Человек влюбляется в другого за его улыбку, за то, что он заставляет его смеяться, или, как в данном случае, потому что он заставил тебя поверить, что ты единственный, кто может его спасти. Джоди Пиколт
Долгие гудки в Скайп откровенно нервировали. Хотя бы по той простой причине, что сейчас Касуми сидела перед экраном компьютера не одна, а вместе с Ойкавой. Заранее договорившись о звонке с профессором, по совместительству – куратором ее дипломной работы, девушка раздраженно поглядывала на часы. – Иваидзуми Касуми, ты в курсе, что ты последняя дрянь? Как ты могла уехать, ничего нам не рассказав? Ойкава немного опешил от такого странного приветствия, а вот девушка, если и удивилась, то вида не подала. Ответила на беглом английском: – И тебе привет, Блер. Профессор Джеффри, у вас снова отобрали ноутбук? В ответ незнакомка лишь загадочно усмехнулась. – Он пока не пришел, собрание кафедры. – Понятно, – как-то растерянно отозвалась Иваидзуми, виновато косясь на Тоору. – Надеюсь, ты там одна? – И не надейся, – раздался другой, на этот раз мужской голос. – Как ты, красотка? Если до этого Ойкава глядел скептически, то на сей раз брови его взметнулись вверх, выдавая удивление. Перевел взгляд на Касуми и очень внимательно прошелся глазами по её фигуре, мол, в каком месте ты у нас красотка? Но девушка лишь отмахнулась, полностью сосредоточившись на своих собеседниках. – Вылезайте все. Не бесите, – недовольно пробурчала она, едва сдерживая улыбку, тронувшую уголки её губ. Кажется, сложившаяся ситуация доставляла ей удовольствие. До этого Ойкава не задумывался о том, что где-то там, в далекой Америке, у Касуми осталась другая жизнь и друзья. Ну да, ведь у девушки её возраста должны были быть друзья, а, возможно, и возлюбленный. Когда-то давно он сам сказал ей нечто подобное, но она не восприняла всерьез… А сейчас от этой мысли всё внутри болезненно сжалось, и Тоору поспешил одернуть себя: «А чего ты, собственно, ожидал? Столько воды с того времени утекло, думал, что по тебе убиваться будут? Ну-ну, наивный идиот». Мужчину в камере видно не было, поэтому можно было хмуриться сколько угодно, Касуми была настолько поглощена происходящим в компьютере, что и не заметила его потемневшего лица, или же – не хотела замечать. – Артур, Майкл и Лия, кыш из моего кабинета! Блер, будь хорошей дочерью и отдай мой ноутбук, – в мониторе громко хлопнула дверь, и все присутствующие синхронно вздрогнули. Камера заходила ходуном, в объективе стали видны интерьер кабинета и смазанные фигуры, видимо, Блер схватила ноутбук в руки и поспешила смыться. – Ну мистер Джеффри, – заканючила троица, на экране засветились возмущенные лица, ребята явно пытались отвоевать ноутбук. Началось своеобразное перетягивание каната. – Ну, папа, это и мой ноутбук тоже, – робко встряла в разговор Блер, пятясь от отца, видны были лишь ее подбородок и висящая гарнитура наушников на шее. – И что? Это всегда так? – наклонившись, шепнул Тоору, наблюдая, как, прикрывая рот ладошкой, девушка старается не засмеяться. – Ага, ничему не учатся. – Да отдам я тебе этот чертов ноутбук, кыш отсюда! – в камере показалось запыхавшееся лицо уже немолодого, но весьма статного мужчины с аккуратной бородкой, которая уже начала серебриться сединой. – Вы бы с таким же рвением учились! Артур, Лия, у вас своих дел нет? – Уже уходим, – откликнулась Лия. – Мы пошли писать реферат, – весело крикнул один из парней, судя по голосу, Майкл. – Касуми, ждем обратно! – Брысь! Ойкава задумчиво почесал подбородок, не то, чтобы он ничего не понял, с английским у него всегда всё было в порядке, хоть и говорил он весьма медленно, в отличие от девушки. Но вот один момент никак не хотел укладываться в его голове: неужели в Нью-Йорке общение профессоров и студентов идет на таком тесном уровне. Нет, он