Полуночный цветок: Увядание

— Давай дневник! — потребовала Наталья. Боря медленно повернулся к ней, окинул взглядом, а потом вновь принялся смотреть в окно. Наталья поднялась, завернулась в одеяло, подошла к нему и отобрала сигарету. – Тьфу ты, и так вся квартира провоняла! Скоро будет невозможно зайти. — Подмастерье, а ты не сильно ли стала смелой? – Боря снова смерил ее взглядом, будто решая, куда стоит ударить. Наталья подозревала, что подобные мысли вполне могли возникнуть у него в голове. Но она не собиралась сдаваться. — Не увиливай! Ты мне обещал подтянуть четвертные, — она затушила сигарету о пепельницу и кинула в банку из-под кофе. – Дневник! — Женщина, я тебя утешал! Тебя тогда разве что не в узел крутило, помнишь? Естественно, я тебе пообещал, но только чтобы ты успокоилась! – Боря теперь выглядел не столько возмущенным, сколько растерянным. — Это не повод отказываться от своих слов, Мастер! Чему ты учишь свою, хм, ученицу? — быстро поправилась она, чтобы не произнести такое странное «дочь». — Не давать опрометчивых обещаний? – предположил Боря, потом вздохнул и махнул рукой. – Он в дипломате в шкафу прихожей. Возьми сама. Наталья откинула одеяло на матрас и обнаженной проследовала в прихожую. В шкафу нашла дипломат и притащила его в комнату. Открыла и ахнула. — Ты тут все книжки носишь? — А зачем что-то выкладывать? – ответил Боря вопросом. – Есть риск забыть. К тому же, в дипломате они табаком не пропахнут. Не хватало еще, чтобы Колобок мне лекции читала о вреде курения. — Кстати, курить действительно вредно, — заметила Наталья, перекладывая книжки в поисках дневника. — Мертвым – не вредно. Наталья никак не отреагировала на последнюю фразу. Да, она знала, что фактически уже мертва так или иначе. Медленно превращается в живой труп, внешне ничем не отличающийся от человека. Жажда крови и бесплодие идут в комплекте. А вместе с ними вечная молодость, сверхъестественные выносливость и сила. — Кстати, Мастер, — она, наконец, откопала дневник, закрыла дипломат и положила находку на его крышку, — я сейчас тяжести не почувствовала, хотя тащила твой портфель. А сегодня утром еле подняла сумочку с тетрадями. Опять изменения в организме? — Да, — подтвердил Боря. – Калибровка мышц. Тело может выкидывать всякие фокусы. — Понятно, — кивнула Наталья. К этому она тоже постепенно привыкала. — Ты покрасилась? – Боря докурил вторую сигарету и подошел к ней, присев рядом. — Не подлизывайся, — сказала Наталья кокетливо. «Надо же, заметил!». — И в мыслях не было. Просто больше так не делай, — сказал Боря, и, увидев, как округлились ее глаза, пояснил, — после трансформации волос у нас становится ломким и чувствительным. Моя старшая сестра однажды выкрасилась, когда в город собиралась. Вернулась вся лысая, как колено. Наталья так и застыла. Нет, к такому повороту событий она была решительно не готова. Ладно, к существованию в качестве живого мертвеца. Но не красить волосы? Такого уговора не было! — Может, у нее краска была плохая? — с надеждой спросила Наталья. – Времена-то были коммунистические… ой! — Две вещи при мне делать нельзя, подмастерье: обижать котов и клеветать на коммунистов, — сказал Боря, разминая ладонь. Наталья обиженно потерла затылок. — И краска там была из Франции, кстати. Мы потом на пробу еще несколько взяли. Старец сказал всем выкраситься, чтобы проверить. Вот все лысые и ходили. — Бедные кудряшки, — она потрепала его по голове. – И что, теперь мне совсем-совсем нельзя краситься? — Если не хочешь быстро и радикально сменить прическу – нет, — отрезал Боря. – Так что придется тебе сначала обрасти, а потом подстричься. Кстати, объясни мне, а зачем блондинки красят корни в черный цвет… ой, за что? Теперь уже он потер затылок. Наталья, картинно насупившись, открыла дневник на последней странице, показывая своим видом, что разговор о волосах закончен. Она пальцем провела по четвертным оценкам, зацепилась за тройку по алгебре. — Мы договорились с Михаилом, — Боря заглянул в дневник. – Ему даже дорисовать мне четверку пришлось, чтобы оно ровно вышло. Зато по геометрии твердая “хорошо”! — Ладно, алгебру я тебе прощаю. Но биология?! Боря, неужели так сложно выучить параграф? — Не вижу смысла забивать себе этим голову, — махнул рукой Боря. – Для медицинской части у нас есть дядя. Мне это зачем? — А если с ним что-то случится?! Да и неужели тебе не интересно, как работает твой организм? — Как работает мой организм, я знаю лучше всякого биолога, — проворчал Боря. – Они о моем организме вообще ничего не знают. — Не выкручивайся! У тебя две четверки в начале четверти стояли! А потом три трояка схватил. Два в течении двух последних недель! Боря медленно повернулся и посмотрел на нее. В его глазах Наталья прочитала сначала недоумение, потом недоверие, а потом возмущение. В следующую секунду она поняла свой просчет. — Ой! — Отлично сыграно, — похвалил ее Боря. – Только язык твой – враг твой, подмастерье. А я почти поверил, что ты заботишься о моей учебе! — Но ведь я