Медовый месяц в Чистилище

Шорохи и звуки приближались и удалялись, раздавались со всех сторон разом. Раздергивали внимание, накатывали гулом, отдаваясь короткой пульсацией в груди и висках. Определить их источник и природу не удавалось, сколько ни вслушивайся. Кастиэль никогда еще не чувствовал себя настолько беспомощным. Хуже того, бесполезным. Шум в ушах не давал никакой информации, человеческое зрение тоже подводило. В сгустившемся сумраке, лежа под пологом ветвей, он едва различал их контуры. Вдобавок тело начало мелко дрожать с короткими перерывами. Кас сжал челюсти, чтобы не стучать зубами и не смел шелохнуться, не то что голос подать. Сейчас он никак не мог Дину помочь, не видел его, не слышал. Не знал даже, жив ли он. Это было непривычно и бесило. На Земле Кас всегда мог потянуться к своему человеку на метафизическом плане и найти его душу по мерцающему, быстро гаснущему следу, подобно тому, что вспыхивает за спиной дельфина в фосфоресцирующем августовском море. Дин называл это ангельской геолокацией. Но в Чистилище она не работала, Кас давно в этом убедился. Это место, жадное до жизненных сил, сразу поглощало любые крохи. Поначалу он пытался отсчитывать секунды, минуты, но очень скоро сбился. Тревога за Дина, пропавшего в шорохах и темноте ночи, острыми когтями вцепилась в самое нутро и подхлестывала сделать хоть что-то. Кастиэль хотел было осторожно привстать и не смог, руки и ноги словно одеревенели и существовали отдельно от тела. На краю отчаяния его держала только надежда - изнурительное, упрямое, насквозь человеческое чувство. Люди в таких случаях молятся всем богам, каких знают, но ангел сейчас не мог даже этого. Ни один из тех двоих, в кого он верил беспредельно, не услышал бы его и не ответил. Дин был самым лучшим на свете, но все же человеком, и он канул в ночь, а Джек случайно забросил их сюда, желая помирить и давно вернул бы обратно, если бы мог. Бедный мальчик. Он наверняка пытался хоть что-то сделать для них, пока не выбился из сил. Ему Кас тоже ничем не мог помочь - и не сможет, пока они с Дином не выберутся отсюда. Оставалось только ждать и надеяться, что Дин вернется. Потому, что иначе… Успев на мгновение ощутить, как обрушится в небытие весь его мир, если с ними случится это “иначе”, Кастиэль одернул себя. Никаких "иначе"! Дин вернется невредимый, с шутками-прибаутками, хвалясь и расписывая свои подвиги. Они вместе преодолеют Чистилище, доберутся до Ада и найдут дорогу домой, где их ждет сын. Обнимут Джека, тепло встретятся с Сэмом и Эйлин. А потом отпразднуют свое возвращение, как принято у людей, как Дин обещал еще этим далеким утром. Когда просил не оставлять его. Вдруг отчаянно захотелось жить - пожалуй, впервые так сильно. Гул в ушах отступил. Шорохи смолкли. Вокруг стало подозрительно тихо, а ночь поглотила последние грани. Продолжая настороженно вслушиваться в кромешную темноту, Кастиэль мог теперь думать только о том, что Дин не сумеет найти обратной дороги. Он, все еще опасаясь шуметь, позвал сипло и неуверенно: - Ди-ин? Ненасытная ночь съела и этот звук. Вытянув руку, Кас ощупью нашел край могилы. Пальцы ощущались неудобными, чужими. Их отчего-то скрючивало. Но с поправкой на то, что тело подводит, подняться на руках и не клюнуть носом во мшистую подстилку оказалось возможно. Ругаясь про себя и досадуя на собственную немощь, Кастиэль подобрал ноги и на чистом упрямстве, пыхтя и отдуваясь, подтянулся и перевалился через край ямы, сдвинув ветки немного в сторону, поднырнул под ними и очень медленно поднялся с колен. Голову