянулось медленно и в то же время незаметно, оно не оставляло за собой почти никаких воспоминаний, а перед глазами будто стояла пелена, закрывающая саше обзор на мир. было ощущение, что все ненастоящее, неправильное, плоское и искаженное, это казалось каким-то бредом или сном, хотя, с другой стороны, так было даже лучше — под притупленными ощущениями не так больно, как могло бы быть. горошко постоянно писал ей все это время, но саша видеть его не желала, поэтому в конце концов вообще перестала отвечать. от этого было как-то горько. — саш, — созерцание каплей воды на стекле прервал мамин голос. она вошла на балкон с большой миской и протянула её девушке. она сразу её взяла. — спасибо… — вздохнула саша, разглядывая масляные глазки на бульоне. — но я не хочу. — ну ты попробуй, не доешь — ладно, — с сочувствием в голосе сказала евгения, выходя с балкона. девушка зачерпнула ложкой немного бульона и понюхала. от запаха еды стало тошнить, но какой-то притуплённый дискомфорт в желудке говорил, что стоило бы поесть. саша выловила из бульона сухарь и принялась его жевать, отчаянно игнорируя приступы тошноты и желание выплюнуть кусочек сухого хлеба. глоток за глотком бульона, и саша за какое-то неимоверное количество времени ополовинила миску. тяжело дыша в попытках унять рвотные рефлексы, она поставила тарелку на маленький столик и изможденно откинулась. с каких пор приём пищи — это так тяжело?..twenty one pilots — air catcher
сережа сидел в курилке и нервно теребил в руках догоревшую до фильтра сигарету. саши нет уже две недели, она даже на связь не выходит, это вселяет в парня очень сильные переживания. он бы не пережил нормально, если бы с ней что-то произошло, слишком он её любит и сочувствует. горошко берет телефон и открывает их переписку в телеграме:2 ноября
16:34 — александра шаинова: привет, слушай, ты можешь мне помочь с домашкой? тут какая-то хрень про режиссеров 60-х годов, а я не знаю нихера 16:35 — сергей горошко: блин, извини, я сейчас занят немного напишу ближе к вечеру, ок? 16:35 — александра шаинова: ок 18:03 — александра шаинова: https://youtu.be/hhkg6lk1HeA 18:41 — сергей горошко: саша, блять 18:46 — александра шаинова: :) 21:58 — сергей горошко: так, я тут, звони 22:13 входящий звонок4 ноября
12:24 — сергей горошко: курить идем? 14:10 — сергей горошко: саш? 16:32 — александра шаинова: извини, я дома 16:33 — сергей горошко: все хорошо? 16:40 — александра шаинова: да 19:42 — сергей горошко: пойдём кофе попьём? 20:09 — александра шаинова: я не хочу, извини 20:10 — сергей горошко: хорошо 02:11 — сергей горошко: сладких снов 02:12 — александра шаинова: спокойной5 ноября
08:36 — сергей горошко: дарова, встретимся до пар? 08:42 — сергей горошко: сань? 10:05 — сергей горошко: ау 13:22 — александра шаинова: я не в универе 13:22 — сергей горошко: что-то случилось? 15:03 — александра шаинова: нет 00:35 — сергей горошко: спокойной ночи6 ноября
05:56 — александра шаинова: сладких 13:12 — сергей горошко: ты в универе? 17:01 — александра шаинова: нет 21:48 — александра шаинова: спокойной ночи 21:50 — сергей горошко: все хорошо? 21:51 — александра шаинова: да 21:51– сергей горошко: спокойной ночи7 ноября
7:59 — сергей горошко: доброе утро 17:00 — сергей горошко: саш? 00:17 — сергей горошко: спокойной ночи9 ноября
19:48 — сергей горошко: привет 01:22 — сергей горошко: сладких снов13 ноября
15:24 — сергей горошко: саш? сережа вздохнул и стал тереть нос. он жутко переживал за сашу, ничего не понимал и очень хотел, чтобы она ему всё-таки ответила. но саша молчала. горошко думал, что она его возненавидела, от чего больно было так, будто бы тебя ножом в грудь бьют раз за разом. парень вздохнул и стал печатать ещё одно сообщение:19 ноября
