***
Естественно, когда они заканчивают с обустройством квартиры, то все магазины на районе уже закрыты, да и уехать не получится — не оставишь же кота одного дома. Правда оставлять кота одного каждый из проживающих не хочет по своей причине. Арсений искренне верит, что стоит хоть на секунду отвести взгляд от кота, и тот сразу же обосрёт им каждый угол. Антон же просто не может оторваться от кота или хотя бы перестать спрашивать, как Арсений назовёт Сахарочка. — Тошенька, — ласково зовёт Попов, только вышедший из ванной. Глаза Антона удивлённо расширяются, и он даже отпускает кнопку лазера, переставая играть с котом. — Тошенька, милый, подойди ко мне, — говорит Арсений как можно нежнее. Он мило хлопает ресницами и протягивает руки, на что Шастун даже делает первый шаг навстречу. Арсений выбирает именно этот момент, чтобы резко присесть на корточки и побарабанить пальцами по ковру, вызвав ещё более удивлённую реакцию. — Арс, ты чего? Всё хорошо? — Попов хитро улыбается, довольный эффектом, который произвёл. — Да, просто зову своего любимого мальчика Тошу, — как ни в чём не бывало говорит Арсений и кивает на кота. — Ты это сейчас, сука, про кота? — медленно спрашивает Антон и выглядит так, будто он начинает злиться. — Да, а что-то не так? — Попов видит, что Антон злится, но он не может не довести свой спектакль до конца. Это, между прочим, одна из самых важных его ролей, хотя и звучит эта фраза грустно. — Ты реально назвал кота, которого сегодня весь вечер звал лохом лишайным, моим именем? — Антон подходит уж как-то слишком близко, и Арсений уже готовится уворачиваться от удара, когда на чужом лице появляется лыба. — Пиздец, это же так круто! У меня теперь есть мой реальный братан с таким же именем! ДаблТоха! Пиздец, Арс, ты так круто придумал! Попов стоит и смотрит попеременно то на Антона, то на Антона, и непонятно, кого из них ему сейчас больше хочется вышвырнуть из квартиры. — Ты чудовищен, — только и говорит Попов, скрываясь за дверью в свою комнату. Он пыхтит на своей кровати и думает о том, как Антону удаётся оставаться настолько позитивным? И почему он, кажется, вообще не имеет ничего против Арсения? Шастун отвозит его на работу, готовит для него, вечно интересуется его жизнью и почему-то никогда не обижается на него. Да, иногда ведёт себя противно, но вообще он же всё время, что они живут вместе, старается сделать так, чтобы Арсению было просто комфортно. Зачем? Попов знает, что он не подарок. За свою жизнь он уже успел уяснить, что он зануда, что он постоянно старается доказать, что он прав, часто раздражён и тому подобное. Так зачем Антон ведёт себя так, будто они друзья? Попов бесится ещё сильнее, но в глубине души понимает, что причина не в Антоне.***
А Шастун всё также услужливо ждёт его утром в коридоре, чтобы отвезти Попова на работу. Он, конечно, изрядно подпорчивает это тем, что всё время, пока они идут до мопеда или стоят на светофорах, умоляет Арсения снизить планку отсутствия борща хотя бы до двух недель. — Боже, ладно. Но только если нам сегодня попадётся бегемот-повар! — хитрожопость Арсения не знает границ, так что Антон такими условиями может разве что выбрать между скул или меж ягодиц, а не условия спора. — Ну и ладно, я сегодня сто процентов вытяну именно его, — нет, ну что за человек. Попов от раздражения щипает его за бок, но тот даже не чувствует сквозь сорок слоёв одежды. — А с чего это ты будешь вытягивать? — А с фего ето ти будиф витягивять? — мерзко пародирует Шастун и сразу нажимает на газ, не давая Арсению ответить. Можно, конечно, покричать в спину, но они и так друг друга ни черта не слышат из-за шлемов, что уж тут говорить о звуке во время движения. Попов мысленно обещает себе ещё обязательно вернуться к этому вопросу по дороге до магазина, ну точнее не во время дороги, а перед ней. * Весь день Арсений отвлекается то на мысли о бегемотах, то об Антоне, то о Тохе. Хотя последний, надо признать, волнует больше всего. Вчера кот показал себя исключительно с позитивной стороны: весь такой ласковый, милый и игривый — даже сразу на лоток начал ходить! Но Попов уверен, что это просто такой отвлекающий манёвр, и сегодня вечером их ждёт в клочья разодранный диван, но, если подумать, это не так страшно — там всё равно спит Антон, другое дело, если это будет кровать… — Выходи, красотка! Нам пора отправляться в сказку! — Шастун машет под окнами руками, приехав в этот раз аж на целых двадцать минут раньше, и это просто оскорбительно. Да и вообще, он работает или как? Почему у него настолько странное расписание? Арсений натягивает на себя летний плащ, который Шастун окрестил «педофильским», хотя