Любовь — это боль и мука, стыд, восторг, рай и ад, чувство, что ты живешь в сто раз напряженней, чем обычно, и невыразимая тоска, свобода и рабство, умиротворение и тревога. Сомерсет Моэм, «Театр»
– Отвратительно выглядишь, – констатировал Даичи через камеру ноутбука, крутя в пальцах ручку. К слову, сам мужчина выглядел не лучше, учитывая, что он был после ночной смены, а до этого провел несколько часов в приемной. Темные волосы растрепаны, под глазами залегли темные круги, да и в целом Савамура как-то осунулся, будто погрузился в работу с головой. Мельком взглянув в настольное зеркало, Касуми обиженно фыркнула. – В отличие от некоторых, я цвету и пахну, – если не считать бессонных ночей, которые девушка проводила, напряженно вслушиваясь в тишину, то выглядела она и в самом деле неплохо. Иваидзуми даже немного расстроилась, что за неделю она изрядно поднабрала вес. Волосы отросли, опустившись почти до лопаток, и девушка даже подумывала, чтобы найти здесь парикмахерскую, чтобы подкраситься, ибо темные корни на розовой шевелюре смотрелись жутковато. – Между прочим, как мужчина мог бы и промолчать или, в крайнем случае, сказать что-нибудь приятное. – Я, между прочим, страшно завидую, вы там отдыхаете, наслаждаетесь жизнью, а мне приходиться прозябать на работе. Касуми пожала плечами, мол, сам виноват, что не поехал с нами, хотя она и предлагала. – Когда приедете? Я постараюсь выходной подстроить. – Через пять дней, – улыбнулась девушка, косясь в сторону прикрытой двери. – Надеюсь, что у него сохранится такое же хорошее настроение… Она улыбалась, хоть где-то в глубине души и понимала, что хорошего всего понемногу и что такая прекрасная идиллия не может длиться вечно. Будь в её окружении кто-либо другой, Касуми бы еще засомневалась, но, увы, это был всего лишь Ойкава, от которого стоило ждать чего угодно. И к своему собственному ужасу девушка не знала, что хочет больше: задушить его, чтобы он не мучал других или же повеситься самой, чтобы хоть как-то выйти из этой непонятной ситуации. К сожалению, имея дело с больными людьми и довольно неплохо зная психологию таких личностей, Иваидзуми оказалась права.***
На следующий день Тоору не вышел на завтрак, а когда она попыталась войти, то дверь оказалась заперта, а нервный и несколько напряженный голос сообщил, что кушать он не собирается, и вообще стоит оставить его одного. Касуми офигела, пытаясь прикинуть, что она сказала или сделал, но настаивать не стала. Шина, который за несколько дней привязался к отцу, пытался проникнуть в комнату, но девушка вовремя успела перехватить его поперек живота и, не обращая внимания на протесты, оттащить подальше. Мягко, ласково объяснив ребенку, что папа плохо себя чувствует и ему нужно немного времени, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок, девушка решила остаться в номере. Периодически, когда мальчик отвлекался на игры, Иваидзуми на цыпочках подходила к двери, напряженно вслушиваясь в шумы за дверью. Тоору что-то бормотал, хотя большая часть его речи состояла преимущественно из матерных выражений, из-за чего девушка пришла к выводу, что у него вновь конфликт с самим собой. На всякий случай Касуми держала в кармане лекарства, готовая, в случае чего, выломать дверь и напоить мужчину через силу. Хотя всё это было весьма странно… Она всё время тщательно контролировала дозу, да и сам Ойкава не отказывался от лечения, поэтому «отката» не должно было возникнуть. Да и в этот раз медикаменты были подобраны с такой тщательностью, что риск проявления побочных эффектов был снижен фактически к нулю. На обед мужчина так же не явился. Ради общего спокойствия Касуми вновь постучала, на что её послали. Скрипнув зубами и пожелав всего хорошего, девушка уткнулась в телефон, решив списаться с профессором Джеффри и попросить совета. Мужчина не знал, что ответить, посоветовал лишь подождать и внимательно наблюдать. Настроение начало медленно угасать, а Иваидзуми принялась судорожно грызть ногти. Отвратительная привычка. Почти такая же хреновая, как курение сигарет... Обычно в обеденное время, когда большинство людей загорали на пляже или же брали экскурсии, в номерах проводилась уборка. Каково было