Медовый месяц в Чистилище

Чтобы закончить дневной переход и уйти достаточно далеко от места стычки, по прикидкам Дина, нужно было преодолеть еще хотя бы пять миль. Им повезло, что в этой местности подлесок был редким, а стволы вековых деревьев росли далеко друг от друга. Утоптанной тропы не было, но они хотя бы шли по ровной земле. Дин надеялся, что не сбился с направления. Шаг, шаг, ещё шаг и ещё. Если бы не обстоятельства, можно было бы наслаждаться покоем леса, тихим поскрипыванием стволов, легким шелестом и неярким светом, полосами пробивающимся сквозь ветви. Кас почти висел на Дине, перекинув руку ему через плечо и неловко цепляясь пальцами за воротник его рубахи. Дин, чувствуя, как хватка Каса слабеет, держал его за предплечье одной рукой, а второй обхватил за талию, крепко прижимая к себе. Тишина вокруг давала зыбкую надежду, что сейчас на них хотя бы не нападут внезапно. Среди редких голых стволов был хороший обзор и, к счастью, противнику негде было затаиться. Но и им самим негде было укрыться. К сожалению. Шаг, шаг, ещё шаг. Кас уткнулся взглядом в землю, но едва ли что-то видел. Он кусал губы и то и дело скалился, сражаясь с немощью тела. Дин заглянул ему в лицо, а затем настойчиво потянул в сторону, сменив направление движения. Они сделали еще четыре шага и остановились возле одинокой среди елей и сосен здоровенной пихты, нижние ветки которой с одной стороны свисали до самой земли, образуя мрачный полог. Дин прислонил Каса к стволу. Ангела так мотало, что вряд ли он устоял бы без дополнительной опоры. - Все, Кас. Привал. Дин сдернул с плеч трофейный плед, расстелил на земле и попытался усадить ангела, потянув его вниз. Кас уперся, бездумно глядя в ответ. Моргнул пару раз, облизнул губы. - Нет, - он моргнул снова, взгляд немного прояснился. - Нет, Дин, нам надо идти дальше. Он подался вперед, собираясь продолжить путь, но Дин не позволил. - Кас, ты того и гляди, рухнешь. Тебе нужен отдых. - Нам надо идти, - Кас озирался вокруг, не слушая и не замечая, что начал сползать вниз по стволу. - Мы здесь как на ладони. - Это работает в обе стороны, - Дин мягко придержал его, усаживая почти силком. - Вот сейчас вытянем ноги, передохнём, а заодно ты расскажешь мне, что за хрень с тобой творится. Кас измученно уставился на него, сжав челюсти и протестующе задрав подбородок. “Ушел в глухую оборону”, - понял Дин, невольно снова начиная злиться. В полусидячем положении Касу стало полегче, голова больше не давила так сильно к земле и сосуд перестал ощущаться каменной клеткой, которую нужно было двигать усилием воли. Но Дин снова вынуждал его признаться в слабости и снова не готов был слушать. В такие моменты Кас малодушно жалел, что не может больше уйти от ответа, перенестись в полете подальше отсюда или хотя бы скрыться в иной плоскости мира. Переломанные обгоревшие крылья, хоть и оставались в духовной сфере, продолжали оттягивать плечи физического тела вниз бесполезной тяжестью. - Дин, я тебе уже говорил, - надеясь найти повод увильнуть, Кас осматривал местность. Он не мог уйти, буквально зажатый между деревом и Дином. Чувствовал, как крепко тот держит его взглядом и руками, как у него быстро кончается терпение. Пауза не продлилась долго. - Так повтори еще раз! Что? Что ты мне говорил? Что случилось с твоим: "Мне ничто не повредит, я хренов Супермен"? Почему ты так устаешь? Я ни черта не понимаю, Кас. Ведь твоя благодать при тебе! И в прошлый раз, когда мы тут на год застряли, ты тоже говорил, что Чистилище тебе не климатит. Но тогда у тебя были силы. А сейчас ты даже идти не можешь. Дина перехлестывали эмоции, он выглядел взволнованным и напуганным, но решительным. "Не вешай нос, всегда есть выход, Кас. Мы найдем выход!" - Дин его этому научил. Он горел так ярко. Кас с мучительным усилием отвел взгляд. - Мои силы иссякают, Дин. - Что, мать твою, это вообще значит? Кас поджал губы, стиснул зубы так, что на лице заиграли желваки. Как ему было объяснить? Дин тянулся к нему отчаянно и безрассудно. Налетал на невидимую стену, разбивался в