Рефлексия

      Как и полагалось всем пожилым, Ватанабэ начинал свой день рано утром, когда ещё магазины только-только открывались, а стрелки часов не переваливали за семь утра. Не тратя времени на простое валяние в кровати старик поднялся, расправив руки он потянулся заставляя старые мышцы напрячься, а кости позвонков и конечностей хрустеть. Честно, это была не особо приятная процедура по утрам, однако она хорошенько взбадривала. Прикрыв ладонью раннюю зевоту, Ватанабэ посмотрел на соседнее спальное место.       Как и полагалось молодому поколению, безымянный гость старика всё ещё спал крепким сном. Глаза того были закрыты, а дыхание, по сравнению с прошлым, было более спокойным, без хрипов и чего-либо подобного. В любом случае это был хороший знак, даже если значило, что икенумовцы и другие расы более быстрее оправляются от ран. Это не могло не радовать.       Старик решил не будить своего подопечного, а потому делал всё аккуратно. Он прибрал за собой своё спальное место, сложив футон и отодвинув его в угол, и вышел из комнаты, всё так же оставляя сёдзи не закрытыми полностью. Хотя, казалось, парня бы не разбудил даже шторм, так крепко он спал. Ватанабэ как обычно покинул свой дом и по уже привычному пути направился к магазинчику Чие за вкусными пельмешками.       Сегодня, к слову, старик уже думал над тем, что бы вернуться к работе, открыть свой скромненький магазинчик с часами. Конечно, Ватанабэ помнил, что тот икенумовец ещё полностью не восстановился, но он считал, что то, что его гость уже пришёл в сознание и имеет стабильное состояние — уже хорошо, и можно возвращаться к обыденной жизни. Тем более, что жить не работая было невозможно, деньги заканчивались. Однако время покажет, как ещё будет чувствовать себя этот пострадавший.       Ватанабэ старался не сомневаться на счёт этого икенумовца, хоть и был с ним несколько строг эти дни, как он пришёл в себя. Старик видел в нём простого потерявшегося ребёнка, хоть по возрасту и не скажешь. Однако по этим зелёным глазам, что ещё не оправились от таинственного произошедшего, было всё видно. Парень запутался и не знает, что делать. Ватанабе рассуждал, что именно потаённое прошлое не может отпустить мальца, поэтому тот грозился убить кого-то неизвестного. Однако же было всё ещё не похоже, что парень настроен радикально. А значит, ещё не всё потеряно, и этот икенумовец сможет вырваться из тьмы. Хоть Ватанабэ и не знал всего, но предполагать и рассуждать ему никто не запрещал. А что ещё делать на старости лет?       Магазинчик Чие встретил привычной атмосферой. Звон колокольчиков, и вон старушка, что до этого покорно лепила пельмешки в муке, оживляется и подскакивает к прилавку, поправляя головной убор и отряхивая маленькие ручки. Вот, что по праву можно назвать повседневностью. - Ватанабэ-сан, какими судьбами! Снова пришли к открытию, а, - вновь тихие и медленные слова, так похожие на вчерашние, - Сегодня как обычно? Пока ещё горяченькие, а!       Это повседневность, с которой пожилым людям приходится только смириться. Время идёт, некогда хороший ум стареет, забывая некоторые моменты. И с каждым годом эта забывчивость только растёт, превращаясь в болезнь. Старушка Чие не болела, однако старость так сильно подкосила её, что дни стали слишком похожими друг на друга. Особенно дни, проведённые в одиночестве, ведь как помнил Ватанабэ, эта продавщица масутабе жила одна, муж её уже умер, а дети и внуки переехали в место по прогрессивней. Настоящий «День Сурка», однако это неизбежность, которая настигнет абсолютно всех. И даже скромный продавец часов не был исключением. - И вам не хворать, Чие-сан. Нет уж, сегодня две порции, прошу, - однако всё же появление того юнца в доме должно было принести хоть какое-то разнообразие в старческую жизнь.       Брови старушки в удивлении поднялись. Она переспросила, точно ли именно две порции, на что Ватанабэ лишь кивнул, подтверждая свои слова. Чие лишь спустя некоторую паузу начала накладывать в газетную коробку нужный товар, слегка улыбаясь. Возможно, её старческий ум всё же не совсем прогнил в бесконечно повторяющихся днях, и она поняла, что у одинокого заведующего лавкой с часами кто-то появился, будь то друг, гость или неизвестный доселе родственник. Она не собиралась спрашивать, послушно отдавая заказ в руки старика и получая за него необходимую сумму. Скорее всего она просто радовалась за того, кто всегда был одинок, вспоминая свои счастливо прожитые годы.       