Они без конца спорили и редко соглашались. Вечно ссорились. Терзали друг друга ежедневно. Но их объединяло одно: они с ума сходили друг по другу. Николас Спарк
Вроде утро началось как обычно: резкое пробуждение после кошмара, осознание реальности, протезы, вместо инвалидного кресла и поход в ванную комнату. Умывшись холодной водой, тем самым прогоняя остатки сна, мужчина по привычке взглянул на себя в зеркало, чтобы убедиться в реальности происходящего. Лицо то же – шрамы, по понятным причинам, никуда не делись, тот же безэмоциональный взгляд, направленный куда-то вовнутрь себя, темные круги под глазами и исхудавшее бледное лицо с заострившимися скулами – всё это он видел не единожды, но… Вздохнув, Тоору опустил голову, давая оставшимся каплям скатиться в раковину, и замер, напрягшись всем телом: зеркало не отобразило его движения. Резко выпрямившись, шатен во все глаза уставился на собственное, улыбающееся отражение, причем ни о какой улыбке на его собственном лице и речи не шло. Изо всех сил зажмурившись, Ойкава мотнул головой, пытаясь прогнать наваждение, даже за руку себя ущипнул. Но когда он в нерешительности приоткрыл один глаз, дабы убедиться, что эта чертовщина ему просто-напросто померещилась, в ужасе отшатнулся. – Какого?.. – только и смог выдавить он, резко теряя способность говорить. Ну, тут бы каждый онемел, если бы в ответ на его раскрытый в немом крике рот, отражение скептически склонило голову к плечу. Тихий стук в дверь заставил с трудом оторвать взгляд от зеркала. – Ойкава-сан, вы ещё тут? Завтрак уже на столе, – в проем просунулась любопытная мордашка Касуми. – Зачем воду понапрасну льете? Денег больно много? – хмыкнула она, полностью заходя в комнату. – Воду? – тупо переспросил он, переводя взгляд на подрагивающий кран, из которого толстой струей лилась ледяная вода. Отключил чисто машинально, закрутив вентиль. Нерешительно подняв голову, столкнулся с таким же нерешительным и, явно испуганным отражением. Несмотря на то, что Тоору только что умывался, его бросило в холодный пот. Зябко обхватив себя руками, мужчина отступил назад. Оступился и, если бы не быстрая реакция девушки, непременно бы сломал себе шею, ударившись о край ванны. – Что-то случилось? – из глаз Иваидзуми мигом пропало всё веселье, а голос стал необычайно серьезным. – Вы побледнели… Вам нехорошо? – Я… – Ойкава, выпрямившись, покосился в сторону зеркала. – Я, пожалуй, пойду прилягу. Будь добра, принеси завтрак в мою комнату, – мягко вывернувшись из её рук, шатаясь, вышел прочь, оставив растерянную девушку посередь комнаты.***
Касуми нервно нарезала круги по комнате, судорожно размышляя о том, что ей делать дальше. Сегодня день, когда Шин должен вернуться от бабушки. Без сомнений, девушка скучала по малышу, но может ли он сейчас здесь находиться? Утреннее поведение мужчины было странным, но, сколько бы она не думала, никак не могла понять, в чём же причина. Будет ли здесь безопасно мальчику? В этом Касуми сильно сомневалась. Конечно, Ойкава принимал свои лекарства и, даже стал меньше раздражаться, но эта ситуация… Она никак не шла из головы! Вцепившись пальцами в волосы, будто намереваясь вырвать их с корнем, девушка издала низкий горловой рык. Помогло успокоиться. – Может я себя слишком накручиваю? – спросила она у закипающего чайника, устало присев на самый краешек стола. – Черт, – выругавшись, быстро достала из кармана мобильный телефон и, набрав номер, нервно закусила длинный ноготь. – Ну же, Савамура, возьмите трубку… Длинные гудки, казалось, длились целую вечность. Наконец, на том конце провода раздался сонный голос. – Да, Савамура Даичи слушает? Касуми моментально стало стыдно. О том, что мужчина может отдыхать после ночного дежурства, она и не подумала. Но, поскольку отступать уже было поздно, ей оставалось лишь виновато вздохнуть. – Савамура, здравствуйте, это Касуми. Простите, если разбудила, но дело и правда срочное, – быстро выглянув в зал и, убедившись, что дверь в комнату Тоору закрыла, прошептала: – Мне нужно немедленно уйти, боюсь Ойкаву оставлять одного. – Что-то