удивление работника отеля, когда Касуми, растрепанная и нервная выпроводила его с вежливой улыбкой. Возможно, он не о том подумал, но переубеждать его никто не собирался, потому что проблемы, внезапно возникшие на горизонте, оказались куда важнее. К ужину девушка искренне порадовалась, что для маленького Шина за эти дни было слишком много эмоций, и засыпал он достаточно рано. Хоть мальчик по-прежнему и не разговаривал, Касуми и Ойкава перестали обращать на это внимание, ведь эмоциональность стала его основной характеристикой, а для нее не требовались слова. Когда ребенок уснул, Иваидзуми, сменив большую футболку на светлую рубашку с длинным рукавом, бесшумно выскользнула из номера.***
Из холла доносились громкая музыка, смех и выкрики ди-джея, и даже с другого конца коридора было видно, как мелькают цветные круги от ярких лампочек. Касуми вздохнула, немного сожалея о том, что не может присоединиться к общему веселью. В Америке она с ребятами часто выбиралась в клуб, чтобы немного расслабиться и потанцевать. Одна она, конечно же, не рискнула бы сунуться в малознакомое место с таким количеством людей, но совсем другое дело, когда ты с кем-то. Вообще она планировала сегодня вытащить сюда Тоору, чтобы немного выпить, но тут его укусила какая-то муха и порушила все планы. Но для того, чтобы осуществить задуманное, требовалось немного алкоголя, для храбрости, так сказать. Тряхнув головой, Касуми стала пробиваться сквозь толпу танцующих поближе к барной стойке. Радовало, что Блер заказала ей путевку «всё включено» и столовая, в том числе и бар были бесплатными. Ловко протиснувшись к стойке, девушка одним незаметным движением бедра оттеснила от стула слегка нетрезвого мужчину и, закинув ногу на ногу, щелкнула пальцами. – Бокал «Маргариты», будьте добры, – улыбнулась она подошедшему бармену. – А я всё думал, когда же вы нас посетите, – хмыкнул молодой человек, доставая с полки текилу и принимаясь за приготовление. Иваидзуми заинтересованно склонила голову к плечу. – Неужели я настолько приметная особа? – А то ж! Девушки с розовыми волосами у нас большая редкость. А ваш спутник не с вами? – К сожалению, – Касуми подперла кулаком щеку, как загипнотизированная наблюдая за быстрыми и ловкими движениями бармена. – Перегрелся на солнце, отдыхает. Парень сочувственно покачал головой. – Ваша «Маргарита», – перед девушкой поставили бокал с трубочкой, а сам молодой человек наклонился вперед, облокотившись о стойку и глядя куда-то поверх её головы. – Кстати, любите неожиданные знакомства? Иваидзуми скривилась и отхлебнула немного коктейля, который оказался на удивление вкусным и сладким. Довольно причмокнув, девушка чуть расслабилась. – Честно говоря, не очень. Но в целом не против, а что? – Тогда скажите об этом во-о-он тому парню, а то он пожирает вас взглядом с тех пор, как вы сюда пришли. Касуми обернулась и почти сразу же столкнулась со взглядом ярко-голубых глаз. Что ни говори, а молодой человек лет двадцати пяти-двадцати семи оказался весьма красив: черные волосы средней длины тщательно уложены, а челка лежит аккуратной раздвинута, открывая вид на бледное лицо, почти что мраморное лицо с узким подбородком, одет просто, но со вкусом – джинсы и белая рубашка с черными вставками на карманах. Заметив, что девушка так же на него смотрит, молодой человек поднялся и бодрой походкой двинулся в её сторону. – Привет. Не против, если я присяду? Девушка дозволительно махнула рукой, и парень сел на свободный стул. – Я Рэм, приятно познакомиться. – Касуми, взаимно, – представилась она, решив не прибегать к официозу. – Корея или Китай? Давно отдыхаешь? – Забавно, что вы меня об этом спрашиваете… Кореец, – улыбнулся Рэм. – Да вот уже четыре дня. Бармен, мне «Пина Коладу», будь любезен. Касуми, ты что-то будешь? Хохотнув, Иваидзуми отрицательно мотнула головой, а затем, не выдержав, восторженно проговорила: – Впервые вижу человека, который спрашивает у девушки в баре, нужен ли ей алкоголь или нет. – Не имею привычки напиваться и спаивать других, – Рэм безразлично пожал плечами, а бармен одобрительно хмыкнул. – Хорошо говоришь по-английски, кстати. – Спасибо, но я просто жила какое-то время в