Обоюдно поблагодарив друг друга и попрощавшись, старик направился на выход, скрываясь за длинными занавесками, его провожал звон колокольчика и пожилая женщина, что тихонько махала рукой, собираясь возвращаться к своей работе.       Вчерашнюю иностранную девочку старик на обратном пути уже не встретил. Однако напороться на того парня, что пришёл к нему с разбитыми часами, он вполне мог. И это было неутешительной новостью, ибо часы Ватанабэ так и не смог починить, оставляя их и инструменты лежать на тумбе в комнате с раненым гостем. Старик уже думал, как будет извиняться за свою оплошность перед тем юношей и, скребя сердцем от неудачи, возвращать неисправность. Но ему ли не привыкать? У него отведена целая комната для таких вещей, что он не смог починить, и которые так и не забрали их владельцы.       Однако же вернуться домой получилось без приключений, но старик был уверен, что они настигнут его после.       Ватанабэ аккуратно вошёл в дом, его сразу поприветствовал прилавок и множественные полки с разного рода часами, своим видом они напоминали о работе. Пройдя за рабочую зону старик вышел в коридор, направляясь к полуприкрытым сёдзи.       Джеральди к этому времени уже проснулся, стараясь забыть о сне, и пока старик приближался к его комнате, тот уже пытался подняться, вообразив себе, что сил у него достаточно. И это было почти что так, в любом случае с большими усилиями икенумовец смог принять сидячее положение и теперь, прикрыв глаза, пытался отдышаться. Это уже было достижением, которому можно было радоваться, ведь значило оно только то, что парень идёт на поправку.       Почти сразу же сёдзи полноценно раздвинулись. Джеральди сразу кинул взгляд на старика, что вошёл в комнату, держа в руках газетную коробочку. - Доброе утро, - поприветствовал парня пожилой человек, сразу примечая внешнее состояние икенумовца, а оно сильно отличалось от вчерашнего, - Идёшь на поправку, уже и глаза не такие красные, - проговорил он подходя ближе. - А...Глаза? - переспросил Джеральди, направляя свою руку к векам, немного потирая их.       Он не мог заметить этого изменения, зеркала в комнате нигде не было, да и сам он не подозревал ничего странного, на зрение это практически не влияло. Икенумовец удивлённо глянул на старика, наблюдая, как он присаживается рядом, ставя коробку между ними. - Да, глаза. Ещё вчера они были у тебя словно кровью налиты, - рассказывал Ватанабэ, медленно и аккуратно открывая коробку, дабы не повредить мягкий продукт внутри, - Сейчас уже лучше, лопнувшие сосуды постепенно заживают, - он сказал и это, на старом лице читалось некое смягчение.       Джеральди не сразу понял, о чём говорил этот старик, однако вспоминая прошлые события, до парня всё же дошло. Это были даже не лопнувшие сосуды, а простая реакция майдониума Катастрофы, с которым парень слился на момент битвы. Не самые лучшие воспоминания, однако если Ватанабэ говорит, что всё стало куда лучше, это ли не счастье? Однако глупому старику не понять всей тонкости дел прошлого. Тело потихоньку восстанавливается, забывая весь тот ад. Тело, но не душа.       Как Джеральди вообще мог забыть? Все эти раны нанесённые взрывом, его душа покорёженная майдониумом и сбитый рассудок, ведь последствия произошедшего будут преследовать юношу ещё долго, ведь всё, что там произошло — страшно. Ни простому человеку, на этому глупому старику ни за что не испытать подобного, а от того и не понять. Когда ненависть охватывает тебя настолько сильно, что ради достижения цели ты готов убить себя. Просто что бы ненавистный тебе человек страдал ещё больше. Жертвовать абсолютно всем и каждым невинным ради бессмысленной мести, которая не вернёт ни родителей, ни дом, ни детство, что были жестоко отобраны. И ради этого жил Джеральди. «В жизни есть смысл, когда есть чёткая цель!!!»       Парня пробило на дрожь. Это его слова. И ради этого он жил? Ради этого он ненавидел? Что бы дала ему эта месть? Чувство спокойствия? Смерть? - Эй, парень, ты есть будешь? - до икенумовца донёсся голос старика, что протягивал ему тонкую заострённую палочку с тремя пельмешками.       