***
«Как будто кофейная гуща» обзавелась аккуратными стопочками разноцветных, разноразмерных листочков и стаканчиками с разноцветными фломастерами, карандашами и ручками. Всё чаще и чаще приходящие в кофейню стажёры и изредка различные учёные постоянно оставляли на столиках целые кучи исчирканных салфеток. Причём далеко не у всех были с собой ручки и некоторые индивидуумы умудрялись писать даже пластиковыми трубочками, окунув их в кофе. Что они потом могли разобрать в такой писанине, было Трише решительно не понятно. В какой-то момент девушка поняла, что организовать им всем нормальную бумагу и другую канцелярию выйдет дешевле, чем закупать салфетки прямо-таки в промышленных масштабах. Уже знакомый стажёр опять пришёл в гости. Опять у него были круги под глазами, но похоже он ещё держался в компании Старка на плаву. Настрой у него был в этот раз получше, но он всё равно опять хмурил брови, искоса посматривая в свои записки. Так и подошёл к стойке, уткнувшись носом в бумаги. Триша вышла к нему из-за стойки, проводила к столику на троих и приманила пальцем Питера, который тоже только что пришёл на работу. Усевшись напротив стажёра, Триша положила свою ладошку на его бумаги, тем самым заставив его наконец отвлечься и осознать где же он находится. Парень огляделся вокруг, смущённо улыбнулся, а Триша пообещала ему самый вкусный и очень крепкий кофе бесплатно, если только он прямо сейчас утолит её любопытство, когда же он последний раз нормально спал? Парень весело рассмеялся. — Не надо бесплатно, я могу оплатить заказ, — засмущался стажёр. — Ну нет! Я уже пообещала, да и ты у меня побудешь подопытным кроликом, так как я хочу на тебе поэкспериментировать с рецептом, — Питер, тоже в своё время побывавший в такой же ситуации, разулыбался, весело щуря свои тёплые карие зенки и показывая за спиной Триши большие пальцы, мол всё будет круто, ты не переживай! — Если считаешь, что этого мало, тогда у меня есть для тебя задание! — продолжила Триша, комично серьёзным голосом, — Вот тебе студент, ты ему сейчас объяснишь, что у тебя там за формулы, глядишь и заметишь свою ошибку, пока студенту объяснять будешь. — Триша вспомнила прошлый приход этого стажёра и что Питер тогда ошибку нашёл как раз когда тот вслух проговаривал формулу и решила воспользоваться ситуацией. И Питеру плюс к знаниям и стажёру очередную ошибку может найдут. Стажёр сначала засомневался, глядя на Питера, сказал что такую тему в университетах курсе на третьем-четвёртом проходят, а парнишка очень уж молодо выглядит. Первокурсник? А Питеру было немного неудобно говорить, что вообще-то он ещё школьник, что Триша просто пошутила, назвав его студентом и поэтому сказал, что углублённо химию учит, поэтому можно и попробовать, вдруг поймёт его объяснения. Тем более, что химию Питер на самом деле очень любил и знал и правда очень много, куда больше, чем в школе проходят. Свою паутину для Человека-Паука он вон сам придумал и сделал, а это совсем не обычного школьника уровень. В общем своими знаниями химии Паучок, в тайне ото всех и от себя самого тоже, очень гордился. А Триша, довольная своей проделкой, пошла готовить обещанный кофе. Своего маленького помощника Триша уже успела полюбить и хотела, чтобы он научился спокойнее общаться со взрослыми людьми, с учёными, с которыми он скорее всего в будущем будет работать, чтобы он не робел и научился принимать благодарность, не зажимался и поверил в себя. Триша уже выяснила, что это именно Питер является Человеком-Пауком. Поняла она это ещё тогда, когда первый раз увидела на улице пролетающего супер-героя, а на следующий день начала расспрашивать о нём Питера. Тот раньше так живенько, в красках и с обожанием на мордашке рассказывал про Мстителей, а когда Триша начала расспрашивать про замеченного «летуна», то Питер сначала порозовел щеками, начал отводить глаза, судорожно пытался на ходу что-то придумать, рассказывал про то, что этот герой свою личность держит в тайне и про него никто толком ничего не знает. А когда Триша с подозрением спросила его, не знает ли Питер личность этого героя, раз так странно реагирует на расспросы, то Питер с каким-то облегчением и виной в глазах закивал