случилось? – окончательно пробудился ото сна мужчина. Девушке даже показалось по интонации, что тот нахмурился. – Касуми?.. – Н-нет, ничего, – конечно, Даичи, не будь дураком, без труда распознал ложь в голосе Иваидзуми, но деликатно не стал заострять на этом внимание. К тому же, у них постоянно что-то случалось, а раз девушка не хочет говорить, то и настаивать бессмысленно. Если бы с Ойкавой действительно произошло что-то серьезное, то она бы непременно рассказала. А так… Всё можно легко узнать самому, стоило лишь немного понаблюдать. – Сегодня Шина должны домой вернуть, хочу встретить. – Понятно, скоро буду, жди, — Касуми кивнула, хотя видеть этого мужчина определенно не мог. Конечно, её ложь была слишком очевидна, но ей не хотелось нагружать и без того занятого человека лишней головной болью. К тому же, она не до конца была уверенна в том, что сегодняшняя странность Ойкавы была вызвана именно приемом лекарств, учитывая, что их лишь недавно заменили. Пусть Савамура и был работником больницы, но, в первую очередь, он был тем, кто знал Тоору еще до того, как он стал таким… таким… В общем, неловкость ситуации зашкаливала. Будь на её месте брат, то непременно бы что-нибудь придумал, ну или просто-напросто дал другу крепкую затрещину. Но она не Хаджиме, силенок вправить мозги явно не хватит. Очень сложно было придерживаться позиции «забить на прошлое и жить дальше, как незнакомцы», по факту, только из-за Ойкавы она и вернулась в Японию, хоть и были определенные обстоятельства, из-за которых не хотелось этого делать. От дум её отвлек внезапный грохот и звон разбившейся посуды. «Что за?..», – тело двигалось быстрее, чем мысли. Пара секунд и девушка уже стояла в комнате мужчины, ошалелым взглядом разглядывая погром. Свет не был включен, шторы плотно задернуты, но поскольку был день, этого оказалось вполне достаточно, чтобы оценить обстановку. Постель разворошена, поднос, который она принесла сразу же, после случившего в ванной, перевернут. К еде мужчина явно не притрагивался. На полу валялись осколки, в которых девушка без труда узнала настольное зеркальце. Сам же мужчина, опершись руками о стол, тяжело дышал, словно пытаясь вобрать в себя как можно больше кислорода. С трудом сглотнув, Касуми сделала нерешительный шаг вперед. – О-Ойкава-сан?.. – как она не пыталась совладать с собой, голос всё равно дрогнул, выдавая волнение. Во-первых, было страшно: за мужчину, за себя. По своему горькому опыту девушка знала, на что способен человек в состоянии аффекта. Во-вторых, одно неверное слово или движение могли разрушить тот хрупкий барьер, который выстраивали вокруг себя больные люди. Отнюдь, не в хорошем смысле этого слова. Своеобразный вакуум ограждала их не от людей, а людей от них, потому что лишь в этом пространстве люди еще хоть как-то могли осознавать себя. – Уйди, – этот голос она не узнавала. Он был чужим, отстраненным и настолько холодным, что запросто мог заморозить целый остров. Касуми поежилась, чувствуя, как по телу побежали мурашки. Тем не менее, зябко обхватив себя руками, она не отступила, но и дальше делать шаг не спешила. – Прочь! – внезапно закричал он, резко разворачиваясь и кидая в её сторону какой-то предмет. Иваидзуми едва успела пригнуться и прикрыть голову руками. Пролетевший в десяти сантиметрах над головой светильник вылетел из комнаты, разбившись где-то в гостиной. Сердце заходило ходуном, захотелось немедленно подняться и сбежать, но Касуми не могла этого сделать – всё тело парализовало от страха. В любой другой ситуации девушка бы непременно посмеялась: два больных человека, один из которых нагоняет страх, а другая не может справиться с этим страхом, но сейчас было не до смеха. «Нет! Не хочу!», – изо всех сил зажмурившись, попыталась представить что-то приятное, теплое и уютное. Но из-за нарастающего чувства тревоги и паники в голову лезли сплошные ужасы. Касуми поняла, еще немного и начнется одышка, сопровождающаяся чувством удушения. Первый раз, когда у неё случился приступ панической атаки, рядом был брат. Сейчас же, Хаджиме нет рядом, и