На мопеде и за бегемотами

Что можно сказать человеку, который только что сказал, что собирается забрать своего ребёнка с вашего факультатива за месяц до выступления? Арсений не знал. Он смотрел на Александра Ивановича, и всё его красноречие кануло в лету. Мальчик с лицом как пластилин — Тёма — он должен был стать главным героем, а не каким-нибудь дубом в берёзовой роще. Да чёрт с ним с этим спектаклем — другие дети привязаны к этому пацану, а значит, что ещё несколько месяцев они будут вспоминать его, задавая глупые, наивные вопросы таким голосом, будто их любимую собаку усыпили. Сравнивать ребёнка с собакой — это такое себе, но Арсений может подобрать только такое сравнение. Он должен попытаться переубедить отца мальчика, но, как и говорил Антон, этот Саныч кажется мужчиной не самым приятным и уж точно не сговорчивым. — Александр Иванович, может быть, вы всё-таки передумаете? Тёма, он отличный парень, у него хорошие успехи, и он так сдружился с другими. Мне кажется, стоит дать ему заниматься тем, что ему нравится, — Арсений-Арсений, и куда же делось твоё умение убеждать? Ты же в школе уговаривал хулиганов дать тебе фору, чтобы смочь убежать дальше. А сейчас что? — Слуште, Арсений как-вас-там, мне эти все разговорчики вообще не сдались. Я пришёл сказать, что пацан сюда больше ходить не будет, раз уж он сам зассал вам сказать, — да, взрослый мужик — это точно не хулиганы из двора. — Я вас услышал. Всё, что может сделать Арсений — это пафосно развернуться на пятках и гордым шагом уйти. Что ж, если его услуги больше не потребуются, то он не будет убиваться: попрощается с Артёмом и отпустит того в дальнее плавание. Может он будет видеть его в ДК, если тот будет ходить на какой-нибудь другой факультатив? Сейчас нужно будет сдать карточку ученика обратно в администрацию, вычеркнуть Артёма Волкова из списка, посещающих его занятия, и заполнить необходимые бумаги. А ещё посчитать, насколько меньше стала его и без того скромная зарплата: теперь точно ни новых замков, ни джакузи. Зачем ему это всё, если в следующем месяце ему будет нечем заплатить за квартиру? Хотя ничего страшного в этом тоже нет — он просто съедет и всё. Вот так оставит кота, свою уютную комнату, коллекцию бегемотов и Антона. Арсений справится, он и не с таким справлялся, он одинокий одиночка, которому все жизненные невзгоды нипочём. Он будет скучать по Антону. Разумеется, им придётся перестать общаться, потому что теперь, когда Арсений не будет у него постоянно перед глазами, то Антон так же легко подружится с новым соседом и будет доставать уже того. Арсений будет скучать, но всё-таки больше по бегемотикам. Антон не знает, что только что произошло, поэтому стоит у своего мопеда счастливый и спокойный, сигарету вон курит. Арсений решает держать лицо, но первое, что он слышит в свой адрес: — Арс, что-то случилось? — видимо, актёр из Арсения такой же чудесный, как и квартироплательщик. За всё то время, что они живут вместе, Арсений ужасно привык к Антону, к его ужимкам и прочему, и стал себя чувствовать с ним уж слишком по-домашнему. Этот страшный вывод сам напрашивается: Арсений так привык к Антону, что не может скрывать свои эмоции рядом с ним. Ну просто великолепно. — Арс, только ща не надо делать вид, что всё ок, я же вижу. Только не ссы, мы реально со всем разберёмся, — ну вот. Теперь они «мы», и это не «мы собираем бегемотиков», а это просто какое-то «мы», которому Арсений