Фатальная реальность

Они едут в такси по дождливым улицам. Больше они не обмолвились ни единым словом — а что еще в этой ситуации говорить? Соня сидела в ахуях и сверлила взглядом проносящиеся в окне улицы. В голове была куча вопросов и ни одного ответа. Саша всегда был чертовой загадкой, сколько бы теорий она не строила, в какие бы слова не верила, какие бы фантазии не выдумывала — он все это разъёбывал с той же легкостью, словно карточный домик. И каждый такой разъёб кончается очередным эмоциональным срывом с продолжающимся опустошением и давкой на мозг. Она устала. Она пиздец как устала от собственных мыслей, от того, что ничего уже не понимает, не знает где правда, а где ложь. А он спокойно сидел и пялил то куда-то вперед, то в окно. Но соня готова была поклясться, что ее зловещую ауру можно учуять за километр отсюда, и потому даже таксист ощущал между этими двумя невидимое, но такое тяжелое напряжение. Соня отсчитывала секунды до того, как они приедут, и молилась всем богам лишь для того, чтобы они ехали дольше. Она противоречила себе, ведь она очень хотела к нему, но одновременно хотела убежать далеко и навсегда. Она безумно рада судьбе за то, что она свела их, и одновременно проклинает её за это, ведь она вновь проходит эти круги блаженного ада, когда желание жить и желание умереть сцепляются в смертельной схватке, но это именно то, что она любит в нем. Только он придает ей такие сильные чувства, только из-за него она испытывает такую жгучую любовь и такую отравляющую ненависть. Только из-за него она одновременно хочет жить и хочет умереть, утянув его за собой. И сейчас этот поток чувств активно ебал ей мозг, и она с трудом сидела спокойно. Этот поцелуй… Зачем? К чему он был? Ах да, чтобы заткнуть. Но это можно и другим способом сделать, верно? Она ничего не понимала. И эта путаница с ним только больше разжигала в ней чувства. Ничто не длится вечно, поэтому их путь подошел к концу. Нехотя, она вылезла из машины, но дождь её в миг освежил и она поспешила под козырек подъезда, дабы не намокнуть ещё сильнее. Он тоже медлить не стал и подошел к ней, протягивая руку с ключом от квартиры, в шуме дождя раздался домофонный звонок, оповещающий о том, что дверь открыта, и Соня немедля зашла внутрь. Пропустив парня вперед, она последовала за ним. С каждым шагом сердце становилось тяжелее, сердцебиение отдавалось в висках, в глазах мутнело а ноги подкашивались. В совокупе с пьяным мозгом, состояние было таким себе, но Соня держала себя в руках, стараясь не подавать вид того, как осознание нынешней ситуации нещадно бьет по её мозгам. Зайдя в квартиру, она неуверенно постояла в прихожей, но все же принялась разуваться. «Наконец-то тепло» — подумала Соня, хотя ей и так было жарко — и от злости, и от бешеных чувств, бурлящих в ней. Дрожала от холода лишь её глупая оболочка. — Голодная? — к слову о холоде, эти слова как ведро с ледяной водой окатило её сознание, от чего она с несколько секунд простояла в шоке. Да, реакция дебильная, но её застали врасплох, так еще и сама по себе она сейчас как наэлектризованный провод, потому и реакция на всё дерганная и даже дикая. — Я… Нет, спасибо. — она отвела взгляд от него. С чего такая забота? Ах, черт, как же ей надоело анализировать каждый его шаг, действие, слово, ей надоело искать во всем скрытый смысл и от того реагировать так, словно перед ней не обычный парень — Александр Ермаков — а какое-то дикое и опасное животное, с которым любое неосторожное действие будет иметь фатальные последствия. Он лишь закатил глаза и скрылся в ванной комнате. Спустя ещё какое-то время послышался звук душа — видимо, он решил смыть с себя остатки этого уёбищного дня, да и протрезветь заодно. Соня неуверенно зашла в комнату, осматривая её столь внимательно, будто от этого зависела вся её жизнь. Это была самая обыкновенная квартира обыкновенного парня, но Саша для нее был абсолютно необыкновенным, а квартира для неё была музейным экспонатом, имеющее огромное значение, ведь кто бы мог подумать, что они встретятся? Что она попадет в его берлогу? Да, помешанность взыграла в ней и она стала тщательно всё осматривать. Нет смысла скрывать свой ебантизм. Нет смысла отрицать. Она приняла это и теперь ей стало жить намного легче. Она не испытывала стыда. Ведь все это касалось лишь её и него. Вся эта помешанность, все эти чувства — все это принадлежало лишь ему. Пока она рылась по шкафам и тумбам, она также не забывала вслушиваться в шум, исходящий из душевой. Да, помешанность это здорово, но нельзя позволить ему поймать её за таким отвратительным занятием. Мало ли всё-таки не выдержит и выкинет на улицу? Теперь-то она вовсе не желала уходить, ведь здесь может быть что-то… Она сама толком не знала что ищет, но она отчаянно продолжала