Гром в раю

Тор стоит на капитанском мостике с ложкой в руках и уминает какую-то снедь из жестяной банки, а Квилла от этой картины аж передергивает. Злость кипит в нем и злость его праведна! Ведь это он капитан! Он, а не этот напыщенный царек, чтобы ему жилось долго! И Квилл усиленно пытается придумать хоть что-нибудь! Ему нужно отвоевать свою территории. Нужно доказать, что он здесь главный, что он мужик, в конце концов! Но мысли не идут… Однако Тор сам спасает ситуацию. Он оборачивается к Квиллу, нагло (а иначе этот ужасный тип просто не может) лыбится ему и игриво подмигивает своим единственным глазиком, который Квиллу почти что хочется выцарапать собственными ногтями. Но все же он гуманный человек, потому не пытается перейти к членовредительству или битве на ножах, как предлагал Дракс. Да и глупо биться с Тором! Исход этого боя, к несчастью для Квилла, очевиден. И он зависает на какую-то секунду во время этого подмигивания, прежде, чем его прошибает гениальная мысль. Квилл спешно подходит к нему, стоит совсем рядом и смотрит, дожидаясь нужного момента. Когда Тор смотрит на него, то он выдает лучшее на что способен. А именно: — Знаешь, я никогда раньше не замечал, но… — он делает театральную паузу, чтобы захватить все внимание Тора. — Что? — переспрашивает тот с ноткой любопытства в голосе. — Ты чертовски горячий мужик! — выпаливает Квилл, надеясь, что не получит в нос за такие заявления. — Кажется, меня к тебе влечет… И это срабатывает! Тор добрую минуту стоит рядом, раззявив рот, и охреневает по-асгардски, после чего тихо сваливает, даже не попрощавшись. Квилл же чувствует себя героем. Победителем! Капитаном! Потому что он, наконец-то, остается один на мостике и может командовать кораблем. *** После своего признания Квилл урвал самый настоящий куш! Ведь Тор не показывался целый день и усиленно его избегал. Вот только вся его радость куда-то испарилась, стоило Квиллу войти в свою каюту и обнаружить в ней Тора. — Зачем ты пришел? — уточняет Квилл, потому что опасается избиения, но слова Тора ударяют его многим сильнее Мьельнира! Потому что он говорит, пошло скалясь: — Я тут обдумал твое предложение…