догадался, что дело было в Блер, судя по всему являющаяся дочерью мистера Джеффри, но вот та троица… Неужели Касуми действительно завела себе таких друзей? Они выглядели счастливыми, но явно были чем-то обеспокоены, раз без спроса ввалились в кабинет к преподавателю и взяли его компьютер. Разумеется, ребята должны были знать, что никакого наказания не последует, а словесная взбучка – лишь для вида, а значит все они общались настолько тесно, что чувствовали себя в своей тарелке. «Надо будет уточнить у Касуми об этом. Со стороны выглядит весьма странно», – подумалось мужчине, но от размышлений его отвлек мистер Джеффри и, вздрогнув, Ойкава поднял глаза. Профессору было лет пятьдесят—пятьдесят пять, несмотря на сурово сведенные у переносицы брови, было в нем нечто такое, что тут же внушало доверие. А его глаза… Необычного синего цвета, какие редко встретишь на территории Японии, были строгими, мудрыми, но очень-очень внимательными. Сразу было видно, что этот человек сперва слушает, анализирует и лишь затем говорит. И это мнение не могло испортить происшествие, случившееся несколько минут назад, когда мужчина вышел из образа строго преподавателя, превратившись в обычного заботливого отца. – Добрый день, Касуми, прошу прощение за такую задержку, дочь наверняка рассказала про собрание, – хмыкнул он, явно не сомневаясь в том, что Блер именно так и поступила. И голос у него был приятным, глубоким, размеренным, но достаточно громким, чтобы могла слышать вся аудитория. – Ойкава Тоору, полагаю, – повернулся он к задумчивому мужчине, слегка кивая. – Рад знакомству, я преподаватель Касуми и её куратор – Джеффри Торн, по совместительству я практикующий врач в местной больнице, специализируюсь как раз по вашей, так сказать, проблеме. – Взаимно, мистер. Спасибо за то, что выделили для меня время, учитывая вашу занятость, – и мужчина с благодарностью кивнул. Английский давался с трудом, но Тоору все равно порадовался, что не забыл основы. – Я бы сказал, что пустяки, но я, в первую очередь, врач, а вы – мой пациент, поэтому давайте отбросим формальности и сегодня просто поговорим. Касуми, милая, думаю, твоему подопечному будет неловко, если ты так тщательно будет вслушиваться в каждое слово. – Понимаю, – девушка улыбнулась, поднялась. Ойкава дернулся было, чтобы схватить её за руку и удержать, но Иваидзуми рыбкой выскользнула из его захвата и прошептала уже по-японски: – Не волнуйтесь и просто расслабьтесь, я рядом, если что-то понадобится – зовите, – и, проверив напоследок зарядку на ноутбуке, шустро выскользнула из комнаты. Убедившись, что девушка действительно ушла, а не подслушивает под дверью, Тоору повернулся к экрану. – Как я уже сказал, сперва я просто хочу поговорить с вами, так сказать, познакомиться поближе. Ваша задача быть предельно честным. Не со мной, нет, с собой. Чем точнее вы опишите свое состояние, тем яснее станет причина. – Хотите сделать из меня психа, так? – криво усмехнулся Тоору, скрещивая на груди руки. – Я уже говорил с различными психологами и психиатрами, все до единого поставили ПТСР. Не надо озвучивать мне то, что я и так знаю. Мистер Джеффри подпер ладонью щеку, внимательно смотря на мужчину. Его указательный палец медленно выстукивал по столу незамысловатый ритм, и Ойкава поймал себя на мысли, что невольно наблюдая за этим движением, расслабляется. – Начнем с того, что шизофрения – это не конец света. Да, болезнь не лечится и приносит некий дискомфорт, но это не приговор, и современная медицина достаточно развита, чтобы поддерживать человека, давая ему возможность жить полноценной жизнью. Однако, я не думаю, что всё настолько запущенно, и дело в наследственном заболевании. К сожалению, симптоматика некоторых заболеваний настолько похожа, что даже опытные специалисты не с