кровь, но поднимался и снова бросался на штурм. "Он же не сдастся", - с тоской подумал Кас. - "Дин Винчестер никогда не сдается". Невыносимый, невозможный. Прекрасный. Всегда, даже когда бесится, прячет тревогу и сочувствие за гневом и капризной миной. Душа его светит так доверчиво и бесстрашно, зовет и манит, сама открывается навстречу. Вот она, только руку протяни. Но в праве ли Кастиэль посягнуть на хрупкое сокровище, которое он возлюбил сильнее и поставил выше Бога, хранил и берег более всего на свете? Ангел был слаб и понимал, что стоит ему поддаться соблазну - и он потеряет над собой контроль. Многолетнюю жажду будет уже не унять легким осторожным касанием, она возьмет свое, как бы это ни было мучительно для его человека. С опаленной душой Дин навеки закроется от него, а тепло и доверие меж ними осыплются прахом. “Счастье не в обладании. Мне достаточно быть с тобой рядом, пока ты этого хочешь”. Рука ложится Дину на плечо как будто сама. Правая на левое. - Дин, - пауза, взгляд на руку страдающий и виноватый. - Все будет хорошо. Ты верно сказал, моя благодать при мне. Я восстановлюсь. Мне просто нужно время. Касаясь плеча Дина в том месте, где они однажды ненадолго слились воедино, Кастиэль самым краешком своей сути мог ощутить тепло его души. Почти дотронуться - почти. После ранения, поддавшись на уговоры, он и так слишком близко подошел к опасной черте, которую давно запретил себе пересекать. Поймать на ладонь несколько искр, оторвавшихся от пламенеющей заботой и тревогой, самой дорогой души - даже это было уже слишком. Больше не брать, не сметь, только успокоить. Кас убирал руку медленно, нехотя. Он позволял себе эту вольность особо интимного прикосновения лишь в исключительных случаях, когда хотел убедить, придать уверенности, выразить сострадание, утешить - явить свою любовь в простой и понятной форме. Докричаться, если Дин не желал слушать. По правде говоря, Кас делал это слишком часто. Удержаться было так трудно. Дин на его слова недоверчиво покачал головой, но смолчал. Очень красноречиво. Потом порывисто поднялся с колен, упер руки в бока, недовольно взглянул на далекие ветви крупных деревьев в вышине, огляделся по сторонам. Было понятно, что Дин принял решение, но не спешил объяснить, какое. На попытку Каса подняться следом удержал, надавив ладонями на плечи. Потом обхватил его лицо руками, заглянул в глаза и сурово приказал: - Сиди. Отдыхай. Это сейчас твоя задача номер один. Сегодня мы никуда не идем, даже не рассчитывай. Я буду рядом, только осмотрюсь немного. И замер, не отпуская, будто хотел сказать что-то еще, но не решался. Кас положил свою ладонь поверх его, греясь в заботливом тепле его взгляда. Оставаться на месте было опасно, он еще мог двигаться, пусть и через боль. Но вот сил на то, чтобы спорить, уже не осталось. А тело протестующе гудело от одной мысли о том, чтобы снова идти. Физическая слабость от усталости по-прежнему была непривычной реакцией сосуда, про которую Кастиэль все время забывал, пока она не застигала его врасплох. Он прикрыл глаза и кивнул, принимая и смиряясь с решением Дина. *** Джек не находил себе места в бункере. Ему было неспокойно что в своей комнате, что в спальнях Дина и Каса. К Сэму и Эйлин он тоже заходил, но чувствовал себя обузой, хотя они не давали ему для этого повода. Наоборот, Сэм звал в гости каждый вечер и в один голос с Эйлин предлагал поиграть в настольные игры, которыми эти двое раньше не увлекались, а утренние пробежки с Сэмом уже вошли у Джека в привычку. С тех пор, как Винчестеры ужинали у Джоди, прошла неделя. На кухне и в библиотеке, даже в гараже рядом с тоскующей по хозяину Импалой Джеку было тревожно. И пусто. Объяснения и обещания Ровены не вселили в него особой уверенности. Казалось, он может и должен сделать что-то еще. Разобраться, разрешить, исправить…. все. Первым делом Джек выспросил у Сэма то немногое, что он знал о Чистилище. После закопался в книги. Но в библиотеке Хранителей так и не нашлось ничего путного по теме, только про Ад. Решив начать хоть с чего-то, Джек