Взгляд Джеральди, постепенно уходящий от таких размышлений и приходящий в себя, перешёл на газетную коробочку, прямо под рукой старика. Коробка хоть и была маленькой, но умело вмещала в себя четыре такие палочки с пельмешками, лишь немного искажая их внешний вид. - Что это? - недоуменно спросил парень, принимая в руку деревянную палочку. - Масутабе, - коротко ответил старик, - Ты не здешний, что ли? - задал тот вопрос, пока не приступая к трапезе, если таковой её можно было назвать. - А...Да, - проговорил икенумовец, сразу после этого откусывая немного от одной из трёх пельмешек.       Было вкусно, учитывая то, что Джеральди раньше никогда их не пробовал, только если в далёком детстве, тёплые воспоминания из которого перегородили другие, предавая забвению. В Гапанизе такого не найдёшь уж точно, там другая еда, тем более, что город не поддерживал связи с другими поселениями, даже через порты. И Ватанабэ, поняв что-то из этого, конечно задал вопрос. Возможно, задал бы ещё, если бы Джеральди не начал есть, что дало старику понимание, что парень не шибко хочет говорить о себе. - Это нормально, если ты не хочешь говорить о своём прошлом, я подожду, когда захочешь. Однако мне бы не хотелось, что бы ты оставался для меня незнакомцем, - старик так же приступил к масутабе, заканчивая диалог.       Поели они быстро, похоже, это был обычный завтрак. Газетная коробочка опустела, в ней остались только крошки от недавно целых масутабе. Джеральди всё же поблагодарил старика, пока тот внимательно осматривал его. Поинтересовавшись состоянием икенумовца и узнав, что тот чувствует себя вполне неплохо, Ватанабэ выдал: - Бинты посмотрим вечером, и раз уж ты в хорошем расположении тела, я оставлю тебя, - с такими словами он поднялся, забирая с собой пустую коробку, - По-хорошему, мне пора бы уже вернуться к работе. А тебе ещё стоит соблюдать режим.       Он вышел, оставляя икенумовца в комнате одного. Он даже и слова не успел сказать, так что слова старика казались вполне серьёзными и непоколебимыми. Без вариантов. Последнюю же его фразу вообще можно было расценивать как: «Не делай глупостей». И тут гадай, либо Джеральди сам себе это придумал, либо это такая «забота», либо всё из-за того, что они друг для друга незнакомцы, если не всё и сразу.       Однако Джеральди всё же остался наедине с самим собой. Только он и его мысли, которые заглушить он никак не сможет, ибо заняться тут нечем.       Ватанабэ вернулся туда, откуда пришёл. Открыл входную дверь нараспашку, оповещая тех, кому нужно, о том, что магазинчик открыт, и вернулся за прилавок, осматривая обстановку вокруг. Часы, висевшие на стенах и стоявшие на полках давно уже не тикали. Их приходилось заводить своими руками, никаких батареек или чего получше. Такой уж старый механизм. Коробки с разными инструментами и материалами, дощечками, шестерёнками и простыми маленькими элементами декора успели немного покрыться пылью, так же, как и недоделанная работа, что ожидала, когда к ней вернуться несколько дней. Старик вздохнул, сколько работы его ждёт, прежде чем колокольчик прозвенит, оповещая о первом посетителе за день.       Ложиться обратно на футон икенумовцу не хотелось, он и так пролежал на нём много дней. Да и вставать ему было наказано, он, конечно, мог, ведь кто такой этот старик, что бы ему указывать, однако самому не хотелось напрягаться. Сложив ноги крестом, Джеральди, кажется, первый раз оглянул себя. Кучи бинтов: на руках, на ногах, да и на теле. Всё, что ниже грудной клетки было особенно сильно перемотано, парень понимал, почему так.       От безделья в голову начинали закрадываться мысли. Простые размышления. Простой анализ.       Он навредил всем. Всем, без исключения. А главное себе. Вся эта ненависть и месть свела его с ума, в край испоганила характер. Он ведь был послушным и смышлёным мальчиком, что так часто удивлял родителей. Хотели ли его добрые родители в действительности всего этого? Конечно, ведь их жестоко убили, прямо на его глазах, ещё бы они не хотели отомстить! Или, может это всё были отголоски других людей, что не могли смириться со своей смертью, а Джеральди лишь навязал себе это? Они ведь до сих пор не упокоились… «...убей...»       