***
Вышли они на знакомую Джорджу территорию лишь ближе к вечеру, когда солнце еще пусть и было на небе, но уже уверенно начало опускаться, даря человеческому поселению последние лучи раннего осеннего солнца, которое пекло уже не так жарко, и которому Джордж, пожалуй, был до ужаса рад. Ворон отстал еще где-то по пути в лесу, с громким криком отделившись от их небольшой группки, а потому в деревню вышли они вдвоем. Ну, как вдвоём. Из леса вышел уставший парень, еле-еле перебирающий ноги и, прячась от лучей солнца, проскользнул темный силуэт, стремясь не попасться на глаза никому из местных, которые в это время суток предпочитали бродить по улице, общаясь с соседями, выполняя свои обязанности или, в случае более младших жителей, просто играя. Джордж тоже не горел желанием попадать в поле зрения своих соседей, а потому двигался ну уж совсем аккуратно, впрочем, и из этого ничего не вышло. До его дома оставалось буквально десять метров, и он уже даже выдохнул спокойно, как… — Ой, так ты все-таки жив? — Джордж аж поперхнулся от голоса где-то за плечом, резко разворачиваясь и встречаясь взглядом с парнишкой, с которым не так уж и давно, несколько дней назад, кажется, пересекался около леса. Тот самый пасечник, имя которого Джордж сейчас, откровенно говоря, не мог вспомнить. — Хорошо, что ты вернулся до того, как твой дом решили сжечь… — А я не должен был бы… — до лекаря вторая часть диалога дошла не сразу. — Стоп, в каком смысле сжечь?! — В прямом, — подросток пожал плечами и сделал шаг вперед, держа в руке ведро, наполненное водой. А, судя по тому, что волосы и одежда у того были мокрые насквозь, а, разговаривая, он часто оборачивался, словно бы опасаясь кого-то, оно ему нужно было явно не для того, чтобы чай заваривать. — Карл вчера пришел. Сказал, что тебя уже нет в доме второй день. Ну, ты сам понимаешь, что искать тебя не стали… — Понимаю, продолжай, — мгновенно помрачнев, кивнул парень, поторопив подростка перед собой. О том, как на него всем похуй, слушать не хотелось. — Так вот, нас с Томми с совета сегодня выгнали и запретили слушать, о чем будет идти речь, но, — парнишка замолчал, как-то виновато глядя на Джорджа, на что тот лишь хмыкнул. — Но вас это, я так понимаю, ни чуточки не смутило? — собеседник, поняв, что ругать его не собираются, активно закивал, улыбнувшись. — Давай ближе к делу. И что они решили? — Они хотели… Ну, сжечь всякое напоминание о тебе, или вроде того. Там про дух что-то говорили, все дела, про опасность. Я не сильно-то вникал, но они планировали провернуть это в конце этой недели на закате, но, раз ты вернулся… — Думаешь, тот факт, что я буду находиться в доме, их остановит, если у них уже все решено? — мрачно уточнил Джордж, и парень замолк, поджав губы. Надеяться на послабление было глупо. На кону стоит всего-то его нахрен никому не нужная жизнь. Твари, сволочи! Парень сжимал и разжимал кулаки, чувствуя ярость и обиду, что вновь поднялась где-то в груди. А ведь последние деньки, если не брать в расчет Ника с его ксенофобными замашками и ползанье по скалам, прошли почти что приятно, почти спокойно. Джордж почти был доволен своим путешествием и, господи прости, постоянным присутствием Дрима, который пытался заботиться о нем. По-своему, но пытался. В какой-то момент он даже чувствовал себя… Счастливым? Да, наверное так. И вот теперь он, вернувшись в деревню, вновь окунулся в ту грязь, что обволакивала его в родном доме. Он вернулся к пренебрежению и страху, к желанию убить или выгнать, и сдерживать эмоции сейчас, чтобы не напугать человека напротив, который не относился к нему, как к дерьму, было трудно. — Ладно. Хорошо. Спасибо, что сказал… Э… — Тоби, — напомнил парень, явно не обидевшись. — Ты