Серебряные нити

Был вечер, фонари освещали улицу, воздух был свеж и прозрачен как всегда. Выйдя из кабака, Есенин чувствовал всё то же возбуждение, ноги подкашивались, глаза отказывались сфокусировать взгляд, голова кружилась, и того самого свежего воздуха не хватало. — Сергей, да что с Вами? Вам плохо? Я могу чем-то помочь? Эй, Серёжа ...- голос Владимира становился всё мягче с каждым словом. Он ведь правда волновался. В ответ на попытки Маяковского достучаться до Есенина, Серёжа откинулся на ближайшую стенку, так, что Владимир еле его поймал, и сильно застонал, чем смутил мужчину. Маяк ожидал от Сергея всего чего угодно, только не этого. Володя случайно задел Серёжу за область ремня, вызвав очень громкий стон, благо на улице никого не было. До Маяковского кажется начало доходить, что с Есениным и он смутился. Но чувствуя, что ему нравится на это смотреть, всё-таки решил продолжить. Рука Владимира снова легла на Серёжин ремень, сначала медленно поглаживая, а потом, когда Есенин начал стонать и извиваться, бился спиной о кирпичную стену здания, полезла расстегивать пряжку. Металлическая деталь слетела на землю вместе с ремнём. Владимир спустил штаны Сергея до колен и прикоснулся к набухшей головке через нижнее белье. Сергей закусил губу, дабы сдержать стон и взглянул в глаза Владимира, в которых уже плясали шальные искорки. Маяковский стянул белье вслед за штанами и опустился на колени, оставив Сергея абсолютно беззащитным. Пока Есенин смущался, все сильнее краснея, Володя облизнулся и взял в рот напряженную плоть. С губ Сергея сорвался очень громкий стон, который он хоть и попытался сдержать, прикрыв рот рукой, но не смог. Владимир вытащил член изо рта и прошептал хриплым от возбуждения голосом: — Сергей, не сдерживайтесь, у вас очень красивый голос. Я готов слушать его постоянно. Это стало последней каплей. Здравый смысл разбился о скалы разврата и страсти. Владимир заглотил член Есенина до основания, в ответ на что тот застонал, вцепившись в волосы Маяковского, направляя его ещё ближе к своему естеству. Владимир заглатывал полностью, обсасывал уздечку, проходился языком по всей длине, и снова возвращался к уздечке. Это выглядело так пошло, что Есенин невольно сглотнул, на что получил взгляд, полный страсти. Взяв плоть у основания в руку, Владимир лизнул головку, от чего Сергей шумно вдохнул. От ощущения горячего влажного языка, что рисовал на его достоинстве узоры, Серёже снесло башню, окончательно и бесповоротно. Чувствуя скорую разрядку, Владимир ускорился и вскоре поучаствовал вкус семени Сергея во рту, а сверху услышал громкий стон. Серёжа ещё пытался отдышаться, но все его попытки были тщетными. Маяковский поднял Есенина с асфальта, на который тот успел упасть без сил, и прижал к стенке, на этот раз развернув спиной к себе. — Владимир, что Вы дела...аах. - Сергей не успел закончить, потому что в него вторглось что-то постороннее. Владимир вставил в паренька головку, слыша стон, то ли от боли, то ли от наслаждения. Маяковский поддал бедрами вперед, таким образом полностью оказываясь в Сергея. Стон перешёл на громкий крик. И тут Вова вспомнил, что забыл разработать Есенина. Резко выйдя и развернув его к себе, Маяк на глазах Сережи увидел блестящие капельки слёз. — Тихо, тихо, солнышко. - пролепетал Владимир и поцеловал Сергея в ухо. — Вова, ах, больно-о-о, — протяжно произнёс Есенин. — Мне остановиться, м? - Маяковский вновь вошёл на всю длину и наклонился к лицу Серёжи. — Не-е-ет, ах, не н-н-надо. - протянул Сергей, когда член внутри него попал по простате. Владимир толкается в нем, даёт привыкнуть, громкие стоны врезаются в уши. Маяк гладит руками по спине, бокам, подбирается к пуговицам рубашки, а расстегнув их, к соскам и сильно сжимает. Сергей поддается Владимиру навстречу и подстраивается под ритм его движений. Наконец, вновь задевая простату, Владимир просунул руки под колени Сергея и поднял, закинув его ноги назад. Есенин тут же обвил ногами талию Володи и, застонав от угла проникновения, впился губами в губы напротив. — Ну целуй меня, целуй, хоть до крови, хоть до боли… — стонет блондин. Владимир смачно целует Сережины губы. Покрывает поцелуями ключицы, а затем и шею. Всё ещё держа навесу такое легкое тело, Маяковский вколачивался в него, выбивая стон за стоном. Сергей такой узкий, внутри него так горячо, он сжимает стенками ануса член Владимира, а это значит, что он на пределе. Сергей кстати тоже. Владимир дрочит ему, смотря прямо в глаза, а тот смотрит в карий омут, где пляшут черти, не мигая. Сергей пытается улыбаться, но ощущения внутри не дают, снова вырывается стон. Владимир дрочит ему быстрее. Сережа через несколько секунд со стоном изливается себе на живот. А Маяковский, смотря на это, кончает в него. Всё ещё находясь в руках Владимира, Сергей снова лезет за поцелуем. Маяк опускает Серёжу на землю, и тот падает без сил. Вова падает вслед за ним и поворачивает голову, оглядывая содеянное. — Всё то плохое, что я слышал о тебе - неправда. Ты просто прекрасен. — Спасибо, Вы тоже. Это было шикарно, теперь голова больше не болит. Надо было Вам врачом быть, Владимир Владимирович! — Серёж, давай на «ты». Спасибо за вечер. И да, надо идти, а то нас хватятся. — Да, пойдём. - тихо говорит Сергей, любуясь силуэтом Владимира, и встаёт, чтобы пойти обратно в кабак.