прихватил из стопки отобранных книг ту, что начал читать накануне и выбрался из бункера на свежий воздух. Неподалеку от гаражного выезда, чуть в глубине леса Винчестеры облюбовали место для пикников. Там они поставили две скамейки и сколотили из досок простой, но добротный столик. Теперь в этом месте Джеку казалось, что он хоть немного ближе к отцам, которые сейчас по его вине вынуждены пробираться сквозь угрюмый лес Чистилища. Знать бы наверняка, что с ними все в порядке. Что они целы, вместе и идут домой. Джек каждый день молился Касу, но даже не знал, доходят ли его молитвы. Не чувствовал отклика, слова уходили куда-то в мёртвую тишину. Словно отца вновь поглотила Пустота и Джек остался совсем один. Дина он тоже не чувствовал в этом мире. Впервые. И это казалось ужасно неправильным и пугающим. Джек не знал маму при ее жизни, только однажды встретился с ней в Раю, но ему всегда сильно ее не хватало. Он время от времени пересматривал записи с ней на флешке, которая была его самым большим секретным сокровищем и хранилась под подушкой в красивой жестянке. Джек часто разговаривал с мамой у себя в голове, рассказывал ей свои мысли и чувства так же, как она говорила с ним с экрана ноутбука. Делился событиями дня и планами на следующий. Поверял свои сомнения и страхи, которые стеснялся открыть даже Касу. Спрашивал совета. И даже без ответа становилось легче. Будто мама рядом, стоит за спиной, обнимает, держит за руку, целует в макушку. Помогает и поддерживает. Теперь Джеку отчаянно хотелось поговорить вот так с Дином, но в то же время он боялся, что, если посмеет, то Дин окажется там же, где и мама. Только не за спиной, конечно, а на Небесах. Мертвый. Поэтому оставалось лишь молиться Касу, ощущая тревожную пустоту в ответ. Молиться и надеяться, что однажды он услышит и простит. Был, правда, еще кое-кто, с кем Джек мог поговорить обо всем, что его тревожило... - Снова здравствуй, Джек. Ты хотел меня видеть. Вопреки обыкновению откликаться, как выражался Дин, только после дождичка в четверг, Амара появилась рядом с Джеком на скамейке через пару минут после того, как он о ней подумал. В легком терракотовом брючном костюме, элегантно-вальяжная, словно актриса, собравшаяся на вручение своего третьего “Оскара” за главную женскую роль. Весеннее солнце грело уже совершенно по-летнему. Где-то в кронах деревьев выводила трели певчая птаха. В отдалении слышался стук надоедливого дятла. Природа вовсе не собиралась вторить мрачному настроению Джека. - Извини, что потревожил, - сказал он без особого раскаяния. - Мне нужно знать… - М-м-м? - Это ведь ты закрыла мне доступ в Чистилище? Амара внимательно разглядывала Джека с легкой полуулыбкой на лице. Ответила мягко: - Конечно. - Чтобы я не наломал дров? - Вот видишь, ты сам все понимаешь, умница, - Амара удобнее устроилась на скамейке, закинула ногу на ногу и сцепила руки в замок на коленке. - В твоем состоянии преображать реальность слишком опасно. - Дин и Кас, они... - Твоих сил едва хватило на то, чтобы перенести их туда живыми и невредимыми. Не все в мире зависит от тебя - но, может, это и к лучшему. О, ты читаешь Данте? Не рановато ли? Она подвинула книгу на столике ближе к себе, начала рассеянно листать страницы, рассматривая оформление и редкие мрачные иллюстрации, в сравнении с которыми гобелены в Аду казались веселенькими комиксами. Из-за дерева показался хитрющий, давно прикормленный братьями енот. Нюхал воздух, вытягивая вперед мордочку, вставал на задние лапы в надежде на поживу. Перед самым носом у Джека в воздухе промелькнуло какое-то насекомое. Он поерзал немного на месте, пытливо сощурился, подавшись в сторону Амары. - Я пытаюсь понять… что такое вообще Чистилище? - Своего рода санитарная зона, - Амара задержалась на листе с гравюрой и рассеянно обводила пальцем фигуры страдающих грешников. - Место, сотворенное без любви и вечно ее алчущее. Существа, населяющие Чистилище, чуют страх и упиваются им, а восприятие времени там субъективно - это все, что тебе нужно знать. Спроси лучше что-нибудь