Джеральди помотал головой, не нужно сейчас ему это. Однако если продолжать думать об этом, они полезут с новой силой, если бы парень нашёл, чем отвлечься. Икенумовец оглянулся. Его внимание привлекла тумба, с которой чуть виднелся носик маленькой отвёртки. Там наверняка лежало что-то ещё, хотя и просто взять эту штуку и вертеть в руках будет лучше, чем ничего, а потому икенумовец медленно, на четвереньках, направился к отвёртке. На ощупь нашёл ещё пару инструментов, и рука наткнулась на какую-то коробку. Ею оказались часы, которые парень начал рассматривать, вернувшись на мягкий футон. Аккуратно выполненное изделие с геометрическими узорами, выполненными на всей поверхности дерева, с маятником, который свободно болтался влево и вправо. Скорее всего, догадался парень, они были сломаны, иначе не лежали бы в окружении инструментов. А всё, что вышло из строя, можно было починить. На это и решил отвлечься Джеральди, продолжая рассуждать, ему определённо нужно было это, после всего, что случилось.       Парень был таким эгоистом. Взорвал корпорацию, только потому что ему она больше была не нужна, даже не подумал о простых работниках, что оказались под ударом, хотя, возможно, они выжили. Он смотрел на всех с высока, ожидал от коллег наилучшего результата и разочаровался в них, когда те не смогли сделать свою работу, как надо. И он-то назвал их глупцами? А сам по итогу оказался более глупее…       Джеральди тяжело усмехнулся. Если бы увидел себя сейчас в зеркале, наверняка бы воспротивился себе. Вот уж точно, стоило только посмотреть на себя, а не куда-то вверх, как всё стало на свои места. Сразу вспомнились слова. «А чего достоин-то?»       Верно же, что ничего. Только и делает, что пользуется добротой этого старика. Глупый. Джеральди даже стало забавно. Откуда такое спокойное рассуждение? Раньше у него даже мыслей таких не возникало. Работа и ненависть преграждали всю адекватность, что он и думать ни о чём кроме мести не мог? А что же сейчас? Неужто ему для спокойного потока мыслей нужно было просто выместить всю свою злость, сделать хоть что-то со своей ненавистью? А ведь она ещё осталась. Противный. - Я и правда Глупый, - смотря на сдвинутые шестерёнки часов, как на себя, проговорил парень.       Нужно было думать и решать, продолжать ли ему этот путь глупости или остановиться. «Наша ненависть не утихнет никогда!»       И ведь правда, парень ещё чувствовал, как та колышется в нём, ещё сильнее вылезает наружу, стоит только вспомнить те события пять лет назад. И ведь легко будет начать с начала. Ещё пять лет сбора ресурсов и, дай Бог, он отомстит. Однако что он получит, и что будет потом? Ещё больше трупов, он станет ещё большим глупцом и уж точно не начнёт жить правильно.       Однако же, ему ведь сама судьба дала второй шанс. И неужели он воспользуется им именно так? Нет, на этот раз, нужно думать с умом, как распоряжаться своей жизнью теперь. Джеральди чётко понимал это, хоть и сомневался в таком выборе. «Не надо больше пачкать свои руки в чужой крови...»       Однако если начинать жить правильно, то что ему делать, чем заняться? Джеральди не знал. Вся его жизнь ушла на месть, о другом он попросту не думал, да и не мог думать. А что бы он делал, если бы свершил своё возмездие? Джеральди и подавно даже представить не мог.       Но ведь можно же начать жить правильно? На этот раз не приносить никого в жертву, а просто спокойно жить. Жить без ошибок прошлого. Это звучит так чисто и красиво, но сможет ли Джеральди справиться с этим? С чего ему нужно начать и чем нужно закончить? Если он будет жить в мире, сможет ли он искупить грехи прошлого себя и стать достойным хотя бы для чего-нибудь?       Ватанабэ следил за прилавком. Старые руки, покрытые мозолями умело вырезали плавные узоры на одной из дощечек будущих часов. Колокольчик изредка звенел, пропуская в помещение посетителей. Обычно это были и местные жители и туристы. Одни просто осматривали товар, другие же выбирали, какой сувенир ручной работы повезут в родной город на подарки друзьям и близким. Обычная рутина. Эта занятие не приносило какого-то колоссального заработка, однако на полученные деньги жить всё же можно было, изредка откладывая что-то в копилку, как говорят, на «чёрный день». Да и важны ли деньги, когда сама работа приносит удовольствие?       