по скромному мнению Попова его плащ уж точно был лучше антоновской рубашки на футболку, под которой ещё и водолазка. Арсений — не Эвелина Хромченко, но даже он понимает, что это отвратно. Конечно же Попов забывает о желании продолжить диалог под натиском волнительного ожидания покупки нового шоколадного яйца, так что его разочарование ощущается намного острее, когда на месте, где ещё позавчера стояли киндеры, оказывается пустой лоток. — И чо это такое? — громко возмущается Антон, и у Арсения нет никакого желания просить того быть потише. — Девушка! Девушка! Подойдите сюда! — Шастун зовёт до этого раскладывавшую товар по полкам работницу, а Попов заранее её жалеет. — Чем могу помочь? — улыбка явно натянутая, но винить за это сложно. — Вот тут вчера были киндеры с бегемотиками. Чтоб было понятнее, это такие шоколадные яички с игрушечками внутри. — Где они? — Антон ведёт себя неприятно и грубо настолько, что начинает подступать испанский стыд. Арсений не слышит тихий ответ девушки, потому что маленькими шажками отходит назад, делая вид, что невероятно заинтересован в пирамидке из туалетной бумаги. Вот бы тогда, год назад, ему бы не надо было в срочном порядке искать самую дешёвую квартиру, а впоследствии и знакомиться с таким человеком, как Антон Шастун. Может тогда бы он сейчас был бы самым счастливым человеком на планете. — Да как их могли все разобрать за два чёртовых дня?! Вы гоните? — очередной крик вырывает Арсения из размышлений о бренности бытия и составления списка недостатков Антона, а он ведь ещё даже до вечных пятен из-под кружек с чаем не дошёл. Попов вспоминает, что Шастун — это его личный крест, и ему всё-таки необходимо оградить остальных людей от присутствия этого индивида в их жизни. Такими же медленными шажками Арсений возвращается обратно к спорящим, стараясь по возможности оттянуть момент, где ему придётся стать настоящим живым щитом для девушки. Но полтора метра особо не порастягиваешь. — Извините, а не могли бы вы подсказать нам, когда у вас появится следующая партия киндеров? — Арс, ты гонишь? Нам нельзя ждать, нам нужно новое яйцо прямо сейчас! — Если ты сейчас успокоишься, то завтра сможешь приготовить свой грёбаный борщ, только будь добр, ротик завали, — шипит Арсений, не переставая мило смотреть на работницу, чем очевидно пугает ту ещё больше. — Молодые люди, я не знаю ничего о новых поставках, — отвечает девушка и тут же разворачивается, притворившись, что её кто-то позвал, хотя такого явно не было. Но опять же, винить её в этом сложно. Антон понуро плетётся на выход, и Арсению ничего не остаётся, кроме как упереть руки в боки и пойти за ним. — Надо было сразу, блять, покупать всё, что у них было, — говорит Шастун чуть шепеляво, потому что уже сжимает сигарету зубами. — Да, зря ты меня не послушал тогда, конечно, — многозначительно выдаёт Арсений с недовольством смотря на расползающийся по относительно свежему воздуху дым. — Да, наверное, — Шастун выдыхает дым куда-то в сторону, чтобы тот не попадал на Попова, но воняет от этого не меньше. — Стоп, подожди, чо? В смысле слушать тебя? — Ну я же говорил тебе, что нужно было брать сразу хотя бы десять яиц, — Арсений и сам прекрасно знает, что ничего такого он не говорил, но он ненавидит чувствовать себя проигравшим, а именно это чувство сейчас скребёт у него на душе. — Да нихуя ты такого не говорил! Ты чо, прикалываешься? — а вот теперь Антон даже не пытается выдыхать в сторону и заставляет Арсения закашляться — у того вообще-то очень большая чувствительность к запахам. — А вот так ты меня слушаешь, Шастун. — Блять, да иди в пизду. Я ничо тебе доказывать не собираюсь. Залезай на мопед давай, — Антон щелчками сбивает оставшийся табак на асфальт и затирает его ногой, чтоб не тлел. — Я до дома, пожалуй, пешком пройдусь, — Арсений обижается абсолютно некстати, но он только что спас Антона от гипотетического выгона за шкирку тем страшным охранником на входе, а ему даже нельзя немного покапризничать? — Мы не домой. Щас в другой магазин поедем. — Чего? Какой ещё другой магазин? Вези нас домой! — Мой мопед — мои правила. Нам ещё свёклу купить надо. На что Арсений вообще подписался?***