забочусь, — промычала она, воткнутая головой в одеяло. – Ай! — Не ври мне, — он с размаху огрел ее по попе. – Не обманывай! Хитростью хотела у меня что-то попросить, да? И что же? Наталья стиснула зубы и перестала реагировать даже на порку. Боря еще два раза шлепнул ее, с минутку подержал в перевернутом положении и отпустил. Наталья отползла с его колен, зарылась носом в подушку и всхлипнула. Потом еще раз громче. Боря поднялся и, не обращая на нее внимания, ушел на кухню. «Это же надо было так обидно спалиться! – обругала Наталья себя. – Такой шанс был, и все в жопу!». Боря вернулся, но она все еще лежала, уткнувшись носом в подушку. Он покачал головой, поставил одну чашку кофе рядом с матрасом, а вторую отнес к подоконнику, где раскурил еще одну сигарету. — Можешь не говорить, я догадался, — сказал он. – Завтрашняя поездка. Только вот объясни, зачем тебе там я? — Длиннова настаивает, — обиженным голосом ответила Наталья. – Она меня сегодня встретила в учительской и полчаса говорила о том, как важно просветить тебя и заразить любовью к нашей истории. — Может, лучше гонорея? – простонал Боря. – Ей я хоть не подвержен. — Да иди ты, — Наталья оторвалась от подушки, кинула на него гневный взгляд и начала одеваться. – Я тут целый спектакль устраиваю с риском для собственной задницы, а он даже не оценил! Не хочешь ехать, ну и черт с тобой! Отговорись как-нибудь перед директрисой. Подумаешь, могла получить поддержку против Нирошевич. Ну, нет так нет! Он не стал ее прерывать словами. В голове зашумело, и она вынуждена была снова сесть. Когда туман перед глазами рассеялся, он сидел рядом и обнимал ее. — Хорошо, я поеду в эту глупую поездку с классом. И буду вести себя как прилежный школьник. И я оценил твою попытку. Но стараться надо лучше. — Правда оценил? – она посмотрела на него мокрыми от слез глазами. — Не перебарщивай, подмастерье, — сказал он, а после поцеловал в губы и уложил на матрас. * * * Первоначально поездку на каникулах задумала Павловец. Как это прокомментировал Михаил, «решила выпендриться перед начальством». Директор Длиннова идею поддержала, тем более что из Министерства образования шли не всегда ясные и понятные сигналы о том, в какую сторону в будущем году двинется вектор культурного развития страны. Исходя из извращенной логики работы образовательного процесса, в этом случае действие всегда было проще оправдать, чем бездействие. Поэтому на «экскурсию по историческому наследию» были выделены необходимые средства. 10 «В» в добровольно-принудительном порядке должен был отправиться в поездку в выходные перед осенними каникулами. Дело встало за экскурсоводом, и сначала Анастасия Петровна Длиннова планировала обратиться к знакомым в министерстве, но тут в дело вмешалась Нирошевич. Таким образом на почетную должность за неделю до поездки была назначена Наталья. Формального повода отказываться не было, да и с другой стороны подобное мероприятие было ей только в радость. Единственным минусом оказывалась Павловец, которая, как классный руководитель, должна была сопровождать свой класс. Дополнительной неприятностью мог стать отказ Бори от поездки, но это обстоятельство она смогла преодолеть, и, невероятно гордая собой, стояла во внутреннем дворе школы, ожидая пока подойдут дети и другие сопровождающие. И, конечно, пока подъедет автобус. С утра подмораживало. Но чистое небо, подкрашиваемое красным поднимающимся из-за домов солнцем, обещало хорошую погоду. Настроение у Натальи было приподнятое. В руках она держала с десяток рукописных листков с планом экскурсии в поездке. Мероприятие предполагалась двухдневным, с ночевкой в старом пионерском лагере. Самое большое опасение у Натальи вызывало поддержание дисциплины именно в месте ночевки. Директор разделяла эти опасения, и поэтому включила во «взрослую группу» учителя физкультуры Петра Петровича, военного пенсионера огромного роста. А Наталья с этой же целью всеми силами уговаривала поехать Борю. Первыми к школе подошел Коля Бестужев, с отцом Алексеем Николаевичем. Оба они были деловито сосредоточенны, тепло одеты и с рюкзаками. Потертая синяя куртка отца контрастировала с новенькой одеждой сына. Алексей Николаевич был весел и приветлив, задавал вопросы по поводу успехов Коли в учебе и интересовался, какое профессиональное будущее может ожидать выпускника исторического факультета. — Коля серьезно намерен поступать на исторический после одиннадцатого, — шутливо сокрушаясь, сказал Алексей Николаевич. – И я никак не могу его отговорить. — И не отговоришь, — серьезно заметил Коля. — Вот, видите, — улыбнулся Алексей Николаевич. – Вот поэтому и интересуюсь, куда он потом сможет пойти. Сами понимаете, мужчина должен содержать семью. Наталья понимала, что попадает в трудную ситуацию. На какой заработок мог надеяться в их нелегкие времена выпускник исторического факультета, она не знала. С другой стороны, ей было больно за свою профессию и не хотелось отбивать желание у талантливого мальчика Коли идти по выбранной им дороге. Спас