Фатальная реальность

Просто охуеть. «Давно нет», ебать умница нахуй. За два дня всосать не могла, сбыть — тем более. Значит просто слила, выбросила, хуй знает. Кило, блять. Охуенно. Не то, чтобы смертельно ударило по карману, но, блять, всё равно это дохуя. И даже не столько проблемно по деньгам, сколько мерзко от того, что это ответ на ебейшую доброту. Тащишь бомжару к себе домой, чтобы она тебя на деньги подставила, спасибо нахуй от всей души. — Сань, чё загрузился? — Не твоё дело. — Да ладно, с каких пор у тебя от нас секреты? Чё, хах, с тёлкой проблемы? Ответом на этот вопрос служит удар с ноги в челюсть. Он ловит устремившегося на пол друга в полёте за шиворот и нихуёво впечатывает лицом в стену. Сразу бросается снова, но их раскидывают по разным углам остальные ребята. — Да чё с тобой, блять? — рычит кто-то из них; он даже не понимает, кто именно. Встречается взглядом с одним из самых близких пацанов, недоумённо хмурящимся и собирающим в ладони кровавые реки с носа и губ; сводит брови к переносице и опускает глаза, рывком высвобождаясь из чужих рук. Бросает отчаянное и в то же время снисходительное «Извини» и телепортируется к столу в центре комнаты. Втягивает вторую дорожку, откидывается на спинку дивана, прикрывая глаза, и силком изгоняет лишние мысли, с нетерпением высчитывая секунды до момента, когда трип усилится и окончательно лишит сознания, оставив только мультики и беспричинный смех.

***

Воротит от одного осознания её неизбежного присутствия где-то поблизости, ещё сильнее воротит от её вида и передёргивает каждый раз, когда препод называет её фамилию и начинает звучать её голос. Алмазно похуй на самом деле и на неё, и на подставу, и вообще на всё, на что только может быть похуй; но он всё равно был бы ебически счастлив, если бы она испарилась и больше никогда не мелькала в поле зрения. Всё ещё правда остаётся открытым вопрос: нахуя? Отомстить, блять? За что? Что он такого сделал, чтобы «благодарность за гостеприимство», которую она выпячивает с таким ебанутым пафосом, выражалась в виде охуенного такого подъёба? Ебал он в рот такую благодарность, чтоб ещё хоть раз кому бы то ни было соизволил помочь. Пьёт теперь принципиально дома, либо ездит на такси в другой конец города, если так уж хочется выпить на прогулке. Лишь бы её не встретить. Дорогого стоит; во всех, блять, смыслах. А она пьёт довольно часто, судя по охуительному амбре почти каждый день; и пьёт всегда на улице, судя по синякам под глазами, маячащим о практически полном отсутствии сна. Вряд ли ей по приколу изнурять себя, и вряд ли она настолько выносливая, чтобы бухать ночь напролёт. Очевидно, ждёт каждый раз до утра, пока откроют общежитие. Ебанашка. Впрочем, какое ему дело? Никакого. Даже когда трое суток льют дожди, и на третий из этих дней она выглядит пиздецки болезненно. Просит препода открыть окно; а когда вся группа начинает жаловаться на вытрезвитель и окно закрывают, она огорчённо вздыхает, прикладываясь головой к стене в поисках хоть какой-то прохлады. Ему до этого нет никакого дела. И заразит ли она кого-то — тем более похуй. Но почему-то голову посещает навязчивое желание подойти и ёбнуть посильнее, за то, что с температурой припиздила на пары. Кажется, границ у её ебанутости нет и… Какого хрена он вообще об этом думает? Ему ведь наплевать, верно?

***

Почти полностью перестаёт обращать на неё внимание, и вроде дышать становится легче, но эта лёгкость незамедлительно идёт нахуй, когда, собираясь утром на учёбу, он вспоминает, что сегодня защита проекта. Недовольно фыркает на флешку и стопку бумажек, красующиеся на столе, прежде чем забросить их в рюкзак. В принципе-то ничего особенного. Просто вместе презентовать работу, вот и всё. Но сука, как же тошно будет даже рядом стоять. Он ловит её притворно-безразличный взгляд, а секундой позже она в пригласительном жесте показывает пару листов в своих руках, вопросительно приподняв бровь. Он раздражённо вздыхает, но без возражений встаёт с места и подходит, фотографирует защитное слово, моментально возвращается обратно в свой угол и читает, что она там настрочила. В целом пойдёт. Даже разметки чиркнула, где чьи слова, для супер-тупых видимо. Он, правда, к таким не относится. Звучат их фамилии. Они синхронно поднимаются и трогаются к преподавательскому столу, совершенно не глядя друг на друга.