боишься их? — Да, точно, Тоби… И нет, я не боюсь, — Джордж вздохнул. — Мне обидно. Слушай, а если так выйдет, что вы что-то еще с Томми совершенно случайно услышите, я могу рассчитывать на информацию? — Да, разумеется, — в очередной раз улыбнулся парень, сверкнув глазами. — Пригнись! Джордж, слава всевышнему, успел среагировать, резко пригнувшись по команде, и вода из ведра чудом не задела его, пролетев в двадцати сантиметрах над его головой. За спиной раздалась ругань, какой-то плеск, а в следующую секунду Тоби припустил вперед, смеясь, убегая от мокрого блондина, в руках которого очень красноречиво красовалась банка с той же самой холодной водой из колодца. Джордж лишь подивился тому, как эти двое умудрялись бегать с ведрами и банками, а потом искренне понадеялся, что Тоби хватит ума, заболев, прийти к нему. Солнце-солнцем, но обливание холодной водой, что бы там ни говорили, редко приводило к хорошим результатам. На адекватность Томми лекарь не надеялся, тот просто встанет в стойку, но вот Тоби казался в этом плане более разумным, пусть, кажется, и не менее озорным. Парень вздохнул. Ладно, надо решать проблемы по мере их поступления, а сейчас главная проблема — это неадекватность некоторых личностей в деревне и то, что он оставил дом на две ночи без присмотра. Джордж подошел к входной двери, заметив, как на периферии зрения за ним мелькнул темный силуэт.***
Все оказалось даже хуже, чем Джордж ожидал. Он ожидал увидеть бардак, если кто-то из жителей решился зайти внутрь, ожидал, что что-то из его заготовок будет украдено, но то, что он увидел, повергло его в полный ужас. С другой стороны, если он еще и верил в то, что его все-таки хоть чуть-чуть, но ценят в этом месте за спасение жизней, то теперь его надежда окончательно затерялась где-то в глубине того бедлама, что он увидел, зайдя в свой когда-то вполне себе чистый, пусть и местами пыльный, дом. Было уничтожено всё. Уцелела, пожалуй, лишь мебель, которую люди отчего-то решили пощадить, только стул валялся кучей досок на полу, явно непригодный для его изначального применения. Остальное же все… Парень с присвистом вздохнул, стараясь успокоиться, но сделать этого не получалось. Они уничтожили все! Все, просто все! Его книги кучей бумаги валялись неподалеку от опрокинутого шкафа, представляя из себя печальное зрелище. Обложки валялись в стороне отдельно, и было очевидно, что кто-то намеренно вырывал листы, портя имущество «проклятого мальчика». Джордж попытался собрать их в стопку, закусив губу, но сделать этого не получалось, так как над уничтожением явно постарались, и найти целые листы было очень трудно, а потому он лишь рвано выдохнул и, подрагивая, отошел в сторону и отвернулся, не в силах смотреть на это. Все растения, которые он тщательно собирал и засушивал, причем не один год, сейчас желтой поляной валялись на деревянном полу вперемешку с клочками бумаги, а синие цветы, притащенные Дримом, особенно ярко выделялись в этом месиве, вызывая лишь больше обиды и непонимания от того факта, что люди могут просто так, из-за иррационального страха, уничтожить буквально всё, что было бы важно для человека. Сколько стоила только покупка книг из других городов? Господи, да он буквально голодал ради них. И для чего? А для того, чтобы найти способ лечения очередной болячки, чтобы понять, как ослабить очередной недуг, что мог бы внезапно свалиться на людей, но люди просто взяли и… Да гори оно блядским пламенем! Парень, не обращая внимание на Дрима, что проскочил в дом следом, рванул в маленькую комнатку, которую именовал спальней, не в силах больше находиться в комнате, в которой он был буквально уничтожен. Полностью и без остатка. Да, он мог набрать новых трав, купить новых