тянуло вниз, как свинцовый шар, виски ломило. Он сделал пару шагов вперед и попытался осмотреться, но в любой стороне, куда ни повернись, царила тьма, казавшаяся еще непрогляднее, чем в Пустоте. - Ди-ин! - позвал он громче. Совсем рядом раздалось рычание. Яркий луч света ослепил. Быстрее, чем Кас сумел сфокусироваться, на руке сомкнулась чья-то хватка. Его дернули вперед. За спиной свистнул клинок, послышался шорох и глухой звук падения чего-то тяжелого. - Кас! - полушепот, полурык. - Ты куда это собрался? - Дин обнял, смял. - Уф, думал уже, до утра нашу лежку искать буду! Темно, хоть глаз выколи, даже с фонариком телефона ни черта не видно. Кас облегченно выдохнул и убрал нож, который успел выхватить, обратно в карман. Уцепился за Дина негнущимися пальцами, едва привыкнув к резкому искусственному свету, попытался заглянуть в лицо, хоть как-то осмотреть. Выдохнул: - Ты жив! Цел? - Да цел, конечно, что мне сделается? Четыре завалящих монстра против меня с мачете, а ты на кого поставил, м-м-м? - Дин кивнул на безголовое тело у них под ногами. - Так, все, прогулка окончена. У тебя опять весь лоб в испарине. Дин забрался в яму и помог соскользнуть в нее Касу. Как бы упрям ни был ангел, ему пришлось признать, что он сейчас едва способен даже на то, чтобы стоять прямо. Не только не смог прикрыть Дина в бою, но, дезориентированный, чуть его же не ударил по ошибке и сам подставился. Оба теперь понимали, что при таком раскладе они из Чистилища не выберутся. Дин отбросил в дальний угол клинок и следом телефон, подсветивший пространство их убежища, словно ночник. Уселся спиной к дереву, лицом к Касу, подобравшись ногами под его колени. - Эй, эй, ну-ка дай сюда свои ледышки! Сграбастал его ладони, подышал на них, растер в своих и сунул себе подмышки. Кас почувствовал, что начинает отогреваться. Дин пыхал жаром, как печка. Оживающие пальцы начало покалывать. - Руки ледяные, а сам еще горишь, - цыкнул Дин, пощупав ему лоб. - Куда ты плед дел? Так, ага, вот он. Давай-ка, двигайся ко мне, вот так. На чем нас прервали? - Не помню, - с видом упрямого подростка соврал Кас. - Я помню, - Дин расправил плед у себя на плечах и обнял-укутал Каса на манер летучей мыши. - Тебе срочно нужна подзарядка! И чем больше, тем лучше. - Дин, пойми же, это очень опасно, а я и так едва владею собой, - сказал Кастиэль с отчаянием. - Кас, ну хорош ломаться! Чисто монахиня, которой предлагают преферанс на раздевание. - Я очень ценю твою щедрость и доверие, Дин, но… Кас отвел глаза и замялся. Дин упрямо пытался поймать его взгляд. Сейчас это было очень важно. Все разговоры, когда они не смотрели друг другу в глаза, заканчивались дурацкими ссорами. - Что "но"? - Риск слишком велик. Я делал это по согласию всего два раза: с Бобби и Сэмом, и никогда - с тобой. - Усек, я и здесь у тебя не первый, ладно, - Дин скорчил безразличную гримасу, стараясь не показать, как по-дурацки сильно это его расстраивало. - Какая разница? Кас встретился с Дином глазами, внимательно всмотрелся. - Прикосновение к душе будет неприятно. Мучительно, - сказал он наконец. - Что ж, ясно. Но здесь только я и монстры всех мастей, так что извини, - Дин пожал плечами, - выбора у тебя нет. Надеюсь, не отравишься. - Прости, что ты сказал? - Кастиэль опасно прищурился и убрал от него руки. Даже назад отклонился, вывернувшись из пледа. Дин выдержал его взгляд с демонстративной наглостью. - Сам понимаешь, я - тухлая акула, - сказал он. - Будет неприятно - просто зажми нос. - Акуле? - опешил Кас. - Себе, идиот! Ну, полярные