Ломаный

      — Ну, Серёжа, как ты? Доволен, что вышел в свет после долгой игры в затворника?       Солнце назойливо било в глаза, стоило лёгкому ветерку сдвинуть светлую оконную занавеску. Кондиционер в летнем питерском кафе так не вовремя сломался, и в стороне гудел небольшой вентилятор. Он не особо спасал от жуткой духоты, обрушившейся на Питер, и работал скорее для вида, чтобы не жаловались и без того немногочисленные посетители. Хлопнула дверь, и послышался лёгкий девчоночий смех — в кафе зашли молодые студентки. Они бросили заинтересованный взгляд на Серёжу и зашептались — возможно, узнали, возможно, нет. Может, им просто показалось, что у него знакомое лицо.       А Серёжа поднял взгляд на своего собеседника. Михаил Иванович Новиков, меценат и предприниматель из Петербурга, обладал удивительной аурой. Он улыбался и на душе сразу становились легче. У него были добрые глаза, а ещё он никогда не злился и не повышал голос. Михаил был старше Серёжи лет на двадцать, и на его зрелом лице уже появлялись тоненькие аккуратные морщинки, которые было так приятно изучать. Михаил был высоким, статным, очень худым мужчиной с прямой королевской осанкой. Его тёмные волосы, которые уже тронула лёгкая седина, красиво обрамляли лицо, на ногтях был аккуратный маникюр. Он выглядел великолепно. Серёжа надеялся, что в его возрасте будет выглядеть так же.       — Я... — Серёжа опустил взгляд и задумался, ища в своём сердце ответ на этот простой вопрос. — Да, спасибо, что вытащили меня, Михаил. В последнее время я и правда редко выходил. Всё больше в офисе. Работа, работа...       — А почему? — с интересом спросил Михаил и нахмурился. — Ты такой молодой, Серёжа, а запираешься в башне. Не дело это. Тебе бы гулять, знакомиться.       — Ну... — Серёжа неопределённо пожал плечами. — Давайте не будем об этом? Я не самый социальный член общества, да и нудный, если честно. Люди меня не любят. Лучше обсудим ваш проект.       Серёжа лукавил. Он практически не выходил из башни после той истории с Олегом. Не хотелось думать о случившемся, не хотелось переживать этот кошмар снова и снова. Серёжа с головой ушёл в работу, думая только о «Вместе» и второстепенных проектах. Общался он только с Марго, своим Искином, и его это устраивало.       Михаил Новиков, с которым Серёжа уже когда-то сотрудничал в организации благотворительных вечеров, позвонил вечером и предложил обсудить кое-что интересное. Касающееся благотворительности, конечно же. Он сказал, что был так впечатлён Серёжей и тем, что он делает для других, что разработал проект нового детского дома в Петербурге, который будет включать и школу, и дополнительные секции, и всё необходимое для всестороннего развития.       — После того, как ты кормил на улице бездомных, — сказал Михаил. — Я тоже загорелся сделать что-то значимое.       — Это прекрасная идея, — сказал Серёжа. — Только жалко, что кто-то попадёт в такой детский дом, а кто-то в другой. Например, в такой, в котором рос я сам. Не все были добры, да и развиваться, учиться было практически невозможно.       — Со временем облагородим и другие детские дома, как ты сделал с «Радугой», — ответил Михаил. — Это же просто потрясающе! Ты сотворил невозможное.       — Я надеюсь, это поможет детям. — Серёжа взял аккуратную чашечку с кофе и сделал глоток. — Больше им никто не поможет, только мы.       — Согласен! — ответил Михаил и кивнул. — Только мы, те, у кого есть желание и идеи. Так вот, у меня есть долгий подробный план по созданию и строительству такого, даже не детского дома, а комплекса, но не хватает новаторства мысли, изящества. Всё это есть у тебя.       — Как и деньги, — улыбнулся Серёжа.       — Не без этого, — с такой же лёгкой и светлой улыбкой ответил Михаил. — Не без этого.       Серёжа кивнул и посмотрел на свой остывший кофе. Почему-то ему стало грустно и тоскливо, словно волна печали разом накрыла его. Это неприятное чувство преследовало его уже несколько дней, с той ночи, как ушёл Олег. Нужно было спасаться от противной меланхолии и тоски. Расстались, так расстались, это к лучшему. Немного подумав, Серёжа поднял взгляд.       — Я только «за», — сказал он.       — Давайте тогда заедем ко мне, — оживился Михаил. — У меня уже целый бизнес-проект. Я всё покажу, расскажу, обсудим...       Серёжа моментально напрягся. Он нервно облизнул губы и уже почти придумал причину для отказа, когда Михаил внезапно подался вперёд и доверительно накрыл его руку своей.       — Вместе мы изменим этот город, — тихо сказал Михаил. — Вместе.       Вместе.       Серёжа вымученно улыбнулся. Ему нравилось это предложение, но никуда ехать он не хотел. Обычно он назначал встречи на нейтральной территории, даже не у себя в офисе, и встречался в дневное время. Он слишком занят, чтобы ехать куда-то, да ещё и в поздние часы — так он говорил. Но Михаил предлагал хорошее дело и был так воодушевлён, что Серёжа невольно загорелся тоже. К тому же, добрые глаза собеседника и мягкая улыбка располагали.       — Поехали, — повторил Михаил. — Моя жена будет рада познакомиться! Как раз поужинаем.       Серёжа неловко улыбнулся и кивнул. Что ж... в принципе, звучало неплохо.       Когда они вышли из кафе, было шесть часов вечера. На улице ещё было светло, хотя небо уже постепенно окрашивалось в алый цвет. Садясь в машину, Серёжа нервно глянул на часы и постарался успокоиться. Ничего страшного не случится, если он съездит в гости к доброму приятелю. Люди иногда так делают и ничего плохого не происходит. Это нормально. Дружить нормально, ходить в гости тоже нормально. Михаил всю дорогу что-то говорил, спрашивал и шутил, а Серёжа только нервно улыбался и дёргано качал головой. Пару раз он попытался ответить, но вышло сбивчиво. Всё же он не привык к такому и не умел доверять другим.       В небольшой посёлок под Питером они въехали в начале девятого вечера. Михаил продолжал что-то весело рассказывать, Серёжа робко улыбался и кивал. Он слушал, но никак не мог себя заставить вступить в диалог. Ему было некомфортно, он хотел домой, но понимал, что так дела не делаются. Невозможно вести бизнес, сидя в четырёх стенах. С огромным трудом Серёжа заставил себя почти что расслабиться.       Всё будет хорошо — говорил он сам себе.       Припарковались у небольшого двухэтажного новенького дома за высоким кирпичным забором. На улице уже начало темнеть, в стороне лаяли собаки. Выходя из машины, Серёжа осмотрелся по сторонам и только в редких домах заметил свет. Улочки были пусты, вокруг стояла тишина, разбавляемая только агрессивным злобным лаем.       — Тихо тут, — сказал он.       — Да, — выдохнул Михаил и хлопнул дверцей. — Посёлок небольшой, зато тихий. Людей тут и правда мало.       Охранник вежливо кивнул Михаилу, но было в этом жесте что-то странное. Михаил посмотрел на него так, словно видел впервые, да и охранник поздоровался не сразу. Они вели себя так, словно видели друг друга впервые, да приехал Михаил вовсе не домой. Странное чувство преследовало Серёжу с первой же секунды, стоило ему покинуть машину. Он напрягся, огляделся по сторонам, но ничего подозрительного в ухоженном саде не заметил. Он всё же пересилил себя и прошёл в дом за Михаилом.       Как оказалось, зря.       — Серёж... — Михаил обернулся в холле и посмотрел на него очень грустно. — Прости, так вышло. Я не хотел, ничего личного.       Серёжа не успел ничего понять, когда старый пыльный мешок одним резким движением водрузили на его голову. Серёжа закричал, попытался вырываться, но его перехватило сразу несколько сильных рук. Его скрутили, ударили и сделали подсечку, заставив встать на колени.       — На цепь его! — услышал он. — Эту бешеную псину нужно держать только на цепи!       Это последнее, что Серёжа услышал до того, как его ударили по голове. Всё произошло так быстро, что он даже не успел испугаться.       