и стал говорить, что обещал никому не говорить. А у самого в этот момент не только щёки запылали, но и уши и Триша в лоб спросила у него не он ли этот самый Человек-Паук? Сложно было не догадаться. Что интересно, Человек-Паук был очень раскрепощённым персонажем. Триша успела и со стороны посмотреть, как тот общается с жителями Нью-Йорка, ну и сама тоже уже успела пообщаться с этим альтер-эго своего маленького помощника. На первый взгляд казалось, что это две совсем разные личности. Питер был тихим, слегка нервным, зажатым подростком, который постоянно сомневался в себе и своих знаниях и силе. Зато Человек-Паук был весёлым, много говорящим, уверенным и, казалось, что он ничегошеньки не боится. Выйти одному против группы бандитов грабящих банк? Пффф… Запросто! Залететь в горящий дом за забытой там кошкой? " — Не расстраивайся, маленькая! Иди вон, сорви мне тот одуванчик, а когда вернёшься, твой Пушок будет уже тут". Но всё это казалось только на первый взгляд. Если присмотреться, то Питер очень даже живенько начинал общаться и что-то рассказывать, если это было ему интересно и если он видел неподдельный интерес от собеседника, а не вежливую гримасу, типа: «Когда же ты уже заткнёшься?» или выражение превосходства, типа: «Ну-ну, что ты вообще можешь знать, мелочь пузатая». Триша считала, что не за горами тот момент, когда мир всё же узнает кто скрывается под маской Человека-Паука и надеялась, что к тому моменту две его личности уже срастутся вместе и пред очи всех любопытствующих предстанет цельная личность, которой будет если и не комфортно светить своим лицом во время своих подвигов, то как минимум трагедии из этого он не будет строить, как сейчас. А Триша немного поможет. Всё таки они работают в интересном месте и люди к ним приходят тоже интересные, а подстроить ситуацию, чтобы Пит пообщался с одним или с другим человеком — это дело техники. Вон, стажёру таки нашли ошибку! Питер шёл к стойке и улыбался до ушей, а стажёр спешно сгрёб исписанные листы и поблагодарив убежал, пообещав напоследок обязательно ещё прийти и сказав, чтобы этот экспериментальный кофе обязательно в меню добавили, мол ну ооочень вкусно было. Триша подмигнула Питеру и отбила «пять». Кстати, как подсказывать так, чтобы его не спалили, Питер тоже придумал. Он из разноцветных листов, что в кофейне были специально для посетителей, делал самолётики, на которых писал «шпаргалки» и запускал их очередным стажёрам и иже с ними. Фиг отследишь, откуда самолётик прилететь мог. Главное было запускать самолётик только когда в зале помимо страждущего помощи были и другие посетители, чтобы Питера не вычислили. Триша ещё удивлялась, как у Питера вообще получается так точно самолётики отправлять. Правда иногда всё же не получалось и Питер или Триша разыгрывали сценки, типа: " — Ой, а это наверно у вас со стола сквозняком сдуло?". Триша пока Питеру подыгрывала с его тайной помощью, но была уверена, что не за горами тот момент, когда он перестанет так ребячиться и поймёт, что помогать в живую и проще и интереснее и полезнее.***
Следующей подопытной на экспериментальный кофе Триша решила сделать красивую рыжеволосую женщину, которая очень уверенной походкой зашла как-то вечером к ним в кофейню. Питера, впрочем, уже не было, он, как несовершеннолетний, работал неполный день и уходил домой пораньше, чтобы успеть ещё на патрулирование. Женщина цепким взглядом осмотрела помещение и уселась так, чтобы со спины к ней незамеченным никто подобраться не смог. Начала рассматривать меню, чайную карту, а Триша решила, что это слишком интересный персонаж, чтобы пропустить её мимо. В итоге они вместе поэкспериментировали над её напитком, получив в итоге нечто, похожее на безалкогольный глинтвейн. Впрочем вкус понравился и Трише, но капелька алкоголя так и напрашивалась в бокалы и девушки не стали себе отказывать в этом, всё равно Наташа скорее всего будет последним посетителем на сегодня. Рыжая Триша слегка приглушила освещение в зале и присела рядом с рыжей Наташей и с нескрываемым любопытством и почти физически ощущаемым удовольствием принялась слушать историю из детства собеседницы. — Когда ты последний раз видела, чтобы дети лазили