акулы - они на вкус такие мерзкие, что исландцы закапывают их в землю на месяц, а потом едят подтухшее мясо. Я на Дискавери сюжет видел. Можно травануться с непривычки, но все лучше, чем помереть с голоду. - Знаешь, любовь моя, - сказал Кас задумчиво, - иногда я не понимаю, как до сих пор тебя не прибил. - Потому, что я чертовски хорош в постели? - подсказал Дин. - Да. Нет. Не сбивай меня, - Кас устало потер лоб. - Я надеялся, мы закрыли эту тему еще тогда… при нашем последнем прощании. - Удар ниже пояса, Кас, - Дин почувствовал, как в спазме предательски сжалось горло. Он до сих пор не пережил... - Но я повторю столько раз, сколько понадобится, чтобы до тебя наконец дошло. Правду говорить легко и приятно. Кас потянулся к Дину и положил руку на его плечо - правую на левое. То самое, где когда-то оставил свою метку - пламенный отпечаток ангельской десницы. И где потом еще раз… оставил. Дин вытаращился на Каса, нервно сглотнул и накрыл его ладонь своей, прижал крепко - не отнять. Кас со вздохом взял его свободной рукой за второе плечо, замыкая объятие. - За миллионы лет я повидал многие чудеса этого мира. Я наблюдал за успехами людей от первого слова до первого полета в космос, и знаешь, что потрясло меня более всего? Ты, Дин. Твоя душа - самое прекрасное, яркое, удивительное чудо, что я встречал когда-либо. - Тогда почему ты не хочешь к ней приложиться? - спросил Дин хмуро. Такие откровения все еще было непросто принять. - Хочу, - Кас опустил взгляд и смотрел теперь на плечо Дина, на их сцепленные руки. - Ты не представляешь, как сильно. С того дня, как забрал тебя из Ада, я думаю об этом, но держу себя в узде. Боюсь причинить боль. - Ты - мне? - Дин захлебнулся возмущением. - Чушь собачья! - Дин, я однажды чуть не убил тебя. Кас бессильно опустил левую руку, и она повисла перебитым крылом. Хотел забрать и правую, но Дин удержал, не желая отпускать своего ангела ни на дюйм. Свободной рукой взял Каса за шею сзади, мягко заставляя поднять голову. Поймал его взгляд. - Эй! - позвал Дин. - Ты. Ни в чём. Не. Виноват. Это была Наоми, и ты её обломал! Ты всегда спасал мою задницу. А вот я тебя - ни разу. Только и успевал, что занять место в первом ряду, и насмотрелся на твои смерти уже по горло, - Дин горько хмыкнул. Глаза пекло. - Но я всегда возвращался к тебе, - тихо возразил Кас. - Это не моя заслуга. - Ты ничего не мог сделать, Дин, - Кас сочувственно покачал головой. - Бинго! - вскричал Дин шепотом. - Ведь каждый чертов раз я просто… ложился на ринг, лапки кверху. Трепыхаться больше не было смысла, не оставалось ни надежды, ни веры - ничего. Но сейчас я здесь и могу помочь, успеть. Так не будь скотиной, дай мне размочить счет. Возникла неловкая пауза. - Хорошо, - сказал Кас наконец и потупился. - Правда, для ангелов такой глубокий контакт с другой сущностью - редкое таинство, и даже разговор об этом считается не очень приличным… Очень неприличным, если честно. - Ого, - Дин ухмыльнулся и поднял брови. - И ты молчал? Кас молча уставился в ответ, слегка разомкнув губы, словно хотел что-то сказать и забыл. Взгляд у него был ищущий, жаждущий, гремучая смесь надежды, сомнения, боли и страха. "Не за себя, за меня", - с изумительной ясностью подумал Дин и осторожно сжал его руку на своем плече. Кас всегда тянулся к нему. Дин понял это наконец, спустя столько лет. Понял, о чем были все долгие пристальные взгляды, которые он ловил на себе и к которым давно привык. Земля круглая, она кружится, Кас чудной, он чудит. "Идиот! Какой же я идиот! Все это время..." Нервное