Сокровище бога Думата

      Уже на следующий день Имшэль знал все. Все девять сфер были в Киркволле: чутье Сетия Амладариса не подкачало. Восемь были спрятаны под городом, одна попала к эльфу на поверхности. Имшэль великодушно вызвался сходить за девятой сферой. Сетий Амладарис не менее великодушно его отпустил, а сам принялся ухлестывать за одной гномкой, о существовании которой узнал в Тени. Древний жрец надеялся увлечь ее рассказами о красном лириуме, тесных склепах — ну и о Серых Стражах, если она вдруг примется расспрашивать его о нынешнем теле.       Имшэль же бодро направился к обладателю девятой сферы. Он знал имя и местожительство эльфа, но сверх того — ничего. Впрочем, его такие мелочи никогда не пугали. Он поднялся в Верхний город, нашел нужный особняк и постучал в дверь. «Странно, что эльф может себе позволить особняк в Верхнем городе и древнюю магическую сферу, — думал Имшэль. — Достаток эльфам несвойственен. Наверняка он чей-то любовник».       Логика Имшэля была безукоризненна, но в этот раз дала осечку. Хозяин сферы действительно не имел ни достатка, ни влияния в городе, один только особняк — но получил его отнюдь не за свои амурные подвиги. Его просто все боялись.       Хозяина сферы звали Фенрис. Он был мрачен, немногословен, хорош в бою и плох во всем остальном. Фенрис был бывший раб тевинтерского магистра и потому ненавидел Тевинтер, магистров и саму магию. Он собирал всякие тевинтерские вещицы, чтобы потом сложить их где-нибудь в большую кучу и поджечь. Языки пламени отражались в его зеленых глазах, и Фенрис думал: «Эх, вот будь тут сейчас какой-нибудь магистр, я бы его прямо мордой в костер и ткнул. А потом долго смотрел бы, как сгорает кожа, волосы, как он кричит в агонии… И я был бы глух к его мольбам».       Все эти дивные мысли Фенрис озвучивал одной фразой:       — Мрак.       Фенрис еще в бытность рабом понял, что болтливость наказуема, а потому говорил мало и очень емко. Он легко и свободно обходился парой десятков выражений, умея выразить ими, в зависимости от обстоятельств, иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность. Но знаменит Фенрис был не только этим.       Тяжелая юность и ущемление в правах сделали Фенриса молчаливым, крепким, боеспособным и жестоким — но оставили и трагический след. Фенрис очень полюбил прикладываться к бутылке, заливая горести. Во хмелю он перемежал свои пару десятков выражений с тевинтерскими ругательствами, которых все равно никто не понимал, плакал и рвал книги. Фенрис не умел читать, книги считал магистерским наследием, а потому чуждым элементом. За все эти очаровательные привычки его мало кто мог вытерпеть, но и спорить опасались: Фенрис прекрасно орудовал мечом и обращался к нему куда чаще, чем к своим двадцати выражениям. Поэтому эльф беспрепятственно занял особняк своего бывшего хозяина в Верхнем городе, сидел там и опустошал запасы вина «Агреджио Павали», которое некогда по приказу хозяина подавал гостям. Бутылки Фенрис разбивал о стену и потом ходил босиком по осколкам. Так он закалял свой и без того невероятный характер.       Перед Имшэлем он предстал в своем обычном виде — с белыми волосами, бутылкой в руке и мечом на перевязи. Позади виднелись комнаты, подернутые паутиной и пылью, с щедро рассыпанными на полу осколками бутылок «Агреджио Павали». Фенрис не любил гостей, а потому обратился к нежданному посетителю сурово:       — Не учите меня жить.       Имшэль сразу понял, как себя вести. Он в испуге прижал руки к груди:       — Помилуйте, и в мыслях не было! Я ведь никто, всего-навсего нищий беженец из Ансбурга. Я и мухи обидеть не смогу!       — Жуть, — изрек Фенрис.       — Не то слово! Послушайте, — Имшэль переступил с ноги на ногу, — меня послала моя покойная тетушка. Она была, — он боязливо оглянулся и выразительно прошептал: — эльфийка. Сказала, что только вы во всем этом городе сможете мне помочь.       Фенрису порой было не чуждо сострадание, особенно после второй бутылки. Он подумал и неохотно приоткрыл дверь:       — Входите, парниша.       Пройдя чуть подальше в дом, Имшэль заметил валяющуюся в углу каменную сферу. Пряча восторг, он рассказал Фенрису невероятно трогательную историю о своей умирающей тетушке, которая перед смертью дала племяннику наказ отправиться в Киркволл и найти древнюю, давно утерянную семейную реликвию. Только она могла вернуть семье достаток и счастье. Фенрис все это время пил вино из горла, не удосужившись предложить его собеседнику, и под конец изрек:       — Хо-хо.       — Вы же меня понимаете, — Имшэль подбавил трагизма в голос, — вы же эльф. Вам ли не знать, каково это — терпеть всеобщие насмешки и быть слугой…       — Мы не рабы, рабы не мы, — воинственно отозвался Фенрис.       — Да, да, конечно! Мне бы и в голову не пришло даже подумать, что вы были рабом! А что же, у вас был хозяин?       — Я побил его, как ребенка.       — Значит, вы и вправду не хотите мириться с несправедливостью! Моя тетушка была права! — Имшэль всхлипнул, упиваясь своей ролью. — Вы — наша единственная надежда!       — Подумаешь, — неопределенно изрек Фенрис.       — Нет-нет, я совершенно серь… простите, что я… ох, как неловко. Простите мне мои слезы. — Эльф только пожал плечами. — Ох, я что-то вижу… Да вот же она! — Имшэль торжествующе указал на сферу. — Вот она, реликвия! Мессир, отдайте мне ее, прошу вас!       Сострадание Фенриса закончилось. Он сжал пальцы на рукояти меча.       — Хамите.       Имшэль отпрянул в притворном ужасе.       — Ох, простите! Я не думал, что она вам так дорога… но у меня совершенно нет денег, чтобы отплатить вам…       Он на всякий случай одарил эльфа томным взглядом, но тот был поглощен вином. Это натолкнуло Имшэля на мысль.       — Послушайте… добрый мессир, — он спрятал руку за пазуху, словно доставая оттуда что-то, — возможно, вы согласитесь поменяться? У меня осталась только одна бутылка «Агреджио Павали», которую я нашел на корабле, прячась в трюме от капитана.       Глаза Фенриса заинтересованно блеснули. Запасы «Агреджио» уже почти подошли к концу.       — Знаменито.       — Не то слово, мессир! Правда, у меня больше ничего нет, ни медяка, чтобы купить хлеба… — Имшэль снова пустил слезу, мимоходом создавая бутылку. — Но если это даст мне нашу семейную реликвию, то я готов пожертвовать всем! Вы мне — сферу, а я вам — «Агреджио». Идет?       — Ого! — воскликнул Фенрис, увидев знакомые стеклянные формы.       — Ну что ж, тогда…       Эльф выхватил у него бутылку. Имшэль не стал рассусоливать, быстро схватил сферу и принялся раскланиваться:       — Спасибо, мессир! Наша семья никогда не забудет вашей доброты!       — Хо-хо!       Имшэль не умел призывать вино нужного сорта и мог рассчитывать только на то, что жидкость в бутылке будет хотя бы отдаленно напоминать по вкусу виноград. Но это было уже не важно.       Сфера согревала тело под курткой. В ней чувствовалась магия. Возможно, и не та, что открыла бы путь в Черный город, но уж точно могущественная.       — Хо-хо! — улыбнулся Имшэль себе под нос. — Гениальная комбинация!       Он был невероятно горд собой. Даже чуточку больше, чем обычно.