книг, пусть он и знал их буквально наизусть, но факт оставался фактом — то, что он увидел там, в той комнате, буквально было уничтожением дела его жизни, которому он посвятил не один, и не два года. От его личности, когда он вошел в дом, оторвали огромный кусок, попытавшись лишить очень важной детали, и Джордж не знал, получилось ли у него ее сохранить, или ее все-таки отняли, растоптав, как те растения, на поиски которых он потратил много часов. Да и не хотелось ему сейчас об этом думать. Сейчас ему вообще не хотелось думать об этих мудаках. В спальне почти все было целым, да и нечего особо там было испортить. Разве что подушка была разорвана, и теперь пол укрывало тонкое одеяло из перьев, но это и не важно. Джордж просто не мог находиться в той комнате, и сейчас, подняв с пола одеяло и завернувшись в него, пытался дышать, пытался успокоиться, пытался… К черту это всё! Слезы обжигают щеки, когда парень, прижавшись к стене спиной, закрывает глаза. От обиды, пожалуй, он не плакал уже давно. От боли — да, а вот от обиды… И он плачет. От обиды на все. На жителей, на деревню, на весь чертов мир, в котором он старается существовать, старается выживать и быть полезным, но вместо этого получает пощёчины, которые с каждым разом становятся все больнее и больнее, но он искренне надеется, что вот-вот, еще чуть-чуть, и это все прекратится, и мир перестанет испытывать его на прочность. Он пытается успокоиться, старается прийти в себя и перестать плакать, перестать думать о плохом и вспомнить свой недавний отдых, но у него получается из рук вон плохо, и это все в какой-то момент перерастает в настоящую истерику, когда он, обхватив колени руками и уткнувшись в них лбом, качается из стороны в сторону, всхлипывая. Он знает, что ведет себя, как ребенок, что должен был быть готов к тому, что кто-то из деревенских может попытаться сделать нечто подобное, и начать прятать книги и запасы от греха подальше, но надежда надоедливым светлячком теплилась в груди, шепча, что, возможно, все не так плохо. Что, возможно, они еще одумаются. Не одумались. Парень вздрагивает, отпрянув, когда чувствует руку на плече, уставившись на Дрима заплаканными глазами, и резко отворачивается, стараясь стереть блестящие дорожки слез с щек, но это получается плохо, а потому он просто не смотрит на хранителя, поджав губы. А тот, зараза такая, не уходит. Джордж чувствует, как прогибается матрас под тяжестью чужого тела, как тот поправляет одеяло, спавшее с его плеч, и по-детски всхлипывает, дернув плечом, словно бы желая отстраниться, но тем самым не отодвигается, а лишь отворачивается. Почему-то показывать слезы демону кажется слабостью. Тем более такие слезы. Но тот не начал смеяться, не начал говорить сейчас нахуй не нужные слова утешения, которые вряд ли были бы правдой, он просто был рядом, источая тепло, и Джордж был ему безумно благодарен за это. Настолько, что в какой-то момент, всхлипнув, все же решил повернуться к нему лицом. Тот лишь словно бы вздрогнул жалостливо опущенными ушами и все так же молчал. Молчал он даже тогда, когда парень, тяжело вздохнув, уткнулся ему лбом куда-то в район груди, подрагивая всем телом, когда по спине его начали гладить теплые ладони, успокаивая, давая проплакаться. Сейчас это ему было до ужаса, до дрожи во всем теле необходимо. Хоть какая-то поддержка, хотя бы немного понимания и заботы со стороны кого-нибудь, пусть даже этот кто-нибудь — монстр из детских сказок, сошедший со страниц в виде надоедливого и вездесущего Дрима, с которым парню было в последнее время до ужаса тепло. С которым ему хотя бы на секунду переставало быть страшно и обидно. Который сейчас аккуратно обнимал его, даря ту малую, но необходимую человеку кроху внимания и заботы. И Джордж сейчас, плача, словно девица, в чужую грудь, был ему безумно благодарен. Хотя бы за то, что он вел себя с ним, как с человеком, а не с проклятым или, чего еще хуже, безвольным рабом. Сейчас Джордж какой-то частью сознания, которая старалась мыслить трезво и не рыдать, был безумно рад тому, что Дрим относится к нему не так, как к остальным, иначе все было бы совсем плачевно.***