болезненное напряжение в мышцах вдруг разом ушло. Остались только тревога за Каса и несокрушимая уверенность в том, что теперь у них есть выход. Безопасный, верный выход, чтобы никто не умер. Никто больше. Дин не удержался, бережно провёл по щеке Каса большим пальцем, слегка цепляя щетину, и задержал руку на его шее, где под кожей с колкими волосками сильно и часто бился пульс. Снова заглянул Касу в глаза, больше ничего не страшась. Его охватила щемящая нежность. Другое, чудовищной силы чувство, Дин по-прежнему не решался назвать, но теперь его наконец можно было не сдерживать, не прятать. В Чистилище все просто. Вдохнув, как перед первым прыжком с парашютом, Дин позвал, попросил, разрешил: - Кас, прикоснись к моей душе, пожалуйста. - Д-да. Да, - Кас завороженно моргнул. - Хорошо. Хорошо, Дин. Сейчас. Тебе лучше прилечь. В движениях ангела появилась лихорадочная поспешность. Он подался вперед, сдернул с Дина плед и расстелил на земле. Дин и глазом моргнуть не успел, как его потянули с пихтовых корней ниже и уложили на спину - стремительно и бережно. Кас завораживал своей уверенностью, когда на что-то решался. От этого напора Дин слегка растерялся. Он слабо представлял себе, как это - когда тебя буквально берут за душу, а главное - что при этом полагается делать. Помнил только невнятные рассказы Бобби и Сэма, нечто вроде: “Ну, он запустил в меня руку по локоть и я подумал, что сдохну от боли. Давай сменим тему?”, да еще однажды он сам видел, как Кас залез рукой под грудину мальчишке. Так, ладно. Становилось понятно, зачем нужно лечь. Но… Кас ведь сказал, что будет не только “мучительно”, но и “очень неприлично”. Значит, прикосновение к душе - какой-то небесный аналог БДСМ? - Нам нужно стоп-слово? - вцепившись в руки Каса, ляпнул Дин неожиданно для себя. - Только чур не флюгегехаймен! - Это какое-то заклинание? - Кас замер, вопросительно склонив голову на бок. - Забудь. Потом объясню. А лучше вместе посмотрим, кино улетное, вот только домой вернемся. Ради Каса Дин был готов на все, но на всякий случай решил не отпускать его руку. Так было спокойней. "Крыша совсем поехала," - нервно фыркнул он про себя, заметив сдвинутые на одну сторону ветки над ямой, которые забыл поправить. Сейчас было не время для этого. Растянувшись на пледе, Дин постарался расслабиться, прижал ладонь Каса к своей груди, перехватил за запястье и потянул ангела на себя. Кас тяжело и неловко сел рядом на колени. “Жаль, не ко мне на бедра”, - зачем-то подумал Дин, но прогнал эту чушь из головы, сосредоточился на Касе. На его лице. Даже в неверном свете фонарика зрелище было потрясающим: молитвенно изломленные брови, блестящие глаза с огромными зрачками. Дин видел его таким лишь однажды и знал, что вряд ли когда-нибудь забудет. А еще он отчётливо слышал, как тяжело и глубоко Кас дышит, выдыхая длинно и прерывисто, пытаясь успокоиться. Дин подумал: "Тише ты, тише, я же не кусаюсь… это тебе так нужно? Ты этого так хочешь?” А потом подумал ещё: “Хоть один из нас должен не бояться”. И наконец: “Я не боюсь тебя”. Это помогло. Дин тепло улыбнулся и подмигнул Касу, надеясь внушить уверенность, и крепче прижал к груди его подрагивающую руку. - Смелее, тигр. Я весь твой. Кас навис над ним, опершись свободной рукой о землю и продолжая держать его взгляд. Дин увидел, как в глубине зрачков Каса медленно разливается и набирает яркости свечение. На пределах самых низких звуков такого привычного голоса он услышал хриплое, виноватое: - Дин. Я... постараюсь аккуратно, Дин. Черноту зрачков ангела полностью