Очнулся Серёжа в холодном и влажном помещении. Голова болела так, что невозможно было её поднять. Перед глазами всё плыло, к горлу подкатывала тошнота. Мир вокруг кружился и никак не желал остановиться. От этого мутило, было плохо. На дрожащих руках и с огромным трудом Серёжа приподнялся. Он был полностью раздет, а на его шее был застёгнут ошейник, от которого к стене тянулась небольшая, но толстая цепь. Постепенно Серёжа проморгался и понял, где находится — это был небольшой и тёмный подвал.       От паники и мигом охватившего его страха ком подкатил к горлу. Серёжа вздрогнул всем телом, осмотрелся по сторонам и от отчаяния и ужаса задрожал с головы до ног. Собственный жалостливый всхлип показался слишком громким в мрачной тишине подвала. Испуганно сжавшись, Серёжа отполз к стене, обхватил руками колени и замер, словно так его никто и никогда не смог бы найти.       Прошло достаточно много времени, прежде чем Серёжа немного успокоился и взял себя в руки. Холод пробирал так, что ломило все кости, а пальцев ног и рук он уже не чувствовал. Нужно было собраться, успокоиться и попытаться выбраться. Только не шуметь. Иначе можно было умереть от голода и холода. Если, конечно, ему не уготовили судьбу страшнее и хуже.       Серёжа осторожно, наощупь отодвинулся от стены и на пробу потянул тяжёлую цепь. Звяканье колец показалось ему слишком громким в царящей вокруг тишине, но Серёжа всё же уверенно перехватил её дрожащими руками и потянул всем своим весом. Бесполезно. Он дёрнулся, сильнее сжав озябшие руки, но снова ничего не вышло. Бесполезно. Ошейник тоже оказался слишком толстым и прочным — рваться он никак не собирался.       В этот момент наверху громко хлопнула дверь. Серёжа замер и медленно поднял голову, словно мог хоть что-то рассмотреть в кромешной тьме. Он слышал медленные вальяжные шаги. Тот, кто шёл к нему, явно не спешил и наслаждался страхом пленника. Внезапно щёлкнул выключатель, вспыхнул приглушённый рыжеватый свет, и Серёжа, отвернувшись, поморщился. Глаза резануло такой болью, что их тут же застлало влагой.       — Очнулся? — услышал он знакомый до боли голос. Голос, который слышать никогда больше в жизни не хотел.       Дрожь сковала и без того слабое тело. Серёжа медленно, слишком медленно поднял голову, вскинул на спускающегося по лестнице человека обезумивший от ужаса взгляд. По щеке предательски скатилась слеза. Нет, это не могло быть правдой. Точно не могло. К нему спускался человек, который несколько лет был мёртв. Он погиб в ту ночь, которую Серёжа не хотел вспоминать. Не хотел вспоминать до такой степени, что отчаянно тряс головой и буквально умолял ничего не говорить. Нет. Если промолчать, зажмуриться и сделать вид, что это всё не по-настоящему, то жуткий мираж развеется.       Только это был вовсе не мираж.       — Так вот каким ты стал, Серёжа... — услышал он хрипловатый голос. — Сколько прошло лет? Лет семь?       — Семь... — хрипло ответил Серёжа и не сразу сообразил, что ответил.       — Значит, ты всё же меня помнишь.       Серёжа снова поднял на него взгляд. Если бы не голос, он бы его, конечно, не узнал. Виктор Игнатьев когда-то был самым красивым и успешным мужчиной Петербурга. Меценат, пацифист, филантроп, спортсмен, весельчак — мечта, а не мужчина! Идеальный семьянин — жена, двое детей. Сейчас же вместо копны чёрных волос на его голове была лысина. Как и лицо, вся она была исчерчена грубыми уродливыми шрамами. Ни бровей, ни ресниц не осталось, одно ухо словно приросло к голове. Виктор располнел и оплыл, казался неподвижным — ещё бы, последствия пожара не могли быть другими. Когда-то всё его тело охватило пламя, и ещё удивительно, как он пережил это и выкарабкался, тем более с такими жуткими ожогами.       Виктор, прихрамывая, спустился по лестнице, подхватил стул, передвинул его в центр подвала и медленно осторожно сел.       — Значит, помнишь меня... — вздохнув, сказал он. — А помнишь, каким я был и что ты сделал, Серёжа? Ты уничтожил того единственного человека, который мог спасти наш город.       — Спасти? — нервно усмехнулся Серёжа и сжался, стараясь хоть как-то прикрыться. Он был обнажён, и от того ощущал себя ещё более уязвимо. — От кого?       — От продажной власти! — Виктор развёл руками и зашёлся громким кашлем. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он вздохнул и покачал головой. — От зажравшихся чиновников, Серёжа, от гнили, разъедающей нашу землю. Разве ты не помнишь? Я был героем!       Громкие заголовки о том, что в пожаре погиб настоящий герой, Серёжа, конечно же помнил. Как и фотографии с места происшествия, где от элитного особняка Игнатьева осталось только пепелище.       — А ещё ты был педофилом, — прошептал Серёжа, слыша, как дрожит его голос.       — Педофилом? — Виктор усмехнулся. — Тебе было семнадцать, разве это педофилия? К тому же, с тобой я особо ничего сделать не успел. Ты раскрутил меня на деньги, а когда нужно было ответить за доброту, превратился в бешеную чокнутую суку. Напоминаю, в тот вечер ты приехал ко мне добровольно.       — Добро...вольно? — переспросил Серёжа. Воспоминания перемешались. Одна картинка сменяла другую, и Серёжа уже не знал, что же случилось на самом деле. За все эти семь лет он ни разу не думал о том вечере — просто запрещал себе, чтобы не упасть в глубокую депрессию. Он работал и спасался только проектом «Vmeste».       — Я не хотел... — прошептал Серёжа. — Я не хотел и сказал об этом! И не моя вина, что заискрила чёртова розетка! Или что там было в заключении...       — Розетка?! — Виктор это почти что прокричал. — Какая розетка?! Ты правда не помнишь? Совсем ничего не помнишь?! Ну ты и псих, Серёженька. Совсем конченный. Ты несколько дней раскручивал меня на деньги, гулял со мной по Питеру, ел и пил со мной, поехал ко мне. А когда дошло до дела, ты поджёг мой дом, а потом взял нож и перерезал всех, кто был дома. Меня. Охрану. Прислугу. В ту ночь погибло двенадцать человек, Серёжа.       Серёжа дрожал. Да, он помнил. Он помнил и прятал эти воспоминания от самого себя так глубоко, как только мог. Прятал и отчаянно не хотел вспоминать. Семь лет назад, Питер, Серёжа только окончил школу и собирался поступать в Москву. Виктор познакомился с ним на выпускном, похвалил за рекордно высокие результаты и интересные проекты. Серёжа кокетничал, улыбался и хитро прикусывал губу, Виктор же смущённо улыбался. Они встретились на другой день и после, затем снова и снова. Это было прекрасное светлое лето, Виктор покупал Серёже одежду и еду, водил его по ресторанам. Они оба знали, к чему это ведёт, несмотря на то, что Виктор был женат. Он оказался очарован молодым Серёжей — его красота и молодость покорили его и свели с ума.       В ту ночь, когда после очередного свидания они приехали в загородный дом Виктора, Серёжа сам купил презервативы. Он знал и понимал, что будет и тщательно готовился. Но уже в кровати они поссорились. Что-то пошло не так. Серёжа помнил, что кричал, ругался, а потом подскочил, схватил одну из свечек, которые украшали комнату для романтики, и бросил прямо в кровать. Пламя вспыхнуло моментально. Виктор отчаянно закричал, забился, но запутался в чёртовом покрывале. Объятый тканью и пламенем, он свалился на пол, продолжая вопить, посыпались и другие свечи. На его крики сбежалась охрана, Серёже ничего не оставалось, кроме как схватиться за нож, которым они до этого нарезали фрукты.       Покидая охваченный огнём дом, Серёжа видел в отражении дребезжащего окна золотой отблеск своих обычно голубых глаз.       — Нет... — прошептал Серёжа и отчаянно мотнул головой. — Нет!       — Да, Серёжа, да, — ответил Виктор и снова тяжело закашлялся. — Но я, будучи белой вороной, выжил. Много времени ушло на восстановление и реабилитацию, а ты сбежал в Москву. Мне годами приходилось добывать кровь бомжей и шлюх, чтобы исцеляться медленно, постепенно. Из белой вороны я превратился в проклятого обезумевшего оперённого! И вот, когда я стал способен хоть на что-то, я занялся небольшим... бизнесом. Так и познакомился с Кирюшей Гречкиным.       — Бизнесом?.. — тихо переспросил Серёжа.       — Ты скоро всё сам узнаешь, потому что ты — звёзда сегодняшней ночи. — Он криво усмехнулся. — Именно Кирюша рассказал мне, что ты вернулся в Питер, да ещё и разбогател. Подумать только... продажная шлюха из детского дома и добился таких высот. Признавайся, во многих койках побывал ради такого?       — Что... — Серёжа затряс головой, не желая это слышать.       — Подобраться к тебе я не мог, пока ещё мало сил у меня и власти. И тут мне звонит Кирюша и говорит, что приведёт тебя. Мол, ты остался беззащитным и вряд ли кто будет тебя искать. Не отказываться же? Пришлось, правда, схватить за горло Мишаню, он не хотел привозить тебя в ловушку, принципиальный наш. Тоже оперённый, кстати. Но тридцать серебряников, Серёжа, работают с незапамятных времён.       — Что тебе нужно? — раздражённо спросил Серёжа и злобно глянул на него. — К чему эти рассказы? Хочешь убить, так убей. Или денег надо?       — Хочу... — прошептал Виктор и сделал вид, что задумался. — Чтобы ты сдох, зная, что ты один и все тебя бросили и предали. Ты никому не нужен, Серёжа. И я бы даже великодушно убил тебя быстро и без лишних сантиментов, но в том пожаре... — Он подался вперёд и перешёл на заговорческий шёпот: — погиб один из моих сыновей. И этого я тебе никогда не прощу. А теперь пришло время тебе познакомиться с моим бизнесом, но для начала небольшой ритуал.       Виктор медленно встал и обожжёнными в шрамах руками достал из кармана сложенный нож. Сверкнуло лезвие, и Серёжа испуганно сжался. В нём не было сил для сопротивления, он дрожал и смотрел отчаянно, с ужасом, потому что ничего не мог сделать. Он был в плену, совсем один, раздет, полностью отданный на волю Виктора. Острое лезвие оставило глубокий порез на его щеке. Серёжа закричал, когда лезвие скользнуло по шее к плечу, прочерчивая длинный изящный след. От третьего пореза он дёрнулся и попробовал защититься и отбиться, но Виктор громко и призывно свистнул.       Послышался топот ног. В подвал вбежали люди в строгих чёрных костюмах, видимо, охрана. Они перехватили Серёжу, вздёрнули его на ноги, скрутили руки и достали такие же ножи. Боль застилала разум. Серёжа кричал и вырывался, когда несколько лезвий уродовали его лицо, грудь, спину, пока кровь стекала по ногам к полу. В воздухе неприятно и тошнотворно пахло железом, Серёжа отбивался, но пару раз его попытки прервали решительными крепкими ударами в живот. Вскоре он ослаб и просто вздрагивал каждый раз, когда ножи касались кожи.       Серёжа не понимал, что это за жуткая пытка. Впрочем, понял быстро, как только его выволокли наверх и на улицу, где держали ещё четверых окровавленных обнажённых пленников — двух парней и двух девушек. А вокруг, заполнив почти всё пространство от дома до забора, стояли оперённые. Серёжа понял это по их жадным, безумным и сверкающим взглядам. Они чувствовали кровь и уже не могли контролировать себя.       На посёлок давно опустилась ночь. У заборов ярко горели декоративные огромные факелы. Видимо, подобное происходит тут и правда далеко не в первый раз.       — Правила просты, — огласил Виктор, поднявшись на ступени дома, так, чтобы его было видно. Говорил он это скорее для пленников, потому что стоящие вокруг хищники, казалось, и так всё знают. — Наши гости получают свободу и бегут. Могут попытаться спрятаться в домах, могут добежать до леса, но фора у них будет небольшая. Ровно столько, пока охотники делают взносы. Каждый, кто заплатил, может бросаться в погоню. Последней жертвой должен стать вот этот юноша, Серёжа Разумовский. Тот, кто принесёт мне его голову, получает все деньги! Итак, начали!       Серёжа соображал с трудом. Он не сразу двинулся, когда его отпустили и подтолкнули к открывшимся воротами. Продрогшие ноги не слушались, всё тело болело от порезов и побоев, но он всё же поспешил за другими пленниками, которые тоже бежали с трудом. Охотники — оперённые — довольно засвистели и закричали, словно поддерживая и подбадривая. Их жуткие лица превратились в калейдоскоп ужаса и кошмара — бешеные глаза, острые зубы, дикие взгляды. Теперь понятно, зачем было столько порезов. Это охота, и собаки бегут на запах крови.       