Фатальная реальность

— Не ори, блять! — она рычит, но рычит совершенно безобидно. Не может не вызывать улыбку. — Спустись! — он кричит шёпотом и смеётся с этого невъебенного рофла. Утром будет стыдно, но сейчас похуй. Давно его так не развозило с одного лишь алкоголя. Вот если смешать алкоголь с МДМА… Впрочем, это всё сейчас так похуй. Не похуй только на неё. Странно, должно быть наоборот. — Как я тебе спущусь, общага закрыта. Ты чё припёрся-то? — Она высоко, но он умудряется косыми глазами разглядеть недоумённо нахмуренные брови. Усмехается и игнорирует вопрос. — Прыгай, поймаю. — в подтверждение своим словам он пошатывается и едва находит в себе силы устоять на ногах. — Ты ебобо? — На себя посмотри, дура блять. — незамедлительно на его лице рисуется недовольство, но тут же сменяется тягучей улыбкой, — Извини. Ну ёбаный свет… — договорить ему не даёт свет в окне каморки вахтёра. Как назло, эта бабень умудряется услышать что-то непонятное на улице, высовывается в окно и начинает высматривать источник звука. Он присаживается на корточки и замирает в момент, когда она поворачивает свою тупую рожу на него. Пялится с полминуты, наконец закрывает окно и выключает свет. — Либо сам поднимайся, только, блять, без происшествий; либо до завтра. — Пф. Как нехуй делать. — он высокомерно усмехается, она закатывает глаза. Видимо, расценила как пустой понт, потому что секундой позже её глаза в ужасе округляются при виде того, как он запрыгивает на подоконник окна первого этажа и цепляется за карниз этого же окна. Сам не понимает, как не ёбается вниз, но совершенно успешно добирается до её этажа по одним лишь подоконникам и карнизам размером с муравья; она с ахуевшим ебалом открывает окно нараспашку и делает шаг назад. Он запрыгивает в комнату, слегка пошатывается и технично ловит подоконник, вальяжно облокачивается на него, тем самым демонстрируя, что все его телодвижения происходят ровно по его плану. — Т-ты… адекватный? — она с трудом выпадает из ступора, едва ли вспомнив, как говорить, — А если бы ты ёбнулся, или нашумел, или… — Ёбнулся? Она раздражённо хмурится и, недовольно вздохнув, мотает головой. — Нашумел? Ответ тот же. — Вот и заглохни. — грубость сопровождается улыбочкой довольного кота и вновь выбивает её из колеи; и пока она соображает, что ответить, он добивает её окончательно, требовательно потянув на себя и заключив в крепкие объятия. Внутри девушки тут же образовывается невидимый комок разнообразных эмоций, которые придают нихуёвую такую энергию и силы для жизни. Конечно, она охуела, и охуела дважды, и она даже подумала о том, что, возможно она просто спит и это какой-то бред наяву сейчас творится перед ней. Но нет, всё было вполне себе реальным, о чём говорили стойкий перегар и тепло от объятий. Единственный вопрос, возникший в её голове, был озвучен без всяких промедлений: — Ч-что нашло на тебя? Ты… Ты разве не злишься на меня? — голос стих, а в груди появился неприятный осадок — всё-таки её выходка никем не была забыта, да и вряд ли была прощена. Но спускать ситуацию на похуй даже ей не хотелось. — Злюсь, причем охуеть как, и не только по этому поводу, — говорил он спокойно, попутно приглаживая её волосы, а она стояла и не понимала — то ли отвечать на объятия, то ли не прикасаться вовсе. Хочется, да колется. — А почему ещё? — За то, что не лечишься нихуя, дура блять, — голос его стал словно сталь, которая ебанула прямо по мозгам молодой девчушки, что та опешила — он что… волнуется? — Как ты… — не успела она договорить, он отцепил её от себя и тряхнул за плечи, заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Да вышла бы уже на учёбу, если бы реально лечилась. А ты лежишь тут и пиздострадаешь дохуя. По приколу что ли? — каждое слово больно ударяло по её нервам. Какого хуя он отчитывает её? Но это только в голове она была такой смелой, на деле она была максимально ослабевшей от болезни и от этих объятий, которые обезоружили её. Вот ты чёрт ебаный, знаешь все мои слабости. — А чё мне делать-то ещё, я всё испортила, — поток эмоций сдерживать было крайне тяжело, и она все силы прикладывала для того, чтобы не раздуть из этого истерику. Она понимала — ему это нахуй не надо, и всю жизнь сдерживалась перед ним как могла, но это просто нереально, когда ситуация хуже некуда. — Пфт, — фыркнул тот, словно они говорят о какой-то бытовой хуйне. Соня