первого раза могут поставить точный диагноз, а уж тем более, обосновать его причину. Именно поэтому делается предположение о наличие заболевание, назначается леченье с целью предотвратить возможные осложнения, а дело передается еще нескольким врачам, чтобы уже скорректировать и назначить лечение с корня проблемы болезни. Если мнение хотя бы одного врача будет отличаться, то рассматривается уже иная версия заболевания. Ойкава задумчиво откинулся на спинку кресла. – Что вы хотите услышать? Профессор ласково улыбнулся. – Всё, что посчитаете нужным. И Тоору начал рассказывать, сперва нехотя, тщательно подбирая каждое слово, говоря лишь общеизвестные факты. Но незаметно для себя стал углубляться в прошлое, рассказывая о своей юности, о друзьях, с которыми разорвал все связи, о Касуми, о той, как она маленькая ходила за ним хвостиком. Мистер Джеффри не перебивал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, чтобы полностью прояснить картину. Слушатель из него оказался хорошим, учитывая, что из всей истории выуживал лишь самую необходимую информацию, которая могла пригодиться для дальнейшей работы. Но это не отменяло того факта, что мистер Джеффри не сочувствовал ему, возможно, как мужчина с опытом, он понимал некоторые вещи на несколько ином уровне, интуитивно чувствуя своего пациента, а как специалист – видел больше, чем пациент мог описать. Изредка Ойкава замечал, как профессор делает какие-то пометки у себя в блокноте, судя до движению руки, ставя знак восклицания. – Хорошо, а теперь уточните, какие препараты вы принимали и принимаете в данный момент. Этого мужчина не помнил, поэтому вынужден был позвать Касуми, которая знала обо всех его назначениях. Услышав вопрос, девушка задумалась, достала телефон, а затем, найдя вкладку, принялась зачитывать. Помимо антидепрессантов, которые сменились уже не один раз, на первое время лечения были назначены анестетики и анальгезирующие препараты, чтобы унять частоту фантомных болей. После перечисления некоторых их них, мистер Джеффри стал хмурым. – Возможно, что я могу ошибаться, но есть предположение, что галлюцинации вызваны не психическим расстройством, а из-за применения опиодных наркотиков, входящих в состав обезболивающих препаратов. – Но как же! – воскликнула Иваидзуми, подавшись вперед. – Их назначили почти пять месяцев назад, и после этого больше не применяли. Неужели после месяца лечения опиоды отложились в организме в таком количестве, что вызвали галлюцинации? – А теперь поясните мне: о чем конкретно вы говорите? Девушка и профессор синхронно глянули на растерянного мужчину. Конечно, первый месяц после ампутации Ойкаве было настолько тяжело морально и физически, что ему было всё равно, чем его пичкают, лишь бы ушли фантомные боли, из-за которых он толком не мог спать. – Ваши зрительные галлюцинации, голоса, постоянное ощущение чьего-то присутствия, скорее всего вызваны применением наркотиков, которые часто используют в медицине, дабы уменьшить болевой синдром. Такие препараты в основном назначают людям на последних стадиях рака или при тяжелых травмах, дабы человек просто-напросто не скончался от болевого шока, – спокойно пояснил мистер Джеффри, задумчиво поглаживая свою бородку. – Как бы то ни было, даже малое содержание наркотика в лекарствах – это всё равно наркотик, а как любое другое подобное ему вещество он вызывает зависимость, со всеми вытекающими последствиями. Смею предположить, что у вас, так называемые, гипнопомпические галлюцинации. Для них характерно проявляться при пробуждении, при темном зрительном поле, особенностью является сонный паралич и резкое пробуждение, в таких случаях галлюцинации активны еще при бодрствовании, когда сон слишком яркий. Хоть слуховые гипнопомпические галлюцинации возникают редко, но они имеют место