Америке, пришлось выучиться. И, как оказалось, с иностранцами общение дается куда проще, чем с японцами, – мрачно заключила девушка, думая о своем. Покосившись на часы, напряженно прикусила губу. – Сожалею, но мне пора. Спасибо за приятную компанию. – Уже? – парень, кажется, был слегка озадачен. Кивнув, девушка сползла со стула и виновато улыбнулась. – Прости, мы обязательно встретимся позже и поболтаем, но сейчас у меня и правда дела. Рэм понимающе кивнул и, немного поозиравшись по сторонам, нашел чистую салфетку. Достав из нагрудного кармана ручку, щелкнул и быстро написал свой номер. – Звони, как время найдется. Буду рад пообщаться. Иваидзуми улыбнулась, сунув записку в карман шорт и принялась пробираться на выход. Алкоголь хоть немного, но поднял настроение, а общение с новым знакомым выдалось на редкость приятным. Такого заряда хватило ровно до того момента, когда девушка принялась за осуществление своего замысла.***
Обойдя отель по периметру, Касуми остановилась под окнами, ведущими в комнату Ойкавы. Задумчиво постучав указательным пальцем по губе, девушка прошлась туда-сюда, примериваясь. Из плюсов – один хрен это её номер, никто ничего предъявить не сможет, в конце концов, можно будет списать на заклинившую дверь и наличие внутри мужчины-инвалида. Из минусов – второй этаж, хотя, учитывая высоту самих балконов, тут весь третий выходит, неровен час свалиться. «Эх, была не была…», – вздохнула она, проклиная всё на свете и аккуратно вставая ногами на балкон первого этажа. Придерживаясь за край стены, девушка принялась тихонько выпрямляться. Вытянула руку вверх, чуть не зарычала с досады, понимая, что её роста чуть-чуть не хватает, чтобы достать до балкона второго этажа. – Чем занимаешься? Едва удержавшись от визга, Касуми вжала голову в плечи и обернулась. – Уф, напугал, – облегченно выдохнула она, глядя на Рэма сверху-вниз. – Пытаюсь к себе в номер попасть, – и ведь даже почти не соврала. Брови молодого человека удивленно поползли вверх, но парень быстро взял себя в руки и, усмехнувшись, вкрадчиво уточнил: – Через окно? – Именно, – ничуть не смутилась она, растянув губы в шальной улыбке. – Видишь ли, люблю заниматься скалолазанием на досуге. – А если серьезно? – кажется, Рэм едва пытался сдержать смех. Касуми насупилась и поудобнее обхватила стену руками, мысленно радуясь, что в комнате нет постояльцев. – К подопечному своему попасть пытаюсь. С утра заперся в комнате и не хочет меня пускать, боюсь, как бы чего не случилось. – Обычно если люди запираются в комнате, они либо не хотят, чтобы их беспокоили, либо они уже не одни, – осторожно уточнил парень, приближаясь. – Да знаю я, – фыркнула девушка, отворачиваясь и вновь пытаясь дотянуться до края балкона. – Но здесь точно не второй вариант, а что касается первого… Там такая ситуация, что проще привязать его к руке, чтобы не беспокоиться. – Нда-а-а… Ладно, ответ принят. Давай все-таки помогу, а то шею свернешь, пока туда прыгать будешь. Отказываться Касуми не стала, а Рэм уже залез рядом и, бесцеремонно усевшись на балкон, спустил ноги в сторону чьей-то комнаты. Крепко вцепившись ладонями в ограждение, слегка наклонил голову, позволяя девушке взобраться к нему на плечи. Быстро скинув босоножки, Иваидзуми, всё так же придерживаясь за стену, аккуратно поставила на плечи парня сперва одну ногу, затем другую. Сердце бешено колотилось от испуга и от осознания того, что если Рэм хоть чуточку шевельнется, то она полетит с высоты не только своего роста, но и половины роста парня и, собственно, балкона. Но, на удивление, плечи парня оказались не только широкими, но и достаточно устойчивыми. Спина его сильно напряглась, превращаясь в камень, а длинные пальцы крепко обхватили её щиколотки, удерживая на месте. Касуми медленно, придерживаясь одной рукой за стену, начала выпрямляться. – Ой, – тихо прошипела она, едва не стукнувшись макушкой о край балкона. – Сейчас-сейчас… – зацепившись пальцами за край, начала подтягиваться на руках. Рэм, почувствовав, что ноги девушки отрываются от его плеч, осторожно соскользнул на чужой балкон и, сцепив ладони, подтолкнул Касуми наверх. Матерясь и чертыхаясь, розоволосая перемахнула через ограждение, а