другое. Захлопнув книгу, Амара отодвинула ее от себя подальше. Испугавшись громкого звука и не унюхав ничего вкусного, енот нырнул обратно в кусты. - Расскажешь мне о дедушке? Как он создал все это, почему возненавидел и решил уничтожить? Как мне не стать таким же? - Джек забрал книгу к себе на колени, стиснул руками за край. - Ох, сколько вопросов. И все такие тревожные. Дай-ка мне подумать… Они посидели немного в тишине. Джек теребил корочку книги, внимательно наблюдая за Амарой, готовый ловить каждое ее слово. Она с рассеянной улыбкой медленно водила взглядом по сторонам, впитывая в себя радостное умиротворение весеннего леса. - Когда-то мы с Чаком были очень молоды, - начала она, - и брат искал себя. Он исписал уймы черновиков историями о разных мирах, полных диковинных существ, с причудливой природой и нелогичной физикой, не заботясь о мирозданческих дырах и не приводя свои задумки в систему. Захотелось - начал сочинять мир, надоело - смял и выкинул, взял новый листок. Эдакие подростковые фантазии, аркады о приключениях, путешествиях и новых будоражащих открытиях, о славе, преодолении, победах над полчищами врагов. Так было до тех пор, пока Чак не нащупал этот мир... и понял, что вот он может стать настоящим. Осуществиться. Но для этого его мало было набросать в несколько штрихов. Его следовало продумать от и до. Амара, заостряя внимание, подняла изящный палец с темно-красным ногтем. На него с ближайшего дерева доверчиво слетела маленькая бабочка, словно только этого и ждала. - Мир хотел быть созданным: родиться, воплотиться и зажить своей жизнью. Требовал этого. Но для осуществления такого грандиозного замысла Чаку не хватило бы его собственных сил, ему понадобились и мои тоже. Амара замолчала и повернула руку, удивленно рассматривая насекомое, как одно из чудес света. Джек склонился над столом и пригляделся. Коричневый испод крыльев украшали мелкие рыжие крапинки россыпью и сердитые черные пятна - ложные глаза. Верхняя сторона отливала на свету оливковой зеленью, а по самому краю шла тонкая белая кайма из нежных пушистых волосков. Бабочка расправила крылышки и беспечно грелась на солнце, слегка шевеля усиками. Должно быть, думала, что сидит на пестике огромного цветка. - Признаюсь, я жутко ревновала братца к его блестящей затее, - продолжила Амара. - Его детищу. Потому, что это было уже не просто мимолетное увлечение. В творческом порыве он готов был отдать себя без остатка. Прежде я, любимая сестра, была для него важнее всего. Я не поняла сразу ценность и целостность нового мира, а брат в своем тщеславии не потрудился мне объяснить, даже не подумал предложить соавторство. Просто требовал: “Дай!” и все тут. Для меня это выглядело как эгоистичная прихоть, - она пожала плечами. - Я ему отказала, и тогда он пошел на обман, пленил меня и принес в жертву своей затее. - Это так жестоко, - Джек горестно нахмурился. - Жестоко и несправедливо. - Думаю, именно тогда Чак осознал свою любовь и разочаровался в ней, - кивнула Амара. - Он ведь не создавал ее, она существовала всегда. Как и мы с ним. Потому у него и осталось это вывернутое, болезненное понимание любви. Только семейной, родственной, без нюансов и оттенков. Он любил в равной степени меня и будущий мир, но вынудил себя выбирать между нами. На одной чаше весов оказалась я, сестра-близнец, не поддержавшая его идею, на другой - он сам и его творение. Самолюбие перевесило. Он уже тогда был без ума от своей гениальности. Амара с досады взмахнула рукой, потревоженная бабочка улетела прочь. - На любви ко мне и той детской обиде Чак так обжегся, что потом через многие семейные истории нового мира пытался прожить, облегчить свое горе и чувство вины, доказать свою правоту. Управляя новорожденным миром, вплетая в ткань истории новые сюжетные нити, он искал себе оправдание. Мол, не я один такой, все предают родных! Это неизбежно! Со свободой воли, но под давлением силы несоизмеримо большей сначала первые его создания - ангелы, а потом и люди снова и снова разыгрывали бесконечную драму, в