— Я немного убрался там, ты можешь выйти, — Джордж, кутаясь в одеяло, отрицательно покачал головой, смотря куда-то в стену. После истерики он отключился. Организм просто не выдержал такой эмоциональной нагрузки и потребовал отдыха, да и долгая дорога до деревни оказалась выматывающей. Сука, лучше бы он не возвращался! А потому он просто-напросто отключился все в той же позе, как и сидел — в теплых и ласковых объятьях лесного демона, который позже, как видно, все-таки ушел, желая хоть немного помочь парню. Мило. Сколько он проспал, Джордж не знал, но за окном уже почти полностью стемнело, и комнатку окутывал приятный, расслабляющий глаза, полумрак. Есть хотелось, мяса небольшого кролика не хватит для того, чтобы наесться на весь день, но выходить из комнаты не хотелось. Не хотелось выйти и убедиться в том, что ему не показалось, что там, в соседней комнате, кто-то действительно разбил и растоптал то, что он бережно хранил от всего мира не один год. Просто не хотелось. — Понял. И опять ушел куда-то туда, в другую часть дома, в существование которой Джордж настойчиво старался не верить, оставляя лекаря один на один с самим собой. Парень поежился. Он старался прокручивать в голове хорошие воспоминания с того «отпуска», что Дрим ему устроил, позволив хоть немного, но отдохнуть от постоянной ненависти и презрения. Ник, по сравнению с соседями Джорджа, казался надоедливой мушкой. Вроде и кусает, но в целом плевать. Он пытался отвлечься, пытался успокоить себя, но выходило хреново, и мысли каждый раз возвращались обратно. К людям, которым он старался помогать, к людям, смерть которых была для него буквально трагедией, проигрышем коварной даме в черном, а для них его жизнь буквально не значила ничего особого. Плакать, благо, больше не хотелось, он выплакал уже достаточно, но не сжимать от обиды кулаки получалось хреново. — На, держи, — неожиданно раздался голос Дрима где-то рядом, и парень вздрогнул, подняв на вернувшегося хранителя взгляд и неуверенно взял в руки протянутую глиняную посудину с травяным настоем, запах от которого распространялся на всю комнату. — Пей. Должно успокоить. — Что там? — Джордж принюхался, пытаясь определить, чем пахнет. — И откуда взял? — У тебя осталось немного трав, — после паузы, явно неуверенный, стоит ли это говорить, произнес Дрим, а после еще одной небольшой паузы протянул ему впридачу и несколько странного вида пирожков. — В целом, там всего помаленьку, но ядовитого ничего нет, это гарантирую. — Спасибо, — с благодарностью кивнул Джордж, жадно откусывая кусок от протянутой сдобы. Мясной вкус тут же наполнил рот, и парень даже на секунду забыл о своих переживаниях. Вкусно, зараза, да и чувствовалось, что еда была до ужаса свежей, словно бы приготовленной буквально полчаса назад, что, возможно, так и было. Дриму не в первой пользоваться людьми так, словно они — бесплатная рабочая сила. — Скажи честно, там все слишком плохо? — Да, — не стал пытаться скрасить ситуацию демон, вновь опустив уши. Джордж бы улыбнулся, наверное, этому жалостливому виду, но улыбаться сейчас не хотелось, и он лишь со вздохом сделал глоток травяного напитка. — С растениями все не так плохо, что-то уцелело, но вот книги… Кем нужно быть, чтобы рвать книги?! — Тобой, например? — хмыкнул Джордж, пусть и смеха в его голосе не