«Все использует всех.»
***
Amelie Avery. Она стояла, просто застыв на краю обрыва и осознавая, что у нее представилась возможность, все шансы в мире, наконец, положить конец ее многолетним страданиям. Но это был первый раз, когда она этого не хотела. Ее взгляд скользнул по верхушкам деревьев, чувствуя порыв холодного ветра, который танцевал в волнистых прядях ее волос. Румянец на ее щеках вспыхнул, когда она обхватила себя руками. Ее колени ослабли от недосыпа, фиолетовые круги под глазами выглядели еще ярче на бледном оттенке кожи. Она теряла себя в тот момент, когда должна была быть счастливой. Единственное, что ей было дорого в этой жизни, но все же так глубоко преследовало ее, — это правда о смерти ее матери. Никто никогда не смог бы отнять у нее это воспоминание, потому что это оказалось правдой. Это случилось. Она была там, когда последний глоток воздуха сжал грудь ее матери. Она была там, когда ее тело остывало. И все же ее лучший друг, которому она доверяла большую часть своего существования, сказал ей обратное. Он сказал, что ее мать жива. Он сказал, что она, глубоко похороненная внутри, была единственной, кто знал, куда она ушла, какой у нее был план, потому что единственным человеком, которому доверяла ее мать, была она сама. Порывы ветра покалывали щеки, когда ее взгляд метнулся к озеру, скрытому между деревьями, сверкающему в солнечных лучах, которые продолжали выглядывать из-за тяжелых облаков. — Вот ты где. — Теодор подошел сзади и встал рядом с ней на утесе. — Я повсюду тебя искал. Она отпрянула назад, все еще не привыкнув к тому, что другой человек был рядом с ней после нескольких недель, проведенных взаперти. Драко всегда давал о себе знать, прежде чем подходить к ней, но не Теодор. Он знал, что она ценит его близость. Но не сейчас. Потому что теперь ей казалось, что кто-то оторвал от нее кусок кожи. Как будто у нее отняли кого-то, чье прикосновение она жаждала больше, чем что-либо другое. Драко снова солгал ей, и она знала, что ему нельзя доверять, но ее разум отказывался сдаваться. Она нуждалась в нем. Каждый день, проходящий без того, чтобы он был рядом с ней, не чувствовать его холодные руки, когда он прикасался к ней, не слышать раздражение, которое он всегда издавал, не смотреть в серые завораживающие глаза, когда они смотрели на нее. Как он всегда за ней ухаживал, но она не могла задать даже вопрос. Ее разум в замешательстве боролся с светловолосым парнем. Боль, которую она почувствовала от лжи матери, пронзила ее, когда лучший друг подошел еще ближе. — Ты завтракала? — Спросил Теодор, обеспокоенно глядя на нее, когда она слегка покачала головой. — Нет. — Прошептала Амелия в ответ, почти неслышно из-за ветра и шелеста листьев вокруг них. Теодор приблизился, его руки обняли ее за плечи, когда он притянул ее к своей груди. — Позволь мне приготовить тебе что-нибудь. Мне важно, чтобы ты поела, милая. Ее глаза закрылись, ресницы боролись с соленой жидкостью, которую она чувствовала в уголках глаз. — Знаю. — Снова прошептала Амелия, все ее скрестив руки на груди. — Мне просто нужно было подышать свежим воздухом. Он обнял ее так крепко, как только мог, и не мог не почувствовать, как внутри у него все сжалось от стыда. Тео знал, чего хотел Драко, почему он пытался заставить ее доверять ему. Почему он всегда был рядом в каждое мгновение, когда она нуждалась в нем, и все потому что ему нужно было проникнуть в ее разум, чтобы узнать о тайне, которую она хранила большую часть своей жизни. Драко знал, что ее мать жива, но и Теодор тоже, и чувство вины, которое он испытывал за то, что скрывал это от своей лучшей подруги, убивало его. Это была пытка, если не больше. Мысли Теодора прервал звук, сорвавшийся с ее губ. Ее тело слегка дрожало от холодного ветра, обдувавшего их. Его голова наклонилась, руки обхватили ее маленькое личико, поднимая его, позволяя ее глазам встретиться с его. — Я хочу, чтобы ты кое-что знала. — Пробормотал Теодор, пристально глядя на нее. Легкий кивок заставил прядь волос упасть с ее плеча, и он осторожно заправил ее за ухо. — Мне очень жаль, Амелия. — Сказал он, и его челюсти сжались, когда на его лице появилось выражение вины. — Я знаю, хотя ты, вероятно, никогда этого и не покажешь, но я причинил тебе боль. — Он вздохнул. — Ты не разговаривала со мной несколько дней, и я не хочу, чтобы ты расстраивалась из-за меня. Я не рассказывал тебе ничего потому что… — Ее глаза расширились в напряжении, ожидая того, что он собирался сказать. Амелия посмотрела на него, когда почва под ее ботинками провалилась. Теодор резко втянул воздух, прежде чем окинуть взглядом лес, более чем спокойно ухватившись за скалу, на которой они стояли. — Я обещал Драко, что никогда и никому ничего не скажу об этом. Он убедил меня, что это для твоего же блага, что ты будешь в опасности, если я расскажу тебе об этом. — Глаза Теодора блеснули, а нижняя губа задрожала. — И я знаю, что это было неправильно. Я понимаю это сейчас, но там и тогда, с уходом с Адриана, с Малфоем, пытающимся заслужить твое доверие, я просто не мог. — Слезы навернулись, когда он