В магазине, в который они приезжают, есть только одно яйцо, и даже это уже удача, хотя они оба и бесятся с новой силой. Они притащились в это хуево-кукуево только ради того, чтобы им повторили почти то же самое, что и в центре города — просто великолепно. Антон выглядит действительно расстроенным, и у Арсения даже не остаётся сил сучить. Шастун во весь голос рассказывает воздуху и случайным прохожим, что он «Блять такой план по сбору этих бегемотов придумает, что все могут сходить на хуй». Попов тихо посмеивался и старался слишком сильно не сжимать шоколадное яйцо пальцами, чтобы не расплавить шоколад. Он почти готов признать, что иногда Антон забавно ругается — он как тот плюшевый медведь, держащий нож, из мема. Яйцо они открывают чуть с меньшим трепетом, чем в прошлый раз, и оба удивлённо уставляются на бегемота-повара, который будто подмигивает Антону и насмешливо смотрит на Арсения. — Арс, а ты завтра будешь борщ со сметаной или с мазиком? — ну да, конечно, просто отлично. Попов с приторно-сладкой улыбкой выбирает сметану, а в душе желает, чтобы ночью Тоха всё-таки промахнулся и сходил не на лоток, а куда-нибудь на уродливое постельное бельё с нарисованными слониками Шастуна. Кот на удивление ведёт себя примерно уже вторые сутки, и Арсений даже немного гордится им: будь Антон его хозяином, то он бы из принципа обоссал всё вокруг. Он и в человеческом теле с этим желанием еле справляется. Бегемот-повар теперь стоит на крышке банки с лавровыми листами, что в целом даже смотрится неплохо: Попов доволен.***
Телефон так настойчиво вибрирует новыми сообщениями, что в Арсении начинает зреть паника, потому что по его мнению столько раз можно написать только если что-то хотя бы горит. Когда Арсений заканчивает занятие, в срочном порядке открывает мессенджер и видит сорок четыре голосовых сообщения, то ему хочется надеяться, что горел Антон. У Шастуна вообще есть отвратительная привычка общаться исключительно голосовыми сообщениями, половину времени он либо кашляет, либо сморкается, либо нещадно тупит, не выдавая ничего более многозначительного, чем «Э-э-э, ебать, чо ж я хотел сказать?». Как-то раз Арсений, конечно, получил единственное текстовое сообщение, в котором было написано «обязательно послушай». Попов так сильно удивился, что действительно сразу включил на полную громкость. И конечно же его ждало тридцать секунд кряхтения над микрофоном и фраза «Я решил заняться битбоксом, круто же?» Ну очень круто. Арсений на эти творческие потуги отправил пятнадцать больших пальцев вверх и одну какашку в конце. Вот и сейчас перед ним была целая груда пятисекундных голосовых, и в одном из них точно будет что-то типа «Я ща так чихнул, жаль ты не слышал. Ой, аж до глубины души». Хотя сегодня среди всех голосовых находит одно аж на целых две минуты и сорок секунд, и Арсений уверен, что это манна небесная — он с замиранием сердца нажимает на плей. — Бля, Арс, я щас такой план придумал, ты пиздец охуеешь. Слушай, короче мы сегодня можем… А дальше буквально ничего. Просто какое-то шебуршание и еле различимые звуки человеческой речи, и Арсений догадывается, что этот дурачина просто закрыл микрофон пальцем. С ними такое уже случалось, и Попов тогда неприлично громко смеялся. Да его и в этот раз точно так же разрывает напополам от смеха из-за гениальности ситуации. Он дрожащими пальцами пишет Антону сообщение и даже просит перезаписать этот план, раз уж тот настолько гениальный. Но Шастун видимо решает не мелочиться и сразу позвонить. — Да, — Арсений методично расхаживает по кабинету, цепляясь взглядом за всё подряд. — Арс, как оно не записалось? — Ну так. Послушай сам, ты там с восьмой секунды просто микрофон закрыл, и ничего не слышно. — Это ужасно, — голос у Шастуна настолько расстроенный, что Арсений даже начинает немного волноваться. — Полностью согласен — голосовые сообщения от дьявола. — Нет, ты не понимаешь. Я этот план придумал на эмоциях и ща пиздец — ничего из него не помню. — То есть как не помнишь, — карандаш, который до этого крутил Арсений между пальцами, падает на пол, звучно ударяясь о паркет. — То есть вообще ничего? — Нет. Попову жаль Антона и жаль его план, потому что идеи у Шастуна бывают что надо, хотя это тоже раз на раз не приходится. * Весь вечер Антон пыхтит над ноутбуком на кухне, не обращая внимания ни на что, что происходит в доме. Один раз Арсений порывается оторвать и указать, что его драгоценный тёзка навалил кучку в коридоре, но в итоге отчего-то жалеет горе-стратега и идёт убирать сам. Когда Арсений уходит в свою комнату, то Антон всё ещё сидит над ноутбуком с красным лицом и трёт глаза. Попов бы обязательно принёс тому чай, но Шастун бы наверное его не понял — он сам бы себя не понял. Арсений засыпает в смешанных чувствах и надеется, что завтра Антон всё-таки сможет проснуться вовремя, чтобы отвезти его на работу. Хотя когда ночью Антон заявляется к нему в комнату и трясёт за плечо, шепча что-то вроде «Арс, пиздец, я реально ничего не могу придумать», то чувства очень даже проясняются. Но это, кажется, был первый раз, когда Арсений не подумал о своём личном пространстве.