нет чувства защищенности и спокойствия, лишь разъяренный мужчина с полуразгромленной комнате… Грохот. Касуми резко открыла глаза. С момента начала приступа прошли доли секунды, хотя казалось, что не менее нескольких минут. И пока в её голове крутились всякие страсти, Ойкава, который еще не привык с своим «новым» ножкам, не удержался на протезах, повалился на пол. «Всё хорошо, – девушка поднялась, на трясущихся ногах направившись в сторону матерящегося мужчины. Чтобы немного успокоиться, постаралась мыслить голосом брата. – Тоору нездоров, ему нужны помощь и снисхождение. Твоя же болезнь – лишь страх перед ситуацией, который скоро пройдет. Раз, два, три, четыре, пять…». Глубоко вдохнув, Касуми медленно выдохнула. Самовнушение – страшная вещь, но крайне полезная, особенно вот в таких вот ситуациях, когда кому-то надо взять себя в руки. Иваидзуми быстро подползла на четвереньках к пыхтящему от тщетных потуг подняться мужчине и, прежде чем на него вновь нахлынет приступ агрессии, крепко обняла его за плечи, притянув к себе. Ойкава протестующе дернулся, замычал и прикрыл глаза, расслабляясь в девичьих руках. – Тебе было страшно, да? – тихонько спросила она, прочесывая пальцами каштановые кудри и массируя кожу головы. Тоору медленно кивнул. – Расскажете? Рассказать?.. А что он должен был рассказать? О том, что в отражении настолько зеркала ему вновь привиделось странное? Второй раз за день, между прочим. К слову, Ойкава даже не понял, в какой именно момент появилась девушка, а уж тем более не видел, до какой паники он довел её. В глазах потемнело, когда его собственное отражение, нахально улыбнувшись, прошептало: «Ты – не я». Наверное, голова вообще перестала соображать, ибо Тоору почувствовал себя в неком вакууме, в котором нет звуков, запахов и каких-либо чувств. Словно слепой котенок, брошенный в закрытой корзине, он пытался пробиться сквозь преграду, но чем сильнее он пытался, тем быстрее растрачивались сила и энергия. «Полный пиздец», – мрачно подумал он, невольно сильнее обнимая девушку в ответ. Звонок в дверь заставил обоих вздрогнуть и отстраниться. Касуми, так и не дождавшись ответа, помогла мужчине подняться и аккуратно пересесть с холодного пола на разворошенную кровать. Не проронив ни звука, девушка вышла встречать Савамуру. – Какого?.. – выдал он вместо приветствия, круглыми глазами оглядывая помятую Иваидзуми. – Кажется, я где-то уже это слышала, – потерев виски, девушка привалилась к стене, стараясь стоять более или менее прямо. – На тебе кровь! Какого беса здесь творится? Касуми удивленно оглядела себя. Действительно, джинсы и рукава испачканы в крови. Если сейчас не замоет, то вряд ли отстирается, на выброс пойдет. – Не моя, – коротко ответила она, покосившись на ручные часы. – Савамура, прошу, мне будет куда легче, если ты не станешь ничего спрашивать. Сделай вид, что ты ничего не знаешь. – Буду великим слепым, – поклялся он, хмурясь. – Но учти, что мне это всё не нравится. – Не тебе одному, – шагнув к мужчине, девушка приподнялась на носочках и легонько чмокнула его в щеку, покрытую двухдневной щетиной. – Спасибо. Присмотри за ним, его сейчас нельзя оставлять одного…***
Через полчаса Касуми уже мчалась к вокзалу, молясь, чтобы не опоздать к прибытию. Умывшись, причесавшись, накрасившись и сменив запачканную одежду, девушка окончательно убедилась, что от недавнего инцидента не осталось и следа. Не стоило тревожить родственников Ойкавы, а уж тем более пугать его сына. Тонкие пальцы сжали ручки пластикового пакета, и тот жалобно затрещал, протестуя от такого натиска. Подарок для Шина она приготовила давно, хотелось лично отдать его мальчику, когда он вернется, но… Сейчас девушка не хотела, чтобы он возвращался. Не хотела, чтобы он видел своего отца таким… таким… разбитым? Опустошенным? Слабым? Иваидзуми не могла подобрать наиболее подходящее слово, но точно знала: им нельзя сейчас видеться, ни при каких обстоятельствах. Да, она надеялась на то, что Тоору найдет в себе силы простить измену супруги и принять сына, чтобы зажить с ним одной семьей. Но