Оказавшись за воротами, на пыльной проезжей дороге, Серёжа поспешил к лесу, который виднелся неподалёку.       — Не бегите в дома! — крикнул он девчонкам, которые бросились на спасительный свет окон. — Тут все свои! Не надо!       Но они не послушались. Парни же бежали к лесу, и Серёжа попытался докричаться и до них:       — Давайте вместе! Нам надо защищаться! Только вместе мы сможем...       Они не послушались тоже. Обезумев от ужаса, каждый бросился в свою сторону, и Серёжа, кое-как разогнав кровь в онемевшем израненном теле, побежал к лесу. Острые камни и ветки царапали беззащитную подошву ног, пару раз Серёжа споткнулся и упал, разодрав ладони и разбив колени. Он неловко вставал и спешил дальше, и даже успел скрыться за первыми широкими деревьями, когда за спиной послышались отчаянные девчачьи крики.       Охота началась.       Серёжа бежал всё дальше в чащу, прорываясь сквозь колючие кусты, слыша лишь треск веток, своё сбившееся дыхание, биение загнанного сердца и крики далеко позади. Он устал и ослаб, бежать больше не было сил, а кругом были только деревья и жуткая ночная чернота. Тогда Серёжа устало спрятался за поваленным деревом и сжался, дрожа с головы до ног.       Он жалко плакал от слабости и страха. Ну почему он был такой?.. Почему он не мог ничего сказать или защититься, почему, почему, почему он такая тряпка?! Всё, что он мог, это сидеть и ныть, молиться, чтобы его не обнаружили, хотя он был окровавлен с головы до ног. Даже холод уже не пробирал так — тело свело от жуткого липкого страха.       Послышались голоса и треск веток — погоня приближалась. Серёжа понимал, что нужно бежать, но он лишь сильнее плакал и обнимал себя. Жил как трус и умрёт так же — думал он отчаянно.       — Впусти меня.       — Что?! — Серёжа вскинул голову. Он точно, определённо точно слышал голос.       — Впусти меня.       Серёжа осмотрелся. Он был один, совершенно точно один, да и голос этот словно звучал... в его голове.       — Впусти меня, и я помогу нам. Ты слишком долго был один. Я тебе нужен.       — Кто ты?.. — спросил Серёжа.       — Я — это ты, а ты — это я. Но сейчас только я могу помочь.       Серёжа замотал головой. Что бы это ни было, но впускать это он точно не хотел. Почему-то от этого голоса ему стало только страшнее, словно за этой дверью его подкарауливал ужас куда более дикий, чем стая оголодавших вампиров. Это было давно, очень давно, Серёжа уже это проходил... Чтобы развеять мираж, Серёжа подскочил, осмотрелся по сторонам и увидел, что напротив него стоит один из них — вампир. Молодой совсем, лет шестнадцати. Он открыл рот, демонстрируя клыки, и с криком бросился на Серёжу.       Всё произошло мгновенно: Серёжа и сам не понял, как перехватил запястья мальчишки, сжал и с размаху приложил его спиной о мощный ствол дерева. Мальчишка болезненно охнул, а Серёжа повалил его, оседлал и со всей силы решительно вцепился в тонкое горло. Мальчишка захрипел, пытаясь скинуть с себя Серёжу, царапал его руки, дрался, но скоро затих, а его глаза закатились.       Он был мёртв.       Серёжа даже не понял, что произошло. Он встал, равнодушно глянул на труп и осмотрелся. Подхватил толстую, но заострённую палку, и со всех ног бросился в чащу. Выбора не было: или он, или они. Казалось, что у него открылось второе дыхание, даже боль отошла на второй план. Серёжа бежал всё дальше и дальше, углубляясь в спасительный лес. Он припоминал, что неподалёку была трасса. Добраться бы...       Внезапно на него со спины набросились ещё двое. Серёжа ловко вывернулся, всадил в горло одного свою палку, а второму вцепился в глаза и продавил глазницы. Первый захрипел, второй закричал, и Серёжа тут же приложил его камнем по голове. Теперь на нём была не только собственная кровь, но и чужая.       