залил белый с золотом свет, и такой же свет родился в том месте, где его ладонь касалась тела человека - под грудиной, чуть слева. Дин приготовился к боли, но ее не было. Ничего не было. Кас, неотрывно и огненно глядя Дину в глаза, очень медленно, прямо через рубашку и футболку погрузил в него ладонь по запястье, словно хотел достать до сердца. Боли по-прежнему не было. Был чистый восторг. Он поднимался в Дине тихим приливом, стремительно заполняя его целиком. Дин широко распахнул глаза и мог только беспомощно открывать рот, как рыба, вытащенная из воды. Дыхание перехватило, по телу разошлась мелкая дрожь. Дин скорее предугадал, чем почувствовал, что Кас сейчас уберёт руку, и мертвой хваткой вцепился в него: левой за локоть, направляя обратно внутрь себя, правой за плечо, отчаянно притягивая ближе. - Нет… нет! Не смей... продолжай! - сипло на вдохе, рычанием на выдохе, порывисто приподнимаясь навстречу, чтобы стать ещё ближе. От движения рука ангела скользнула в его грудь по локоть, и Дин издал ликующий крик, безумно улыбаясь приоткрытым ртом. - Охренеть! Просто охренеть! Кас, охренеть! - Дин облизнул пересохшие губы. - Почему мы раньше никогда? Я… я… я так тебя люблю! Реальность ускользала от Дина, теряя очертания. Все вокруг затопил свет, он мог ясно видеть только лицо Каса, синеву его глаз и мерцание зрачков. Казалось, Дина рвануло из тела, разметало во все стороны. Казалось, он наконец может дышать. Казалось, он не дышал никогда прежде. Внутри билось отчаянное, ликующее, наконец свободное “люблю”. “Люблю! Я так тебя люблю!” На мгновение Дин испугался. Он не понимал, где он, а ещё не чувствовал больше Каса под своими руками. Он самих-то рук не чувствовал, да и вообще тела. Но раньше, чем испуг успел перерасти в панику, Дин ощутил, что Кас по-прежнему здесь, рядом и вокруг. Вот этот тёплый свет, ставший для него всем миром - это и был Кас. Он держал Дина, крепко держал, не давая распасться, рассеяться вовне. Он был вокруг, и в то же время Дин ощущал его внутри, глубоко-глубоко в себе. Но ему было мало. Он хотел ещё Каса, ближе, больше, всего себе, чтобы никто не смог отнять. Знал, что не вынесет этого снова. Свет дрогнул и охотно качнулся к Дину, вливаясь в него еще и еще, заполняя, отдаваясь. И это было хорошо. Невероятно хорошо. Это было правильно и привычно. Кольцо вокруг Дина истончилось. "Мои силы иссякают, Дин", - мелькнуло воспоминание, и Дин в ужасе осознал: "Ненормальный сукин сын, ты же сейчас отдашь мне всего себя без остатка. Хрен я тебе позволю!" Дин рванулся вперед, спеша сделать для ангела то же, что он делал для Дина - окружить собой, не дать распасться и исчезнуть. Правда, Дин ни черта не представлял, как это сделать, но краем сознания наконец заметил, что сам тоже стал светом, ярко пылающим голубоватым пламенем. Точно, так выглядят души! И у душ нет формы и границ. А значит, он мог… Дин потянулся всем собой к Касу - к свету, которым он был сейчас. Отчаянно желая окружить, защитить, влиться, слиться с Касом, отдать ангелу то, что ему было нужно - свои силы. Но Каса больше не было вокруг. Они словно схлестнулись и перемешались, как кусочки пазла в коробке. Это было не то! Дин ощущал Каса внутри себя, но не мог ощутить себя в нем. “Черт, это не должно быть сложнее позы шестьдесят девять!” - Дин уже начинал злиться на себя. У него не получалось. Он ясно представил себе, как сейчас облажается, потеряет то невероятное, неописуемое, что происходило между ними. Потеряет Каса. И ничего уже будет не исправить. Быть может, именно горе, подступившее