которой отцы и дети, братья и сестры лгали, покидали, убивали друг друга. - Похоже, это его любимый сюжет, - задумчиво произнес Джек. - Правда, в какой-то момент брату все же хватило благоразумия отступиться, дать миру расти и развиваться самостоятельно, - признала Амара. - Все-таки он способен был на отцовскую любовь и гордость. Но, подобно деспотичному отцу, Чак ужасно сердился на свои творения, если они вели себя не так, как он ожидал. С веками он ожесточался все сильнее и в конечном счете решил выместить на мире свое разочарование, для начала изорвав все свои старые черновики. Ну а что было дальше, ты и так знаешь, - она снова повернулась к Джеку, ее улыбку тронула печаль. - А как же ты? - Джек жадно впитывал все ее слова. - А со мной вышло наоборот... я попала в заточение на долгие тысячи лет и люто возненавидела Чака, а еще больше - мир, отнявший у меня все, что было. Свободу, силы, любимого брата, возможность созидать и разрушать. Ведь я отдала их не по своей воле, и не за родное существо, а за мир, с идеей которого даже не была как следует знакома. Уничтожить брата и все, что ему дорого, даже если при этом я погибну сама - вот чего мне хотелось больше всего, когда Дин случайно освободил меня. Я собиралась мстить. Но, когда гнев иссяк, я наконец увидела его по-настоящему и смогла полюбить. - Кого? Мир или Дина? - Обоих, - рассмеялась Амара. - Разница только в масштабе. Я воспринимаю мир не как продолжение себя, не как неразумное дитя, которое надо воспитывать. А как другое живое существо, самостоятельное и свободное, в которое я вложила немалую часть себя, и оно раскрылось, ожило, воплотилось. Это очень похоже на романтическую любовь. - Ты говорила, что Чак ее не понимает, - покивал Джек. - Тебя поэтому называют Амарой? - А у тебя хорошо с языками! Да, мое имя - “любящая”. Это темный лик любви - стихийный и неистовый. Осознанного там очень мало. Древняя сила, звериная, инстинктивная. - Как Дин? - Именно, - она обрадовалась меткому сравнению. - Оттого я и положила на него глаз с самого начала. Сперва я просто хотела его поглотить - присвоить человека, ставшего отражением целого мира. Ждала лишь момента, когда он сам захочет того же. Мне казалось это неизбежным. Ведь, помимо любви, в нем было столько боли и ярости, от которых он мечтал и боялся избавиться. Поэтому я не давила. Знала по своему опыту, что без явного согласия ничего путного не получится. Об этом нужно всегда помнить, Джек: когда кто-то или что-то противится тебе - не ломай. Уговори, объясни, выжди или отпусти, но не бери силой. Полученное без доброй воли не принесет ни пользы, ни плодов. Дина я оставила в покое, когда поняла, что могу быть счастлива без него, а он - только вместе, но не со мной. Оливковая бабочка вернулась, покружилась над столом и устремилась навстречу другой такой же, только с синими крыльями, слетевшей откуда-то сверху. Амара наблюдала за их танцем со снисходительной улыбкой. - Я передумала разрушать мир, когда поняла, сколь многое он может подарить мне в ответ, если я буду с ним ласкова. Красота природы никогда не надоедает, она бесконечно разная: смена сезонов, тропические леса и цветущие пустыни, горячие источники, северное сияние и облака на закате. Люди придумали удивительные вещи: литературу, музыку, массаж, вино и тысячи интересных блюд. Взять хотя бы вареники, фаттуш, лазанью… - Жареный сыр и буррито, - подхватил Джек. - Кстати! Вот буррито я еще не пробовала, - Амара качнула пальчиком, отмечая важность слов. - Угостишь меня как-нибудь? - С удовольствием, - разулыбался Джек, уже рисуя себе в воображении, как это будет. - А сейчас мне что делать? - Твое домашнее задание, - она хлопнула в ладоши, - подумать о своих отношениях с миром. Что он значит для тебя и кем ты хочешь стать для него. Набросай для меня эссе на страничку до конца лета, только не торопись и не бойся наделать ошибок. Считай это пробой пера. Еще постарайся не волноваться о том, чего не можешь изменить. А в качестве внеклассного чтения возьми-ка лучше вот это, твое уныние вредит