затем, немного отдышавшись, соскользнула с балкона на карниз окна, ведущий в комнату Тоору. – Не свались, пожалуйста, – раздалось снизу. Сам парень уже вернулся обратно на землю и теперь не без интереса наблюдал за её перемещениями, задрав голову. – Спасибо, – девушка благодарно махнула рукой. Благо, что карниз был достаточно широким, а босиком было куда проще удержаться. Рэм хмыкнул и отвесил галантный поклон. – Если решишь спуститься тем же путем, то мой балкон в полном твоем распоряжении. – Чего? – от возмущения Касуми едва не сорвалась вниз. – А чего раньше не сказал? Парень рассмеялся и пожал плечами. – Зато сколько адреналина! – и прежде чем девушка успела как следует разозлиться, молодой человек подобрал её обувь и, отсалютовав ею, добавил: – У меня дверь на балкон закрыта, так что я традиционно через дверь. Обувь оставлю под дверью, Золушка. – Ну ты!.. – прошипела она, наблюдая за тем, как парень, напевая какой-то веселый мотив, уходит по дорожке в сторону главного входа. Крутя на пальцах её босоножки… Мда. – Блин, ладно, позже с тобой разберусь, – пообещала она, уже добредя до окна. В комнату залезть не составило труда: Касуми просто кувырнулась вовнутрь, едва не свернув себе шею и больно ударившись плечом. Конечно, грохот состоялся такой, что Ойкава, лежавший на кровати подскочил, как ужаленный. – Какого?.. – прорычал он, включая настольную лампу и тут же морщась от яркого света. – Касуми? Что ты здесь… Нет, не то… Как ты вообще здесь оказалась? – Вас действительно это сейчас волнует? – ядовито осведомилась она, потираясь ушибленное плечо. Мужчина перевел осоловелый взгляд на распахнутое настежь окно, на девушку, стоящую в его комнате и, похоже, проснулся окончательно. – Ты что, в окно влезла? – ошарашенно воскликнул он, делая резкое движение в её сторону, но явно забыв, что ног у него нет. А для того, чтобы придушить, Касуми слишком далеко стоит. – Да. А что? – Иваидзуми невинно захлопала глазами, всем своим видом показывая, что не видит в этом ничего такого. – Капец… – пробормотал Ойкава, запуская пальцы в волосы. – Нахрена? – Да вот не знала, стоит ли мне вам ужин нести или можно уже скорую вызывать, – огрызнулась она, в последний раз поведя плечом. Рука болела неимоверно, наверно гематома вылезет. – Уж простите, что без ужина. Хотела лично убедиться, что вы ещё не наложили на себя руки. А то знаете ли, приду, а здесь уже хладный труп лежит. Ну знаете, как это бывает… Взлом двери, вызов полиции, скорой, весь персонал сбежится. Потом понятых приглашать будут, вопросы всякие задавать, протоколы заполнять… И во всей этой суматохе я об этой несчастной тарелке еды и вовсе забуду, а она испортится и пахнуть будет. Тоору слушал её монолог, то открывая, то закрывая рот, и никак не мог понять, что хочет сделать больше: послать за такие слова тем же путем, по которому она пришла, или же завалить на кровать и просто придушить, чтобы не мучиться. – Да в конце концов, какого черта? – взвилась Касуми, которой уже изрядно надоело нести какой-то бред. – Что происходит? Изо всех сил сжав руки в кулаки, мужчина процедил сквозь плотно сжатые зубы: – Свали отсюда. – Что-о-о? – девушка подавилась воздухом. – Я, между прочим, себе места не нахожу, беспокоясь за вас, а вы… – поняв, что еще немного и она взорвется, Касуми резко закрыла рот. Прикрыв глаза, мысленно досчитала до десяти и, приведя дыхание в порядок, ровным тоном поинтересовалась: – Я вам ничего не сделала, Ойкава Тоору. Так почему вы позволяете себе со мной разговаривать так, будто я враг номер один? Объясните же, я не умею читать мысли и не понимаю, о чем вы думаете. Скажите, и мы вместе попытаемся решить проблему. – Просто уйди, – желваки вздулись на его лице, когда он говорил это. Пальцы сжали несчастное одеяло так, будто хотели разорвать на тонкие лоскутки. – Прошу, уйди сейчас, пока я не совершил непоправимое... От его тона Касуми невольно покрылась мурашками, а атмосфера вокруг стала какой-то странной. Это чувство можно было бы назвать ледяной пустыней или же горячим льдом, потому что «непоправимое» из его уст звучало уж больно двусмысленно. Иваидзуми гордо вскинула подбородок и, демонстративно обойдя кровать по широкой дуге, остановилась у самого выхода, сжав в пальцах ручку двери. – Молчание лишь тяготит. Но в вашем случае слова отягощают других. Не так ли? – и прежде чем мужчина успел что-либо сказать, девушка ушла в свою комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. И, естественно, Ойкава не смог увидеть коварной улыбки, тронувшей её губы. Тоору с тяжелым, мученическим стоном откинулся обратно на кровать, закрыв лицо ладонями. Не сделала она ничего? Ага, как же…***