сопротивляется уже без особого желания — скорее так, из вредности. — У меня забрали ребёнка. Антон ничего не спрашивает больше, только кидает шлем Арсению в руки и сразу садится на мопед. Судя по дороге, они явно едут не домой и не за киндерами, но это не важно. Важно, что Арсению придётся попрощаться с таким чудесным Антоном. Он что, только что назвал Антона в своей голове чудесным? Они тормозят у какой-то кафешки, и Шастун сразу сбегает, оставляя Арсения одного. Ну вот, вот точно так же Антон его и оставит уже в следующем месяце. Но мысль Арсений развить не успевает, потому что из кафе выбегает Антон со счастливой улыбкой и двумя рожками мороженого. — Короче, я не знал, взять тебе фисташковое или ванильное, ты же вроде оба любишь, поэтому выбирай любое, а я второе возьму, — он радостно протягивает уже чуть подтаявшее мороженое вперёд, и Арсений, подумав, берёт фисташковое. Антон абсолютно ужасно облизывает липкие пальцы освободившейся руки, а потом засовывает в рот сразу чуть ли не половину рожка. Арсений всегда мороженое лижет, чуть грызёт твёрдую вафлю зубами, размягчая, и снова лижет. Дойдя до шоколадного кончика, он впихивает его Антону, потому что фу, а тот лишних вопросов не задаёт, сразу закидывая в рот. — Так, а теперь рассказывай, кого и куда забрали? — Это не так уж и важно, — пытается отвертеться Арсений. Он знает, что если начать рассказывать, то придётся рассказывать и о квартире, а Антон не поймёт… — Бля, давай перемотаем тот час, где я тебя уговариваю, и сразу перейдём к проблеме. Я уже уловил, что ты пиздец скрытный, Арс — можешь больше не доказывать, — Антон такой дурак. Возможно, он всё-таки будет больше скучать по Антону, чем по бегемотам. Со всеми этими поисками, борщами и прикосновениями Арсений и не заметил, насколько близко подпустил Антона к себе. Как странно: иногда такая простая вещь, как любимое фисташковое мороженое может дать понять, что тебе неожиданно дорог человек. — Твой Саныч, из кафе, забрал Тёму. Он должен был главную роль играть. К нему другие дети привязались, — Арсений говорит рваными предложениями, но почему-то знает, что Антон его поймёт. — Это тот, который всех бесит и похож на меня? — Да, он. Но он никого не бесит по-настоящему — так, в шутку, — Арсений помнит, как соврал Антону тем вечером — сказал, что пацана он терпеть не может. — Да кого он может бесить, если похож на меня? Ладно, разве что тебя, но тебя все бесят, — Антон весело хмыкает и тянется в карман за пачкой сигарет. — Ты меня не бесишь. Ну, по крайней мере, не так как раньше, — Арсений отмахивается, но на самом деле очень пристально следит за реакцией на свои слова — ему важно. — О, ну значит это мой самый счастливый день на свете! Я больше не бешу великого Арсения Попова, — Антон кривляется, но даже за этим видно, что ему приятно; это читается во взгляде. — Перестань. Я сказал, что ты меня бесишь не так как раньше, и всё! — Арсений тоже смеётся и кидает в Антона его же зажигалкой. — Это тебе за курево. — Да пофиг, Арс. Главное помни, что ты меня не бесишь. Ну, бесишь, но типа по-другому. Знаешь, как младшая сестрёнка бесит, когда пытается спереть твои толстовки, — Антон задумчиво молчит пару секунд, а потом резко продолжает. — Не переживай из-за Тёмы, может, он потом и станет великим актёром и вспомнит тебя в своей речи, если так суждено. Антон тушит недокуренную сигарету об асфальт, хлопает Арсения по бедру и встаёт, чтобы сесть на мопед.