слегка напряг хватку вокруг ее подбородка, его большие пальцы скользнули по коже ее щек. — Я не мог сказать тебе. Я не хотел быть тем, кто сломает тебя. Амелия сглотнула, глядя на своего лучшего друга, когда он встал перед ней во весь рост. Кудри на его голове были в беспорядке. Его глаза были измучены, а ямочки, обычно появляющиеся на его щеках, выглядели поблекшими. — Так ты позволил ему это сделать? — Спросила она его, опустив голову ему на грудь и прижавшись к ней лбом. — Ты позволил ему сломать меня? Теодора затрясло. Он знал, что ей нелегко было это говорить. Но с тех пор, как она ушла с Драко в тот вечер и провела две недели с ним, в ней что-то изменилось. Амелия выросла. Она все еще была хрупкой, измученной до глубины души, но все же нет. Драко дал ей надежду, что даже после многих лет страданий, она все еще могла найти счастье. Настоящее счастье. — Я не сержусь за тебя. Я просто не понимаю, зачем ты это сделал. — Ее шея выгнулась, чтобы посмотреть на него. — Мы рассказываем друг другу все, Тедди, несмотря ни на что. Так было всегда. Я не понимаю, почему на этот раз ты решил солгать? Он фыркнул и притянул ее ближе. Его подбородок покоился на ее голове, когда он смотрел на мир перед собой. — Я не знаю, Амелия. — Он замолчал, сглотнув, когда ее запах заполнил все его чувства. — Все иногда совершают глупости. — Несправедливо. — Парировала она, все еще стоя в его объятиях. — У тебя были месяцы, чтобы рассказать мне об этом, Теодор, а ты все же винишь в этом… Вены Амелии загорелись, когда мысли закружились вокруг мальчика, о котором она более чем отчаянно хотела забыть. Мальчике, который прогнал ее, мальчике, который без всякой причины бросил ее, когда она больше всего в нем нуждалась. Если бы можно было вернуться назад, всего на несколько месяцев, она бы это сделала. Туда, где Драко никогда не проявлял к ней особой привязанности. Туда, где она все еще была уверена, что ее мать умерла. Туда, где она знала, как обращаться с Адрианом. Туда, где ей и Тедди все еще приходилось скрываться. Но она понимала, что невозможно избежать того, что произошло с ней. Она скучала по чувству близости, уткнувшись носом в грудь, в которой всегда искала утешения. — И все же ты винишь в этом Малфоя. — Ее слова выходили заикающимися, и даже если он не хотел в этом признаваться, то все равно заметил, как она произнесла его имя. Она всегда называла его «Драко», но не сейчас. Сейчас его имя холодно слетело с ее языка, как будто ей нужно было дистанцироваться от него, как будто она хотела отрицать все, что произошло между ними. — Но я бы хотела, чтобы это было по-другому. — Закончила Амелия, прижимая к себе своего лучшего друга. Солнце щекотало ему нос, когда он вдыхал ее запах. — Прости, милая. Я так сожалею об этом. Я действительно хотел… — Все в порядке, Тедди. — Оборвала она его, чувствуя, как его голова тяжело давит на ее. — Я знаю, почему ты так поступил, и мне жаль, что тебя втянули в это. Мне жаль, что он тоже использовал тебя. Теодор откинулся назад, положив руки ей на плечи и удерживая ее, глядя на нее растерянным взглядом. — Он этого не сделал… С чего ты это взяла? — Теодор пожал плечами. Она наклонила голову. — Все используют всех, не так ли? Мы берем у кого-то то, чего хотим, а затем оставляем его чуть более сломленным, чем когда мы его нашли. Вздох сорвался с его губ, когда он нахмурил брови. — Почему ты так говоришь? — Потому что это правда, Тедди. Адриан использовал меня из-за моей родословной. Мой отец просто хотел причинить мне боль. Моя мама явно жива и оставила меня с ответственностью найти ее, когда нуждается во мне, а Малфой… — Она снова сказала «Малфой». — Он… Он взял то, что ему было нужно, дважды. Она глубоко выдохнула, как будто выпустила наружу весь свой гнев и печаль, которые таила. Ее взгляд скользнул по его плечу, и даже если произнесенные слова причинили ей боль, она почувствовала, как внутри разгорелось пламя покоя, потому что во всем этом, во всей этой боли, через которую ее заставили пройти окружающие, она все еще была хороша. Она никогда не сдавалась и не опускала руки. Она никогда не позволяла своему одержимому разуму взять вверх. Она все еще была здесь. Она стояла на обрыве, имея возможность покончить со всем этим, но не делала этого. Вся боль, все мучения, все пытки не были потерей. Это было победой. Она сделала это. И даже если она сомневалась в себе до такой степени, что почти позволила тьме овладеть собой, Она все еще была здесь. Ее мать лгала ей. Отец бросил, когда знал, что произойдет, если он это сделает. Драко использовал для своих воспоминаний. Адриан издевался над ней, сколько она себя помнила. Это было действительно больно. Она почувствовала, как уголки ее рта изогнулись в застенчивой улыбке, когда руки скользнули по шее Теодора, положив подбородок ему на плечо. Но это был еще не конец. — Ты знаешь, что я люблю тебя? — Прошептала Амелия сквозь порыв ветра. — Самым настоящим и сказочным образом. Теодор так же крепко обнял ее, глядя поверх верхушек деревьев. — Знаю. Я люблю тебя еще больше. Это было только началом. Это было ее началом.