ситуацию подошедший в этот момент из-за спины Саша Сергеев. — Колька! – крикнул он и помахал рукой. — Сашка, здорово! – Коля радостно бросился на встречу другу. — Знаете, Алексей Николаевич, — Наталья проводила взглядом Колю и повернулась к его отцу. – Я не могу сейчас сказать, что истфак — это путевка в жизнь. Но мне кажется, что главное – это заниматься любимым делом. И потом, сейчас важно просто высшее образование. А инженерное оно или историческое… — Правда ваша, — неожиданно легко согласился Алексей Николаевич. – Никакого толка от моего диплома сейчас нет, одно расстройство. Завод наш умирает, люди вокруг спиваются. Когда в институт шел, думал к двухтысячному году буду ракеты космические конструировать. А теперь из импортных деталей технику бытовую собираем. Скоро дойдем до того, что будем просто шильдики переклеивать на свои. Наталья кивала, почти не вслушиваясь. Она и так знала, что вокруг все плохо. Зачем ей было еще раз слушать об этом? Следующими на место сбора явились Юля Шрайт и Лена Коськевич. Обе прилежные до невозможности, с рюкзаками и целлофановыми пакетами. Обеих Наталья чисто по-человечески не любила, но старалась никак не выказывать эту нелюбовь на публике. Шумная компания из пяти мальчишек спустилась вниз с крутой горки, ведущей к школе от полузаброшенного детского садика. — Здрасьте, Наталь Михаловна, — поздоровался «главарь» Андрей Красневский. Вслед за ним нестройным хором поприветствовали ее и остальные четверо. — Доброе утро, мальчики. Надеюсь, вы не курили? — строго сказала она. Мальчики захихикали: в большинстве своем они были с нее ростом и уже ощущали себя вполне взрослыми. Тем более, Наталья имела репутацию не совсем типичной училки, и с ней десятиклассники чувствовали себя свободнее. — Как вы могли подумать, Наталья Михайловна?! — отозвался Дима Минаков, чернявый, постриженный под модный у дворовой шпаны «ёжик». От него явно несло ментоловыми сигаретами. – Чтобы мы — и курить? Они снова засмеялись. Рядом громко выдохнул и отвернулся Алексей Николаевич. Видимо, ему эти парни не импонировали. — Жвачкой заешьте хоть, пока Павловец не пришла, — фыркнула Наталья. — Само собой, Наталь Михална, — улыбнулся Андрей. — Почему вы им не выговорили за курение? – спросил Алексей Николаевич, когда парни отошли подальше. — Не вижу в этом пользы, — пожала плечами Наталья, удивляясь сама себе. До того, как в ее жизни появился Боря, она старалась быть правильной и наверняка бы, будь она прежней собой, прочитала бы парням целую лекцию о вреде курения. Теперь же вопрос их отношений с сигаретами ее не волновал. — В смысле? – удивился Алексей Николаевич. — В смысле, они меня все равно не послушают. Курить они начали не в этом году, и воспитательная работа, которую с ними постоянно проводит Лариса Петровна, не дает результатов. — Тем не менее, это неправильно, — рассудительно сказал Алексей Николаевич. — Вы совершенно правы, — согласилась Наталья. – Но зачем портить ребятам настроение перед экскурсией и настраивать их против себя? Алексей Николаевич насупился, но ничего не ответил. Потом оглянулся в поисках сына и отошел к нему. Наталья поняла, что потеряла в его глазах авторитет. Однако ей было все равно. В голове знакомо зашумело, и она принялась оглядываться в поисках Бори. Он шел медленно, вальяжно. — Я не опоздал? – спросил он, поздоровавшись. — Нет, еще даже автобус не приехал. — Это хорошо, — он кивнул. – Пойду возьму у ребят сигарету. — Боря, а может не надо? – попросила Наталья. – Я и так уже получила от Колиного папы нагоняй за то, что не прочитала твоим одноклассникам лекцию о вреде курения. — Наталья Михайловна, — сказал он тихо. – Я согласился поехать с тобой, но на день без табака уговора не было. — Хоть выйди за территорию, — взмолилась Наталья. — Выйду, — пообещал Боря. Автобус, красный туристический «Икарус», появился вскоре после того, как Боря забрался на горку и перелез через забор детского сада. И почти одновременно с ним подошел учитель физкультуры Петр Петрович и две парочки девиц 10 «В». Девицы, увидев друг друга, немедленно объединились в одну шумную четверку и, быстро поздоровавшись, отправились к Андрею со товарищи. Петр Петрович остановился около Натальи, задумался, а потом спросил: — Павловец еще не пришли? — Нет, — ответила Наталья. — Странно, — протянул Петрович. И замолчал. Наталья с ним никогда близко не общалась, поэтому постеснялась спросить, что же странного в отсутствии классной руководительницы на месте за пятнадцать минут до назначенного отправления. Водитель, седовласый мужчина предпенсионного возраста в очках, открыл двери и милостиво позволил загружаться в автобус. Наталья выстроила детей и тут поняла, что списка группы у нее нет – его должна была принести Павловец. — Я и говорю – странно, — прокомментировал сложившуюся ситуацию Петрович. – Лариса Петровна обычно не опаздывает на такие мероприятия. Состояние Натальи мгновенно от спокойного и умиротворенного перешло в близкое к панике. Сколько человек должно поехать, она