***

Арсения грызёт совесть, потому что он так и не сказал Антону о переезде: но он справится в одиночку. Антоновское «мы» всё ещё звенит в мозгах, но нельзя просто так взять и откинуть десять месяцев ужасного совместного проживания из-за одной мороженки. Арсений сам знает, что дело не в мороженом, а десять месяцев могли быть не самыми ужасными, но он цепляется за эти мысли, потому что иначе съезжать из этой залитой светом на самом краю города квартирки будет невозможно. Сразу по приезде домой Арсений садится просматривать варианты нового жилья, потому что если он отложит это хоть на секундочку, то просто не сможет. Все предложения, выставленные на сайте, какие-то не такие. Все квартиры слишком старые, с убитым ремонтом, с ужасными соседями и просто страшные. Конечно, может быть, что дело в том, что Арсений поставил слишком низкий ценник, но если бы он мог позволить себе тратить больше денег, то, наверное, он бы не съезжал, блять! На столе под солнцем лежит Тоха, и намного больше Арсения интересовало, что будет с котом, когда он уедет? Будет ли новый сосед Антона заботиться о нём, гладить по вечерам? Дверь в комнату открывается как обычно резко, и Арсений, поглощённый своими мыслями о коте, совершенно забывает про открытую вкладку на экране ноутбука. — Это, Арс, а ты чо на ужин хочешь? — взгляд Антона перемещается с Арсения на ноутбук (он не хочет подсмотреть его грязные секреты, это просто природное любопытство), и рука тут же тянется захлопнуть крышку, но страница сайта уже прочитана. — Ты хочешь от меня съехать? Антон замолкает, и повисает напряжённая тишина, потому что ответ вроде и да, а вроде и нет, а слов вообще не хватает. — Нет, я просто для бабушки квартиру ищу: она хотела в этот город переехать, а мне надо ей помочь… — Не пизди. Ты же только сегодня сказал, что тебе со мной норм стало. В чём проблема? Я что-то опять не так сделал? Так ты скажи словами через рот, а не собирай вещи! — до этого Арсений никогда не видел Антона злым, по-настоящему злым, а что ещё хуже: злым на самого Арсения. Тоха заинтересованно открывает один глаз, а потом, будто почуяв неладное, спрыгивает со стола и убегает из комнаты. — Антон, дело не в тебе… — Конечно, дело в тебе! Я просто не понимаю, что я уже могу сделать, чтобы тебе, сука, было комфортно со мной! Я, блять, не монстр какой, я просто, сука, хочу дружить со своим соседом по квартире, потому что он крутой чувак! — Антон хочет быть друзьями? Арсений, конечно, знает, что он самый лучший, но он же выскочка, душнила, педант, странный, в конце концов. — Антон, я… — Головка от хуя. — Я не договорил. Антон, мне придётся съехать. Потеря одного ребёнка обозначает потерю части зарплаты: я просто не смогу заплатить за квартиру в следующем месяце, — Арсений договаривает и опускает голову на сложенные на столе руки. Антон человек крайне предсказуемый и простой, но Арсений не знает, что тот сделает сейчас. Пожмёт ли плечами, развернётся и уйдёт? А может, станет кричать дальше? А может, снова припрёт мороженое? Но Антон просто присаживается на колени прямо перед стулом и легко гладит по бедру — ладони у него горячие. Он гладит успокаивающе, как гладят только самых близких людей, и Арсений почему-то этим прикосновениям верит. — Ну ты и дурак, Арс, какой дурак. А ещё глухой. Ты чем меня слушал, когда я тебе про проблемы говорил? — Антон упирается лбом в собственную руку, а из-за угла снова заинтересованно выглядывает Тоха. — Ты не обязан решать мои проблемы. Да и что ты сделаешь? Позвонишь в управление и попросишь мне зарплату поднять? Это не твоя головная боль: неважно, друг я тебе или кто там, — Арсений сидит, не шевелясь, только голову поднимает и в окно смотрит: хорошее окно, на солнечной стороне. — Я пропустил все слова, кроме друга, мимо ушей — так и знай. Будут у тебя ещё ученики, скоро будут. А в следующем месяце я просто вкину чутка больше: мне ваще нихуя не жалко. Ты только больше не дури и говори мне всё, пожалуйста, — Арсений не умеет разговаривать словами, и обещать ничего он не может. Тоха мяукает. — Антон, я не могу так. — Потом отдашь. А вообще, знаешь, ты мне коллекцию бегемотов обещал собрать. Пока не соберём — никуда не съедешь, — Антон распрямляется и разминает затёкшие колени. — Так ты что есть-то будешь? Арсению почему-то нестерпимо хочется борщ.