быть. Ко всему прочему, это именно тот вид видений, который не является конкретным симптомом шизофрении, а имеет отношение к нарколепсии. Скажите, Тоору, у вас ведь есть проблемы с засыпанием и пробуждением? Помимо ночных кошмаров и приступами галлюцинаций. – Д-да… Порой бывает, что я не могу контролировать свое тело, будто у меня ни ног нет, а вообще одна голова осталась. Ко всему прочему, возникает ощущение, что я засыпаю находу и так же резко просыпаюсь, при этом редко, что удается вспомнить. Касуми и профессор вновь переглянулись, и во взглядах обоих мелькнуло что-то вроде облегчения. – Что ж, господа, могу вас обрадовать, шизофрению я не наблюдаю. А вот провериться на содержание наркотиков и наличие нарколепсии явно стоит. Ну и ПТСР, разумеется, присутствует, но это пройдет, если вы действительно захотите лечиться. Здесь прогноз весьма благоприятный. – Что посоветуете на первое время? К специалисту сейчас трудно попасть, а у лечащего врача ближайший прием лишь через неделю. Мистер Джеффри лишь качнул головой. – Увы, но я не имею права выписывать вам лекарства. Касуми, дорогая, скинь мне на почту адрес вашего врача, постараюсь связаться с ним и объяснить ситуацию. Ну а пока что могу лишь предложить вам ночевать вместе, присутствие постороннего лица может снизить частоту и длительность галлюцинаций, да и даст возможность не думать о плохом, – забавно было наблюдать, как этот суровый, но, безусловно, добрый мужчина пытается сдержать свой смех. – Кстати, Иваидзуми, это и будет темой твоей дипломной работы! «Реабилитация человека в состояние посттравматического стрессового расстройства, осложненная нарколепсией». Все черновики с отчетами жду на своей почте на следующей неделе. – Так не честно! – возмутилась девушка. – Профе-е-е-ессор! – Позвоните мне, когда наведаетесь к вашему врачу. Удачи! – полностью проигнорировав пыхтящую от гнева девушку, профессор Джеффри Торн отключился. Хотя что-то подсказывало, что не пройдет и десяти минут, как звонок вновь повторится. Но на сей раз от её друзей, посланных учиться. С тяжелым вздохом Иваидзуми сползла на пол. Устало протерев глаза, прошептала: – Что ж, хоть что-то, но мы узнали. Уже радует. – Интересные у тебя знакомые… Касуми лишь отмахнулась. – Просто повезло, что профессор оказался весьма компетентным врачом. Преподавать он стал лишь два года назад, до этого в частной клинике работал. Хотите кофе? – девушка подняла голову, глянув на него снизу-вверх. Усмехнувшись, облокотился локтем о стол и, подперев голову рукой, посмотрел на девушку. И чем больше смотрел, тем яснее видел: не изменилась. Всё тот же ясный прямой взгляд черных глаз, всё те же нежные черты лица и всё тот же мягкий шелк волос. Словно прекрасный цветок розовой гортензии, который распустился и стал ещё краше. – Кофе, – наконец произнес он. – И фильм. Улыбнувшись, девушка кивнула и, подпрыгнув, побежала варить кофе. Посидев с минуту и немного утихомирив бешено колотящееся сердце, мужчина направил коляску на кухню, из которой уже разносился умопомрачительный запах жженой корицы.***
– Кстати, а ваши галлюцинации мужчина, женщина, ребенок или неопределенное существо? Подавившись горячим кофе, Тоору закашлял, утирая рот рукавом. Любезно постучав его по спине, девушка не переставала наивно хлопать глазами. Кажется, она окончательно перестала переживать и теперь откровенно веселилась. – Ты уже начала исследовать меня, как материал к своей дипломной работе? – хмуро спросил он, с сожалением глядя на молочную рубашку, на которую попала немного кофе, и пятна которого теперь растекались уродливыми коричневыми разводами по светлой ткани. – Да, хотя мне действительно интересно. Несмотря на то, что вы мужчина внутренний голос может быть абсолютно любым, это нормально, но его очень трудно передать