не знала. Когда ждать Павловец, и придет ли она – неизвестно. Бежать в школу и звонить? Оставаться на месте и ждать? — Успокойтесь, Наталья Михайловна, — тихо сказал Боря. – Имей терпение. Наталья хотела ему возразить, но в этот момент увидела приближающуюся к ним субтильную женскую фигурку,с торчащими из-под шапки рыжими волосами. — Люда? – удивилась Наталья. – Решила культурно просветится? — Куда там, — проворчала подбежавшая к автобусу Люда, учительница химии и подруга Натальи. – С утра мне позвонила Длиннова и объявила, что Павловец заболела. А так, как я живу ближе всех к ней, то мне срочно нужно было бежать за списком детей и потом сюда к тебе. — Вот же ж, — чуть не выругалась Наталья. — Ага, — подтвердила Люда. – Все в сборе? — Так список же у тебя, — напомнила Наталья. — Денисевич нет, — подсказал Боря. — А она собиралась? – упавшим голосом спросила Наталья. — Ага, — подтвердил упырь. — Вон они, — указала Люда. – Принесла нелегкая. Со стороны детей тоже пошел шепоток. Лида Денисевич была в классе девочкой-изгоем. И дело заключалось даже не в том, что она была какой-то особенной. Скорее, здесь срабатывал момент, который в одной из статей, недавно прочитанных Натальей, называли «виктимным поведением». Лида жила в неполной семье – только с мамой. И ко всем ее качествам можно было смело применять глагол «была бы». Лида была бы симпатичной девушкой, если бы мама навязчиво не одевала ее в мешковатую одежду, висящую на стройном теле, как платья на вешалке. Даже новые вещи, купленные заботливой родительницей своей дочери, выглядели так, будто сшили их в крестьянской избе восемнадцатого века. Лида была бы успешной ученицей, если бы вела себя увереннее. Но боязнь оказаться не правой, получить плохую оценку из-за проявленной инициативы или быть выставленной на посмешище перед классом, убивали в девочке желание учиться. Лида была бы хорошо принята в классе, но вечные метания от дикой неуверенности до желания заявить о себе снискали ей репутацию странной. А после и вовсе довели до положения парии. Попытки Натальи поговорить с Колобком на этот счет ничего не дали. Лариса Петровна Павловец не видела особой проблемы в опальном положении девочки Лиды. По ее мнению, это была «всего лишь скромность». Наталья, у которой хватало своих трудностей, перестала пытаться. А мама у девочки Лиды оказалась рано постаревшей, уверенной, но абсолютно не следящей за собой женщиной. В черной куртке, закутанная в черный платок, она вороном, держа под крылом вороненка-Лиду, подлетела к Наталье с Людой и просипела: — Доброе утро, мы не очень опоздали? — Нет, совсем нет, — заверила ее Наталья, пропуская в салон Борю. – Мы только начали садиться в автобус. — А где Лариса Петровна? — Она заболела, — ответила Люда. – Я за нее. — Ой, такие молодые, — всплеснула руками мама Лиды. – А вы справитесь с целым классом? — С нами Петр Петрович, физрук, — хмуро сказала Наталья, предчувствуя проблемы. – и папа Коли Бестужева. — Так то мужчины, — протянула мама Лиды. – Даже не знаю, как теперь ребенка отпустить. Наталья и Люда замерли в общем негодовании. Десятиклассницу с собственным классом под опекой четырех взрослых не отпустить на экскурсию только из-за отсутствия классной? — Мария Александровна! – вмешался в ситуацию Алексей Николаевич Бестужев. – Доброе утро! — Доброе, Алексей Николаевич, — Мария Александровна Денисевич повернулась к нему и неожиданно спросила, — а там в автобусе места есть? — Думаю, должно быть полно, — бодро ответил Алексей Николаевич. — Тогда я поеду с вами, — объявила Мария Александровна, и Наталья готова была поклясться, что Лида издала беззвучный стон отчаянья. — Послушайте…, — начала было Люда, но тут Наталья взяла ее за руку. Потому что почувствовала у себя в голове вмешательство Бори. — Хорошо, садитесь в автобус, — сказала она. Люда подождала, пока Лида и ее мама зайдут в салон, и тихо спросила: — Ты с ума сошла? Она же нам всю кровь выпьет! — Так надо, Люда. Просто поверь, — ответила Наталья, надеясь, что она правильно разобрала сигнал от Мастера. * * * Первые две остановки все шло вполне удачно. В дороге Наталья чувствовала себя если не капитаном корабля, то, как минимум, его первым помощником. Она рассказывала, и ее слушали. Взрослые и дети внимали ее словам с большим интересом. Она гордилась тем, как хорошо сумела построить рассказ. Смущало лишь одно – спящий на последнем незанятом ряду Боря. Упырь разместился на кресле, по-покойницки сложив руки на груди, и уснул. «Не иначе издевается», — зло подумала Наталья. — Именно так, — подтвердил Боря, когда она растормошила его на первой остановке. — А теперь дай поспать. — Боря! — Я обещал тебе поехать. Я обещал не прерывать тебя, когда ты рассказываешь сказки. Но слушать их я не обещал, — сказал он, после повернулся на бок и закрыл глаза. Наталья досадливо поморщилась и пошла на выход из автобуса. — Сложный подросток? – спросил водитель. — Своеобразный, — подтвердила Наталья. – Из Югославии. — Тогда понятно, — кивнул