***

Появляется дикое желание сделать что угодно, но достать всех бегемотов. Арсений лезет на сайты, где рассказывается как точно определить, какая игрушка лежит внутри коробки, и как правильно распознать яйцо, в котором лежит самая редкая. Какие-то люди, которым очевидно нечего делать, расписали всё: начиная с фольги и заканчивая типами магазинов, в которых могут быть киндеры. Арсений возится сначала с сайтами, а потом психует и создаёт таблицу в экселе со всеми полученными данными, но та кажется какой-то кривой и совершенно бесполезной. Данных, ему не хватает данных: половина ячеек пустые, а весь гугл — лживая сука, потому что информация не сходится. Арсений лезет на сайт самого производителя всех возможных киндеров, но там ожидаемо вообще ничего. В итоге на часах уже два ночи, а он не продвинулся ни на йоту. Восемнадцать открытых вкладок и таблица смотрят на Арсения с усмешкой, но он еще посмотрит, кто будет смеяться последним. Ноутбук подмышку и босыми ногами по холодному от открытых окон полу, чтобы заварить себе горячий кофе и хоть немного очистить голову. Арсений смотрит на нагревающуюся бурду в турке и обещает себе создать самый идеальный план. Он даже находит то сообщение Антона и внимательно прислушивается к каждому шороху, но там, очевидно, кроме первых восьми секунд, которые Арсений заучил наизусть за бесконечные попытки услышать хоть что-то, ничего нет. В третьем часу ночи всё плывёт перед глазами, а кофе точно не спасает, но Арсений всё сидит над пустой кружкой и мигающим значком ввода на экране. Темнота вокруг — он специально не стал включать свет, чтоб не разбудить Антона, хотя тот и спит как убитый — ещё сильнее давит на голову, заставляя глаза смыкаться. Периодически голова проясняется, но толка от этих трёх секунд никакого. — Арс? Ты чего здесь? Ты почему не спишь? — Антон стоит в одной майке и трусах в проходе и трёт глаза. — Так, просто не спится. Я сейчас уйду обратно, если тебе мешает, — Арсений старается говорить нарочито энергичным голосом, но зевок на середине фразы сдаёт его с потрохами. — Ты спать хочешь, но не идёшь почему-то. Не говори почему, если не хочешь, но спать надо, — голос у Антона сонный, чуть хриплый, и он трёт ступню о ногу из-за холодного ветерка, сквозящего по полу, но вид от этого не менее серьёзный. — Сейчас. Я посижу ещё пять минут и сразу пойду, — Арсений бросает взгляд на часы на плите, — в два пятьдесят три, — очевидно, ложь (не та, что «клади», а та, что «вешай лапшу на уши»). Вместо слов Антон закрывает крышку ноутбука, не глядя, и берёт Арсения за запястье, чуть дёргая на себя. Он ведёт того аккуратно к постели и хлопает пару раз по кровати, чтобы сонный Тоха запрыгнул тоже. Арсений залезает под скомканное одеяло, не снимая футболки, хотя на самом деле он ненавидит спать в одежде — та вечно перекручивается и заставляет проснуться от неудобства. Антон садится в ногах, а потом, подумав, ложится поперек кровати, подпирая голову одной рукой. Второй он гладит уже успевшего заснуть кота. К ранам души ты кота приложи, так же говорят? Арсений кидает на Антона странный взгляд, будто спрашивает, не собирается ли тот уйти к себе. — Если я сейчас уйду, ты обязательно встанешь обратно и продолжишь делать то, чем ты там занимался. Я не уйду, пока ты не заснёшь. Сегодня был трудный для нас обоих день — тебе надо выспаться, — такая забота обезоруживает, и Арсений не знает, что с ней делать. — Но я даже ещё не почистил зубы. — Завтра с утра два раза почистишь — не переживай. Спи, Арс. У Антона самого уже глаза закрыты, но он периодически их резко распахивает, чтобы не заснуть прям так на кровати Арсения и уйти к себе. Подушка под головой мягкая, а одеяло очень тёплое, даже футболка, кажется, не мешает. У Арсения нет никаких сил протестовать, поэтому спустя пару минут он проваливается в сон.

***

Арсений просыпается в восемь утра совершенно случайно — привычка, наверное. Он сонно моргает пару раз, пытаясь заставить мозг работать, а глаза видеть. У него в ногах, свернувшись калачиком, лежит Антон: на нём нет одеяла, и он наверняка замёрз, но Арсений не может заставить себя его разбудить или хотя бы накрыть чем-то. Он просто смотрит, как размеренно поднимается грудь, и как кудрявая чёлка, съехавшая на лоб, дёргается от глубокого дыхания. Он не знает, в какой момент случилось так, что одно присутствие Антона в квартире перестало заставлять нервничать и вызывать желание уйти из дома до темна, но это случилось. Постоянно заботливый, находящийся рядом и, кажется, понимающий Антон. Вот он какой, если смотреть под углом, который Арсений так тщательно игнорировал. А ещё невероятно смешной и сильный, хотя и дурак — возможно, из-за ещё неокончательно спавшей дрёмы Арсений позволяет себе такие мысли, но ему приятно об этом думать. Он слезает с кровати как можно аккуратнее, чтобы не разбудить, и подходит к шкафу, чтобы надеть на себя хоть что-то. В голове набатом бьёт мысль, что ему надо к пробуждению Антона принести ему новый киндер: Арсений согласен ехать на автобусе, хоть и не пользовался ими уже лет сто, просто это кажется правильным. Когда ключ поворачивается в замке, а расписание городских автобусов уже открыто на телефоне, то случается то, что Арсений надеялся не произойдет. — Ты уходишь? — Да, я за киндером, — зачем он сказал правду? — О, клёво, что ты так быстро собрался, — Антон моментально просыпается. У него что, рефлекс на слово «киндер» как у собаки Павлова? — Подожди меня пять сек, я только штаны натяну, и сразу поедем. Арсений хлопает глазами, но ничего не говорит. То есть у Антона даже мысли не возникло, что Арсений мог поехать за игрушкой без него? Через полтора часа дома Антон держит в руках абсолютно новенького бегемота в красно-белой тельняшке.