Отдышавшись, Серёжа грубо вырвал из чужого горла свою палку, окропив алыми каплями тёмную траву, и побежал дальше. Впереди уже виднелся свет фар, слышались гудки. Трасса. Серёжа побежал быстрее, но остановился, когда увидел спешащих навстречу людей. Оперённых. Много, больше тридцати. Он замер, но решил, что драться будет до конца. Серёжа занёс руку и уже приготовился броситься на первого, как внезапно со стороны, из-за деревьев, выскочил Олег.       — Серёжа?! — крикнул он и испуганно осмотрел его с головы до ног. — Твою мать, что с тобой?! Кто это с тобой сделал?!       В этот момент Серёжа словно пришёл в себя. Он вспомнил, что только что оставил за спиной три трупа, да так легко, словно убивал каждый день. Голова болела и кружилась, перед глазами повело. Серёжа задрожал, выронил окровавленную палку и испуганно отстранился от Олега.       — Нет... — прошептал он. — Ты... с ними? Ты с ними заодно, да?!       — С кем? — громко спросил Олег. — Серёжа, спокойно, я пришёл за тобой, пришёл на подмогу. Один из моих людей присматривал за тобой всё это время и сообщил, что ты так и не вышел из дома в этом посёлке. К тому же, он заметил тут очень много оперённых, поэтому мы тут. Все эти люди со мной. Что... что с тобой случилось?       Поняв, что Серёжа немного успокоился, Олег осторожно подошёл к нему, спешно снял длинное пальто и накинул на его окровавленные плечи. Серёжа тут же закутался, прикрывая свою наготу, и, ни о чём не думая, отчаянно прижался к Олегу и зажмурился. Ему было всё равно, что скажут другие, всё равно, что было между ними в прошлом, всё равно, что он перепачкает его всего кровью. Главное, что Олег пришёл за ним. Олег не бросил, он здесь.       Олег надёжно обнял Серёжу, погладил его по спине и прошептал: «Тише, тише, я с тобой». Отстранив его, Олег заглянул в перепачканное кровью лицо и сказал:       — Серёж, пожалуйста, соберись. Расскажи, какого чёрта тут происходит, и что нам там ждать. Это важно. Пожалуйста.       Серёжа поднял на Олега рассеянный взгляд. Важно. Конечно, важно. Все эти люди пришли сюда, рискуя собой.       — В том доме, во втором от въезда, Виктор Игнатьев, оперённый, — сказал Серёжа, дрожащим голосом. — Он собирает охоту. Похищает людей, раздевает, режет их, чтобы было больше крови, и выпускает. А за ними следом бросаются другие оперённые. И... убивают. Это охота, Олег.       — Что за дичь... — прошептал Олег и качнул головой. — Да быть такого не может...       — Они там совсем охренели, Олег, если это правда, — сказал один из его людей и сложил руки на груди. — Прямо у нас под носом! Только вот Виктор Игнатьев уже давно мёртв. Не бредишь ли ты, мальчик?       — Я убил троих оперённых в лесу! — прокричал Серёжа и указал пальцем туда, откуда прибежал. — Идите, посмотрите, там тела! А ещё... а ещё...       — Так, остаёшься тут под охраной, — решительно сказал Олег. — А мы сейчас...       — Нет! — Серёжа отчаянно вцепился в его руки и замотал головой. — Ты должен знать! Дело в том, что... это всё из-за меня. Я во всём виноват. Именно я когда-то... сделал это с Игнатьевым. Это я... я...       Он опустил голову и почувствовал, как по щекам текут обжигающие слёзы. Мысли путались, голову словно разрывало изнутри. Вернулась боль: спина, грудь, руки и порезанное лицо горели огнём. Кое-где кровь запеклась, кое-где стекала и капала на траву.       — Сделал что?.. — тихо спросил Олег.       — Я... я плохо помню... — признался Серёжа. — Мы вроде встречались, и он, и я... я... он говорит, я убил там всех. Я продался за...       — Олег! — сказал всё тот же незнакомый Серёже человек. — Проверь-ка его. Он же двух слов связать не может, в башке бардак. А Игнатьева я ещё с тех времён знаю, до пожара. Он что-то мутил, не всё там чисто. Если это и правда он, то у твоего парня в голове может быть месиво ложных воспоминаний.       Олег кивнул ему и перевёл внимательный взгляд на Серёжу.       — Позволишь? — спросил он и приподнял Серёжину руку. Он перевернул её запястьем к лицу, и Серёжа зажмурился. Он не хотел, чтобы Олег видел, какая он продажная тварь. И всё же он кивнул, разрешая. Возможно, от этого зависели их жизни.       