водитель. – Пусть отдыхает. Им и так тяжело пришлось. Наталья не нашла, что на это ответить, поэтому согласилась и выскочила из автобуса. На второй остановке от группы отстали Петр Петрович с Алексеем Николаевичем. Они, правда, в автобусе не остались, а отправились на поиски сельпо. Мария Александровна поморщилась, но ничего не сказала по поводу мужского волюнтаризма. Зато Люда приободрилась, предчувствуя вечерний междусобойчик. — Нам за детьми следить надо! – попробовала устыдить ее Наталья. — Да они сами уже, — начала было Люда, после чего быстро поправилась, — сами за собой проследят. — Что сами? – насторожилась Наталья. — Ой, ну что ты как маленькая, Наташа, — Люда огляделась, чтобы быть уверенной, что рядом нету Марии Александровны, и, перейдя на полушепот, произнесла, — Они уже пивом закупились. Десятый класс же! Будто сама так не делала? — Не… делала, — едва не потеряв дар речи, ответила Наталья. – Я не делала! — Ой, не будь ханжой. Одной уже достаточно. Из автобуса тем временем вышел Боря. Он потянулся, осмотрелся и направился к основной группе. Наталья бросила еще один гневный взгляд на Люду, сказала, чтобы та строила детей, и пошла к Боре. — Выспался? — Не до конца, — хмуро сказал он. – Но почувствовал, что ты возмущена, и решил проверить, в чем дело. — Все летит в Узду, — сообщила Наталья. — Куда? А, понял. Эвфемизмы. И что случилось? Наталья быстро рассказала ему о надвигающихся алкогольных неприятностях. Она очень боялась, что Боря тоже не воспримет ее всерьез, но он на этот раз ее обрадовал. — Я послежу за выводком, — кивнул он. – Не обещаю, что не позволю им пить, но попробую не допустить глупостей. — Спасибо тебе, — искренне сказала Наталья. – Я еще надеюсь на маму Лиды… — Я бы не надеялся, — заметил Боря. – Она будет первой, кто поддержит алкогольное возлияние. Не среди детей, конечно, а у вас. — Думаешь? — Уверен. — Слушай, а зачем ты вообще настоял на том, чтобы она поехала? — Иначе не поехала бы Лида, — ответил Боря. – А ей очень хотелось. — А отчего такая забота об этой девочке? – насторожилась Наталья. Но Боря не ответил, лишь прибавил шагу, подходя к основной группе. Наталье в очередной раз захотелось плюнуть и грязно выругаться. Но сегодня ей выпала роль хранительницы морального облика, и она явно ощущала то, что себе не принадлежит. * * * Здания лагеря были ветхими, часть из них не использовалась уже лет пять. Администратор, выполнявшая также функции сторожа, заботливо подвела всю группу к запертой на крючок двери и настоятельно рекомендовала туда не ходить. Наталья мысленно схватилась за голову. Интересно, куда же отправятся дети в первую очередь? Десятиклассников расселили по двум комнатам по половому признаку. Семь девочек и восемь мальчиков разложили в небольших общих залах, составив там кровати. Взрослым выделили по комнате на пару. Мария Александровна получила отдельный номер. Она настаивала, чтобы дочь пришла к ней, но Петру Петровичу удалось убедить оставить Лиду с девочками. Лиде этот разговор баллов среди одноклассников не прибавил, но сама она, судя по всему, была рада. — Интересно, через сколько они сбегутся в одну комнату? – хихикнув, спросила Люда. — Минут десять, — предположила Наталья. — Меньше пяти, — уверенно сказал Петр Петрович. – Ладно, девочки, дайте детям расслабиться. Вам же, наверняка, надо тоже переодеться и выдохнуть перед вечером. — Надо-надо, — согласилась Люда. – Наташа, идем. И она буквально за руку утащила Наталью в комнату. Та успела бросить взгляд на стоявшего в конце коридора Борю, и тот коротко кивнул. Наталья слегка успокоилась. Впрочем, спокойствие ее длилось недолго. А точнее, пока они с Людой приводили себя в порядок, готовились к вечеру и спускались в комнату к Марии Александровне, где решено было собраться. И ровно до первого стакана с кислым белым вином из пакета. В следующей момент пришло осознание, что она оставила группу пубертатных подростков, подверженных гормональным выбросам с семидесятидвухлетним кровососом, имеющим весьма смутное и поверхностное представление о социальных навыках. После второго стакана ощущение тревоги превратилось почти в панику. — Что ты такая беспокойная? — спросила у нее Люда. — За детей волнуюсь, — ворчливо, чтобы скрыть дрожь в голосе, ответила Наталья. — Я за вами весь день наблюдаю, — сообщила Мария Александровна, разливая следующую порцию вина. – Я хочу сказать, что ошибалась насчет вас, Наталья Михайловна. Вы – очень ответственный педагог. Я прямо залюбовалась тем, как вы ведете себя с детьми. — Спасибо, — польщенно сказала Наталья, украдкой глядя, как Алексей Николаевич едва не поперхнулся закуской. «Вспомнил утренний эпизод с курением», — подумала Наталья. — Вам спасибо, — Мария Александровна подняла пластиковый стаканчик. — Да, давайте выпьем за прекрасных дам, присутствующих здесь, — поддержал Петр Петрович, наливая себе и Алексею Николаевичу водку. — Поддерживаю, — улыбнулся тот уже слегка пьяной улыбкой. Наталья повернулась к Люде, но та уже тоже была «навеселе». — Расслабься, — прошептала она Наталье. – Ничего с детьми не случится. Через полчаса проверим. — Знаете, а мне иногда так хочется отпустить свою Лидочку, — поделилась Мария Александровна. Наталье едва хватило сил, чтобы не крякнуть от удивления. – Настолько уже сил нет постоянно с ней. — А что мешает? – спросил Алексей Николаевич прежде, чем тот же самый вопрос задала сама Наталья. — Страшно, — упавшим голосом сказала Мария Александровна. – Мой единственный цветочек. Тут уже не выдержала Люда, и они с Марией Александровной принялись дискутировать насчет воспитательных процессов. После четвертого стакана дискуссия перешла на повышенные тона, после пятого неожиданно завершилась провозглашенным лозунгом, что все мужики (кроме присутствующих, конечно) – явно козлы. Особенно бывший муж Марии Александровны и текущий парень Люды. Наталья отставила стакан, закусила оставшимся куском вареной колбасы, покачала головой. Опьянения она не чувствовала, разве что желудок слегка мутило. Аккуратно поднялась и тут же ощутила, как в голове у нее будто бы произошел взрыв. — Ой, Наташенька, что с вами? – Мария Александровна подхватила ее под локоть. — Вино с непривычки в голову дало, — рядом оказалась Люда, усаживая ее на место. — Нет, нет, — Наталья высвободила руки. – Все хорошо, мне надо пройтись. — Туалет дальше по коридору, — крикнул ей вслед Алексей Николаевич, прежде чем Наталья захлопнула за собой дверь. * * * Обстановка в «мужской» комнате была очень напряженной. В углу, прижавшись друг к другу, сидели Шрайт и Коськевич. Еще три девочки расположились на соседней кровати и тихо перешептывались. Почти у самой двери на стуле плакала Света Ковалькевич. Наталья с удивлением смотрела, как эта, обычно уверенная в себе вполне созревшая для своих шестнадцати лет, девушка сотрясалась всем телом. У самой двери Наталья заметила пять бутылок из-под темного «Старажытного». Бестужев и Сергеев сидели в противоположном от девушек углу и вовсю делали вид, что происходящее их не касается. А вот пятерка Красневского во главе с самим Андреем лежала на полу лицом вниз. Над ними возвышался Боря. Наталья невольно залюбовалась этой картиной, но мгновение спустя пришла в ужас – не столько от самой ситуации, сколько от своего к ней отношения. — Лида пропала, — сообщил ей Боря, не оборачиваясь. – Убежала. — Как? Почему? – выдавила из себя Наталья. — Мы не… хотели, — всхлипнула Ковалькевич. – Не специально. — Боря, что случилось? — Они ее в карты разыграли. — Что?! — Не разыгрывали мы ее, — чуть подняв голову произнес Красневский. – Мы пошутить хотели. Боря деловито подошел к нему, легко вздернул его за одежду, поставив на ноги и скомандовал: — Рассказывай. Как и предполагала Люда, после того, как взрослые удалились, подростки немедленно собрались в одной комнате. Досугом было выбрано распитие пива и игра в карты. В мероприятии не участвовали Бестужев и Сергеев, в углу комнаты расписывавшие партию в «точки», Боря, избравший роль наблюдатели, а также Шрайт, Коськевич и Лида Денисевич, оставшиеся в «женской» комнате. — Чем вы там занимались? – обратилась к девушкам Наталья. — Мы с Леной просто болтали, а Лида спать легла, — тихо ответила Шрайт. Играли в «дурака» на желание. Сперва желания были безобидными, потом, по мере опустошения бутылок, стали все более развязными. В один момент проигравшей Ковалькевич загадали пойти в женскую и снять с Лиды колготки. — В этот момент я решил вмешаться, — сказал Боря. – Но пока возился с этими, Светлана успела проскочить в женскую. Когда я туда пришел, было поздно. Он отвесил Красневскому подзатыльник, но тот даже не вскрикнул. — Что она сделала с Лидой? – Наталья повернулась к Шрайт и Коськевич. — Я ничего не делала! – еще громче зарыдала Ковалькевич. – Это они! Наталья повернулась к ней, потом опять к двум другим девочкам, потом к остальным. — Как я понял, Юлия и Елена держали Лиду, пока Светлана стягивала с нее колготки. Лида укусила Юлию и убежала, — Боря повернулся к Шрайт и спросил, — так? Шрайт кивнула. У Натальи потемнела в глазах. Это Юлечка Шрайт, верная собачка Павловец. Хорошая, милая девочка Шрайт, которую классная руководительница и завучи всегда ставили в пример остальным. — Зачем? – Наталья нависла над девушками. — Не знаю, — ответила Шрайт, глядя Наталье в глаза. – Не могу сказать. Наталья еле удержалась от того, чтобы поднять Шрайт за волосы – она чувствовала, что сейчас в состоянии это сделать – и хорошенько тряхнуть ее. — Слушай ты, паршивка, — Наталья прошипела, и вид ее стал настолько страшен, что Лена Коськевич пискнула, а Шрайт буквально вжалась в угол. – Будешь увиливать, я сейчас же пойду и вызову милицию, чтобы вас троих за попытку изнасилования забрали. Мерзавки вы такие! Отвечай, зачем?! — Проучить мы ее хотели, — Шрайт закрыла лицо руками и принялась вторить рыданиями Ковалькевич. — Она вечно вся такая правильная, с мамочкой под ручку, — всхлипнула Коськевич. — И это вы мне говорите?! – Наталья занесла руку, чтобы влепить Лене Коськевич