не только тебе. Она провела рукой над книгой у Джека на коленях, и надпись золотым тиснением на обложке: “Божественная Комедия” преобразилась в “Благие Знамения”, а рисунок под нею сразу повеселел. - Спасибо. - Приятно было поболтать, - Амара поднялась на ноги. - До встречи, Джек! - До встречи! Амара… а с ними все будет хорошо? - Джек тоже подскочил с места. - Это уже от них зависит. Ты сделал все, что мог, эти двое сами должны писать свою историю, - Амара утешающе погладила Джека по волосам. - Не переживай. Я присматриваю за ними одним глазом. Самой интересно. *** Дин рыл могилу. Привычное занятие для охотника - если бы у них был летний лагерь, как у скаутов, первый значок там точно давали бы за рытье, а у Дина был бы высший разряд еще в двенадцать. Инструменты только подкачали. Рыхлить землю, даже такую податливую, клинком с плохонькой костяной рукоятью и обрубать то и дело попадавшиеся корни было не очень-то сподручно. А выгребать и вытаскивать камни вообще приходилось руками. Хорошо, что Дин не собирался заглубляться слишком сильно, максимум на полтора-два фута, и то чтобы на камнях не лежать. В ширину яма выходила достаточно большой, чтобы можно было устроиться вдвоем, а сверху ее наполовину прикрывали повислые пихтовые лапы. Срубить бы еще парочку таких для ножного конца - и палатка-землянка готова. Не бог весть что, но ночь перекантоваться можно и в глаза бросаться не будет. Дин уже начал чувствовать себя сбрендившим койотом или кроликом каким. За последние пару часов он обошел место остановки кругом и накопал в стратегических местах дырок такого размера, чтобы туда могла провалиться нога. Прикрыл сухими ветками, какие сумел найти. В последней, ростовой яме пришлось ковыряться долго. Дин выкинул в сторону очередной булыжник, остановился передохнуть, нашел глазами Каса. Ангел спал там, где Дин его оставил, завернутый в плед, прислонившись к стволу дерева. Уснул он рекордно быстро, и это совсем не радовало. Дин со вздохом принялся снова рыхлить землю, сам себя подгоняя. Чем скорее он закончит эту "могилу", тем быстрее в ней можно будет укрыться, стать незаметными на открытом пространстве. А ямы вокруг, как он надеялся, заранее выдадут приближение противников хрустом ломаемых веток и руганью споткнувшихся ходоков. Или хотя бы замедлят их продвижение. Будь у Каса побольше сил, они могли бы залезть на деревья. Будь Дин внимательнее и смелее, он бы давно выяснил, что у Каса с благодатью и не довел бы до такого… горстями выравнивая дно, Дин вспомнил недавний разговор с братом. Они вдвоем тогда сидели в библиотеке, потягивая пивко. Сэм окопался в старых талмудах, а Дин в удовольствие листал последний выпуск “Rolling Stone”. Было хорошо, по-домашнему уютно. Сэм штудировал свою книгу в черном переплете очень внимательно, по обыкновению сосредоточенно хмурился, но то и дело поднимал взгляд на Дина, открывал и поджимал губы. Кряхтел, сопел и ерзал на месте, так что Дин не выдержал: - Сэмми, от тебя за милю несет Важным Разговором. Валяй, колись. Но если ты поцарапал Детку... - Нет, я еще жить хочу, - Сэм сделал большие глаза и фыркнул, но продолжил серьезно. - Дин, ты вообще заметил, что у Каса силы изменились? - В смысле изменились? - нахмурился Дин, нехотя откладывая журнал. - Ну… может, не сами силы, но спецэффекты теперь другие, весь этот свет. Цвет. Когда он кого-нибудь исцеляет или... ты понял. - Конечно, я заметил! Ты что, совсем за идиота меня считаешь? - А раз ты такой наблюдательный, ты не допер спросить у него, с чего это вообще? - То есть как с чего? - Дин начал злиться, у них с братом было негласное правило никогда такое не обсуждать. - Сэм, он же умер. Попал в эту хренову Пустоту, потом вернулся. Может его там, не знаю... пересобрали по-новому. - Это он тебе сказал? - Нет. Я к нему с этим не лез, о посмертии не спрашивают. Тебе ли не знать, после твоих каникул с Люцифером. Дин пожалел еще до того, как закончил фразу. Поджал губы, сглотнув извинения. Они бы сделали только хуже. И вообще Сэм сам был виноват, что поднял болезненную