Ломаный

      От огненного жара болели руки и лицо.       Яркие отсветы пламени обжигали глаза, и слезы сами собой текли по пухлым детским щекам. Маленький Серёжа тихо плакал и не мог остановиться, а огонь перекидывался с одной тумбочки на другую. Мальчику было страшно, жарко и больно, а пламя всё быстрее охватывало комнаты их маленькой уютной квартиры.       Из соседней спальни раздался отчаянный женский крик, но вскоре он затих. В проёме показался силуэт: папа с болезненными стонами пытался добраться до него, до Серёжи. Он вытянул руки, шагнул вперёд, но пламя охватило его ещё сильнее. Папа закричал, упал и забился в мучительной предсмертной агонии; в нос ударил мерзкий запах горелой плоти. Жуткий парализующий страх охватил Серёжу. Мальчик не мог ни закричать, так чтобы услышали на улице, ни пошевелиться. Он только тихо и отчаянно звал папу, а затем и маму, но они уже не отвечали. Пламя плясало по папиному телу и жадно пожирало его, оставляя от белой кожи и ярких рыжих волос только уродливую черноту.       Дышалось всё труднее, грудь разрывало и царапало от обжигающего дыма, перед глазами плыло. Серёже было больно и горячо, он отползал дальше от пламени, забивался в угол, но оно стремительно окружало его. Он был один против целого пламени. Серёжа отчаянно прижимал к груди игрушечного воронёнка и плакал навзрыд; крылышки игрушки насквозь намокли от мальчишеских слёз.       Серёжа уже терял сознание от едкого дыма, когда посреди пламени возник мужской силуэт. Мужчина будто бы вышел из огня, словно сам он был его неотъемлемой частью. Он смело прошёл через огонь, приблизился, опустился на корточки, заглянул в заплаканные глаза Серёжи и сказал:       — Не бойся, малыш. Закрой глазки и не открывай, пока я не скажу. Всё будет хорошо.       Серёжа вытер слёзы и почему-то тут же послушался. Его охватило странное спокойствие, когда мужчина укутал его в одеяло и взял на руки. Словно вокруг не было убийственного огня, словно не погибли его родители. Был только этот человек и чувство защиты, которое он дарил одним своим присутствием. Серёжа вжался в незнакомца и крепко обнял его за шею. Да, теперь всё будет хорошо, точно будет... Они куда-то шли, было очень громко и горячо, Серёжа сильнее сжимал руки, и мужчина успокаивающе гладил его по спине, когда у них за спиной рушилось перекрытие.       Наконец-то стало прохладно, даже холодно. Вода лилась откуда-то сверху, слышались голоса и крики, когда незнакомец усадил Серёжу на что-то твёрдое и ровное.       — Открывай, — сказал он.       Его голос был низким и глубоким, полным гипнотизирующего спокойствия. Серёжа послушно открыл глаза и увидел, что они уже на улице, на лавочке, где обычно сидели старушки из соседнего двора. Шёл дождь, но даже он не мог совладать с пожаром, охватившим дом. Яркие всполохи пламени тянулись к звёздам, рыжие отсветы разбавляли собой черноту ночи. Вокруг суетились пожарные и жители, выбежавшие на улицу в одних пижамах или белье. Отовсюду слышались крики и плач. Серёжа моментально промок, хотя мужчина натянул одеяло ему на голову.       — Как тебя зовут? — спросил он. Его огромные серые глаза были ласковыми и добрыми, а руки тёплыми, мягкими. — Меня зовут Олег.       — Я Серёжа, — тихо ответил мальчик и опустил голову. Он сжался и закусил губу, сдерживая слёзы. В тот момент он ещё не осознал, что произошло, хотя сердце ныло и тянуло. Шок ещё не прошёл, и Серёжа не до конца понимал, что его жизнь разделилась на «до» и «после».       — Сколько тебе лет, Серёжа? — спросил Олег и, чтобы отвлечь его, потрепал по голове игрушечную птицу, словно та была живой.       — Четыре. А это Марго, ей всего годик, — пояснил Серёжа дрогнувшим голосом. — Ей было очень страшно, когда начался пожар. Я её защищал.       — Какой ты уже взрослый и смелый! — с дрогнувшей улыбкой сказал Олег и сжал его плечо. Он опустился на корточки, и сейчас Серёжа больше всего на свете хотел, чтобы он как можно дольше был рядом. — И твоя Марго чудесная. Держи её крепче, Серёжа, и всё будет хорошо. Ведь вы есть друг у друга.       — Твою ж мать, что творится-то! — послышался крик со стороны.       Эти слова принадлежали высокому и крепкому мужчине в милицейской форме. Он остановился неподалёку и не отводил взгляда от огня, придерживая фуражку, словно она могла слететь. Его лицо и руки были в саже и небольших ожогах, а рукав куртки обгорел. Видимо он, как и Олег, вытащил кого-то из огня, а теперь смотрел на то, как пожарные мужественно бились с пламенем.       — Вы жильцы? — спросил он, глянув в их сторону.       — Я нет, — сказал Олег. — А мальчик, Серёжа, да. Я вытащил его из квартиры на третьем.       — Родители? Родственники?       Олег молча и скорбно мотнул головой. Его лицо посерело и сделалось мрачным, а милиционер тяжело вздохнул. В эту ночь многие кого-то потеряли, но кто-то до сих пор продолжал кричать и звать, кто-то рвался в горящий дом, а кто-то, как Серёжа, смотрел в сторону непроницаемым стеклянным взглядом.       — Я по соседству живу, мимо проходил, когда это началось, — сказал милиционер, снова глянув на огонь. — Майор Константин Гром.       — Олег Волков. — Олег встал и протянул ладонь для рукопожатия. — Вы позаботитесь о мальчике? Не хочу бросать его в неизвестности.       — Конечно! — ответил майор. — К тому же, у меня сын примерно того же возраста. Можем приютить на ночь, а там разберёмся.       Но Серёжа вцепился в руки Олега и с ужасом посмотрел на него. Он замотал головой, умоляя его остаться, и заплакал снова. И без того измученное потерей сердце болезненно сжалось, страх вернулся и стало так плохо, что не хотелось ничего, даже жить. Серёжа держался за Олега, как за единственного близкого человека, хотя видел его впервые в жизни. Ему был нужен Олег. Только Олег. И никто бы в целом мире не смог бы больше помочь Серёже.       — Не бойся, — тихо сказал Олег и мягко сжал его пальчики. — Это хороший человек. А я к тебе ещё приду. Обещаю.

***

      Эти воспоминания накрыли внезапной неприятной волной. Серёжа уже не обращал внимания на раздающиеся издалека крики, не замечал всполохи пламени, устремлённые к небу со стороны посёлка. Он игнорировал боль и холод, хотя кроме плаща Олега на нём из одежды ничего не было. Его раны всё ещё кровоточили, ткань прилипала к крови. Ветер был холодным, пронизывающим, хотя иногда он доносил пепел и отголоски жара от пожаров. Серёжа стоял у одной из машин в окружении оперённых Олега и дрожал с головы до ног, но не от холода, а от осознания. От того, что открылось ему так резко и внезапно.       Олег знал его очень, очень давно. И когда-то, двадцать лет назад, он уже спасал его из огня. Серёжа не понимал, где в его жизни что-то настоящее, а что-то выдуманное, вложенное в его голову другими людьми. Он не осознавал себя, не был уверен, что каждое решение принимал сам, а не кто-то другой. Его жизнь была лишь чьим-то сценарием, и впервые Серёжа жалел, что не погиб тогда в огне вместе с родителями. Потому что сейчас он был просто куклой, разменной монетой для всех тех, кто играл с ним.       — Эй! — позвал Шурик, оперённый. Он, забавный парнишка с синими волосами и пластырем на носу, сидел на капоте и болтал ногами. — Ну ты чего притих? Ты там живой?       — Ничего, я почти в норме, — устало сказал Серёжа и окончательно сник. — Слушай... Для вас нормально отбирать чужие воспоминания? Управлять, манипулировать, играть?       