вопросительно уставилась на него, не понимая, что смешного она сказала, — Я забил на твою дебильную выходку. Забил? Ну-ну, ещё че скажешь. В голове вспыхнул ворох недоверия — это уже дело привычки, причём неприятной и скользкой, потому что хочется верить любимому человеку, но это тупо невозможно с его заёбами. — Забил? Но почему? Ты же никогда мне не простишь этой хуйни, — она молила всех богов, чтобы он простил её, но совсем не надеялась на это, и уже ожидая услышать «да, не простил…», она… — Простил уже давно. …слышит ровно противоположную фразу. Её начинает нихуёво трясти, в голове мешанина из непонятных фраз, воспоминаний, эмоций и гнёта. Она слишком слаба, слишком уязвима перед ним. Как бы она не пыталась скрыться, закрыться, быть непредсказуемой — это всё бесполезно. Лезть из кожи вон, чтобы быть лучшей версией себя, чтобы понравиться ему… Может в этом причина её ненависти к себе? Стоит ли так утруждать себя? Саша замечает её исказившееся лицо в гримасе полуистерики и срыва, и понимающе вновь прижимает к себе. Гладит по голове и шепчет на ухо слова успокоения. Всё это казалось чем-то нереальным, чем-то неестественным… Будто вовсе альтернативная вселенная. Соня настолько не привыкла к этому, и не только от Саши — в целом не привыкла к таким нежностям, что она просто не знала, как реагировать. Она вовсе не знает Сашу, раз реагирует как дикарка на обычную попытку успокоить её. Но зачем он занимается этим? Зачем он играется? Зачем он опять пытается наебать её? Но это ли он пытается сделать? В голове по привычке начинают выстраиваться логические цепочки, дабы найти подвох ну хоть где-то. Да, пиздеть себе она горазда, мол, «Да похуй, больно будет и ладно, главное он рядом», а на деле — пытается как умная спрогнозировать все сценарии и быть готовой к любой хуйне. Понимает, что пережила дохуя и всё стоит на ногах, а вроде боится даже просто перечитывать переписки, потому что её поглотил страх того, что она не выдержит. Хоть и была сломленной, но боялась окончательно тронуться умом. Она давно съехала головой. Нужно хотя бы ещё раз довериться ему. И если в этот раз будет пиздец, то… — Сонь, — голос вырывает её из пучины размышлений. Соня и не заметила, как успокоилась, и даже успела пригреться на его коленях. Её это уже почти не смущало, но чувствовала себя всё ещё раздосадованной. — М? — Не делай так больше. — Что…? Он задумчиво смотрел сквозь неё, будто подбирал слова. — Если ты так хотела отомстить мне — лучше бы ебучку набила. Если так хотела позаботиться — то это не лучший способ. Могла бы и спросить в конце концов, а не рыться по ящикам как крыса. — выражение лица принял недовольное, но в глазах поблескивала грусть. Да что это с ним? Соне тут же стало стыдно. Если тогда её действия отдавали сладострастным привкусом азарта и помешанности, ведь эта была некая игра, в которой её никогда не поймают, то сейчас она чувствует себя мышью перед львом, который вот-вот разорвёт её в клочья, а проступок её такой, за который и казнить не грешно будет. Слёзы градом ливанули из её глаз, что сигнализировало о том, что срыв внутри неё таки произошёл. Она жалела о содеянном, о том, что совсем не думала головой и о том, что позволила чувствам взять верх. Она ни капли не поумнела, осталась такой же дурой. И Соня готова была хоть сейчас прирезать себя за такую тупость, но Саша схватил её за запястья, когда заметил её тщетные попытки разорвать на себе кожу, а лицо девушки приняло безумный оскал в приступе ненависти к самой себе. — Тебе нужно успокоиться, — без эмоций сказал он и взял девушку на руки. Та всё ещё тряслась как кошка после дождя, и Сашу это напрягало — хуй знает, чё учудит. Подошёл к кровати и аккуратно положил её, укрывая одеялом. Тут же стал рыться по шкафчикам в поисках любых необходимых пилюль. Наконец, нашёл еле приметный мешочек, в котором были различные блистеры с колёсами. Смерил девушке температуру — есть. Дура, блять, ни на минуту нельзя одну оставить — помрёт тут же. Выполнил все необходимое и поднёс девушке таблетки, в том числе и с успокоительным, а также стакан воды. Та с трясущимися руками всё приняла внутрь и легла обратно. Парню было совестно оставлять её в таком состоянии, поэтому принял решение приглянуть за ней — уселся на пол у кровати и положил голову поверх одеяла. Сам того не замечая, смыкает веки и проваливается в царство Морфея.