Не будь такой милой, Нагаторо - сан!

      Проиграв в камень - ножницы - бумагу, Наото вынужден был расплачиваться. Он уже был готов взвалить на себя портфель, как вдруг Нагаторо приказала ему нести саму себя. Для Наото это был, конечно, шок, но он взвалил на себя эту тяжёлую ношу. Особенно для такого худенького паренька, как Наото. Однако случилось нечто странное - Нагаторо вдруг резко вскочила и убежала прочь...             — Прости, Нагаторо... Нагаторо?       Но девушка так быстро убежала, что парень ничего не сумел понять.       — Как же так? Почему все обернулось таким образом? Я же поступил правильно, даже толерантно. Я старался её донести до перекрёстка как мог, но когда она начала соскальзывать, я ничего не мог поделать! Я мог лишь взять её чуть выше, она ведь иначе бы упала! Неужели она расстроилась из-за этого? Черт...       Наото прошёлся чуть до перекрёстка и присел передохнуть       — С тех пор, как Нагаторо не может меня никак оставить в покое, многое изменилось. Опять эти мысли. Они мне почему-то уже и не противны. Нагаторо начало по-другому на меня влиять. Даже когда я нёс её, я ощущал, несмотря на её постоянные шутки, беспокойно - тревожный стук её нежного сердца. Что бы это могло значить? Нет, это определённо не может значить то, о чем я сейчас подумал! Да, не может. Её отношение ко мне ни капельки не изменилось. Но я чувствую, всей своей душой чувствую изменения. Не думаю, что эти изменения связаны со мной. А всё же, у Нагаторо такая приятная и нежная кожа...       Наото чуть улыбнулся и слегка покраснел... Он медленно направился в сторону дома.       — Нагаторо стала ещё более прекрасной. Она стала ещё более счастливой. Почему - то, она оказалась даже легче портфелей. Как же бестактно об этом думать! Абсолютно неправильно! Надо перестать думать и заняться уроками!       Нагаторо уже не бежала. Но сколько красного, сколько бордового было на её милом лице! Она медленно шла к своей квартире, на её лице можно было разглядеть невообразимое смущение. Никакого художника даже посметь, даже подумать попросить нельзя нарисовать портрет девушки в эти минуты - они бы не смогли. Аккуратной походкой, при которой её волосы развивались, будто на ночную фиалку подул ночной бриз, она все шла и шла, попутно обдумывая в своей миниатюрной, но при этом задумчиво-коварной голове недавние события. А её прическа, ещё более привлекательная в эти минуты раздумий, окутывала её словно одеяло, стремящееся согреть этот аленький цветочек.       — Как вообще могло такое произойти, я не понимаю! Он ведь, он ведь просто взял и поступил как настоящий.. Извращенец! Не меньше! Даже для девственник это слишком! Однако его руки были в тот момент мягкие, но при этом я чувствовала в них силу... Нет, нет! Это все моя тренировка, без неё семпай бы не смог даже меня поднять, а он меня вон как далеко протащил! Да, это все я, я его даже в камень - ножницы - бумага дважды выиграла. А семпай то у нас тюфяк!       В момент этих раздумий на лице Нагаторо было явно написано: «врунишка». Это действительно было так, потому что Нагаторо старалась себя лишь утешить, но не могла она спрятать своего абсолютного смущения. Скорее всего, она прекрасно понимала, что семпай не специально совершил такое, он хотел помочь. Своим маленьким тонким пальчиками она никак не могла дать успокоиться из-за своей нервозности в тот момент.       Наото уже почти вошёл в дом, но мысли о Нагаторо никак его не отпускали. Он решил погрузиться в уроки, но такого рода отвлечение никак не помогало.       — Интересно, что сейчас делает Нагаторо? Вернулась ли она домой? Скорее всего да, она ведь так от меня удрала. Одела свою футболку. А она ей очень идет, подчёркивает её стройную фигуру. А я сижу тут как идиот и жду с включённым телефоном её сообщений. Наверняка напишет, что я извращенец. Наверное, она злится на меня. Когда она злится, её выражение лица становится просто неповторимым и всегда новым. То она немного нахмуривает брови и надувает губы, а в её глазах можно увидеть вселенское зло, то её лицо сменяется ледяной стойкость, а глаза расширяются. Тогда любой почувствует такую могучую силу, что даже и на километр не подойдёт и не нарушит покоя Нагаторо. Она сильная, любому даст отпор в нужной ситуации. Но на вид хрупенькая, хоть и фигуристая. Да она даже не лоля! С чего бы мне описывать её в таких красках!       В то же время Нагаторо тоже пришла домой и решила принять ванну, попутно взяв в руки свой телефон в чехле с кошачьими ушками. Конечно, она сразу же написала семпаю, что тот извращенец. Она это делала с такой ухмылкой на лице, что даже самый хитрый воришка не смог бы так грамотно скорчить гримасу, чтобы убедить сыщика в своей непричастности к краже. Наото неохотно прочитал эти сообщения, осознавая, что Нагаторо в чем - то права. Он поправил, по своему обыкновению, очки и решил сосредоточиться на задании, уже устав краснеть, а лицо Нагаторо, уже расплескав всю свою смущённость, скорчило такую невообразимо-дьявольскую улыбку, что мир бы содрогнулся от чистоты её эмоций. Но нотки лёгкой красноты, как будто веснушки, ещё остались на её лице, правда заметить это было бы практически невозможно. Оба занялись своими «делами», уже давно позабыв о случившемся.