Прошлой ночью будто черт дернул – пить захотелось. Графин с водой пустой, а ближайшая вода только в ванной комнате. Ну что поделать? Будить Касуми не хотелось, а сына тем более, пришлось справляться самому. Надев в полумраке протезы, мужчина, морщась от боли в отекших ногах, стал аккуратно пробираться в ванну. Если бы он в тот момент обернулся, то увидел бы Шина, спящего на кровати одного, и тогда, возможно бы задумался, где может быть Иваидзуми. Но нет… Глаза, не привыкшие к темноте после пробуждения, не зафиксировали этот момент. Едва Тоору потянулся для того, чтобы включить свет, как до ушей его донесся тихий, протяжный стон. Рука дрогнула, там не дотронувшись до переключателя, а мозг, немного офигевший от услышанного, послал слабый, едва заметный сигнал о том, что самым правильным решением сейчас будет уйти. Новый стон, протяжней и слаще предыдущего заставил сердце сделать кульбит в груди и полностью отключить мыслительный процесс. Как он себя не уговаривал, какие бы не пытался привести разумные доводы, сколько бы раз «нет» он не повторил, он остался. Просто встал у другой стены так, чтобы не было видно, а дверь и так была приоткрыта. Дурацкое, почти забытое чувство, когда перед глазами встает пелена, а кровь стучит в висках так, что кажется слышит вся округа. Впрочем, встала не только пелена… Ойкава напряженно прикусил губу, наблюдая. Изящный изгиб девичьего тела, извивающихся на раскрытом шезлонге лишал всякого разума. Касуми тихо постанывала, одной рукой лаская белые упругие груди, а второй… О боже… Тоору запустил руку в спальные шорты, которые внезапно стали ужасно тесными. Длинные пальцы девушки умело массировали клитор, периодически, как бы случайно, проникая глубже. Еще глубже… Легко, плавно, сперва один, затем два, три… Девушка выгнулась в спине, пытаясь усилить ощущения. Мужчина слышал, с каким чпокающим звуком её пальцы массировали лоно, и невольно представил, насколько легко его собственный член должен войти в неё. А Касуми, будто зная, что он за ней наблюдает, вытащила пальцы и с чувством, с наслаждением облизала их, чтобы тут же шире раздвинуть ноги и продолжить самоудовлетворяться. Она была влажной, разгоряченной и чертовски сексуальной. Такой, какой он боялся себе представить. Такой, какой она никогда не сможет быть с ним… А он всё продолжал представлять: как сжимает её небольшую, но мягкую грудь, как его язык ласкает розовую бусинку соска, как его пальцы проникают в её влажное лоно, как она течет от его прикосновений, как требует большего… И тут, когда он поднял голову, едва не закричал от ужаса, отчаяния и стыда, охватившие его в одно мгновение. На него с осуждением, укором и брезгливостью смотрел Иваидзуми Хаджиме, держа за руку двенадцатилетнюю Касуми, которая жалась к брату, глядя на Ойкаву во все глаза. Это было настолько неожиданно, что Тоору едва не оторвал себе член, резко дернув рукой. Сердце рухнуло куда-то в пятки, а боль в висках стала почти невыносимой. Черные густые брови Хаджиме сошлись на переносице, на лбу пролегла глубокая складка. Мразь… Подонок… Педофил… Ничтожество… Как ты мог?.. Как посмел?.. – Нет… – голос внезапно пропал, а вместо него из горла вырвался тихий, испуганный вдох. – Это не то… Козел… Ублюдок… Извращенец… Конченный гандон… Ты не заслуживаешь её… «Нет… – мужчина в отчаянии сполз на пол, обхватив голову руками и уткнув голову в колени. – Нельзя. Не могу… Господи, Касуми…». Он не помнил, как добрался до спальни. Не помнил, как запер дверь. Ему было плевать, заметила его девушка или нет, потому что он не видел ничего и никого. В голове лишь эхом проносились слова близкого друга: Ты не заслуживаешь её… Абъюзер… Инвалид… Больной урод… Не заслуживаешь…