сейчас эта идея казалась ей по-настоящему опасной. Не только для мальчика, но и для Ойкавы: в каком бы сейчас он ни был состоянии, вряд ли он сможет простить себя, если собственноручно навредит беззащитному ребенку. У Касуми было преимущество, ведь она училась работать с людьми после серьезных травм, все они, в той или иной степени, страдали какими-то психическими отклонениями. Здесь же задачу облегчало то, что она знала, что где-то внутри Ойкавы, который сейчас больше походил на загнанного в угол раненого зверя, живет умный, взрослый и рассудительный человек, способный вынести выгоду из любой ситуации. Но, хоть ты тресни, она не понимала, почему его симптомы, свойственные уже шизофренику, а не человеку с затяжной депрессией, продолжают прогрессировать. Когда он надел протезы, ей показалось, что он, если не принял, то, по крайней мере, смирился с тем, как именно ему предстоит дальше жить. Значит, дело в чем-то еще, но в чем именно?.. – Касуми-тян, мы здесь! Быстро нацепив на лицо подобие улыбки, девушка повернулась к Хитоке-сан и Шину, бегущим ей навстречу. – Рада вас видеть, – вполне искренне произнесла она, обнимая по очереди мать и сына Ойкавы. – Как добрались? Не вредничал у бабушки? Дежурные вопросы, дежурные улыбки и вполне себе невинные вопросы. Всё, что угодно, лишь бы привести к нужному, но не очень приятному разговору. Женщина с улыбкой покачала головой, рассказав, что ехали они хорошо, вел ребенок себя прекрасно, но с нетерпением ждал возвращения и встречи с Касуми. Да и девушка уже сама видела, каким неподдельным счастьем светятся глаза мальчика, хотя, как и обещала, она каждый день звонила по телефону, часами рассказывая о том, как у неё дела и как она безумно скучает. Не солгала ни единым словом, действительно скучала, а вот про состояние дел, конечно же, умолчала. – Кстати, Шин, держи. Это тебе подарок от меня, надеюсь, что тебе понравится, – присев на корточки, Иваидзуми протянула ему пакет, который мяла в руках всю дорогу. Мальчик удивленно вскинул тонкие бровки и тут же с любопытством, свойственным ребенку его возраста, сунул свой носик в подарок. – Что там? Какой хорошенький! – воскликнула Хитока-сан, когда малыш извлек мягкую игрушку слоненка Дамбо. А Шин уже нашел пищащую кнопку, и новый друг радостно затрубел. – Но и про Мистера Тигра не забывай, – погрозила пальцем девушка. – Запомни: старый друг – лучше новых двух. – Он будет сегодня с ними двумя спать, правда, мой хороший? – Шин кивнул, а Касуми, стушевавшись, поднялась. – Можно вас на два слова, – шепнула она, покосившись в сторону мальчика, мол, этот разговор не для детских ушей. Удивленная женщина без колебания отошла вслед за Иваидзуми, пока Шин забирался на скамейку со своими новым друзьями. – Думаю, сейчас не самое удачное время, чтобы возвращаться, – мягко, но без лишних предисловий начала она, глядя на то, как широко расширяются глаза Хитоки-сан. – Будет лучше, если Шин еще какое-то время поживет у вас. – Что-то случилось с Тоору?.. – в глазах женщины заблестели слезы, а голос, только что радостный, дрогнул. Касуми прикрыла глаза, кивая. Бедная, несчастная мать… Девушка с трудом могла представить ту боль, которую испытывает эта, некогда сильная и волевая, женщина. Она в недоумении от изменений сына и не понимает, как помочь ему, когда он не желает помощи, и от этого Хитока наверняка винит себя, думает, что раз Тоору не может открыться даже ей, то она была плохой матерью, не заслуживающей доверия. Но какой бы горькой не была правда, девушка не хотела скрывать нынешнее состояние мужчины. Хитока-сан, Рин-сан добры и в любом случае не оставят его одного, но нужно быть готовыми к любым последствиям, потому что Касуми понимала, что наступит момент, когда ни её, ни Савамуры уже не будет рядом. Сухо рассказав о случившемся, не вдаваясь в подробности, Иваидзуми изложила лишь свою версию, поспешив убедить, что рано паниковать, делая выводы лишь с её слов. Как бы то ни было, но нужно было понаблюдать, а затем дождаться заключения врача, и лишь потом предпринимать какие-либо меры. Запустив