тему. Дин мотнул головой, демонстративно присосавшись к пиву. Обронил только: - Ты мне про Ад тоже не расписывал, да и я тебе. Захочет - сам скажет. - Ой ли? - недоверчиво хмыкнул Сэм, никак не ответив на выпад в свою сторону. - То есть даже ты не знаешь, почему у него благодать перекрасилась? - Сэмми, ну тут же все понятно! - Да? Правда? Тебе все просто и понятно, Дин? Рад за тебя, - Сэм веско кивнул, скептически поджав губы. - Потому что мне вот ни черта не понятно! Ты обратил внимание, какого цвета у него благодать теперь? - Ну да, обратил. Было голубое свечение, теперь золотистое такое, и что с того? - А у Джека? Дин моргнул, переваривая информацию, а потом глаза у него полезли на лоб. Сэм, убедившись, что его слова дошли до адресата, сморщил нос, думая уже о чем-то своем, еще поерзал на месте и уткнулся обратно в книгу. Тем вечером Дин долго ходил вокруг Каса, но так и не решился пристать к нему с вопросом. Еще ни разу ангел не объяснил ничего Дину прямо. А разобраться казалось жизненно необходимым. Позже, перед сном, после третьего круга по коридорам бункера, Дин остановился возле двери в его комнату. Помялся у порога, воровато озираясь. Взвесив все “за” и “против”, поторговавшись с собой еще немного, он решительно кивнул и развернулся на сто восемьдесят градусов. Постучался в дверь Джека. Кас мог мастерски увильнуть от ответа, а вот парнишка этого еще не умел. И он наверняка многое знал про благодать, раз сам ею владел. Приоткрыв дверь и просунув в нее голову, Дин позвал: - Эй, Джек, не спишь? - Да, Дин? Заходи, - парень поднял голову от ноута, который держал перед собой. Он сидел на кровати, скрестив ноги, скрючившись над клавиатурой. Дин проскользнул в комнату, прикрыв за собой дверь, поставил себе зарубку на память отучить Джека сутулиться и попробовать заинтересовать его йогой. Спросил: - Ты ведь знаешь, какого цвета силы у Каса? - Да. Конечно, - Джек уверенно кивнул и уставился на него, невинно хлопая ресницами. Дин подождал, надеясь на развернутый ответ. Парень только продолжал таращиться, недоуменно сощурился, выставив вперед подбородок, знакомым манером склонил голову набок, изучая его. Обычно Дин ничего не имел против игры в гляделки, но не в этот раз. Ему нужен был ответ, желательно без увиливаний. И он не сдержался, резко поторопил: - Так какого? - Белого, - ответил Джек недоуменным тоном старшеклассника, у которого спросили, сколько будет дважды два. - Точно? Ты уверен? - Дин прислонился к стене, скрестил руки на груди. - Уверен. - Не голубого? - Нет, конечно, - Джек развернулся на Дина всем корпусом и наконец снизошел до объяснений. - Это у людей души голубым светятся, а благодать у Каса - белым, как у всех ангелов. У них же силы от моего дедушки, вот и благодать белая. Ангелы из мира его силу черпают. - Н-н-да? - протянул Дин. - Да. - И Кас тоже? Силищу из мира черпает? - Дин не мог представить себе ничего более абсурдного, чем Кас, подзаряжающий свои батарейки из ресурсов Чака. - Нет, Кас уже нет, - Джек, тепло улыбаясь при одной мысли об отце, помотал головой. - Он, конечно, больше не отрезан от Рая, но и с божьей силой давно дела иметь не хочет. Кас независимый, а Чака он вообще не выносит. Ты же сам это знаешь. - Я? Да, конечно. Конечно, знаю, - Дин важно покивал и приосанился. - Это я тебя проверить решил, насколько ты в теме. Считай, тебе такой билет попался на экзамене у Амары. - О! Мы с Касом как раз недавно говорили об этом, - обрадовался Джек, даже вперед подался. - Он еще мне про души рассказывал... - Да, да, Джек, это хорошо, - Дин выставил вперед руку, останавливая ребячий порыв. - Но сейчас давай про благодать. У Каса она от природы белая, окей. Но почему он теперь желтым светится, когда делает эти ваши ангельские штуки? Раньше такого не было. Дин хотел докопаться до сути без лишней информации, которую что Джек, что Сэм вечно с энтузиазмом на него вываливали. - А, вот ты о чем, - Джек осел обратно на кровать. - Не волнуйся, Дин. Про это я теперь тоже знаю. Это у него от меня. Понятнее Дину не стало. Скорее