Шурик удивлённо склонил голову набок и вопросительно вскинул брови. Другие оперённые, стоящие вокруг, неодобрительно глянули в их сторону, но промолчали. Олег оставил с Серёжей человек семь, а остальных взял с собой. Все мрачно молчали, смотрели в тёмный жуткий лес, и только Шурик вёл себя не к месту легкомысленно: то шутил, то пытался разговорить Серёжу. И только после этого вопроса он, поджав губы, задумался и даже поднял взгляд к небу, словно там был ответ.       — Ты вспомнил что-то? — спросил он Сережу. — Слушай, если Олег сделал что-то такое, то, возможно, у него были причины. Не спеши с выводами. Вы, белые вороны, долго не живёте, и то, что ты дожил до такого возраста, чудо. Обычно вас сжирают раньше, потому что вы... ну вы вкусные.       Стоящий неподалёку мужчина нахмурился, хмыкнул и ударил Шурика в плечо. Тот вскрикнул, потёр ушибленное место и обиженно поджал губы.       — Не слушай его, — сказал он. — Шурик часто говорит глупости, не подумав.       Серёжа кивнул. От усталости и недавних издевательств он уже едва стоял на ногах, но в машину садиться не хотел — боялся. Был готов рвануть по дороге босиком, лишь бы как можно дальше от этого места. Издалека снова раздались отчаянные крики. Серёжа вздрогнул, а Шурик спокойно и расслабленно обернулся на звук, словно ничего необычного не происходило. Просто бойня оперённых с оперёнными. Михаил, с которым до этого разговаривал Олег, и вовсе не смотрел в ту сторону, словно происходящее интересовало его в последнюю очередь.       — Как вы можете быть такими спокойными? — спросил Серёжа. — Там же... людей убивают.       — С годами перестаёшь переживать, — меланхолично ответил Шурик. — Да и потом — мы спасаем город от убийц, это же хорошо. И убивают там убийц. Поверь, ни один мирный или невиновный не пострадает. Всё нормально.       Нормально. Серёжу передёрнуло от этого «нормально», но он промолчал.       — Слушай, — обратился к нему Михаил. — Ты сам сказал, что те оперённые охотились на тебя и ещё на четверых. Или не ты только что без одежды и перемазанный кровью бегал? Мы таких оборзевших псов, как те «охотники», убиваем. Не убивали бы — они бы так прямо в центре Питера охотились.       Внезапно крики стали громче, словно битва передвигалась ближе к ним. Даже Шурик слез с капота и напрягся, готовясь к бою. У оставшихся была одна задача: защитить Серёжу и подстраховать, если что-то пойдёт не так. Кажется, именно это и произошло. Серёжа застегнул все пуговицы пальто и отошёл на шаг, словно это могло бы его спасти. Деревья и кусты зашевелились, и с громкими дикими рыками ярости на дорогу выбежали оперённые. Те, которые охотились на Сережу.       — Прорвались-таки, — выдохнул Михаил и вскинул руку, дав сигнал своим людям. — Никого не жалеть!       Они схлестнулись так, что Серёжа уже не понимал, где свои, где чужие. Зато он сразу увидел, когда из леса на дорогу спокойно и неспешно вышел Виктор. Его уродливые старые ожоги были перемазаны кровью, а сам он словно стал выше и шире. Он окончательно превратился в чудовище — в дикого и голодного оперённого, копившего силы долгие годы. В его глазах не осталось ни единого проблеска хотя бы чего-то человеческого — это был монстр.       Виктор окинул взглядом всех оставшихся и кровожадно улыбнулся, когда увидел Серёжу. Люди Олега бросились вперёд, но Виктор раскидал их, как щенков. Полными ярости глазами он смотрел только на Серёжу и, казалось, других не замечал вовсе. Виктор сделал шаг, второй, затем побежал к Серёже, готовясь разорвать его, но дорогу ему перекрыл перепачканный чужой кровью Олег. Он, тяжело дыша, возник словно из ниоткуда, зарычал и угрожающе оскалился. Виктор остановился, неспешно прошёлся из стороны в сторону, словно думая, с какой стороны лучше напасть, и лениво размял шею.       — Я ожидал, что ты придёшь защищать его, — сказал Виктор. — Только вот этот мальчишка того не стоит, Олег.       — Рот закрой, — прорычал в ответ Олег. — Ты знал, что он мой предназначенный, когда попытался взять его силой. Разве это не вызов?       — Тебе? — усмехнулся Виктор. — Нет. Я просто хотел получить эту маленькую белую птичку. Отдай его мне. Он же дефектный.       — Рот закрой! — крикнул Олег, и Серёжа вздрогнул.       — Ну тогда не обессудь, — так же спокойно сказал Виктор. — Я давал тебе выбор.       — Не подходи к Серёже, — процедил Олег, смотря на него горящими яростью глазами. — Я голову тебе оторву.       — Как скажешь, — усмехнулся Виктор. — Как скажешь.       Со стороны послышался нарастающий шум подъезжающей машины. Шины скрежетали по асфальту, и спортивная красная феррари, совершив вираж, оглушающе громко затормозила неподалёку от них. Отворилась дверь, и Кирилл Гречкин выставил одну ногу на асфальт. Он подмигнул Олегу и резко встал с сидения, потянув за собой цистерну. Всё произошло мгновенно: Кирилл выплеснул бензин на Олега, обдав его с ног до головы, а Виталий бросил зажжённую зажигалку.       Олег с оглушающе болезненным криком забился в мгновенно поглотившем его ярком пламени. Жёлтые вспышки осветили дорогу и лес вокруг, до того сильно бушевал огонь. Серёжа отчаянно закричал и бросился к упавшему на асфальт Олегу, но Шурик ловко перехватил его и потянул на себя под громкий и наглый смех Кирилла.       — Серёжа, нет! — закричал Шурик. — Стой тут!       Олег метался в огне, катался по асфальту, пытаясь сбить пламя, и несколько его людей бросились на помощь. Виктор, игнорируя их, медленно и грозно двинулся в сторону Серёжи, а тот смотрел только на Олега и ничего не соображал. Олега... убили. Серёжа думал о той ночи, когда точно так же потерял родителей. Огонь в который раз отбирал у него всё.       — Олег... — прошептал Серёжа дрогнувшим голосом и едва устоял на ногах.       — Думай о себе, Серёжа, — мрачно сказал Виктор, приближаясь к нему. — И о том, что жить тебе осталось недолго, и смерть твоя будет не менее болезненной.       — Полегче с выводами, — ответил Шурик, закрыв Серёжу собой, и криво усмехнулся. — Не хорони никого раньше времени.       Болезненный стон подтвердил его слова. Серёжа глянул на Олега, с которого наконец-то сбили пламя, и его глаза в ужасе распахнулись. Виктор, почуяв неладное, замер. Медленно обернувшись, он вздрогнул, когда увидел, что обожжённый и едва живой Олег встал на ноги. Его одежда ещё тлела, когда он хлопнул чёрной рукой по дымящемуся карману. Замерли все: и его люди, и охотники Виктора, медленно выходящие из леса, и Кирилл. Никто после такого бы уже не встал. А Олег не просто стоял: чёрная корка, месиво обгорелого мяса крови, отлетала на асфальт, а под ней была ровная белая кожа. Олег сбивал с себя черноту, словно это была всего лишь грязь, а не свежие ожоги. Выпадающие клоками волосы тут же отрастали до той же длины, как и до огня. И вскоре только его испорченный костюм напоминал о случившемся.       — Ты правда думаешь, что если бы меня было так легко убить, я бы продержался столько столетий, как глава города? — прохрипел Олег, зло смотря на Виктора. — Или ты решил, что первый за всю мою жизнь решил спалить меня? Хоть бы справки навёл. Я же переродился в огне, ублюдок. Этим меня не взять.       Серёжа так и замер, а Шурик довольно и широко улыбнулся. Видимо, он уже и не такое видел. Люди Олега тоже не выглядели удивлёнными, но при этом они поспешили разойтись подальше. Олег снова преображался: его клыки вытянулись, а ногти удлинились, кожа стала мертвенно бледной, а глаза алыми, как горящий закат. Он глянул на Серёжу, и тот всё сразу понял: Олег хотел его, именно его, крови. Это была немая просьба, лёгкое прикосновение воздуха к коже. Олег только посмотрел, и Серёжа всё понял — сейчас решалась их судьба.       