14:01 — сергей горошко: привет. как ты? он сунул телефон в карман и сделал ещё одну затяжку. сигарета обожгла пальцы, сережа, выругавшись, бросил её на землю и затоптал. аня сидела в аудитории и смотрела в окно. дождь, мерзкий дождь, как же она от него устала… саши нет, она не говорит, что с ней, не говорит, когда придёт на занятия, она вообще ничего не говорит. можно было бы связаться с её мамой, но у ани нет её номера. — привет, — слышит она со стороны прохода между столами. аня поворачивается и видит тяжело дышащего серёжу, который явно чуть ли не бежал сюда. — привет, серёж, — вздыхает аня, легко улыбаясь. — что с сашей? — парень так и стоит, нервно кусает губы и бегает взглядом по кабинету. — не знаю, — пожимает плечами савичева. — говорит, что не может прийти. — у тебя есть телефон её мамы? — в голосе серёжи слышится неподдельная тревога. — не-а, — тянет аня и отворачивается к окну. — я думаю, что надо к саше сходить, может, она дома. — я сам схожу, — горошко будто бы подорвался и развернулся в сторону выхода. — я напишу тебе потом. — ты прямо сейчас пойдёшь? — удивлённо спросила аня, повернувшись к сереже. — да, — бросил парень и пошёл к выходу. дорога до сашиного дома была наполнена жуткой тревогой, было страшно. а вдруг она не дома? вдруг его не пустят? вдруг с ней случилось что-то очень страшное и он уже никогда не сможет её даже увидеть?.. вот её дом, возвышается над напуганным серёжей, словно норовит его задавить. он лезет в телефон и ищет сообщение ани с кодом от домофона саши, подходит к двери, набирает трясущимися руками с третьего раза и с небольшим облегчением заходит в парадную. лифт уже починили, до шестого этажа сережа добрался быстро, хотя ему казалось, что секунды тянутся, как часы. перед ним дверь в квартиру, он заносит руку над звонком, замирает и жмурится. от звонка евгения на кухне насторожилась — они никого не ждут. наспех сполоснув руки, она пошла ко входу, через глазок увидела копну рыжеватых волос и испуганные глаза, которые она видит впервые. — кто это? — спросила женщина через дверь. — сережа, я сашин друг, — как можно приветливее сказал он. женщина приоткрыла дверь, оглядывая парня. — саша неважно себя чувствует, — сказала она с ноткой укора, будто бы он сделал преступление тем, что пришёл её тревожить. — можно к ней? она не выходит на связь, я очень переживаю, — взмолился сережа. уголки его бровей взметнулись вверх, показывая расстройство парня. — заходи, — обреченно сказала евгения, немного помедлив. сережа быстро разулся, сбросил с себя куртку, забежал в ванную вымыть руки и встал перед дверью шаиновой, не решаясь войти. сердце у него колотилось. он явно слишком сильно себя накручивал, но все эти обстоятельства не давали ему покоя, он себе напридумывал уже таких ужасов, в которые очень быстро поверил. горошко кусал губы и стоял перед дверью с поднятой над ручкой ладонью.twenty one pilots — friend, please
саша отрывками слышала мужской голос из коридора, но дрёма взяла своё и она уснула, не пытаясь понять, кто там. конечно, стоило бы насторожиться, но какая разница? горошко осторожно открыл дверь и сначала не понял, где он. он не видел такого бардака у саши никогда, даже не сразу заметил её, потому что она лежала комочком в одеяле на дальнем краю кровати. — саш? — тихо позвал он, ступая вглубь комнаты. парень заметил, как девушка немного ворочается на кровати. ему стало как-то очень горько от того, в каком она состоянии. конечно, он был несколько рад тому, что она вообще жива. сережа осторожно сел на кровать и вздохнул. саша, почувствовав, что кто-то продавил матрас, проснулась и стала неуклюже шевелиться. — мам? — прохрипела она. — это сережа, — парень осторожно прошептал. — сережа?.. — саша спросонья не совсем понимала, что происходит. — горошек… девушка, услышав это, резко