это делать. Возможно, она искала хоть что-то, что откроет завесу тайны его личности, расскажет что-то о его жизни, или же… Нет. Она не смела думать о том, что найдет ответы на вопросы, касательно её и его. Ни за что. Звук в душевой притих, от чего Соня не на шутку напряглась. Найдя что-то в дальнем ящике, она забрала это и убрала в рюкзак, тщательно спрятав, и пулей уселась на диван, принимая скучающее выражение лица. Она поняла, что такой мини-экстрим вспыхнул в ней желание экстренно покурить, поэтому она встала, достала пачку сигарет и пошла на кухню. На кухне оказалась пепельница, что означало прямое разрешение здесь курить, так что без всякого стеснения она закурила сигарету. Руки потряхивало, щёки горели, сердце стучало как бешеное а на лице была улыбка. Безумная и нежная улыбка. Её трясло, словно она ждала своей казни, и даже невольно улыбнулась своей метафоре, мимолетом вспоминая любимую видеоигру, в которой казни — актуальная тема. Понимая, что он вот-вот выйдет, Соня приняла нейтральное выражение лица и бросила все силы для того, чтобы хотя бы выглядеть спокойно. По-настоящему успокоиться ей вряд ли выйдет. Он вышел из душа и прошмыгнул в комнату, игнорируя существование девушки. Она кротко вздохнула, но спустя какое-то время парень зашёл обратно в душ с какими-то вещами и тут же вышел, направляясь на кухню. — Сходишь в душ, мне нахуй не упало после тебя свинарник убирать. — он сел на табуретку и совершенно спокойно вытянул сигарету из своей пачки, прикуривая её. Теперь он вновь выглядел не так мило, как на той полянке — видимо, правда протрезвел. Теперь он хмурый и отрешённый, каким и был при их первой встрече. Соню это огорчило, но она молча встала и последовала в душевую, стараясь отбросить все эти мысли. Зайдя внутрь, она осмотрела ком вещей, который он оставил. Видимо, это для неё. Простая футболка и такие же штаны. «Спасибо за заботу» — нейтрально она поблагодарила его в своих мыслях. Нейтрально, потому что она не знала как это воспринимать, и потому не знала как реагировать — злиться или правда благодарить. Приняв душ, она переоделась в его одежду, и тут же смутилась. На одежде всё ещё был его запах, что сводил её с ума. Она моментально покраснела до кончиков ушей, но постаралась успокоить себя — не нужно выдавать своих чувств. Выйдя из душевой, она машинально направилась на кухню, ведь ей вновь нужно было покурить и успокоить взъебанные нервы. Но ее взору предстала картина, от которой она, мягко говоря, прихуела. На столе стояла сковородка со всё ещё горячей яичницей, а рядом — кружка с чаем. На кухне уже никого не было, потому Соня без всякого зазрения совести позволила своим чувствам вырваться наружу. «Ч… что?» — все, что было в её голове. Что это значит? Она же сказала, что… К черту. Когда Саша вообще действовал предсказуемо? Соне оставалось лишь признать эту реальность и смириться с этим. В этом жесте ничего такого нет, но для Сони таких понятий не существует. Даже это имеет для неё значение, и такие мелочи заставляют её анализировать его поведение не хуже сложных интегралов по математике. Она хотела прежде всего покурить, но поняла еще одну вещь — на столе не было никаких сигарет. Ни его, ни её. «Чё блядь? Ты охуел? Я же помню, что оставляла сиги здесь…» Конечно, никто не ответит на её вопросы. Он намеренно убрал сигареты, но зачем? В пизду. Надоело думать об этом. Посмотрев на еду, её живот просигналил о том, что ему необходимо перекусить, и без всяких промедлений она принялась уплетать содержимое сковороды. Даже если что-то из этого отравлено, ей всё равно — умереть она тоже не против. Закончив с трапезой, она прибралась и неуверенно направилась в комнату. Квартира была однокомнатная, поэтому особо здесь не разгуляешься. Осторожно зайдя в комнату, в глаз ударила кромешная тьма. Она не понимала куда ей приземляться и что вообще делать. Ничего лучше она не придумала, чем… — Ты, блядь, где? — полушепотом произнесла она. В ответ молчание. — Ответ убил… — отчаянно она сказала, но услышала возню со стороны, предположительно, кровати, что стало лучом надежды в этой непроглядной тьме. Во всех смыслах. — Чё? Ты чё там стоишь? Ложись блять, я спать хочу. — Куда ложиться-то? Я нихера не вижу. — Боже, блять. — в эту фразу он вложил всю свою искреннюю заёбанность, после чего было слышно как он встал, подошел к Соне и схватил её за руку, утягивая за собой в кровать. — Сюда, блять, у меня больше нет кроватей. — всё также раздражённо говорил он. Сразу же отстранившись и отвернувшись от Сони, та замерла на месте, боясь даже вздохнуть. «Внатуре — ответ убил…» — единственная мысль, проскочившая в её голове. Сердцебиение вновь ускорилось, щёки покраснели, а на уголках глаз начали собираться бусины слез. Всё это было ёбаной сказкой.