так близко и так болезненно, помогло Дину разобраться в других чувствах. В нем бились счастье и радость, нежность и забота, восторг и ликование. Любовь. Так много любви. Так остро, так сильно, так полно. Дину вновь показалось, что он захлебнулся воздухом, и он понял. Это была не только его любовь. Это вообще были не только его чувства. Это был Кас! Кас отдавал ему себя, но не свои силы, а свою любовь. Её было так много! Дин одновременно видел его нежную, успокаивающую, ободряющую улыбку, чувствовал изумление и бурную радость, настолько сильную, что, будь у него по-прежнему тело, он запросто мог бы хлопнуться в обморок. Но здесь не было слов, не было тел, только чувства, мыслеформы и всё, что осталось от них двоих - пылающие душа и сущность. Теперь разобраться стало проще. Все еще ни черта не было понятно, но растерянность ушла. Дин снова потянулся к Касу. “Возьми”, - подумал он. - “Прими меня, мою любовь. Я так тебя люблю! Я отдаю, я отдаюсь. Возьми”. Они схлестнулись снова, и в этот раз слились. В мире, где есть смерть, любить всегда страшно, но любить и молчать об этом - ещё и больно. Порой это ноющая боль, к которой так привыкаешь, что почти забываешь о ней, порой - острая, приступами, до сполохов перед глазами. Кастиэль сказал бы о своей любви раньше, порывался много раз, но Дин не слушал тогда, да и не мог услышать, замкнувшись в коконе ярости, отчаяния и горя. Видеть своего человека таким и молчать было невыносимо, но ангел терпел ради него. Даже после прекрасной, такой искренней молитвы Дина о прощении здесь, в Чистилище, Кас сдержался и его остановил - нечеловеческим усилием. Чувствовал, что ещё не пришло время для слов. Он не винил Дина и ничего не ждал взамен. Понимал, что Дин в своей жизни пережил так много потерь и слышал так мало тёплых слов, что не верил им и боялся. Душа его слишком исстрадалась, чтобы принять радость без сомнений. Кас лишь надеялся, что постепенно сумеет исцелить её. Но случилось иначе. Когда они вдвоём укрылись в подвале бункера за дверью, в которую ломилась Смерть, отчаяние Дина придало Касу сил. Он понял, что может спасти возлюбленного, только пожертвовав собой и постарался прощанием смягчить боль утраты. Как же радостно, легко и приятно было наконец отпустить себя! Дать сердцу голос, дать словам течь, впервые твёрдо зная, что его услышат! Пускай времени у них почти не оставалось, Кас сказал Дину то, что хотел давно, о чём с каждым днём всё труднее было молчать. Облек в слова всю правду, что знал о нём, все чувства, что питал к нему. Но Пустота пришла за ангелом лишь тогда, когда душа Дина сквозь пелену горьких слёз, застилавших распахнутые глаза, просияла ему в ответ - ярче, чем когда-либо прежде. Миг истинного счастья. Первый и последний, как думал Кас тогда. Потом был другой, когда он вернулся из Пустоты, и Дин обнимал его весь - телом и душой. Когда от невозможного счастья единственный в мире родной человек рыдал, а душа его пела. Сейчас настал ещё один такой миг. И он не кончался. Когда Дин пришел в себя и снова обрел дар речи, он понятия не имел, сколько времени прошло. Минута, час или год - да хоть век, какая разница? Веточную крышу над лежбищем куда-то раскидало, внутрь лился неяркий утренний свет. Впрочем, Дин ничего этого не замечал. Он во все глаза таращился на ангела, склонившегося над ним. Надо было что-то сказать, но Дин не был уверен, что помнит, как это делается. Шевельнул губами на пробу: - Охренеть. Кас в ответ не проронил ни звука, только смотрел на него с блуждающей улыбкой. Ласкал взглядом. - Ты, твоя