очухалась и села, обернувшись в его сторону. глаза её округлились и из-за огромных синяков под ними казались невероятно большими. пересохшие, потрескавшиеся губы превратились в тонкую полоску, выражая остатки какой-то злости внутри неё. — что ты пришёл? — прошипела она. — к тебе… — серёжа смотрел на неё, как будто бы в чём-то провинился и просил прощения, так же жалобно и грустно. — тебе не стыдно? — она готова была всхлипнуть от поднявшейся боли. обвив колени руками, девушка стала прожигать его взглядом. — за что? — тихо недоумевал он. — сначала ошиваешься с мариной… — саша отвернулась. — а теперь прибежал сюда. — саш, я не… — он стал было оправдываться, но был прерван шипением скрюченной девушки. — да не ври. она в твоём шарфе ходит. сережа сначала стал таращиться на сашу, будто бы ища в её лице ответ, потому что не понимал, в чем его обвиняют, а потом болезненно улыбнулся. он долго пытался объяснить саше, как этот шарф попал к марине, сначала она из последних сил тихо отпиралась, но в итоге сдалась и выслушала его историю, чуть ли не плача. конечно, в слова серёжи очень хотелось верить, но осадок от пережитого остался и жёг изнутри. саша все это время так и сидела, обхватив себя руками, тихонько дрожа и всхлипывая. серёжа не решался к ней притронуться, он понимал, что это лишнее. понимал, что она видит в нем угрозу, обманщика и предателя и, может быть, не сможет его простить. конечно, он не был виноват, но сашу это не утешало. она в прошлом натерпелась и её реакция была очень понятна и логична, горошко все это прекрасно понимал. и он мучительно пытался понять, что же ему сделать, как привести её в чувства. их молчаливую игру в гляделки прервала сашина мама, которая постучалась и заглянула в комнату. — вы, может, поедите? — её голос значительно смягчится с того момента, как она встретила серёжу. — я с удовольствием, — сказал серёжа и попытался приветливо улыбнуться. — саш? — мама произнесла это с такой болью и нежностью, что серёжу даже передернуло. — я… — она подняла голову и попыталась сфокусировать взгляд на ней. — не знаю. — ты давно ела? — с осторожностью спросил горошко. он очень хотел о ней позаботиться. — утром, — ответила за сашу евгения. — пойдём поедим? — понизив голос, предложил горошко. — пойдём-пойдём. парень протянул ей руку, как бы говоря: «я тебя не обижу, я хочу позаботиться». саша смотрела на его ладонь и не шевелилась, как будто бы пыталась понять, хочет ли она этого. через несколько секунд, девушка вздрогнула, наверное, от холода и дернула головой. видимо, это был кивок. горошко вымученно улыбнулся и встал, провожая взглядом вылезающую из одеял сашу. пошатываясь, она подошла к нему и ухватилась за предплечье, будто бы ища в нем защиту и буквально поддержку. он с небольшим ликованием внутри обхватил её за плечи и повёл на кухню. на улице уже стемнело, дождь немного унялся, но все ещё тихонько отбивал ритм по окнам. на кухне мерцали сашины гирлянды, наполняя комнату мягким желтоватым светом. тут было значительно теплее, чем у саши в спальне, от чего девушка сразу стала меньше дрожать. — есть бульон и рис с курицей, — сказала мама, встав в центре кухни. — можно мне рис, пожалуйста, — попросил серёжа, помогая саше сесть за стол. — кис, будешь бульон? — евгения мягко обратилась к дочери. — я думаю, что могу рис, — тихо прохрипела она. — хорошо. серёжа сел рядом с сашей, взяв её за руку. она смотрела в одну точку где-то в окне и прерывисто дышала. парень переживал за неё сильно, хотя понимал, что она точно справится. он был очень рад тому, что она позволила себя трогать, наверное, хоть немного смирилась с мыслью, что серёжа ей не врал. а саша, скорее, запуталась, чем смирилась. логика вымученно уснула в её голове, поэтому девушка сейчас