Ветер странствий 1: Пыль иных дорог.

Горный хребет Убар, пролегающий по самым северным человеческим землям, что лежали близ бухты Руэллии, окрасили ранние робкие лучи зимнего солнца. Они были приятно-розоватыми, но блëклыми и совсем не грели. Только и годились на то, чтобы освещать мëрзлые земли, разгоняя ночное царство холодных теней. Даже глядя на окружающий мир не своими глазами, Кассиэль почувствовала покалывающую морозную свежесть, пробирающуюся под одежду... Неужели она настолько сильно прониклась чувствами наставника, или же столь глубоко слилась с его сознанием? Стало жутковато, и тоненький червячок (возможно совесть, а может просто робость), тот самый, что был против бесцеремонного вторжения в чужое сознание, вновь начал подтачивать разум девчушки, напоминая о неправильности происходящего.       «Заткнись, — порекомендовала ему юная особа, мысленно стискивая зубы. — Я имею право видеть и знать...» Кинтэй брëл по едва приметной горной тропе, поросшей по бокам кряжистыми низкорослыми деревцами, из одной охотничьей деревушки в другую. Под тëплыми, но уже изношенными сапогами поскрипывал тонкий слой снега, из под которого переодически выбивались под шагами мужчины крупные пожухлые серые листья, травинки и древесная труха, похожая на пепел. Сколько лет прошло с тех пор, как демонический король юга заточил его душу? Блондин уже сбился со счёта, так много земель исходил, обуви износил. Он повидал столь многих и столь много за время странствий, что казалось, будто прошла не одна сотня лет. Всё это время Кинтэй берëгся как мог, панически боясь смерти своей физической оболочки, зная, что после этого душа его сгинет навек в невообразимых мучениях... Теперь, бредя по заснеженной тропке, мужчина чувствовал странное онемение внутри, порождавшее тупое чувство безразличия ко всему, в том числе и к своей судьбе. Похоже, он начал смиряться с тем, что никогда не найдëт дитя, которое приказал привести Гильгамеш... Льдисто-голубой и холодный, север проникал в сознание блондина, покрывая человеческое нутро инием, погружая его в некое дремотное состояние, рождая в разуме мысли о вечном сне. Пусть какое-то время его душа будет страдать, сгорая в золотом огне души древнего демона, но ведь не долго же. Потом он просто исчезнет, растворившись в небытии. Не будет мучений, боли и вечно преследующего по пятам, словно голодный шакал, страха... В уголках тусклых, практически остекленевших синих глаз было сухо, хотя в какой-то момент мужчине показалось, будто там появились слëзы. Должно быть он все их уже выплакал. Отвлекая от полных уныния размышлений, откуда-то снизу, кажется со дна неглубокого извилистого ущелья, до путника долетели странные голоса. Крики, в коих обострившийся за годы скитаний, проведëнных в борьбе за жизнь, слух уловил слова на незнакомом наречии, заставили насторожиться. Этот диалект не принадлежал ни одному из северных народцев, которые были известны Кинтэю, и он решил подобраться поближе. Напряжëнный, словно прокравшийся в деревню лис, мужчина беззвучно спустился к ущелью и, затаившись среди промëрзших валунов, заглянул вниз, держа руку на верном мече. Картина, представшая перед ним в следующий миг, заставила подобраться, содрогнувшись. На обагрëнном тëмной кровью снегу было раскидано несколько десятков трупов здоровых краснокожих демонов, уже иссыхающих, отдавая пространству свою магическую составляющую, как и их постепенно испаряющаяся кровь. Трое из дьявольских отродий ещё были относительно живыми: огромные рогатые твари и небольшая, по сравнению с ними, демоница. Последняя отчаянно сражалась с двумя оставшимися противниками, израненная и окровавленная, явно теряющая жалкие остатки своих сил, измотанная в борьбе с неравным количеством противников пусть и более низкого (но явно не на много) ранга. Нападающие на демоницу гиганты, явно принадлежащие к северным кланам нечисти, тоже были хорошенько избиты, их крылья – изломаны, но они всё пытались добраться до отбивающейся от них краснокожей девчонки.       — Неужели она одна угробила всех этих тварей? — пробормотал, осматривая следы побоища, Кинтэй. — И почему... демоны нападают на себе подобных? Заинтригованный, мужчина продолжил наблюдать за смертельной схваткой. Он ненавидел дьявольских созданий всей душой и был рад наблюдать за тем, как те калечат друг-друга. Только вот молоденькая демоница так кричала... что даже не зная языка, Кинтэй понимал, как сильно она хочет жить. А между тем из уголка рта и с белоснежных клыков уже капала кровь, один из изящных рогов был обломан, а раны не затягивались – силëнок на регенерацию не хватало. Кассиэль уловила в его сознании что-то похожее на какую-то странную внутреннюю борьбу. От очередного гортанного крика блондин поморщился, лицезрея, как один из демонов-гигантов схватил девушку за серебристые волосы, поднимая над землëй, при этом хорошенько встряхнув. Похоже демонице всё же пришëл конец, слишком много было противников – не по зубам... Почему-то Кинтэю стало жаль еë. Жаль эту отчаянную борьбу за жизнь, обречëнную на провал. Криво усмехнувшись, чувствуя, как натянулись струнами нервы, мужчина встал, легонько толкнув ближайший, кажущийся крайне неустойчивым, буквально висевший на липочке над ущельем валун. Что-то хрустнуло и тот покачнулся. Покачнулся вместе с полным страданий мирком, чей плотный, прочный кокон был создан специально для Кинтэя. Лихорадка прошила покрывшееся капельками холодного пота худое, жилистое тело, разум заволокло бледно-красным туманом. Что-ж, если поднапрячься, то этот камень наверняка можно было бы столкнуть на голову одного из дьявольских отродий. Так блондин и поступил: хорошенько налëг на валун, со скрежетом опрокидывая его вниз, на зазевавшегося краснокожего гиганта. Стены «кокона» затрещали по швам... Кинтэй прыгнул на второго демона, того, что удерживал за волосы трепыхающуюся и визжащую дьяволицу, попутно выхватывая из ножен клинок. Поднявшиеся из откуда-то из самой тëмной глубины сердца мужчины чувства вконец обуяли его, начисто лишив способности мыслить трезво. Это было похоже на срыв... Кажется в этом совершенно точно сумасшедшем, безбашенном поступке выплеснулась частичка той боли, что переполнила сердце Кинтэя до краëв. Вслед за ним Касси почувствовала облегчение, бывшее в данной ситуации начисто аморальным. Сейчас мужчина походил на облачëнного призрачными идеалистическими идеями смертника, нажавшего на «красную» кнопку и, в ослепительный миг, когда взрыв разрывает его тело на куски, вместе с болью ощущающего себя выпущенной из клетки птицей, отправившейся в свободный, пусть и последний полëт. Свалившись краснокожему гиганту на плечи буквально как снег на голову, Кинтэй, воспользовавшись всеобщим замешательством, приставил меч к его глотке. Время замедлилось, потянулось, словно стекающая по пальцам сладкая патока. Захваченный небывалыми чувствами мужчина едва ли мог осознать, что творилось в его мыслях. Но абсолютно точно происходящее превратило его кровь в кипящую лаву, так много там было адреналина. Кожа нечисти была прочной и толстой, но Каладболг являлся оружием – Убийцей бессмертных. Гигант отпустил демоницу, схватив своими огромными ручищами человека, да так, что тот почувствовал, как трещат его собственные кости. Осознав, что терять уже нечего, так как по уши вляпался в дерьмо (наверное это была единственная более-менее трезвая мысль, промелькнувшая в пустой до звона голове с того момента, как пошатнулся его мир), Кинтэй, не замечая собственного рычащего крика, бешенным усилием пробил красную шкуру, перерезая демону горло. В лицо и на одежду брызнула тëмная кровь, большое тело рухнуло на снег, забившись в конвульсиях. Скатившись с него, блондин резво, откуда только прыть взялась, вскочил на ноги и резким ударом всадил клинок туда, где должно было находиться сердце нечисти. Обдавая ноздри человека специфическим запахом, кровь полилась пульсирующей струëй, заливая всё вокруг и тотчас начиная испаряться. Он убил. Демона. Хрипло и громко дыша, Кинтэй поднял голову на второго гиганта, замершего под валуном, и монстр, изрядно помятый, задëргался, в попытке сбросить огромный камень с себя. Со свистом втянув в лëгкие морозный воздух, мужчина сбивчиво просипел родовое заклинание, создавая неяркий столб голубовато-синего пламени (на большее, увы, теперь способен не был), всё же поджарившего израненную демоницей и прибитую сброшенным сверху валуном нечисть. Затем, перехватив меч поудобнее, подошëл к вопящему и дëргающему конечностями телу, после чего нещадно всадил остриë клинка в разинутую, брызжущую окровавленной слюной глотку. Поражëнная произошедшим, Кассиэль даже не знала, как прокомментировать то, чему стала свидетелем. Некоторое время блондин просто стоял, опираясь на по-прежнему торчащий в иссыхающем теле Каладболг, взирая на плоды своих трудов. В груди что-то свербило, из-за чего где-то внутри засело странное ощущение, напоминающее состояние после щекотки. Внезапно с губ сорвался непроизвольный смешок. Потом ещё один и ещё. Посмеиваясь, мужчина выдернул меч, вытер его о снег, затем, уже просто влажный, об одежду и сунул в ножны. Медленно обернулся на сидящую в снегу демоницу, которая всё это время едва ли не с открытым ртом огромными светящимися глазищами таращилась на него. Внутри что-то тоненько треснуло и смех – именно он, неутолëнный, всё это время свербил грудь – прорвался наружу.       — Н-ну и ро-ожа, — заливаясь хохотом сказал он застывшей краснокожей девушке, хватаясь за живот и падая на колени. Выражение лица молоденькой демоницы с ошалевшего перешло в раздражëнно-удивлëнное.       — Вот ублюдок, — произнесла она, слегка скалясь. Прозвучало совсем не зло, а скорее с нотками благодарности, отчего Кинтэй заржал ещё громче. Мужчина уже практически не осознавал себя, свалившись в снег и содрогаясь от смеха, словно в экстазе. Вероятно так сходил накаплеваемый годами стресс, а возможно он, наконец, всё же тронулся умом окончательно... Касси больше склонялась к первому варианту. Кинтэй, которого она знала, конечно был чокнутым, но точно не сумасшедшим. Но что тут говорить, встреча с северной демоницей, в которой златовласая узнала юную версию Зиминар, однозначно была переломным моментом в жизни мужчины. Устав бояться за жизнь, блондин самостоятельно влез в неприятности, которые могли закончиться его смертью, но вышел из них победителем, умудрившись убить двух демонов, пусть и не особо высоких рангов. Расправился с дьявольскими созданиями, которых так ненавидел, по иронии судьбы став спасителем одной из них... Когда Кинтэй очнулся, долго не мог прийти в себя и понять, где находится. В гудящей голове вспыхивали образы произошедшего до того, как лишился сознания: жестоко убитые им твари и молоденькая демоница, смотрящая на него огромными неверяще-благодарными глазами. Почему он не прикончил и еë тоже? Да, эта девушка была совсем юной, но она относилась к дьявольским отродьям, ненавидимым мужчиной всей душой. Быть может, дело было в еë жажде жизни, которой Кинтэй, за годы странствий в постоянном страхе смерти, практически полностью лишился? Упëршись взглядом в кроваво-алый полог накрывающего постель балдахина, мужчина хмыкнул, почувствовав, как по губам пробежала кривая ухмылка. И когда это он стал так усмехаться? Справа, на массивной двери, загорелась печать, после чего сквозь неë прошла высокая стройная девичья фигурка.       — Очнулся, человек? Это была та самая спасëнная Кинтэем демоница, только уже не грязная, растрëпанная и в лохмотьях, а ухоженная и приодевшаяся, как знатная особа. Наряд, к слову говоря, был весьма откровенным, подчëркивая ещё не совсем женские, но уже вполне соблазнительные формы изящного юного тела. Даже несмотря на ненависть и отвращение ко всему демоническому роду и явных отличий от человеческих девушек, присущих стоящей перед ним нечисти, Кинтэй не был слепцом, чтобы не отметить еë красоту. Более того, те самые отличия, обличающие в юной особе демоницу, лишь ещё более подчëркивали еë сексуальность. А вот подобного рода мыслишки наставника Касси впускать в свою голову точно не хотела.       «Ситх побери, где кнопка "промотать"?» — мысленно взвыла она, наблюдая за Зиминар в... приватной обстановке.       «Суккуб, — понял мужчина, скользя взглядом по сияюще-нежной, гладкой красной коже. — Очень мило...»       — И куда ты меня притащила? — вслух поинтересовался он, садясь на кровати и разворачиваясь к среброволосой красавице. Демоница лукаво улыбнулась и направилась к нему, покачивая бëдрами, что заставило Кинтэя непроизвольно сглотнуть. В конце концов он был мужчиной, а девчонка действительно была хороша... Но она являлась демоном, ненависть к которым подавляла прочие природные инстинкты, ставя жирную точку.       — Не приближайся, — сказал демонице блондин. Та остановилась в шаге от постели, с любопытством взирая на человека сверху вниз.       — Давай сразу проясним, — продолжил тот, хмурясь. — Я ненавижу демонов.       «Вряд ли ты задумала что-то со мной сделать, пусть и пытаешься выглядеть соблазнительно, поэтому поговорить я готов, — додумал про себя. — Но я хочу, чтобы нас разделяло как можно большее расстояние.» Суккуб удивлëнно и несколько иронично изогнула изящную бровь.       — И именно поэтому ты спас мою жизнь? — поинтересовалась она. Сердце ëкнуло – вопрос был в тему.       — Случайность, — криво усмехнулся Кинтэй. Демоница резко наклонилась к нему, заглядывая в глаза, словно пыталась прочитать, о чëм думает это странное создание. Мужчина отшатнулся от неожиданности, опëршись руками на кровать, чем вызвал пару мелодичных смешков, сорвавшихся с губ краснокожей красавицы.       — Да что с тобой не так, человек? — пробормотала она, с непонятным смертному выражением лица рассматривая его. — Ладно, забыли. С этими словами демоница плюхнулась на постель рядом с Кинтэем, вызвав у последнего недоумение вместе с неожиданным смущением, из-за которого в груди всколыхнулось отвращение к самому себе. Златовласой особе это показалось забавным и даже милым. Оказывается, в своë время, даже такой бесстыжий извращенец как еë наставник умел смущаться. Однако последняя сцена заставила вновь подумать о том, что слишком уж нарушает личные границы мужчины...       — У тебя неплохой потенциал, знаешь ли, — заговорила Зиминар, сверля подобравшегося Кинтэя заинтересованным взглядом. — К тому же ты южанин, пусть и растративший все свои способности. Давай договоримся. Ты поможешь мне, а я тебе. Хочешь, исполню твоë желание? Столь по-детски непосредственная самоуверенность юной демоницы заставила блондина горько усмехнуться, смерив девушку взглядом. Она была сильной, раз смогла победить стольких – мужчина хорошо помнил то огромное количество трупов, усеивших широкое лоно заснеженного ущелья. Но ОН... Гильгамеш был гораздо СИЛЬНЕЕ.       Непобедим. По губам блондина скользнула кривая ухмылка, в то время как брови слегка сдвинулись к переносице, образуя едва заметную морщинку.       — Конечно, для человека стать подчинëнным королевы суккубов может быть опасно, — проговорила Зиминар, наблюдая за его реакцией. — Но мне показалось, что опасности тебя не страш...       — Согласен, — неожиданно для себя вынес вердикт Кинтэй, обрывая девушку на полуслове. Опастности не страшат? Да он не один год бежал от них, как от огня. А теперь... Теперь, кажется, что-то в нëм всë-таки сгорело...       «Ты всё-таки сломался,» — чувствуя болезненную горечь подумала Касси.       — Главное, — вновь криво усмехнулся мужчина, прищурив заблестевшие былым ярко-синим огоньком предвкушения глаза. — Смогу ли я, служа тебе... убивать демонов? Суккуб округлила на него свои светящиеся очи, явно ошарашенная вопросом, чем вызвала лëгкий смешок, непроизвольно сорвавшийся с губ блондина.       — Ублюдок... — выдохнула демоница. — Так тебе это нравилось! Кинтэй, продолжая посмеиваться, слегка склонил голову набок, ощущая внутри ни с чем не сравнимый трепет. Кажется наружу постепенно выходила новая, до этого скованная страхом смерти, а быть может как раз таки порождëнная им, личность. Мужчина ещё не до конца осознавал, что та из себя представляет, но эти изменения в собственном сознании будоражили кровь, заставляя глаза возбуждëнно блестеть, а сердце биться быстрее от адреналина. Ему это нравилось.       «Настоящий маньяк, — подумала златовласая девчушка, чувствуя лëгкий холодок. — Значит вот почему... он стал... таким...»       — Сперва демоны нападают на своих, затем суккуб просит помощи у человека, — продолжил «добивать» демоницу Кинтэй. — Это как-то забавно даже. Краснокожая красавица «по-мужски» поиграла желваками, подавляя свою взбесившуюся сущность.       — Потом объясню, что к чему, — надменно процедила она. — Сейчас отдыхай. Ты совершенно истощëн. И как только вообще смог в таком состоянии... Договаривать она не стала, отведя взгляд, сжимая кулачки. Кинтэй хмыкнул, внезапно припоминая, что эта девчонка буквально пару минут назад назвала себя королевой суккубов.       — Так кто ты, говоришь, такая? — с ухмылкой произнëс он, принявшись нагло и пристально рассматривать молоденькую демоницу. Еë щëки резко потемнели, и девушка резво вскочила на ноги, видимо теряя самообладание.       — Я Зиминар, северная королева суккубов! — сообщила она отнюдь не по-королевски, чем вызвала уже откровенный смех Кинтэя. Мужчина не мог объяснить почему, но издеваясь над этой девчонкой-демоном, он испытывал удовольствие. Даже осознавая, что при желании та может размазать его по стенке. Однако, что-то подсказывало блондину, что окажется безнаказанным – похоже Зиминар испытывала искреннюю благодарность за спасение еë жизни. И вела себя краснокожая красавица совсем иначе, чем должно надменному дьявольскому отродью высокого ранга.       — Не так я представлял себе суккубов, — сообщил, наконец, отсмеявшись, Кинтэй. Демоница подозрительно уставилась на него, ожидая какого-то подвоха. Мужчина молчал, ухмыляясь.       — И как же? — с нажимом в тоне спросила, не выдержав, Зиминар, заранее сверля сколь смелого, столь и необычайно наглого смертного убийствинным взглядом. Кинтэй хитро улыбнулся, сам поражаясь своей извращëнной натуре, что до этого сидела где-то глубоко внутри, в заточении, а теперь выбралась на волю, решив пуститься во все тяжкие.       — Здесь явно не должно быть так плоско, — с умным видом покивал блондин, делая жест возле собственной груди, образно показывающий женские округлости, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться снова. — И одежды не настолько мно... Договорить он не успел: терпению Зиминар, неконтролирующей эмоции в силу возраста, пришëл конец, и юная особа резко повалила человека на кровать. Сверху на мужчину упала подушка, накрыв грудь, шею и, частично, лицо, после чего тяжëлая рука демоницы легонько вдавила смертного в мягкий матрас, а сама девушка с угрожающим выражением лица нависла над ним. Ошутив достаточно сильное удушье, Кинтэй, замер, с лихорадочным блеском в глазах взирая снизу вверх на дьяволицу. Страшно... не было.       — Не мни себе, что я столь добра, чтобы выслушивать грязные шуточки человеческого отродья! — сообщила Зиминар, чьи светящиеся колдовским огнëм очи пылали праведным гневом. А Кинтэй почувствовал, как из его груди вновь рвëтся смех, и даже мысль о том, что демоница над ним легко может убить его – совершенно не пугает, как и не заставляет ненавидеть последнюю, что было более чем странно. Кажется он действительно... сломался.       — Вот же... — пробормотала с темнеющими щëчками королева суккубов. — Бесстрашный ублюдок! Кассиэль, донельзя смущëнная подобной сценой и шутейками напарника, мысленно сделала жест «рука – лицо». Вот значит, как Кинтэй с Зиминар сошëлся. И всë же пора было прекращать: личные моменты, с ней не связанные, девчушка более подсматривать не хотела, пусть и было крайне любопытно. Прошлое напарника действительно представало весьма интересным, однако теперь, после того, как узнала о задании, данном мужчине Гильгамешем, после увиденных в его воспоминаниях мучений, более всего златовласая хотела знать, что почувствовал Кинтэй, когда увидел еë... Что-ж, если нельзя было «промотать» воспоминания мужчины, и прежде чем добраться до нужных моментов придëтся увидеть всё прошлое наставника, Касси так и сделает. Но всё же она честно решила попробовать. Если девушка правильно понимала, то наиболее чëтко в памяти Кинтэя отпечатались именно самые яркие моменты, практически до мельчайших деталей, до эмоции и чувств, проецируемых в еë собственное сознание. Остальное, например мертвенно-серые годы странствий мужчины, протëкшие мимо словно грязный ручей, было сглажено количеством прошедшего времени, представая лишь отголосками мыслей и ощущений, вспышками образов.       «Чтож, поехали,» — сказала самой себе юная особа. На самом деле, у неë предстоящее вызывало смешанные чувства: с одной стороны боялась испытать горечь разочарования в ставшем дорогим человеке, с другой – желала своеобразным способом прояснить отношения с наставником. Расставить все точки над «i», так сказать. В общем, душевные терзания Касси на данный момент можно было описать как «и хочется, и колется, и болит, и мамочка не велит». Вновь вереница достаточно чëтких и не очень картинок понеслась перед внутренним взором. Златовласая начала усилием воли листать этакий альбом с фотографиями, где чëрно-белые чередовались с цветными, но между тем не плоскими, а объëмными, к тому-же несущими в себе заложенный смысл и чувства как тех, кто был на них запечатлëн, так и «фотографа» – Кинтэя. Более Кассиэль не старалась удержать яркие образы, лишь мельком скользя по ним лихорадочно бегающим от одной картинки к другой взором. У неë получилось не зацикливаться, постепенно, хоть и медленнее, чем хотелось бы, но всё же «проматывая» воспоминания наставника, подбираясь к тем моментам, что казались более важными. Какое-то время Кинтэй служил Зиминар, с которой, в течение нескольких лет умудрился сформировать товарищеские отношения – достаточно крепкие узы. На самом деле мужчина так и не смог понять, как это его угораздило проникнуться подобными чувствами к дьявольскому отродью. Всё это время, несмотря на регулярные передряги, в которые попадал, Кинтэй ощущал, что отдыхает. Сон стал крепче, организм здоровее. Физическая оболочка восстановилась: наросли мышцы, кожа вновь приобрела здоровый свежий цвет. Родовая магия постепенно возвращалась, медленнее, чем хотелось бы, но лучше так, чем никак. Зиминар помогала смертному становиться сильнее и сама росла на глазах – еë потенциал был велик, главы демонических кланов севера пророчили, что демоница станет преемницей Вельзевула, владыки Йормунгрунда. Годы вращения среди нечисти завершили начальное формирование проявившейся при встрече с северной королевой суккубов личности. Когда, наконец, Кинтэй покинул Йормунгрунд для того, чтобы окончательно отправиться в мир людей, который последнее время лишь посещал, взгляд синих очей, брошенный из под длинных ресниц на человеческие земли, был совершенно другим, нежели когда ступал по ним ранее.       — Прости, дорогая, — сказал он на прощание Зиминар, на чьëм бесстрастном лице не выражались эмоции, а о нежелании расставаться со смертным выдавали лишь крайне живые, выразительные светящиеся глаза, — Надоело тут задницу морозить. Хочу развеяться и поискать приключений в мире людей. Ощутить ветер странствий. И это была правда. Мужчина отказался от надежды на встречу с нужной Золотому царю девчонкой. Отказался от грëз об избавлении, ещё тогда, когда Каладболг впервые вкусил демонической крови, окончательно приняв тот факт, что его душа сгинет навеки. Так почему бы тогда не ускорить процесс? За пролетевшие на службе у Зиминар годы Кинтэй понял, что риск подобен алкоголю для зависимого от него слабовольного человека. Раз в полной мере насладившись вкусом, прочувствовав истинное удовольствие и наполнившись им до краëв, остановиться уже невозможно. Мужчина стал зависим от адреналина. От того ощущения, когда ходишь по краю. В его положении подобное приобретало особенно обворожительный, эксклюзивный оттенок, учитывая то, что после смерти ему грозило небытие. Южанин вновь начал скитаться по Мистарсии. Только на этот раз он не бежал от смерти, а игрался с ней, подобно глупому ребëнку, пытающемуся дëрнуть через решëтку клетки тигра за усы. Или льва за хвост – тут кто на что горазд. Только вот между Кинтэем и смертью никакой решëтки не было. Бездна глядела на него, невидимая, но такая близкая. Дышала пробирающей нутро пустотой в затылок... И это заводило лишь сильнее. Вскоре мужчина повстречал подростка, почти такого же потерянного, как он сам. Только душа Дарка – так звали парнишку – не была заточена древним демоном. Мальчик был талантлив, в его жилах текла кровь южан, кровь народа Кинтэя, пусть и смешанная с другими, более слабыми расами. Всë равно намëки на родовую магию проявлялись, хоть и очень слабо. Учитывая то, что народ Агартоса был рассеян по Мистарсии, паренëк стал настоящей находкой. Но побудило Кинтэя взять Дарка с собой и начать передавать ему свою частичку парного стиля не совсем это. Подросток был как две капли воды похож на погибшего наставника... Видеть, как столь напоминающий учителя человек растëт и крепнет под его руководством, было для блондина чем-то очень значимым, пускай однажды, ещё когда безумно страшился смерти, осознал, что ненавидит Фарея за то, что привëл в Агартос, фактически отдав в руки древнего Зла. Шло время, парнишка на глазах Кинтэя превращался в молодого мужчину – не друга, блондин не мог позволить себе такой роскоши, но всё же кого-то достаточно близкого. Вместе они повидали много всего, и совершили многое, не самые хорошие поступки. Но в общем то, уколы совести мучали Кинтэя всë реже и реже, чем чаще ввязывался в сомнительные авантюры. А Дарк вообще вырос бесстыжим и бесчестным. Впрочем, мужчина совершенно не осуждал ученика. Возможно, просто было плевать. В конце концов парень боготворил его и подчинялся бесприкословно, хотя любил попроказничать. А Кинтэю нужен был кто-то рядом, кому мог бы полностью доверять, учитывая то, в каких кругах начал вертеться. Да и как бы сильно южанин не изменился с тех пор, как потерял душу, кое-что, когда-то давно вбитое в голову наставником, продолжило в нëм жить. Наверное, желание передать частичку своего стиля превратилось во что-то наподобие инстинкта, генетически заложенного в кровь южного племени. И Дарк был подходящим кандидатом. Для Касси это был необычный опыт, должно быть весьма тяжкий для неподготовленного сознания. Но последнее не заботило юную особу, вернее, пока ушло на второй план, так как ещё не проявилось, выражаясь побочными эффектами. «Листая» страницы жизни Кинтэя златовласая всё больше ощущала странное, щемящее чувство, между тем желая досмотреть всё до конца, что бы там еë ни ожидало. Медленно но верно девчушка подбиралась к наиболее важным для неë воспоминаниям наставника. Их встрече. Заниматься ловлей будущих рабов являлось отвратительным дельцем, как и их последующий сбыт. Вернее, так бы Кинтэй расценивал это раньше, когда у него ещё была совесть. Теперь же та крепко спала, овитая плющом полнейшего безразличия. Моральные сомнения возникали всё реже и реже, критика себя с позиций внутренней морали давно отсутствовала, а может мужчина просто умело забивал их куда подальше, потому что так было легче... Причину большинства из своих бесчеловечных поступков он объяснить по-просту не мог. Да и не хотел. Когда Кинтэй вместе со своим учеником и группой «сподвижников» остановились у очередной деревеньки, которую планировали разграбить, жителей уведя в рабство, солнце уже опускалось к самому горизонту. У блондина был крупный заказ от одного богатого ушлëпка, но ограничений по времени не давалось, а потому он решил не нападать сразу, сделав привал. Какое-то странное чувство не давало мужчине покоя с того момента, как ступил на эти земли. Сидя возле весëлого костерка и с деланой беззаботностью болтая со своими подельниками, перекидываясь шуточками с Дарком, Кинтэй некоторое время прислушивался к странному шëпоту в своей голове, но вскоре перестал. Зачем? Даже если этот голос пытался о чëм-то предупредить, не забавнее ли встретить это «что-то» совершенно неподготовленным? Чем неожиданней неожиданность – тем она волнительней, тем сильнее возбуждает. Краем глаза блондин приметил одинокого всадника, следующего со стороны заката к деревеньке, являющейся их целью. Вскоре стало ясно, что это миниатюрная девушка, которая тоже увидела развернувших лагерь незнакомцев и теперь притормозила лошадь, поехав медленнее.       — Смотрите-ка, — произнëс Дарк, тоже углядевший всадницу. — Кинтэй, что с ней делать? Она нас заметила. Кассиэль напряглась, ощущая полнейшее смятение. Вот оно. Их первая встреча... Здесь стоило притормозить, уделив внимание подробностям.       — Пригласи к костру, — хмыкнул блондин. — Уверен, твой шарм покорит еë, отсекая все подозрения на корню. Возможно юная всадница тоже была гостьей в этих местах, на свою бедную голову оказавшись тут не в то время. Хотя, всё это уже не имело смысла. Судьба девушки, как и судьбы остальных жителей деревеньки была предрешена...       «Даже как-то скучновато, — пронеслось в голове Кинтэя. — Возможно, эта малышка выкинет какую-нибудь штучку?» Эта мысль вызвала на губах мужчины усмешку. Он любил неожиданности, заставляющие кровь кипеть.       — Девочка, подъедь! — крикнул с улыбочкой Дарк. Всадница затормозила стройного жеребчика, и, наверное немного подумав, всё-же робко порысила к незнакомцам. Видимо решила, что раз находится в седле, если запахнет жареным – сможет удрать. Девушка была очень юной, совсем ребёнок, что очень бросалось в глаза. Несколько удивлëнно приоткрытые нежные губки, подвижность светлых бровок, которые она то сводила к переносице, то разводила, слегка приподнимая, и взгляд – такой наивный, детский. Златовласая, с большими глазами горячего медового оттенка, милым, слегка вздëрнутым носиком и чуть припухлыми соблазнительными нежно-алыми губками она была настоящей красавицей, при этом наверняка невинной. Хорошая кандидатка в рабыньки для богатого извращенца.       — Здравствуй, милашка, — как можно приветливее улыбнулся ей Дарк, сразу же отметивший красоту незнакомки. — Далеко ли до Уайтирпа? Девушка удивлённо вскинула светлые брови. Названный город лежал совсем недалеко от этого селения, нужно было обогнуть лишь несколько перелесков, к тому же прямиком из деревни была проложена дорога туда. Кинтэй хмыкнул, искоса разглядывая симпатичную мордашку девчонки. Малышка пугливо взглянула в ответ, тушуясь под таким пристальным вниманием. Все сидящие у костра сейчас пялились на неë, наверняка заставляя чувствовать себя не в своей тарелке. Едва заметно облизнув губки, девочка вновь уставилась на усмехающегося Дарка. В необычных медовых глазах было явное смущение.       — Её поразила твоя красота, Дарк, — хохотнул Кинтэй. — Что с глупышки взять. Среди сидящих у костра мужчин прокатился весëлый смешок. Ученик блондина был весьма смазлив и популярен у женского пола. Девушки таяли под волнами его природной харизмы, наверняка эта не была исключением. Малышка между тем неожиданно зло сверкнула глазами, крепко сжав поводья. Видеть себя со стороны было необычно и очень волнительно. Чувства смешивались между собой, путались с мыслями и ощущениями напарника. В его глазах она представала наивной и глупой деревенщиной... Это заставило почувствовать укол обиды, напополам со злостью.       — Идите по деревне, через самую площадь. Оттуда прямая дорожка, которая приведёт вас в Уайтирп, — процедила девчушка с лëгким румянцем на нежных щëчках, не вязавшимся с вызывающим блеском очей. Теперь Кинтэй смотрел на неë более пристально. Что-то не так было с этими яркими, необычного цвета глазами.       — Спасибо, милашка, — по лицу Дарка скользнула ухмылка. — Мы обязательно наведаемся в вашу деревеньку. Юная особа смерила его злющим взглядом и, развернув коня, поскакала прочь.       — Особенно, если там все девушки такие красотки, как ты, — непреминул ввентить Дарк, сардонически посмеиваясь. По лицу ученика Кинтэй понял, что малышка только что уязвила его гордость, не поддавшись на красивое личико. Видимо не такой уж и глупышкой была, в отличие от деревенских девчушек, которых мужчина встречал ранее. Осознав, что провожает всадницу долгим задумчивым взглядом, Кинтэй усмехнулся, слегка тряхнув головой. Перед мысленным взором всё стояли эти живые, такие яркие, будто наполненные неземным светом очи. Догадка прошила мозг раскалëнной иглой, сознание буквально за несколько мгновений претерпело такую встряску, что на лбу мужчины проступили капельки пота. Голос Гильгамеша, на время забытый, вновь так реалистично прозвучал в голове, что испытанные в ТОТ момент чувства пролились на голову Кинтэя снова, точно ледяная вода зимнего озера.       «Взглянув в них, ты поймëшь, что они нечеловеческие.»       — Э-эй! — перед резко прояснившимся взором замаячила физиономия Дарка, так что мужчина чуть было не дëрнулся от неожиданности. — Всё хорошо? Твоë лицо какое-то странное. Окончательно придя в себя Кинтэй поспешил натянуть на лицо ухмылку. Если глаза нечеловеческие, значит она бессмертная, принявшая людское обличье. Причина не важна, важна сама суть. Если это ребёнок, нужный Золотому демоническому королю, наверняка в ней... течëт его кровь. И почему не догадался раньше? Полукровки были огромной редкостью, Кинтэй знал. Возможно поэтому бастард Гильгамеша имел для того какую-то цену?       — Когда поймаем девчонку, подсоби, — хмыкнул блондин, хитро взглянув в глаза ученика. — Хочу спровоцировать еë. Сердце в груди билось так быстро, что мужчина слышал шум тока крови в ушах. Девчонку следовало проверить. Если в еë жилах течëт кровь Золотого царя, эта Сила обязательно проявит себя.       — Спровоцировать? — не понял Дарк. Кинтэй криво ухмыльнулся, на этот раз очень даже искренне.       — Вывести на эмоции, — пояснил он. — Любые, главное, чтобы начала действовать. Желательно... страх. С его губ слетел смешок. Давненько ничего не выбивало из колеи настолько сильно. Когда-то мужчина безумно обрадовался бы встрече, сейчас, спустя столько лет, Кинтэй испытывал чувства, которые не мог сам себе объяснить. В любом случае, возможно он ошибся... Воспоминания наставника внезапно рассыпались ворохом разноцветных огоней. Что-то выдернуло девчушку из чужого сознания, возвращая в реальный мир, о происходящем в котором она уже успела позабыть, слишком увлечëнная прошлым Кинтэя, его видением мира. Приходя в себя, Кассиэль чувствовала жуткое разочарование – она ещё не увидела всё, что хотела, а кто-то увëл еë за ручку, как нашкодившего ребëнка. Буквально, потому как предплечье, ближе к локтю, в стальной хватке сжимала чья-то сильная ладонь. Кинтэй? Не успела юная особа густо покраснеть, словно застигнутая на месте преступления, как перед прояснившимся взором возникло бледное лицо Азазеля и его глядящие на неë, горящие аметистовым пламенем глаза. Девчушка вздрогнула, ошалевшим взором уставившись в ответ – слишком близко была его физиономия.       — Ни чему тебя жизнь не учит, — практически рявкнул на неë демон, явно пребывающий не в самом лучшем расположении духа. — Так сдохнуть хочется?! Видимо он имел ввиду прошлый раз, когда потратила слишком много энергии, в том числе и Силу души для лечения Кинтэя. Тогда Люцифер приказал Азазелю использовать Дыхание Жизни... При мысли об этом лëгкий румянец на щеках Касси стал более ярким. Она поспешила отпрянуть от падшего ангела, но хорошенько приложилась спиной о ребристую каменную стену, ойкнув от неожиданности и боли. Оскалившись, Азазель отпустил руку девчушки, но продолжил испепеляюще взирать на неë сверху вниз. По-прежнему находясь слишком близко, он немного давил аурой (ровно настолько, чтобы слегка дезориентировать), но больше своим физическим присутствием, буквально нависая над полукровкой, чем заставлял еë тельце инстинктивно вжиматься в стену.       — Глупая девчонка, — теперь разнорогий скорее проворчал, будто отчитывал еë за что-то, — считаешь, жизнь смертного стоит твоей жизни? Когда эти слова достигли ушей, сердечко златовласой ëкнуло, а взгляд перебежал с Азазеля на по-прежнему неподвижно лежащего наставника. После всего увиденного... Стоит ли его жизнь... еë собственной? Демоническая рука падшего, закованная в чëрную броню, резко встретилась с каменной поверхностью стены аккурат рядом с шейкой Касси, заставив вздрогнуть от неожиданности, возвращая еë внимание к его разнорогой сердитой персоне.       — Люцифер не для того отпустил тебя, чтобы ты так быстро нашла свой конец, — с рычащими нотками в голосе сообщил Азазель, глядя ей прямо в глаза. — И не смей... топтать мой дар тебе, полукровка! Юная особа округлила на него глаза, ощутив состояние шока. Под понятием «дар» он имел ввиду Дыхание Жизни? Вот же... самовлюблённый нахал! Не хочет, значит, чтобы его подневольные старания были впустую. Но почему... сделал небольшую паузу в последней фразе, будто замялся? Глядя в аметистовые очи с яростью и смущением одновременно, Кассиэль стиснула зубы. Спас жизнь, буквально вдохнув последнюю в еë тело, и теперь считает, что она не сможет распорядиться этой самой жизнью самостоятельно? Юная особа едва сдержалась, чтобы не топнуть ножкой от праведного гнева.       «Считаешь, жизнь смертного стоит твоей жизни?» — вновь прозвучало вопросом в голове.       — Стоит, — вслух решила златовласая, с вызовом глядя на Азазеля. В конце-концов она пока не досмотрела то, что должна была увидеть.