по деревьям? — начала свой рассказ Наташа с вопроса. А Триша сама очень скептически относилась к такому странному времяпрепровождению. Будучи кошкой она пару раз забиралась на деревья. Вверх-то она залетала буквально за мгновения, а вот спуститься обратно было сущим мучением. Триша в первый раз очень долго промаялась, но в итоге всё же смогла спуститься сама, а вот второй раз Франк спускал её сам, а Триша только в ужасе цеплялась когтями за его рубашку, шипела и жмурила глаза и зареклась когда бы то ни было залезать на деревья снова. Детей на деревьях она не припоминала. — А вот когда я была маленькой, лазание по деревьям было любимым развлечением детей в нашем дворе, — продолжила Наташа, улыбнувшись Тришиному недоумению такому вопросу, — а когда детки становились постарше, то деревья менялись на зависания на гаражах. Летом прыжки с гаража на гараж, а кто побесстрашнее, те впервые пробовали на гаражах алкоголь и сигареты. А зимой обычно прыгали с гаражей в сугробы. — на некоторое время воцарилась уютная тишина. На улице уже стемнело и из «кусочка леса» уже доносились звуки сверчков. Девушки с удовольствием грели ладошки о горячие кружки и по глоточку отпивали напиток, который Триша уже решила тоже добавить в меню на постоянной основе. — У меня были старшая сестра и младший брат. С сестрой-то мы были погодками, а вот брат младше на четыре года и на тот момент ему было года три от силы, точно уже не помню. Мама попросила нас приглядеть за братом, а мы что? Нам не до младшего ребёнка, мы оставили его в песочнице, а сами побежали к Нашему дереву. Всё равно почти весь двор просматривался с «базы» или с «домика». Никакого домика, конечно, на дереве и в помине не было, но мы со всей широтой детской фантазии придумывали комнаты на различных ветвях, кухню, общий зал и так далее, — те воспоминания прямо-таки отражались тёплыми бликами у Наташи в глазах, а лёгкая улыбка не сходила с губ. — У нас даже случались мини разборки с другими ребятами со двора, когда мы поделить дерево не могли. Мы с сестрой, конечно, пытались отстоять Наше дерево, но как-то раз, на нас, шести-семилетних карапузят, наехали ребята лет тринадцати, у которых как раз был самый такой противный возраст. Не знаю уж, как они хотели утвердиться за счёт такой малышни как мы — стыдно же должно было быть, но загнали они тогда нас с сестрой на такие высокие ветки нашего дерева, на которые мы никогда до этого не решались подняться. Хоть какое-то чувство самосохранения всё же оказывается было у нас. Правда позже мы тех ребят и не видели ни разу, наверное они, как и все другие подростки, перебрались на гаражи, отстаивать свою взрослость и независимость. — тихий смех разнёсся по залу и немножко за пределы «Как будто кофейной гущи», привлекая внимание какого-то мужчины, который постоял у входа, но когда понял, что мы уже по времени закрыты, то не стал заходить, хотя Триша могла бы и приготовить ему чего-нибудь — настроение было больно хорошим и хотелось всем причинять добро и нести счастье (в самом прямом смысле этих слов, конечно. Никакого сарказма). — Я как-то упала с «кухни» нашего дерева, не удержавшись за ветку. Внизу как раз оказался куст шиповника, развесистый такой, широкий. Вот я со всего маху спиной в этот куст и прилетела… Выкатилась из его ветвей, лежу на земле, в небо таращусь, сестра с дерева на меня смотрит испуганно, мало ли что я там поломать успела, пока падала, а мне вдруг так смешно стало — лежу, ржу, как ненормальная, а сестра только пальцем у виска крутит, с облегчением выдыхая. Раз ржёт, значит точно всё целое, ничего не сломала. Удивительно, что каких-то царапин от шиповника я совсем не помню. Может, конечно, они и были, но это в памяти не отложилось просто? В общем наигрались мы в тот раз на дереве, пошли домой на обед, а мама нас и спрашивает: " — Где брат?". Боже, как мы бежали! В песочнице нет, у дерева нигде нет, на детские площадки всех соседних домов сбегали, а эта мелочь пузатая нашлась у соседнего с нашим подъезда на скамеечке. Он весело чего-то пытался прочирикать на своём малышковом языке старенькой бабушке, которая на той же скамеечке у подъезда кости грела. Жуть как стыдно нам было тогда.