Время шло на секунды. Серёжа глянул на разодранную в кровь ладонь, на прокушенное кровоточащее запястье и решительно вытянул руку. Олег пришёл сюда за ним, чуть не погиб в огне ради него, и самое малое, чем мог оплатить Серёжа, это кровь. Моментально забылись былые обиды: Серёжа решил, что если они готовы рисковать жизнью друг за друга, то со всем остальным уж точно разберутся. Главное — выжить и вернуться домой.       Олег заметил жест Серёжи, и его губы дрогнули в улыбке. Только вот Виктор бросился к Серёже первым. Олег перехватил его в последнюю секунду, они упали на асфальт и сцепились в дикой жестокой драке. Только Олег оказался сильнее и шустрее: он впился клыками в шею Виктора и разом вырвал огромный кусок плоти. Брызнула кровь, Виктор взвыл, захрипел, а его охотники, приняв поражение, бросились врассыпную.       — Поймать всех! — закричал Олег. — Убить каждого!       Встав, он пнул корячащегося на земле Виктора, отчаянно зажимающего огромную рану ладонями, и подошёл к Серёже. Тот глянул на него взволновано, и на его глаза даже навернулись слёзы. Происходящее пугало его, сводило с ума — нормальная жизнь осталась где-то позади и вернуться к ней не казалось возможным. И всё же Серёжа протянул запястье, предлагая всего себя. Олег молча глянул на его руку, перехватил и погладил пальцами, вызывая мурашки.       — Идиот! — завопил захлебывающийся кровью Виктор. — Ты сейчас преподнесёшь ему город на блюде! Ты же ничего не знаешь!       Серёжа и правда не знал, что всё это значит, но ему было наплевать. Сейчас для него существовал только Олег и никто больше. Серёжа готов был отдать ему город, страну, целый мир, лишь бы быть рядом, под его защитой. Лишь бы уже уйти отсюда и закрыться в тихой комнате, сжаться и передохнуть. Олег гипнотизировал его взглядом, даже своим молчанием он обещал поддержку, защиту и любовь.       — Не надо! — закричал Кирилл. — Откажись, пока не поздно, ты имеешь право! Иначе всё будет принадлежать ему! Даже ты сам!       Олег молчал. Он не считал нужным оправдываться или что-то объяснять, по крайней мере, не здесь и не сейчас. Серёжа слышал слова Кирилла, но ему всё ещё было наплевать. Неважно кто и что скажет, все ответы он видел в глазах Олега. Олег не возьмёт его силой, не сделает больно, он будет рядом, если ему позволить. Серёжа хотел остаться с ним, как тогда, двадцать лет назад он хотел именно того же. Словно только с ним, с Олегом, Серёжа был бы в безопасности. После пережитого он эгоистично думал только о себе.       — Серёжа, нет! — закричал Кирилл. — Не надо!       Олег всё так же молчал. Он смотрел в глаза Серёжи, и тот, перестав колебаться, поднял руку выше. Олег улыбнулся, прижался губами к тёплому запястью, трепетно целуя. Он жадно вдохнул Серёжин запах и обнажил клыки. Серёжа вздрогнул, понимая, что решается его судьба, и вскрикнул, почувствовав болезненный укус. Боль почти сразу прошла, и Серёжа растворился в сладостной неге. Он смотрел на Олега, видел, как кровь стекает по его подбородку и чувствовал, что каждый, кто наблюдал за ними, чувствовал — происходит нечто важное.       Серёжа и сам это чувствовал: он снова видел голодные кровавые тени, которые когда-то показывал ему Олег, видел тень Кутха, нависшую над лесом и склонившуюся к ним почти вплотную, и чувствовал, что... умирает. Ценой силы и власти Олега была его жизнь. Белые вороны долго не жили — таков закон.       Ноги подкосились, сознание повело, и Олег подхватил Серёжу, не дав ему упасть на грязный асфальт.       — Нет, нет, нет... — прошептал он, сжав Серёжу в руках. — Не смей, нет, держись. Борись с этим, тебе хватит сил. Серёжа!..       А Серёжа уже падал во тьму.