было. Дрим, присевший рядом, неловко побарабанил пальцами по кровати. — Или уже забыл? — Там был написан полнейший бред, я лишь попытался убрать самые неудачные фрагменты. Я не уничтожал книги целиком! — попытался оправдаться Дрим, на что Джордж лишь покачал головой и вернулся к еде. — Вкусно? — Вкусно, — кивнул парень, стараясь хоть как-то поддерживать разговор, пусть и делал это с усилием. Сейчас говорить не хотелось, сейчас хотелось залезть под одеяло и жалеть самого себя, но это все еще оставалось слишком детским поступком. Пусть и до ужаса притягательным. Хотя о выходе в другую комнату пока и речи не шло, Джордж боялся вновь расплакаться, только увидев хаос в ней, но он старался привести себя в порядок. Относительный, конечно, но порядок. А прятанье своего тела под одеяло порядком абсолютно точно не являлось. — Сам готовил? — Очень смешно, — буркнул Дрим. — Во-первых, где? Во-вторых, из чего? И, в-третьих, меня однажды пытались научить готовить, но в итоге огрели скалкой по голове, обсыпали мукой и попросили больше не трогать продукты во избежание неприятностей. — Вот как? — проявил искреннюю заинтересованность парень. Этот рассказ зажег в нем интерес. — И кто этот смельчак, сделавший это? — Кое-кто из моих подчиненных, — неопределенно ответил тот, явно не желая вдаваться в подробности о личности этого человека. — Живет у вас в деревне, достаточно вкусно готовит. Пусть я и стараюсь не мешаться со своими просьбами… — Просьбами? — удивленно переспросил парень, делая глоток чуть остывшей настойки. От осознания того, что, похоже, все-таки не единственный, с кем Дрим общается так, стало отчего-то неприятно. С другой стороны, вопросов меньше, если тот все-таки не один такой «счастливчик» на всю деревню. — Ух ты, я думал, я тут единственный такой. — Ты единственный, — хмыкнул Дрим. — Мне бы не хватило времени со всеми так таскаться, как я таскаюсь с тобой. Да и метка. Джордж со вздохом перевел взгляд на предплечье. Да, вот здесь, не скрытая рукавом, красовалась отметина в виде того же рисунка, что и на пресловутой маске лесного чёрта. Парень аккуратно, словно бы неуверенно, коснулся ее, провел пальцами по коже, словно бы копируя ее контур, желая повторить, запомнить. Джордж поднял взгляд на Дрима, который, замерев, неотрывно следил за этим действом и хмыкнул. Все так же, без веселья в голосе. — Зачем она? Почему ты не ставишь ее всем подряд? — аккуратно поинтересовался Джордж, на что Дрим лишь промолчал, отрицательно покачав головой, тем самым показывая, что не намерен отвечать на это. Парень вздохнул. — Ясно… Дрим, а как ты думаешь, каковы шансы на то, что ко мне ночью сегодня решат опять заявиться и, не знаю там, попытаются придушить? — Я сам кого угодно придушу, — рыкнул Дрим, на что Джордж лишь устало закатил глаза. — Я не об этом. Я в целом о вероятности подобного, — Дрим на секунду задумался. — Маловероятно, — после небольшой паузы отозвался он, дернув ухом. — Ломать тут больше нечего, ради этого не придут, да и те два пацана, я уверен, растрепали о твоем возвращении всем, кому только можно. Так что нет, не сунутся. А завтра я еще со своими подопечными пообщаюсь на тему того, что негоже поддерживать травлю себе подобного. Так что ты в полной безопасности. Да и я уходить никуда не собираюсь. Джордж поморщился от того, что его сравнили с алчными лицемерами, заключавшими сделки ради себя любимых, но ничего об этом не сказал. К тому же, вроде, Дрим упоминал нескольких хороших людей, вроде девочки, которая спасала своих родителей, или о человеке, который пытался научить лесного демона готовить. Быть может, среди них были хорошие люди… В любом случае, поговорить с Дримом Джордж хотел совсем не об этом. Он тяжело набрал в грудь