пощечину, но Боря успел перехватить ее. — Не надо, Наталья Михайловна, — его тон подействовал на нее успокаивающе. — Да, не надо, — Наталья выдохнула. – Надо Лиду найти. И сказать ее матери. — Не надо матери, пожалуйста, Наталья Михайловна, не надо! – уткнулась ей в подол платья Шрайт. – Она же у нее сумасшедшая! Она нас точно в тюрьму упечет! — И поделом, — холодно сказала Наталья. Однако внутри понимала, что если кто и сядет в тюрьму, так это она. — Не надо ничего говорить матери Лиды, — сказал Боря. – Я найду ее. А вы посмотрите, чтобы никто сюда больше не пришел. — А следить за этими кто будет? – спросила Наталья больше у себя, чем у Бори. – Позвать Людмилу Васильевну? — Я послежу, — подал голос Андрей Красневский. — Ты?! — Я, — он поднялся. – Простите нас, Наталья Михайловна. Мы… очень сильно затупили и виноваты. Если надо как-то помочь с поисками… — Не надо, — голос Бори мог, казалось, замораживать воду. – Я найду ее сам. Ты сделай так, чтобы тут все было спокойно. — Да, — Наталья быстро подтвердила Борины слова, повинуясь сигналу, прозвучавшему в голове. – Никаких больше фокусов и игр. Если услышите, что кто-то идет – тушите свет. — Но мы ведь в одной комнате? – удивленно спросил Коля Бестужев. — А ты вообще молчи, — досадливо бросила Наталья. – Сделайте вид, что так и надо. Пока Лиду не найдем, будете все сидеть здесь. Все понятно? — Да, — ответил нестройный хор голосов. — Пойдем, Боря, — она вышла из комнаты и, плотно прикрыв за ним дверь, шепотом спросила, — как ты собираешься ее искать? — По запаху крови, — спокойной ответил он и, дождавшись пока у Натальи разыграется фантазия, дополнил, — у нее месячные. Иди, Наталья Михайловна. Сделай так, чтобы этих птенцов никто не потревожил. Потому как если сюда явится мать Лиды, то прежде всего проблемы будут у тебя. Наталья кивнула и почти бегом бросилась обратно во «взрослую» комнату. «Уж мне ли этого не понимать», — подумала она. * * * В комнату она вошла на негнущихся ногах и сразу же едва не вскрикнула – Марии Александровны там не было. — А где…, — спросила она у беседовавших Люды и Петра Петровича. — Родители? Удалились смотреть на звезды, — ответила Люда и захихикала. — То есть? — Слышали о библии, Наталья Михайловна? – осведомился Петр Петрович. – Там в первой главе зеленый змий заставил двух граждан еврейской национальности совершить грехопадение. Вот примерно то же самое, только без яблок, а в основном с сивухой, вином и колбасой. Наталья присела на диван рядом с импровизированным столом, переваривая эту новость. Итак, родители школьников, один из которых женат, а вторая фактически прививает дочери монашеский образ жизни, вот просто так сейчас пошли и … — Охуеть, — только и смогла произнести Наталья. — Вот, Петр Петрович, а говорила, что матом не ругается, — Люда наполнила стаканчик Наташи красным вином из пакета. – Стыдно, Наталья Михайловна, подруге врать. — Она от переизбытка чувств, — в голосе Петра Петровича сквозил сарказм. Но шутил он по-доброму, с грустинкой. Наталья поднесла ко рту вино, пригубила и отставила на место. — Не понимаю, — произнесла она. — Чего? — Вот так, просто взять и пойти… — Природа, Наталья Михайловна, — философски заметил Петр Петрович. – Не терпит она пустоты. — Какой пустоты? – от переизбытка эмоций Наталья едва не вскричала. – Ну ладно эта клуша, которая дочке своей жизнь портит до того, что дочку эту в классе травят. Но папа Коли? Он же на меня искоса смотрел, когда я… ладно, не важно. В общем, у него же жена! И ребенок прямо вот здесь! — Тише, Наташка, — Люда присела рядом. – Чего ты в самом деле? Ну, бывает. У всех. — Людка, ну это ж блядство! — Дай людям расслабиться, в самом деле, — фыркнула Люда. – Не суди, да не судима будешь! — И эта в религию, — всплеснула руками Наталья, забрызгав вином стол. Выругалась и выпила стакан залпом. – Петр Петрович, вы тоже это поддерживаете? Физрук слегка склонил голову, посмотрел на нее каким-то странным, но в то же время добрым взглядом, и уголки его губ чуть приподнялись. Наталья в этот момент подумала, что она действительно перебрала, и все ее возмущение настолько нелепо и не нужно. Особенно в текущей ситуации, где этот случайный секс между родителями двух одноклассников весьма выручает ее. — Знаете, Наталья Михайловна, — тем временем заговорил Петр Петрович. – Я всю жизнь жил и считал, что добро есть добро, а зло есть зло. Что человеколюбие, дисциплина и воздержанность обязательно победят бардак и разврат, и мы все будем жить счастливо. А потом оказалось, что добро есть зло, а зло есть добро, бардак и разврат – это то, чего хочет большинство людей, а дисциплина и воздержанность – сказки для вот таких глупых мужиков, как я. И теперь я не знаю, что правильно, а что нет. И хочу просто дожить так, чтобы ко мне в жизнь никто не лез. И я ни к кому не полезу. «Нашлась моралистка, — обругала себя Наталья. – Ты сама спишь со школьником-вампиром, только что чуть не ударила девочку, а через полмесяца убьешь человека, на месте которого вскоре