благодать или что это было? - Дин привстал, схватил Каса за плечи в порыве восторга, улыбаясь до ушей. - Ты сам. Это был ты сам! Весь и сразу! Ты во мне, а я - в тебе! Мы были одним! Мы все еще одно!!! Какого хрена ты молчал столько лет, Кас? Это же круче секса! Кас выглядел отрешенным. Стоял на коленях, слегка покачиваясь, руки болтались вдоль тела безвольные. Он только продолжал смотреть глаза в глаза, не мигая, как под гипнозом. Взгляд бессмысленно-блаженный, зрачки расширены, брови где-то в районе челки. Дин перепугался не на шутку, обхватил его рукой за шею, похлопал по щекам, позвал со всей нежностью и тревогой: - Проклятье! Кас, ты меня вообще слышишь? Ка-ас! Да ответь же ты! Кас осоловело моргнул, неуверенно, словно впервые в жизни, улыбнулся уголком губ. Скосил глаза на руки Дина, дернул своими, как марионетка на ниточках, поднял правую, неловким движением обвел пальцами нос Дина, скулу, ласково потрепал по уху. Дин замер, нахмурился, боясь пошевелиться и сделать что-то не так. Может, он и в самом деле тухлая акула и его душа не пошла ангелу впрок? Может, он все неправильно понял там, в этом непонятно где, и все было совсем нехорошо. Неужели он снова напортачил? Кас смешно выпятил губы и несогласно нахмурился. Открыл рот, словно собираясь что-то сказать, потом закрыл, наклонил голову к плечу. Отрицательно мотнул ею, уголки рта поползли к ушам. - Эй, дружище, да ты же пьяный в дрова, - понял Дин. - Кас, тебе плохо? Что мне делать? Кас погладил его по щеке, довольно выдохнул. - Ди-и-ин. Снова открыл рот, закрыл, капризно сморщился и просиял счастливой улыбкой. - Дин... так хорошо, - помолчал, выдал после паузы. - Хорошо, Дин. Мне хорошо. Потянулся вперед и повалился на Дина в неловком объятии. - Люблю тебя, Дин… никогда ещё... так хорошо… люблю тебя. Убедившись, что от Каса больше ничего не добиться, Дин уложил его на плед и вытянулся рядом, обхватив руками. Радовало, что ангел был довольный и больше не горячий - просто теплый и разморенный, как угревшийся на солнышке сытый котяра. Даже мурлыкал что-то - кажется, на енохианском. Дин мог разобрать только свое имя, от интонации сладко сжималось сердце. И тут Дин вспомнил. Похожее мечтательно-нездешнее выражение он уже видел на лице другого ангела - Серафины, жены Адама. Тогда Дин решил, что эти двое под кайфом от травки или ещё какой дури и только что не рычал на них. Теперь же догадался, что они с Джеком просто приперлись не ко времени, прервав пару посреди сеанса. То-то Адам совсем не казался страдающим, даже когда Серафина достала у него из груди ребро. Это вообще выглядело как самое стремное порно на свете. “Благодать и душа сольются воедино, словно метафизическая суперзвезда, так они сказали? А теорию на практике друг о друга проверяли, не иначе”, - подумал Дин и немного успокоился. Те двое были вместе давно и прочно, а значит, у них с Касом тоже есть все шансы. Даже захотелось написать Серафине после и уточнить у нее пару нюансов… если Кас одобрит, конечно. - Я… ух ты… - Дин попытался хоть как-то описать произошедшее, причем скорее для себя. - Это что, каждый раз так? Правда, он уже знал ответ и, в общем-то, не рассчитывал услышать его прямо сейчас. - Нет, только с тобой, - неожиданно отозвался Кас. - А… - Никакого сравнения, - промурлыкал ангел. Длинно зевнул, потерся колючей щекой о плечо и отключился. Дин хмыкнул, пригладил хохолок волос, который топорщился и щекотал ему нос. Прижал покрепче своего пернатого мартовского кота и уставился в серое небо, слушая ровное глубокое дыхание.