он запутался еще сильнее. Джек не выдержал его долгий взгляд, опустил глаза и начал путано объяснять, почти оправдываться: - Кас со мной делится, он много мне дает. С ним всегда так спокойно, защищенно. И я стараюсь делиться в ответ, - он пожал плечами. - Правда, по чуть-чуть совсем, насколько он позволяет. Кас говорит, что это он должен больше отдавать, что так правильно. Ведь так поступают родители? Я только однажды случайно ему отдал очень много, когда он не ожидал и не успел закрыться. Я тогда еще не родился и очень хотел, чтобы он стал моим отцом. Я смутно помню, - Джек нахмурился. - Он потом даже отчитал меня за беспечность. В общем, я очень его люблю. Поэтому у него золото в силе, это от меня. Сражаясь с кряжистым корнем, подло вылезшим из-под земли ровно по центру почти законченного лежбища, Дин вертел слова Джека в голове так и эдак, стараясь уцепить какую-то мысль за хвост. Услышал в стороне сиплое, удивленное: - Дин? Кас открыл глаза и теперь, недоуменно сощурившись и наклонив голову набок, смотрел, как Дин возится на четвереньках, наполовину закопавшись в землю. - Проснулся, спящая красавица? Дин бодро улыбнулся и вылез из ямы, оставив корень жить до следующего раунда. Отряхнул и вытер руки о штаны, пояснил, подобравшись поближе к Касу: - Ты прав, это место как на ладони, но сегодня мы точно дальше не пойдем. Так что нам нужно укрытие, - Дин кивнул себе за спину. - Я устроил звуковые ловушки по кругу в сотне ярдов от нас. Сразу узнаем, если кто-нибудь припрется. Задержимся тут подольше. Тебе нужно набраться сил. Он присел перед Касом на корточки, борясь с желанием понадежнее подоткнуть края пледа ему под ноги. Потянулся убрать прилипшую после сна челку, положил руку ему на лоб и присвистнул. - Эй, приятель, да ты весь горишь! - Определенно нет, Дин, - насупился ангел. - Определенно да, Кас! - передразнил Дин. - У тебя жар! Так, признавайся, тебя знобит? Слабость? Испарина? Голос мне твой не нравится - горло болит? Кас смотрел непонимающе. Дин ругнулся сквозь зубы, постаравшись сдержать выражения покрепче: - Вот жеребенок в пальто! Ты можешь мне сказать, что с тобой, или я сам догадаться должен? - Не о чем волноваться, Дин, это всего лишь тело, - сказал Кас и закашлялся. - Идиот, это твое тело! - Дин схватил его за плечи, легонько встряхнул. - Ты собрался втихую рассыпаться на куски у меня на глазах? Это все твоя благодать, я прав? Тебе отказывает тело потому, что она не восстанавливается? - Ты сам все видишь. - Так, ладно. Давай придумаем, как перезарядить твой аккум. Ну же! - Ничего не выйдет, Дин, - Кас откинулся спиной на ствол дерева, уходя от рук Дина, устало прикрыл глаза. - Небесную пуповину ты давно перегрыз, - продолжал Дин, словно не расслышав. - Благодать, взятую у других ангелов, мы пробовали, тебе от нее легчало ненадолго, а потом еще хуже колбасило, так? - Это нечто вроде иммунного ответа, - нехотя пояснил Кас, натягивая плед повыше, до подбородка. Все-таки его знобило. - Краденая сила всегда остается чужой. Только то, что тебе дарят, становится по-настоящему твоим. - Точно! Джек с тобой делился силами потихоньку, и они пошли тебе впрок, но их было недостаточно. Ты только не сердись на мальца, это я из него выудил. - Наверное, все ангелы так могут, но мало кто пробовал. Ты же знаешь, большинство из них сами по себе и не склонны… к личной привязанности, - сказал Кас. - Жадные ублюдки, - не сдержался Дин. - Да. У нас с Джеком родственная связь. Это добровольный обмен, и я не позволяю ему отдавать слишком много. Хоть он и пытается каждый раз, когда обнимает, - Кас улыбнулся с закрытыми глазами, голос его потеплел. - Значит, нужен другой источник, на который у тебя аллергии нет, - заключил Дин - Есть же другой? Должен быть! Как-то же ты справлялся с тех пор, как свалил с Небес! Ответом было выразительное молчание. Дина затрясло: - Шарады! Отлично, давай поиграем в шарады. Одно слово? На какую букву начинается? A? B? C? D? Кас распахнул глаза. - Ди-ин, бесполезно… - сказал он глухо. - Этот разговор бесполезен.