тонкие пальцы в поседевшие волосы, женщина покачала головой. К слову, выглядела она куда лучше, чем Касуми могла себе представить, или же весьма умело притворялась. – Вы не выглядите удивленной, – осторожно произнесла она, заметив, что Хитока-сан о чем-то серьезно задумалась. – Честно говоря, я изучала этот вопрос, когда Тоору попал в больницу, – пояснила женщина, вздыхая. – Его депрессия и апатия были вполне объяснимы, это да, но депрессия и шизофрения имеют схожие симптомы. – Однако, проблема заключается в том, что депрессия излечима, шизофрения – нет, – Касуми устало потерла переносицу, быстро размышляя о дальнейших действиях. – У здорового человека риски развития шизы после депрессии минимальны, однако опытный специалист должен понять, что если медикаменты не дают достаточного эффекта, то дело явно нечисто. К тому же, ему уже несколько раз меняли лекарства, но его состояние улучшается лишь до первого всплеска… Нужно как можно скорее провести психодиагностику, если всё настолько плохо, то лечение его депрессии просто-напросто не имеет смысла. Хитока-сан, возможно это прозвучит грубо, но были ли у вас в роду родственники, страдающие похожими симптомами? Женщина обхватила пальцами подбородок, призадумалась, а затем покачала головой. – Со стороны моей родни шизофренией точно никто не болел, а со стороны мужа… честно говоря, даже не знаю. Но даже если и так, шизофрения ведь, в основном, женская болезнь, разве нет? – Да, женщины обычно чаще подвергаются подобному, но, к сожалению, это не чисто женская болезнь. И дети, и мужчины… Черт, – только и смогла выдавить из себя девушка, понимая, что вот-вот и разревется прямо как в детстве. «Я не хочу об этом думать, но не могу перестать… Тоору… Почему именно он? За что, черт возьми?! Разве мало он натерпелся за эти годы? Жена изменила, а затем погибла, сам он стал инвалидом с подпорченной внешностью, и в довершении всего шизофрения? Нет… Нет-нет-нет! Не может же быть всё настолько хреново в этой жизни». – Я свяжусь со своим профессором из университета в Америке, возможно, он что-то да сможет подсказать. Быть может, мы просто себя накручиваем, и патология не осложнится дальше. Но учитывая его непростой случай, лучше перебдеть, чем недобдеть, верно? Нервно сжав в руках носовой платочек, женщина повернулась в сторону скамейки, на которой сидел и тихо играл Шин. Касуми проследила за её взглядом, и от вида маленького, одинокого ребенка у неё сжалось сердце. Неужели мир настолько несправедлив, что лишает мальчика не только матери, но и отца? – Я не хочу, чтобы Шин рос, не зная родительского тепла и ласки, – вдруг неожиданно проговорила Хитока, серьезно посмотрев на удивленную девушку. – И не хочу, чтобы мой сын был заложником своих демонов, поедающих его изнутри. – Не волнуйтесь об этом, – уголки губ Касуми нервно дернулись, – как бы не сложились обстоятельства, я не оставлю их. «По крайней мере, сейчас», – добавила она про себя. Женщина сделала несколько шагов вперед, а затем резко остановилась и, не поворачиваясь, обронила: – Касуми, я не знаю, что произошло между вами несколько лет назад, но мне кажется, что вы оба слишком усердно пытаетесь либо приблизить, либо отогнать прошлое. Не пытайтесь его исправить. Лучше приложите все усилия, чтобы не испортить будущее. – Я не… – но Хитока уже отошла к Шину, что-то нашептывая. А девушка раздраженно поджала губы, нервно то сжимая, то разжимая кулаки. Лишь раздавшийся телефонный звонок спас её ладони от очередного членовредительства. – Савамура? – удивленно прошептала она, глядя на высветившийся номер. – Да? – Касуми, быстро домой! – рявкнул в трубку мужчина, от чего девушку едва не контузило. – Не кричи, не глухая. Что стряслось? – Этот придурок… Этот кретин пытался себя задушить! Девушка замерла, пытаясь проанализировать услышанное. Обмозговала и почувствовала, как предательски подкосились ноги. От падения спас фонарный столб, оказавшийся под боком, собственно, за него Касуми и зацепилась, удерживая равновесие. Единственное, на что её хватило, это тихо прохрипеть: – Твою мать…