Уже было время обеда, однако дверной колокольчик снова оповестил о посетителе. Ватанабэ признавался себе, что когда-нибудь это произойдёт. О «фамильных часах», за которые можно поплатиться жизнью, так просто не забудешь. Особенно, когда ты так молод. В магазинчик вошёл тот самый юноша, по виду, у него было хорошее настроение. Старик уже знал, что оно вот-вот испортится. - Сегодня вы-то открылись, Ватанабэ-сан! - оповестил парень, подходя к прилавку, - Не буду таить, я пришёл за часами, - он облокотился, - Я знаю, что отдал вам их только вчера, но мой старикан уже начал подозревать их пропажу, я понадеялся, что вы их уже починили. Вы же их починили, Ватанабэ-сан? У вас целый день был.       Парень нагнетал, говоря спокойно. Вот ведь молодое поколение! Если не знаешь, чем человек занят, это не значит, что он свободен. Но что тут поделаешь? Паренька ждёт разочарование. Старик отложил незаконченную работу и попросил парня подождать его здесь, сам же направился в комнату, где оставил часы. Пройдя вдоль коридора, старик отворил сёдзи.       На Ватанабэ сразу бросились большие зелёные глаза. Икенумовец выглядел напряженным, явно не ожидал, что его вот так застанут. Его руки держали те самые фамильные часы, и Ватанабэ, явно беспокоясь, кинулся к парню, выхватывая часы, словно опасный для жизни предмет. - Ты что делал? - спросил старик, вращая и осматривая вырванный предмет.       Джеральди ничего не ответил, этот пожилой человек явно застал его врасплох. Он только наблюдал, как старик постепенно успокаивается и осознаёт, что с, видимо важной, вещью всё в порядке. - Ты что, починил их? - Ну, вроде как, да? Я не знаю, их завести надо, - отводя взгляд в сторону проговорил икенумовец.       Часы тоже оказались заводными, где-то у их основания торчал маленький ключик, что и приводил механизм в движение. Руками прокрутив несколько раз такую «шпилечку», до ушей двоих донеслось слабое тиканье, а маятник медленно начал качаться из стороны в сторону. - Немыслимо, - занято проговорил Ватанабэ, сразу ускользая в дверной проём, даже не задвигая сёдзи.       Джеральди остался один. - Господи, вы всё же починили их, Ватанабэ-сан, - будто не веря увиденному восторжествовал посетитель, получая часы обратно, - Я так вам признателен, Ватанабэ-сан!       Юноша радовался, что его родственник не будет сердиться, обнимая и целуя починенную вещь, а Ватанабэ всё ещё не мог поверить, что отдаёт в руки покупателя то, что сам не смог починить. А всё благодаря тому раненому икенумовцу. Парень ещё долго благодарил старика, не зная своего настоящего спасителя, после чего ушёл, конечно, перед этим заплатив за починку. И раз уж у старика сейчас по расписанию обед, грубо будет не отблагодарить того незнакомого мальца.       Джеральди так и оставался в комнате, он слышал восторженные возгласы, так что не думал, что сделал что-то не то. Ему оставалось только вертеть в руках отвёртку, да ждать, когда старик вернётся и скажет ему что-нибудь.       Кто бы мог подумать, что новая жизнь Джеральди снова будет связана с механизмами? Да и будет ли? Однако талант у парня лежал только к науке, точным расчётам и технике. Так что рациональней будет заняться именно этим, хотя бы на первое время, ведь учиться никогда не поздно. Джеральди улыбнулся. Он ведь помог человеку?       Через некоторое продолжительное время икенумовец вновь услышал топот, так как сёдзи были не закрыты, он сразу увидел старика, что нёс два объёмных кулька. Он был в приподнятом настроении. Джеральди даже уследить не смог, как вновь был достан столик котацу, и на нём уже дымились две тарелки. Это был жареный со специями рис, в середине которого было разбито яйцо, а вокруг него были разложены морепродукты и что-то похожее на мармелад. Парень удивлённо посмотрел на старика. - Ты ведь починил те часы. Вот твоя заслуга, ты сильно выручил меня, парень, - подавая палочки проговорил старик, - Это Харибо-Паэлья! Название оправдывает себя, верно?       Джеральди только кивнул, забирая протянутые палочки. Сейчас или никогда, верно? Новая жизнь, без оглядки на прошлое. Разве Джеральди не может начать заново? - Знаете, мне некуда больше идти, - он неуверенно посмотрел на Ватанабэ, - Я могу остаться здесь...Оджи-сан?