руководствовалась только непонятными порывами эмоций, что было на неё очень не похоже. но ей было действительно легче. сережина ладонь приятно грела пальцы, а запах его духов внушал какое-то спокойствие, как и обычно. от звонка микроволновки саша вздрогнула и отвела взгляд от ветки, на которую она смотрела. было не очень приятно, что её так резко выдернуло из состояния покоя этим звуком. мама поставила перед серёжей тарелку, но тот не начинал есть, а ждал, пока и у саши будет еда. он тревожно смотрел на девушку, ему хотелось её обнять, расчесать волосы, которые были не длиннее челюсти, но все равно жутко запутались. хотелось привести её в порядок, вытащить куда-нибудь гулять и дать ей то спокойствие, в котором она нуждается. когда перед сашей оказалась тарелка с едой, она медленно высвободила правую руку из сережиной хватки и стала ковырять вилкой кусок курицы. моментально стало тошнить, от этого стало так обидно, что по щекам полились слёзы. серёжа, который уже начал есть и смотрел в свою тарелку, не сразу увидел сашино состояние, но подняв взгляд на неё, чуть не охнул. он сразу же положил вилку и потянулся к саше. — эй, — серёжа схватился за её плечо. — что ты плачешь? — я не могу есть, — убито проговорила она. — дать чай? — к ним подскочила мама. саша медленно закивала, переводя взгляд между мамой и серёжей. парень стал вытирать пальцем ей слёзы с щёк, от чего саша стала плакать ещё сильнее и потянулась к нему, а серёжа просто взял и сгрёб её в объятия, поглаживая по спине. — все будет хорошо, — шептал он ей на ухо. — от чая будет полегче, сейчас выпьешь и попробуешь поесть ещё. ты только сильно не расстраивайся, мы тебе поможем. аня за тебя переживает, тоже хотела к тебе прийти, мы все тебя потеряли. я соскучился. от последних слов сашу передернуло и она зарыдала ещё сильнее. она была так вымучена всеми этими событиями, ей так хотелось, чтобы все было хорошо, а сейчас она плачет в плечо сереже, которого жутко любит и боится одновременно, когда он обнимает и гладит её по спине. — вот чай, — сказала евгения, поставив кружку на стол. она впервые в жизни видит этого парня и жутко удивлена тому, что он, оказывается, так ценит сашу. конечно, она видела, как серёжа на её дочь смотрит и все прекрасно понимала. возможно, он и является виновником состояния саши, но он явно не со зла. евгения чувствовала к нему какое-то тепло, она видела, как он старается, поэтому ей казалось, что ему можно доверять. — смотри, вот, — серёжа аккуратно отстранился и придвинул к саше чашку. — попробуй запивать чаем еду. от слез саша дрожала, но серёжа положил руку ей на плечо, принося успокоение. девушка стала медленно есть, чуть ли не давясь этим рисом, настолько тяжело было впихнуть в себя хоть что-то, кроме воды. чай, безусловно, помогал, облегчая ситуацию, но все равно было трудно. время уже близилось к девяти вечера и серёжа стал собираться домой. саша сидела, как убитая на кухонном стуле и смотрела, как он помогает вымыть посуду, а потом подошёл и обнял её, поцеловав в макушку. девушка не нашла сил проводить его, поэтому это сделала мама. — ты извини за такой вопрос, — она вздохнула, еле заметно улыбнувшись. — вы встречаетесь? — мы? нет, — серёжа улыбнулся ей в ответ, завязывая шнурки. — мы просто друзья. — она нравится тебе, да? — евгения стала улыбаться немного ярче. ей было приятно видеть, какой хороший парень рядом с сашей. — вы знаете, — он смущенно усмехнулся. — очень. — это хорошо… я надеюсь, ты её не обидишь. — не обижу. обещаю, — горошко набросил на себя куртку и стал выходить в подъезд. — всего доброго. — до свидания, сереж, — мама закрыла дверь и тепло улыбнулась в темноту. ей стало немного легче. да и саше стало легче. все же, после самого тёмного момента в ночи всегда наступает утро.