Острые клыки пронзили кожу, заставив вскрикнуть, и в тот же момент Серёжа почувствовал, что они с Олегом стали едины. Одно сознание на двоих, одна душа. Олег стремительно заскользил далеко в прошлое, перебирая воспоминания одно за другим, и остановился, когда добрался до нужного. Он увидел всё то, что видел Серёжа, когда Виктор с ним заговорил, но Олег почему-то не уходил. Он словно всматривался глубже, дальше, и, наконец-то, морок пал.       Серёжа вскрикнул, когда воспоминания — настоящие воспоминания — обрушились на него. Семь лет назад, Питер, Серёжа только окончил школу и собирался поступать в Москву. Виктор, взрослый мужчина с пугающе холодными глазами, познакомился с ним на выпускном, похвалил за рекордно высокие результаты и интересные проекты. Серёжа пытался как можно быстрее свернуть неприятный разговор, Виктор ему не нравился, но тот не сводил с него взгляда. Тёмного оперённого словно магнитом притягивало к юной белой вороне. Виктор подкараулил Серёжу на улице на другой день и после, затем снова и снова. Он обещал Серёже деньги и проекты, говорил, как восторгается его идеями, и что за своими мечтами не обязательно ехать в Москву, он даст ему всё и тут, в Питере. Серёже он не нравился. Виктор был женат, имел двух детей, но при этом приставал к нему, да и было в нём что-то пугающее и отталкивающее. Другой мальчик из детского дома, которому раньше покровительствовал Виктор, и вовсе стал замкнутым и молчаливым, ни на один вопрос Серёжи он так и не ответил.       В ту ночь, когда случился пожар, Виктор перехватил Серёжу по дороге к вокзалу. Он сжал его плечи, заглянул в глаза, заговорил, и Серёжа словно потерял волю. Он не хотел садиться в машину, но тело не слушалось. Ноги двинулись сами, Серёжа сел, но всё внутри него отчаянно кричало. Он словно оказался заперт в своём же теле — сознание хотело одного, тело делало другое. Уже в доме Виктор провёл его в спальню. Он обещал богатства, деньги, успех и славу, только бы Серёжа был послушен. Виктор раздевал его, целовал шею и плечи, трогал там, где трогать не должен. И только голос внутри Серёжи повторял: «Впусти меня, впусти меня, впусти меня...».       И Серёжа пустил. Морок пал, словно его и не было. Серёжа вывернулся из неприятных липких рук, подскочил, схватил одну из свечек, которые украшали комнату для романтики, и бросил прямо в кровать. Пламя вспыхнуло моментально. Виктор отчаянно закричал, забился, но запутался в чёртовом покрывале. Объятый тканью и пламенем, он свалился на пол, продолжая вопить, посыпались и другие свечи. На его крики сбежалась охрана, послышался приказ: «Убить его!». Серёже ничего не оставалось, кроме как схватиться за нож для фруктов.       Он убил охранников ловко и быстро, словно делал это не в первый раз. Подхватил свои вещи, выбежал в коридор и оделся уже по пути к выходу. За спиной клубился дым, бушевало пламя. Серёжа уже спустился по лестнице, добежал до входной двери, как внезапно услышал наверху отчаянный детский плач. Серёжа обернулся и, не думая, метнулся наверх, но замер, увидев, как обожжённый до черноты Игнатьев вцепился клыками в горло убегающей горничной. Его сын, мальчик лет пяти, которого та держала за руку, громко плача испуганно попятился назад. Обезумевший Игнатьев обернулся к нему, сделал два шага и вцепился в его хрупкую шею.       Этого было достаточно. Серёжа бросился и выбежал на улицу, плотно закрыв за собой дверь. В отражении окна он увидел странное золото своих обычно голубых глаз. Взрыв настиг его, когда он был уже далеко от дома.       Олег оторвался от запястья Серёжи тяжело дыша. Его глаза стали жуткого красного цвета, а лицо исказилось пугающей демонической яростью.       — Миш, ты со своими охраняй Серёжу, — прорычал он. — Головой за него отвечаете! Он мой предназначенный. Остальные за мной. Полная ликвидация. Всех и каждого, кто участвует в этом.