может оказаться вот такой вот Петр Петрович». — Простите, что-то накатило, — сказала она после паузы. – День, видно, выдался тяжелый. — Ничего, Наталья Михайловна, — Петр Петрович похлопал ее по плечу. – Выдержим, сдюжим как-нибудь. Давайте еще по одной. Они успели выпить, как она почувствовала сигнал от Бори. — Одну минутку, — она резко вскочила и теперь уже действительно едва не упала от головокружения. Смогла устоять и вышла в коридор. — Нашел, — сказал Боря с ходу. – Она побежала в перекрытый сектор и подвернула там ногу. Лежала и плакала. Я отнес ее в «женскую» и пообещал, что ее никто не тронет. Потом загнал всех спать. — Какой ты у меня молодец, — он нахлынувших чувств, она наклонилась и поцеловала его в губы. — Скромнее надо быть, Наталья Михайловна, — он отстранил ее. – Увидят же. — Кто? Мамаша Лиды с папашей Коли сейчас трахаются наверху, — зло прошептала Наталья. – А Петрович с Людкой уже почти падают. — Все равно, скромнее надо быть, — Боря строго посмотрел на нее. – И пить тебе уже хватит. Иди-ка спать. И Люду с собой захвати. Я отсюда по запаху чувствую, что она готова совершить что-то, о чем потом пожалеет. — Да, Мастер, — быстро кивнула Наталья. – Спасибо еще раз. — Не за что, — Боря ухмыльнулся. – Это тебе спасибо. Ты прекрасно сыграла свою роль. Глаза у Натальи расширились, но Боря уже удалялся в сторону «детских». * * * Второй день экскурсии тянулся медленно и неспешно. Наталья с утра выпила таблетку обезболивающего, но все равно организм страдал от похмелья и недосыпа. Поэтому экскурсия, которая должна была быть увлекательной, получилась скучной и невнятной. Но из детей никто не жаловался. Все они были присмиревшие, тихие и внимательные даже тогда, когда этого от них не требовалось. С утра Боря, как выяснилось, провел еще одну воспитательную беседу на тему «сохранение тайны от взрослых и последствия болтливости». Непонятливых не нашлось. Мария Александровна и Алексей Николаевич делали вид, что вчерашней ночи не было. Получалось плохо, но по крайней мере, Лиду мама всячески одаривала вниманием и заботой — в хорошем смысле этих слов. Девочка же влюбленными глазами смотрела на Борю. Всякий раз замечая это, Наталья беспокойно переводила взгляд на упыря. Но тот по-прежнему был ко всему холоден и безразличен. Неуловимо изменилось только отношение к нему остального класса. Из странного чудака он превратился в незыблемый авторитет, который одним своим присутствием влиял на поведение остальных. И Наталью это беспокоило. Они вернулись в город в половине пятого. Дети быстренько разбежались по домам. Петр Петрович остался что-то обсуждать с водителем. Люда было предложила Наталье зайти в гости, но та отказалась под предлогом дикой усталости. — Так я и предлагаю усталость снять, — удивляясь непонятливости подруги, сказала Люда. — Не сегодня, хорошо? Я падаю, как спать хочу. — Ну, как знаешь, — Люда прощанье показала Наталье язык и удалилась. Наталья же постояла минут пять на площадке у автобуса, а затем прогулочным шагом обогнув горку, зашла на территорию полузаброшенного детского сада. Как и ожидалось, там курила вся компания Андрея Красневского. А вместе с ними и Боря. — Миркович, — сказала она. — Наталья Михайловна, — он глубоко затянулся. — Мне надо с тобой поговорить. Сейчас. А вы, молодые люди, тушили бы сигареты, и бежали бы домой. Андрей посмотрел на Борю, и тот кивнул. Они быстренько побросали бычки на землю и, попрощавшись с Натальей, удалились. — Сигарету дашь? – спросила она Борю, когда школьники скрылись из виду. — Ты же говорила, что курить вредно. — Мертвым – не вредно, — мрачно сказала она. Боря хмыкнул, достал из пачки сигарету, сдавил фильтр и пояснил, — ментоловые. Затягивайся медленно и сразу не глубоко. Наталье пришлось знатно прокашляться, прежде чем она смогла прочувствовать как следует вкус табачного дыма. Постояла, задумавшись. А потом спросила: — Ты все это подстроил? — Нет, — Боря ответил совершенно искренне. – Если помнишь, я даже ехать не хотел. — А что тогда значит «хорошо сыграла свою роль»? — Ладно, — признал он. – Я действительно кое-что рассчитал. И Лиду с матерью не просто так сказал тебе взять. Пойми, подмастерье: когда ты пожил на этом свете достаточно долго, то начинаешь что-то понимать в поведении людей. А когда ты начинаешь это понимать, ты можешь предугадывать некоторые их поступки. Раз уж ты заманила меня в эту поездку, я решил совместить неприятное с полезным. И поднять наш с тобой авторитет в классе. — Но ты ведь не мог знать, что Лида придет с матерью. Или что они начнут ее травить, — недоверчиво произнесла Наталья. — Не мог, — согласился Боря. – Но они наверняка начали бы травить кого-то. Не Лиду, так Юлю, не Юлю, так Колю. Все просто получилось гораздо лучше и проще, чем могло бы. Наталья снова затянулась, стряхнула пепел и удивилась, как просто это выходит. Будто бы всю жизнь курила. — Почему мне хочется тебя ударить? – спросила она. — Потому что ты все еще мыслишь, как человек, — ответил он. – Но это пройдет.