воздуха, готовясь к самой худшей реакции. — Я могу переночевать в лесу? — парень закусил губу, нервно смотря на Дрима, но смеха не последовало. Он лишь склонил голову к плечу, смотря на него в ответ. — Знаю, звучит странно, но… Пожалуйста? Не хочу ночевать тут. Завтра будем решать, что с домом делать и как его в порядок приводить, а пока… Ну, мне бы хотелось, чтобы остаток дня не был таким же хреновым, как и день, понимаешь? — Понимаю, — вздохнул Дрим, поднимаясь с кровати и потягиваясь. — Доедай. И возьми с собой одеяло это пресловутое. В последнее время в лесу становится прохладно.***
До леса они дошли без приключений. Разве что Джордж невольно закрыл глаза, когда вошел в тот бардак, что творился в комнате. Смотреть не хотелось. Завтра разберется. Он позволил себе сделать передых от того, что сейчас творилось у него в доме, забыться в бесконечности леса, в его звуках и запахах, которые щекотали ноздри и успокаивали разум. Полянку они выбрали недалеко, да и идти в глубину чащи вообще смысла не было, все равно никто ночью не решится забрести в лес, а проснуться Джордж планировал рано, чтобы дома оказаться еще до того, как пробудится вся деревня. И, в особенности, Карл, который не пришел сегодня лишь потому, что новость о его возвращении, видимо, еще не дошла до народа. Парень уселся у костра, который зажег Дрим с помощью уголька, утащенного из дома в глиняной посудине, закутавшись в одеяло. Насекомых, летящих на свет, было мало, что и не удивительно — осень, как-никак. Но все-равно нет-нет, да появлялся какой-нибудь глупый мотылек, который, подлетев слишком близко к огню, подхватывал пламя на свои тонкие крылья и мгновенно, словно сухая соломинка, сгорал, не успев даже понять, что происходит. Джордж вздохнул. Печальное зрелище. Было как-то грустно смотреть за тем, как насекомые, стремясь оказаться поближе к теплу и свету, оказывались безжалостно убиты беспощадным и голодным пламенем. Джордж бы и рад не думать об этом, отвлечься, поговорить с Дримом о чем-то другом, но тот ушел, не объяснив даже куда, лишь приказав ждать, а кто он такой, чтобы спорить? Вернулся он, благо, действительно скоро. Причем вернулся с… Джордж, когда увидел демона с кучей одеял, который стремительно выходил к нему на поляну из леса, сначала подумал, что уснул и ему снится сон. Потом он, конечно, все же вспомнил, с кем имеет дело, и что такая выходка от его знакомого — вполне себе в порядке вещей, но все равно с неким недоверием следил за тем, как Дрим охотно расстилает одеяла около костра в несколько слоев, желая, по всей видимости, сделать лежанку как можно удобнее. Джордж попытался уточнить у него, где он вообще достал все это… Кхм, сокровище, но ответа так и не получил. Демон лишь отмахнулся, заявив, что одолжил это у некоторых жителей, и вообще, ему нужнее. — Если половина деревни заболеет из-за того, что ты буквально отнял у них одеяла, то мне нечем будет их лечить, — аккуратно напомнил Джордж, на что Дрим лишь злобно рыкнул. — Это их вина, что они уничтожили твои запасы, но никак не твоя, да и не отнимал я их… Это, вроде как, запасные, или типа того… Как минимум, ими не пользовались… Вроде… — как-то невнятно объяснил Дрим, чем не придал уверенности парню, а после кивнул на сторону поближе у костра. — Ложись, готово. Парень вздохнул, но спорить дальше не стал, послушно укладываясь туда, куда указали и накрывшись тем одеялом, которое утащил у себя из дома. Дрим привычно устроился рядом, и Джордж хотел было что-то сказать, но сил уже на это, как оказалось, не было. Место, приготовленное хранителем, действительно оказалось очень уютным, или это парню слишком хотелось спать, но в царство Морфея он отправился сразу же, как прикрыл на секунду глаза.