словами. А вот образы могут быть весьма четкими, поэтому и спрашиваю. Задумчиво отхлебнув еще немного кофе, Ойкава завис. С трудом, но он помнил какую-то нечеткую тень, твердившую одно и то же. Но было ли это его отражение или нечто другое, затруднялся сказать. – Наверное, оно было похоже на меня. Не знаю... Плохо помню, сначала помнил, но потом силуэт стал бесформенным. Кстати, это твои друзья были? – Ась? А, вы про Блер, Артура, Майкла и Лию? Да, мы дружим. С Блер и Майклом мы учимся на одном факультете, только на разные специализации, а Артур с Лией вообще из художественного института. Артур – сосед Торнов, поэтому так быстро сдружились. А вместе с Лией мы занимаемся репетиторством у иностранцев. – Надо же, какой у вас разношерстный коллектив собрался, – хмыкнул мужчина, отставляя чашку с кофе. – Помнится мне, ты говорила, что тебе не нужны друзья. Касуми повела указательным пальцем из стороны в сторону, отрицая всё сказанное. – Вы неверно запомнили. Мне не нужны были друзья, которые учились в моей школе. А с такими друзьями, какие у меня сейчас в институте – и море будет по колено. Ойкава прикрыл глаза. Действительно, когда-то давно она сказала ему именно фразу: «В школе у меня никогда не будет друзей…» – Но почему? Тебя чем-то обидели? – спросил молодой Ойкава, пальцем осторожно касаясь ссадины на её щеке. Восьмилетняя Касуми упрямо замотала головой, поджав губы и уткнув взгляд в разбитые колени. С самого детства – ни дня без синяков. – Мама говорит, что самые хорошие друзья будут только в институте, а из школы никого не останется. Тоору рассмеялся. – Конечно же, твоя мама права. Но не будешь ли ты до самого выпускного одна проводить время? – Время можно проводить и с товарищами, – нравоучительно заметила она, а парень в который раз подивился её образованности. В самом деле, рассуждает, как взрослая. Иногда ему казалось, что в этой хрупкой фигурке действительно живет душа умудренного опытом человека. – К тому же сейчас у меня есть ты, братик, а еще Иссэй-кун, Такахиро-кун и многие другие. Грустно улыбнувшись, шатен погладил её по голове, пропуская через пальцы шелковые пряди. – Касуми, солнышко, скоро мы заканчиваем школу, и каждый пойдет своей дорогой. Мы разъедемся по стране и будем всё реже и реже видеться друг с другом, пока общение окончательно не сойдет на нет. Мы все большие, а тебе ещё расти да расти, без нас будет тяжело… Девочка подняла на юношу глаза, а у Тоору екнуло сердце. Большие черные глаза ребенка глядели точно в душу, будто зная, что у него на сердце. Но при этом это был взгляд, полный чистоты и наивности, кои присущи лишь маленьким детям. – Но вы же с братиком Хаджиме останетесь со мной, правда? – Конечно, малышка, – подняв девочку на руки, прижал её к себе. – Обещаю, мы тебя ни за что не бросим… Вздрогнув, Ойкава вынырнул из далеких, давно забытых воспоминаний. Встретившись со взглядом темных глаз, смутился и, опустив голову, тихо прошептал: – Если бы представилась такая возможность: ты бы хотела вернуться в прошлое? Иваидзуми пожала плечами и плеснула им ещё кофе. – Если только за тем, чтобы изменить его. – Вот как… Ясно… Кстати, всё хотел спросить: как Хаджиме поживает? – Не знаю, полагаю, что нормально, – сухо бросила она. – Мы с ним давно не общались… Очень давно. Кстати, какой фильм хотите посмотреть? – быстро переведя тему, девушка поднялась. – Разве тебе твои друзья не должны позвонить? – удивленно захлопал глазами мужчина. – Сегодня не позвонят, – хмыкнула она, разворачивая и подталкивая его кресло в сторону гостиной. – Если они пообещали, что будут сегодня учиться, значит можно их и не ждать. Тяжело вздохнув, Ойкава лишь шепнул: «Повезло тебе». А сам подумал, что, как и в тот раз, от её внимательного взгляда, заглядывающего прямиком в душу, сердце было не на месте.